— 1 мая в своём родном Керпене вы катались на картах. Это была тренировка перед гонками Формулы-1?
— Нет. Езда на карте — это для меня своего рода возвращение к корням. Я хочу получать удовольствие от картинга, встречаться с друзьями, однако гоночный опыт здесь также играет свою роль. Ни в одном другом виде автоспорта нельзя так близко оказаться к асфальту. Картинговые дуэли более интенсивные, чем сражения в Формуле-1. Именно картинг помог мне остаться в форме во время трёхлетнего перерыва. Поэтому я не совсем заржавел. Можно сказать, картинг — это сочетание удовольствия и обучения.
— Какой урок вы вынесли из того, что четыре раза подряд уступили своему коллеге по команде Нико Росбергу?
— Я понял, что Формула-1 изменилась в моё отсутствие. Посмотрите хотя бы на шины, перемен много и в других областях.
Это не новая машина, не новая её версия. Это эволюционная ступень. С теми знаниями, которые у нас есть сейчас, мы построили бы для этого сезона совершенно другой автомобиль.
— Получается, что сейчас вы предстали в качестве ученика, а не мастера?
— Возможно, всё сейчас обстоит именно так. Есть области, в которых мне приходится начинать с азов. Мне необходимо получить тот опыт, который я упустил за три года.
— Где именно есть сложности?
— В работе с шинами. Что же касается главного вопроса — способности анализировать поведение болида — то здесь трудностей нет. Я уже на зимних тестах знал, в чём заключаются наши проблемы. Здесь мне не пришлось учиться. А вот узкие передние шины, шины для сухой трассы или дождливой погоды мне были не знакомы. Тут у моих коллег есть преимущество.
— В чём конкретно оно заключается?
— Во время пятничных заездов я не могу спрогнозировать, как шины будут вести себя во время гонки. Раньше я спокойно мог спланировать поведение резины, и мне удавалось сделать очень тонкие и чёткие настройки машины. Сейчас мне этого не хватает.
— Но ведь у вас были зимние тесты?
— Зимой были совсем другие условия, другие температуры. Это несопоставимо. Во время первого гоночного уик-энда приходится начинать с нуля и смотреть, что выйдет дальше. К тому же трассы различны, сцепление между шинами и асфальтом отличается. Где-то резина разрушается больше, а где-то меньше. Нельзя забывать, что структура резины также неодинакова. Здесь я должен постоянно задаваться вопросом: «Правильные настройки я выбрал или нет? Можно ли добиться улучшения? Как можно или даже нужно изменить свой стиль пилотирования?». Я много анализирую свою работу и вижу возможности для улучшения.
— Почему вы так уверены в этом?
— Всё дело в моём прогрессе.
— Но в Бахрейне вы финишировали шестым, в Австралии — десятым, затем был сход в Малайзии и снова десятое место в Китае.
— Если вы посмотрите внимательней, то увидите другую картину. В Австралии я потерял заднее антикрыло, в Малайзии я не смог закончить гонку из-за технического дефекта. В Малайзии во время пятничной практики я был быстрее, чем Нико. В первом и втором сегментах квалификации я опережал его почти на секунду. А на третьем у нас возникли трудности с давлением в шинах, и я выбрал не самый лучший подход. Я не воспользовался потенциалом шин. В Китае была другая ситуация.
— Что значит другая?
— Конечно, я там мог проехать лучше. Но у нас появились проблемы, которые я не могу взять на свою ответственность. Не мог же я разучиться пилотировать от гонки к гонке.
— Шасси было не в порядке?
— В каждой из трёх первых гонок что-то случалось с шасси. Его ремонтировали на месте настолько хорошо, насколько это возможно. Однако без ремонта на заводе всё не может функционировать оптимально. Отсюда и появились проблемы в Китае. Иначе мы не меняли бы шасси.
— Нового шасси нет, поэтому в Испании вам придётся стартовать с тестовым. Это большой недостаток?
— Надеюсь, что нет. Это тестовое шасси отработало много километров. Оно было повреждено, но затем его качественно ремонтировали. Поэтому оно лучше, чем предыдущее.
— Старт сезона не смутил вас?
— Нет, я трезво оцениваю ситуацию. Я вижу тенденцию к неуклонному росту. Я точно знаю, что добьюсь того, чего хочу.
— Второе место Нико Росберга в личном зачёте пилотов на вас не давит?
— Нико проделывает отличную работу. Он стабильно показывает превосходные результаты. Но меня это не угнетает. Наоборот! Успехи Росберга помогают стабильности в команде. Думаю, что в нашем сегодняшнем положении есть и моя заслуга. Я не нахожусь под давлением, мне никто не нужен для мотивирования.
— Один из журналистов написал, что боялся ваших побед после возвращения, теперь же он с нетерпением ждёт вашего успеха. Вы сами не изменились за это время?
— Думаю, люди заметили, что ожесточённости во мне стало меньше. До моего ухода в 2006 году все негативные обстоятельства в Формуле-1 сказывались на мне самом. Проблемы мучили меня изнутри. Это было одной из причин моего ухода.
— Вы подразумеваете критику в СМИ?
— Не только её. Я говорю о мелочах, которые касаются Формулы-1, все они отражаются на тебе. Я держал всё это в стороне от себя, эти проблемы не влияли на мои результаты. Но всё равно были неприятно. Сейчас же эти чувства позади. За три года паузы я не вспоминал про них. Мне удалось отлично отдохнуть, сейчас те ощущения уже не вернутся. Естественно, я знаю, что пишут и говорят. Но это не давит на меня, потому что пилотирование и работа с командой доставляют мне огромное удовольствие. Я не рассматриваю своё возвращение как продолжение карьеры. Это новая кампания, новый вызов.
— Как вам удалось добиться такой разрядки?
— Благодаря своему опыту. Я понял, как работают механизмы. Мой менеджер Сабина Кем также была весьма полезна. Ожесточённость и воля к победе не полностью покинули меня, но многое я стал понимать гораздо лучше.
— Можно ли без спортивной злобы быть успешным?
— Я ведь не потерял свою целеустремлённость и решительность. Я по-прежнему серьёзно настроен, проделываю большую работу. Здесь ничего не изменилось. Я всё также требую прогресса от самого себя.
— В Барселоне вы получите обновленный болид…
— Это не новая машина, не новая её версия. Это эволюционная ступень. С теми знаниями, которые у нас есть сейчас, мы построили бы для этого сезона совершенно другой автомобиль. Но так, пожалуй, поступила бы каждая команда.
Бывают ситуации, когда я думаю, что некоторые из них ведут себя по-детски. Но, по большому счёту, все пилоты очень умны. Я не чувствую никакой разницы в возрасте.
— Самые большие изменения коснутся колёсной базы. Передние колёса будут сдвинуты вперёд. К чему это приведёт?
— Это позволит нам добиться лучшей развесовки машины. Раньше у нас не было такой возможности. Поэтому для меня не было преимуществом то, что я вешу на несколько килограмм больше, чем Нико. В отличие от конкурентов мы не могли воспользоваться всеми возможностями настроек.
— Выглядит так, как будто вы ждёте от перестройки автомобиля скачка вперёд?
— Потенциал очень велик. В Барселоне мы сделаем шаг вперёд. Затем последуют новые изменения.
— Отставание от быстрейших пилотов составляет порядка 0,7 секунды на круге. Такой разрыв редко удаётся компенсировать за один сезон…
— Отчасти это так. Но в 1997 и 1998 годах мы в «Феррари» ещё больше отставали от «Макларена». Несмотря на это, в конце сезона мы боролись за чемпионство.
— «Мерседес» — не такая большая команда, как «Феррари»…
— Однако у нас достаточно ресурсов и возможностей. Нам нужно время, чтобы всё пошло по маслу. Работа началась в январе. К середине сезона мы увидим многое из того, чего хотели добиться. Это выглядит хорошо для нас.
— Почему же вы так уверены?
— Потому что партнёрство с «Мерседесом» хорошо развивается. Нам оказывается большая поддержка. То, что за столь короткое время были построены такие эффективные структуры, демонстрирует возможности на будущее.
— Использование электронных систем в последние годы было ограничено. Как это отразилось на вас?
— Стало меньше возможностей для настроек. Например, когда я завершал карьеру в «Феррари», можно было настроить дифференциал для каждого поворота. Сейчас настройка одна на весь круг.
— Из-за этого вы чувствуете себя ограниченно?
— Вполне возможно, что я по сравнению с другими пилотами более ограничен. Но когда я смотрю на то, как работает Нико, сразу перестаю думать, что возврат электроники изменил бы ситуацию. Нико также работает на очень высоком уровне.
— Он лучше, чем многие из ваших бывших товарищей по команде?
— Я выразил своё мнение в предыдущем ответе.
— Вы на 10-20 лет старше большинства пилотов. Чувствуете эту разницу в возрасте?
— Это любопытно. Бывают ситуации, когда я думаю, что некоторые из них ведут себя по-детски. Но, по большому счёту, все пилоты очень умны. Я не чувствую никакой разницы в возрасте. Мне пришлось спрятать себя сорокалетнего. Это, правда, меняет взгляд на перспективу. Я чувствую себя так, как будто мне около 25 лет.
— Несмотря на всё это, скорость реакции в 40 лет хуже, чем в 20.
— Это может быть. Но раньше я работал не на пределе возможностей. Я не чувствую никаких возрастных ограничений. Требования, предъявляемые автомобилем, всё ещё ниже лимита моих возможностей. Время на круге отличается от того, что было в 2006 году. Не хватает резкости.
Раньше я работал не на пределе возможностей. Я не чувствую никаких возрастных ограничений. Требования, предъявляемые автомобилем, всё ещё ниже лимита моих возможностей.
— Лучший пилот уже не может иметь отчётливого преимущества над менее одарённым коллегой?
— Раньше разрыв в 1,5 секунды между партнёрами по команде был возможен. Сегодня такого уже нет. Сейчас мы ограничены в использовании своего потенциала.
— Если помимо удовольствия от гонок вы начнёте добиваться успеха, то стоит ждать продления трёхлетнего контракта?
— Пока ещё рано думать об этом. Этот вопрос я и команда оставляем открытым.
— Возможно ли, что когда-нибудь в далёком будущем вас просто вынесут с трассы?
— Нет, я так не думаю. Я ещё достаточно молод, но так не будет продолжаться вечно. Думаю, что смогу понять, когда меня уже не будет хватать. Я справлюсь с этим раньше, чем окажусь в таком положении.