Большой разговор с Никитой Мазепиным перед ВТБ Гран-при России Формулы-1 — отличная возможность обсудить самые важные события с участием российского гонщика «Хааса» в нынешнем сезоне.
«Мне кажется, Мик работает более консервативно»
— Никита, позади 14 Гран-при сезона из 22. Какое резюме на данный момент?
— Я лично предпочитаю подводить итоги тогда, когда полноценно борюсь за результат — здесь же было заранее известно, что нынешний год не такой. Ещё до старта сезона, сразу после подписания контракта, все в «Хаасе» говорили, что этот год будет направлен на акклиматизацию гонщиков команды к Формуле-1 и на экономию бюджета, чтобы сохранить его для 2022 года и подготовиться к большим изменениям в регламенте.
Если всё-таки говорить про какие-то выводы, то я был очень обеспокоен и расстроен ситуацией, в которой оказался в начале сезона. Тесты в Бахрейне прошли очень позитивно, я был уверен в машине, но перед стартом сезона мне дали другое шасси, на котором я выступал с Бахрейна и до Бельгии. Результаты упали. Возможно, вы слышали радиопереговоры, в которых я говорил, что эта машина не ведёт себя так, как я ожидаю.
Я доволен, что мы как команда преодолели эти трудности и всё-таки разобрались в ситуации — в том, что старые машины значительно уступают тем, что были сделаны к 2021 году и не были использованы ранее. Считаю, теперь мы сильно подготовились к 2022 году. Он остаётся нашей главной целью: набирать в следующем сезоне очки и двигать команду вперёд в конструкторском зачёте.
— Как так вышло, что на тестах вы с Миком использовали свежее шасси, а затем вам дали одно из прошлогодних?
— Как вы помните, в 2020-м в Бахрейне произошла серьёзнейшая авария с участием Ромена Грожана. Если бы не она, то план заключался в том, что мы продолжим использовать два старых шасси 2020 года — для экономии денег. Но так как одно шасси сгорело, то построили новое — и после тестов оно осталось у моего напарника. А я получил шасси 2020 года.
Всего у нас в команде было три шасси — одно новое, старое и запасное, более тяжёлое, потому что так случилось, что при производстве его сделали на три килограмма тяжелее. Когда у меня и у команды возникли вопросы, то в Монако мы отложили моё старое шасси и попробовали запасное, которое тяжелее. И потом продолжили его использовать до Бельгии. Ну а к Спа было готово заказанное нами новое шасси.
— На тренировках и в гонках вы уже часто навязываете борьбу Мику. А что мешает побеждать его по субботам, собирая хорошие круги?
— Важно фокусироваться не только на своём напарнике, но и видеть общую картину: мы ничего особо не получаем от того, что один гонщик «Хааса» опережает другого в квалификации, потому что в 99% случаев речь идёт о 19-м и 20-м местах.
Я с шести лет выступал в различных соревнованиях и никогда не квалифицировался на таких позициях. Самое важное в гонках — очки, подиумы, победы. А всё, что ниже, уже менее интересно и не так важно для команды, потому что не даёт ей финансовой выгоды за счёт положения в Кубке конструкторов. И подбодрить команду у тебя не получается.
Если вернуться к вопросу о квалификациях, то могу сказать про себя: я всегда стараюсь квалифицироваться не 19-м, а выше. Возможно, выше, чем наш максимальный потенциал. Чтобы это сделать, нужно рисковать намного сильнее, ближе подходить к грани. А чем ближе ты туда подходишь, тем больше шансов, что ты её переступишь. И некоторые проигрыши напарнику были связаны с тем, что он, как мне кажется, работает более консервативно, а я стараюсь достичь большего результата. В этом году ситуация заставляет вести себя именно так.
— Есть ощущение, что для вас с Миком Шумахером иногда уже просто навязчивая идея — оставить сокомандника позади.
— Безусловно, для меня это принципиальный момент, потому что я хочу быть лучшим в любом деле, которым занимаюсь. Я трачу 101% своих возможностей и усилий. Когда я просыпаюсь с утра, то делаю в течение дня всё, чтобы быть лучшим. А если не получается, то пробую ещё раз. Безусловно, это надо делать с умом, но я хочу быть лучшим гонщиком в «Хаасе».
Искренне считаю, что если бы мы начинали сезон в тех условиях, в которых рассчитывали находиться, если бы эти условия были равными, то расстановка сил внутри команды была бы именно такой, как сейчас, если не лучше в мою сторону. Потому что я считаю, что пришёл в этот чемпионат подготовленным.
— До дебюта за «Хаас» у вас был опыт управления болидами «Форс Индия» и «Мерседеса». Нет ли такого, что после тестов за рулём практически идеального «Мерседеса» пересадка за руль «Хааса» – непростой шаг назад?
— Это точно не шаг назад. Лучший гонщик — тот, который может управлять болидом в любой форме. Который силён и с лучшей машиной, и с худшей.
— В «Мерседесе» сейчас беспокоятся, что Алекс Албон узнает какие-то секреты их мотора и расскажет «Ред Булл». А вы в теории можете рассказать «Хаасу», что стоит перенять у того же «Мерседеса» в плане машины?
— При том числе людей, «шпионов», которые есть у команд Формулы-1, я уверен, что соперники намного больше узнают о твоих настройках мотора, машины и так далее от других людей, а не от гонщиков. Мы как пилоты работаем с той информацией, которую нам дают инженеры, но у нас нет доступа к полному пакету знаний.
«Наши болельщики заслуживают увидеть, как их пилот получает в России кубок»
— Впереди Гран-при России. «Сочи Автодром» — в целом скорее удачная для вас трасса, не так ли?
— Это одна из моих любимых трасс, даже если не брать в расчёт атмосферу за пределами гоночного асфальта. Во-первых, это фантастическое место и в большинстве случаев с классной погодой, а я люблю лето. Во-вторых, я очень люблю обгонять, когда есть такая возможность, и в Сочи есть огромная прямая с DRS.
Для меня было важно, что в 2020 году я стал единственным российским пилотом, который поднялся на подиум и даже почти выиграл домашнюю гонку. Конечно, сейчас в Формуле-1 наши возможности сильно отличаются. Думаю, наши болельщики заслуживают увидеть, как их пилот получает в России кубок, но… Надеюсь, это произойдёт в ближайшее десятилетие.
— То, что после Сочи пойдут незнакомые трассы, может сильно сказаться на вашей скорости в конце сезона?
— Надеюсь, что нет. Думаю, мой опыт и профессионализм за 16 лет выступлений в гонках позволят выучить трассы достаточно быстро. Мне обычно требуется 5-7 кругов, чтобы запомнить каждый поворот, все точки торможения, особенности асфальта и так далее. Так как в Формуле-1 намного больше времени на тренировках по сравнению с 45 минутами в Формуле-2, я надеюсь, что незнание трасс сильно не повлияет.
— Видел у вас в соцсетях фотографию с Хабибом Нурмагомедовым. Была возможность полноценно с ним пообщаться, обсудить в том числе гонки?
— Хабиб — удивительный человек, очень образованный спортсмен. Даже сказал бы, что самый образованный из тех спортсменов, с кем мне удавалось пообщаться. Я большой поклонник работы, которую провёл его отец. Я читал книгу Абдулманапа и перенял для себя несколько важных уроков с токи зрения поведения дисциплины, поведения и рабочего настроя. У Дагестана можно многому поучиться.
Если говорить о той фотографии, то мы с ним пообедали в Москве. Во время разговора Хабиб несколько раз интересовался, какой вес мы теряем за два часа, которые проводим в болиде во время гонки, какие аспекты нужно тренировать, как вообще обстоит жизнь гонщика. Ну а я сам огромный поклонник ММА и вообще единоборств — это мой любимый вид спорта, несмотря на то что я достиг успеха в гонках. Так что я воспользовался возможностью узнать, как всё обстояло у величайшего спортсмена России.
«Седьмое-восьмое место в чемпионате стало бы большим достижением»
— Главный гоночный инженер «Хааса» Аяо Комацу в своё время работал с Виталием Петровым. Может, он рассказывал что-то интересное из того периода или блеснул знанием русского языка?
— К моему удивлению, Аяо совсем мало рассказывает про прошлые годы. Но я знаю, что они с Виталием в отличных отношениях, до сих пор поддерживают общение. Русский язык? С учётом иерархии в команде это скорее я пытаюсь научиться японскому! И я был фантастически удивлён креативности японских иероглифов, которые узнал благодаря Аяо.
— Вы упомянули иерархию в «Хаасе». Все любят вашего босса Гюнтера Штайнера благодаря его образу из сериала Netflix. Но насколько он ему соответствует в жизни?
— Гюнтер – уникальный человек в том плане, что ведёт себя ровно так, как сам считает нужным. И могу рассказать интересный факт: он никогда не смотрел эпизоды про себя из Drive to Survive, потому что считает, что после просмотра может изменить поведение, если ему что-то не понравится. Для него цель — оставаться собой.
Он ведёт себя точно так же, как и в телевизоре. Это сильный взрослый мужчина с уверенным характером и пониманием, как построить быструю машину в Формуле-1. Для меня большая честь с ним работать.
— Ждать ли нам новых ярких эпизодов из жизни «Хааса» в следующем сезоне сериала?
— Вот сейчас, перед Гран-при России, я находился в окружении достаточно большой команды Netflix, которая приехала снимать очень нетипичный контент для своего сериала и тем более нетипичный для гонщика Формулы-1. Мы вместе были в МГУ, я хотел показать свою жизнь, связанную с учёбой, потому что она занимает большое количество моего свободного от гонок времени. Надеюсь, получившийся материал будет всем интересен.
— Штайнер не смотрит сериал про себя, а вот вы, как мы знаем, не игнорируете посты, которые посвящают вам в соцсетях. Бывает такое, что какой-то злой пост может придать дополнительной мотивации перед гонкой?
— Нет. Психологическое состояние гонщика — одна из главных составляющих хорошего выступления. Поэтому я много лет работал с профессионалами в разных областях — начиная от спортивной психологии и заканчивая йогой, чтобы найти, как говорится, performance mindset. То есть то состояние, в котором ты будешь максимально способен реализовать свой потенциал. Поэтому я бы хотел думать, что какие-то неприятные вещи не смогут вывести меня из себя.
— Вероятно, этот опыт работы со спортивными психологами был очень важен после неудачного старта сезона?
— Наверное, это была самая тяжёлая ситуация в моей жизни касательно спортивной формы. Из всего, чем я занимался в жизни, в Формуле-1 ко мне приковано самое большое внимание. И всё же критика не сильно меня задевала, потому что очень важно понимать: все судят по тебе, исходя из последней гонки. Это может как пойти на пользу, так и мешать. Переживать о прошлом — контрпродуктивно. А вот думать о том, как переломить ситуацию в будущем — именно то, что было важно. И ту ситуацию мы переломили в середине сезона и обратили в свой потенциал с другой машиной. Вот это важно.
— Никто не любит загадывать, и всё же… На что вы сами рассчитываете в 2022 году? Не зря окажутся все эти жертвы нынешнего сезона?
— В первую очередь мы нацелимся на улучшение процессов в целом. Каждый в команде — и я в том числе — знает, где именно нужно прибавить, чтобы, как следствие, улучшить результат на трассе.
Мне пока что трудно сказать, на какие позиции можно рассчитывать. Все люди в Ф-1 ждут перемен, каждая команда искренне верит, что перемены в регламенте дадут фору именно ей. Но не могут же все десять команд получить фору! Поэтому я просто надеюсь, что мы обгоним по крайней мере две команды. Седьмое-восьмое место в чемпионате стало бы большим достижением, а периодические или даже постоянные финиши в очках – победой.
«Чемпионат» благодарит компанию «Росгонки» и представителей Никиты Мазепина за помощь в организации интервью.
