Как Джон Сертис попал в аварию, но сумел восстановиться и вернуться в Ф-1 — книга «Ford против Ferrari»

В издательстве «Альбина Паблишер» в апреле вышла книга американского журналиста Эй Джей Бэйма «Ford против Ferrari» — про знаменитое сражение двух марок на суточном марафоне «24 часа Ле-Мана». Вы наверняка смотрели голливудский блокбастер, так вот – именно эта книга легла в его основу. Учитывая, что про борьбу «Феррари» и «Форда» в Ле-Мане, а также про развитие американского проекта вы уже многое знаете из фильма, мы решили выбрать для публикации историю чемпиона Ф-1 1964 года, лидера «Феррари» Джона Сертиса, которому пришлось восстанавливаться в конце сезона-1965 от страшной аварии, полученной в гонке спорткаров в Канаде…

*****

Джон Сертис готовился к гонке на трассе «Моспорт-Парк», расположенной к северо-востоку от Торонто, в нескольких километрах от озера Онтарио. До соревнований оставалась пара дней, и команды уже приступили к тренировкам. Сертис выступал за команду Lola. Много денег этот контракт ему не сулил, но он все равно отпросился у Феррари — подсмотреть инновационные идеи инженеров другой команды.

— Хорошо, поезжай, но выступай в тех классах, в которых мы не производим машин, — напутствовал его босс.

Сертис понимал дальновидность этого политического хода. Однако многие из ближнего круга Феррари всё равно были недовольны тем, что пилот работает с другой командой, да к тому же английской.

24 сентября 1965 г. выдался погожий денёк. Партнёр Сертиса по команде Джеки Стюарт заехал в боксы, вылез из машины и задумчиво сказал с лёгким шотландским акцентом:

— Что-то с ней не то.

Сертис занял его место и, пытаясь разобраться, в чём причина недомогания Lola, завёл двигатель и прислушался к звуку выхлопа. V8 зарычал, но как-то слишком сердито. Сертис включил передачу и выехал на трассу. Это было последнее, что он запомнил в тот день.

Сертис очнулся на больничной койке. В его тело вонзались какие-то трубки. Он понятия не имел, где находится и сколько прошло времени. Забинтованный с ног до головы, словно мумия, он едва мог пошевелиться. В голове крутилось множество вопросов: что произошло? где он? будет ли он жить? Сертис с трудом сглотнул. Его жена Пэт, с воспалёнными глазами, склонилась над ним — она не отходила от мужа уже четыре дня. В течение этого времени Сертис несколько раз приходил в сознание, но опять отключался.

Доктора уже известили журналистов о здоровье гонщика: у него сломаны позвоночник и кости таза. Состояние критическое.

— У пострадавшего наблюдалось сильное кровотечение в левой части тела. Мы надеемся, что внутренних кровотечений нет, — сказали представители окружной больницы в Скарборо, Торонто, сразу после поступления к ним пациента.

Но их надежды не оправдались. Когда Сертис пришёл в сознание, врач объяснил, что его таз оторвался от основания позвоночника и раскололся пополам, вызвав разрыв почек. От удара левую ногу вдавило внутрь тела на 10 см. Почки всё ещё продолжали кровоточить. Ситуация оставалась опасной.

Осознав сказанное, Сертис испытал шок. Ему вспомнилась авария на мотоцикле, которая много лет назад, ещё во время войны, чуть не погубила его отца. История повторялась. Глядя на непроницаемое лицо врача, он ощутил полную беспомощность.

— Мы не хотим оперировать вас сейчас, — сказал тот. — Стоит подождать и посмотреть, не восстановятся ли почки сами.

Иными словами, всё, что оставалось Сертису, — это лежать и ждать. У него появилась куча времени, чтобы осмыслить произошедшее. Больше всего его тяготила неизвестность. Он должен был разобраться в причинах аварии. Его ли это ошибка или дело в технических неполадках? Для Сертиса это было крайне важно, ведь он привык доверять себе, думать о себе как о совершенном гоночном механизме. Присутствовавший во время аварии инженер Lola приехал в больницу. Он начал медленно и с выражением глубокого огорчения объяснять, что же произошло на трассе «Моспорт-Парк». Инженер прекрасно понимал, что смысл его работы — создать транспортное средство, которому человек мог бы довериться на все 100%. Но именно автомобиль дал слабину.

— Сожалею, Джон, — сказал инженер. — Машина потеряла колесо.

Сертис хотя бы оказался неповинен в аварии. Он внимательно выслушал ужасающие подробности происшествия. После стартовой прямой он вошёл в быстрый правый поворот, идущий под уклон, из-за чего вес мчащегося автомобиля практически полностью приходился на левое переднее колесо; оно не справилось с нагрузкой и отлетело; машина пробила барьер и кубарем скатилась по насыпи. Когда она полностью остановилась, Сертис оказался прижат тяжёлым корпусом к земле. На внешние раздражители он не реагировал.

Прибывшие на помощь маршалы трассы не были уверены, жив он или нет, но точно знали, что из пробитого бака течёт бензин, а значит, есть риск возгорания. Гонщика нужно было как можно скорее достать из-под обломков. Хотя Сертис и не помнил этого, он на короткое время пришёл в сознание в машине скорой помощи. Жена со своими родителями приехала в больницу на следующий день.

Сертиса начали навещать друзья и коллеги. Через неделю после аварии команда Ferrari прибыла в Америку для участия в Гран-при США в Уоткинс-Глене, и Драгони с техническим директором Форгьери сразу же поехали на север континента, в канадскую больницу. Ни для кого не было секретом, что Сертис и Драгони ненавидели друг друга, однако в этот раз менеджер команды, казалось, проявлял искреннюю заботу. Сертис всё ещё был слегка не в ладах с реальностью.

— Просто подготовьте мою машину к Мехико, — пробормотал он, хотя позже не мог вспомнить, чтобы говорил что-то подобное. До Гран-при Мексики оставалось три недели.

— Давай подождём и посмотрим, как всё будет складываться, — мягко ответил Драгони, прекрасно понимая, что Сертису придётся надолго задержаться в больнице.

Ему позвонил и Энцо Феррари. Сертис услышал в голосе босса нотки сочувствия. Он подтвердил, что половина его тела сильно повреждена. Феррари хотел знать, выкарабкается ли Сертис вообще и сможет ли он вернуться к гонкам?

— Я постараюсь, — ответил Сертис.
— С какого боку тебя задело? — спросил Феррари.
— Слева. Когда вернусь, буду немного короче с одной стороны.
— Ничего. Мы тебе построим машину с автоматической коробкой, — пошутил Феррари, имея в виду, что в ближайшее время Сертис вряд ли сможет выжимать педаль сцепления.
— Спасибо вам за поддержку, — ответил Сертис и повесил трубку.

Вскоре ему стало известно, что, хотя в момент аварии он находился в машине другой марки и это многим в Маранелло не нравилось, его больничные счета были полностью покрыты за счет страховки Ferrari. После очередных анализов врачи сообщили Сертису, что его почки наконец перестали кровоточить и теперь можно заняться хирургическим выравниванием таза. Операция прошла быстро и успешно. Доктор Пол Макгоуи, главный хирург больницы Скарборо, уведомил журналистов, что состояние 31-летнего английского пациента стабилизировалось. Доктор Фрэнк О’Келли добавил:

— Думаю, он полностью восстановит свои способности.

Однако вопрос, сможет ли Сертис снова выступать в гонках, оставался открытым.

Медленно тянулись дни. Приходили и уходили посетители. Пэт, жена Сертиса, проводила рядом с ним по несколько часов ежедневно. Появилась боль. Сертис чувствовал, как она становится почти невыносимой. Через две недели после аварии лечащий врач сообщил, что хочет перевести его на курс долгосрочной реабилитации.

— Мы не можем оказать полноценную помощь в случае таких травм, как ваша, — объяснил это решение доктор.

У Сертиса был выбор: отправиться в США или вернуться в Европу. Американские врачи, скорее всего, пошли бы по пути новых операций; в Европе считали, что организм справится сам.

Сертис понимал, что ему нужен особый врач, который смог бы понять, что требуется гонщику, и сосредоточился бы на его скорейшем возвращении в спорт, составлявший смысл его существования. В этом вопросе не должно было быть никакой неопределённости. В результате выбор пал на доктора Уркхарта из больницы Святого Томаса в Лондоне. Он уже имел опыт лечения великого Стирлинга Мосса после аварии 1962 г. на трассе «Гудвуд», когда гонщик переломал себе практически все кости и едва не погиб. Сертис позвонил Уркхарту, и тот предупредил его:

— Держись подальше от этих американцев. Они положат тебя под нож. Возвращайся к нам, как только появится возможность безопасной транспортировки.

Друг Сертиса Тони Вандервелл, хозяин команды «Формулы-1» Vanwall, организовал перелёт. Врачи объяснили Сертису, что он должен как можно меньше двигаться. Любая встряска могла заново спровоцировать кровотечение в почках. 18 октября медперсонал больницы уложил Сертиса на каталку, крепко закрепил его и доставил в аэропорт на новой модернизированной машине скорой помощи американского производства. Специальные увеличенные стойки амортизаторов и автоматическая трансмиссия обеспечили плавную поездку. Вандервелл выкупил весь ряд в первом классе Boeing 707. Переезд из аэропорта Хитроу в больницу Святого Томаса получился не столь приятным — английская машина скорой помощи по сравнению с американской больше походила на антиквариат. Водитель постоянно дёргал рычаг переключения скоростей, пробиваясь через лондонские пробки. Эта часть путешествия была сплошной мукой, «сеансом вынужденного и ненужного вибромассажа», как описал её сам Сертис.

В больнице его встретил доктор Уркхарт. Он взглянул на Сертиса, улыбнулся и сказал:

— Что ж, время пошло. Состояние, конечно, плачевное, но в целом стабильное. Постараемся вернуть тебя в норму. Нам нужно немного опустить твою левую сторону, чтобы она вновь оказалась вровень с правой. Видишь моего помощника?

— Да, — ответил Сертис.
— Большой парень, не так ли? В регби играет.
— Да.
— Я тоже вроде не хилый, верно?
— Да.
— Так вот, завтра мы положим тебя на стол, возьмёмся с двух сторон и начнём тянуть изо всех сил.

На следующий день всё так и случилось. Вероятно, гонщику вкололи дозу мышечных релаксантов с обезболивающим, которая могла бы свалить и коня. Но даже при таком условии, не происходи это действо в больнице, его можно было бы принять за реконструкцию средневековой пытки. В самом начале процедуры левая сторона тела Сертиса была на 10 см короче правой, а к её концу — уже всего на 1,5 см. Эта разница останется с ним на всю жизнь. По завершении процедуры в комнату вошли медсёстры. Сертис был настолько обессилен, что едва смог открыть глаза.

— Мы рассчитываем, что вы сможете опираться на эту ногу уже где-то через неделю, — сказала ему медсестра.
— А давайте попробуем уложиться в пять дней, — ответил ей Сертис.

Он начал тренировать верхнюю половину тела, подтягиваясь на верёвке, перекинутой через спинку больничной койки. Кровь начала разгоняться, а мышцы рук и спины — постепенно оживать. Медсестры возили его на кресле-каталке к физиотерапевтическому бассейну, который был не чем иным, как переоборудованным армейским баком, сделанным из прикрученных друг к другу болтами листов гофрированной стали — такие использовались для тушения пожаров в Лондоне во время войны. В воде он смог поэкспериментировать с нагрузкой на левую ногу. Позже Сертис сравнил один час, проведённый в этом бассейне, с тем, как если бы «в одиночку проехал все «24 часа Ле-Мана».

24 ноября, ровно через два месяца после аварии, наступил долгожданный день.

— Сегодня мы попробуем самостоятельно походить на одной ноге, — сказала ему медсестра, которая принесла костыли.

Вместе с другими медсёстрами она помогла Сертису подняться с постели. Боль была невыносимой. Его предупредили, что ни в коем случае нельзя опираться на больную ногу. Сертис встал, поддерживая себя костылями. Сделал шаг, другой, третий и упал от изнеможения. Медсёстры подхватили его и уложили обратно в койку. «Чувствую себя несчастным и подавленным», — написал он в тот день в дневнике.

На следующий день ему удалось сделать уже восемь шагов. Ещё через день — 83 шага. 28 ноября Сертис, в наброшенном поверх пижамы халате и тапочках, прошёл, повиснув на костылях, целых 400 шагов.

С приходом декабря коридоры больницы стали наполняться рождественскими украшениями, и Сертис почувствовал, что депрессия отступает. Но ему ещё предстояло пройти мучительно долгий путь, ведущий обратно в кокпит гоночного автомобиля.

С приближением «Себринга» и «Ле-Мана» перед Феррари всё острее вставал вопрос, кто будет его основным гонщиком. Успеет ли Сертис восстановиться? Если да, то хватит ли ему выдержки работать на 99% своих первоначальных возможностей? Расшатанные нервы — опасная штука. Даже если он сможет усесться в кокпит и закрыть за собой дверь, нельзя быть уверенным в полном его выздоровлении, пока он не пройдёт на скорости крутой поворот, выдерживая дистанцию в несколько сантиметров между двумя другими машинами по обе стороны от него. Кое-кто на фабрике уже строил свои планы, рассчитывая, что Сертис навсегда покинул «конюшню» Ferrari. Но Феррари знал, что никто в Маранелло не мог стать полноценной заменой Великому Джону. И он решил сделать ставку на своего чемпиона. Просто посидеть и подождать.

10 марта 1966 года Джон Сертис подъехал на Fiat к фабрике Ferrari. Он неуклюже вылез из машины и потянулся за костылями. Пэт шла рядом с ним, пока он ковылял по территории фабрики. Когда Сертисы вошли в гоночную мастерскую, все прервали работу. Сертис был для всех призраком, человеком, вернувшимся с того света. Британский гонщик на всю жизнь запомнил слёзы, которые выступили на глазах этих людей. Его костыли скользили по красной плитке, которой был вымощен пол, но он всё равно осмотрел машины. Было очевидно, что проект Формулы-1 сильно отставал от графика, поскольку в центре внимания оказалось противоборство Энцо Феррари с Генри II. Усилия гоночной мастерской были сосредоточены на предстоящей битве за «Ле-Ман».

Механики выкатили Сертису его «автомобиль для выздоравливающих» — Dino 246 для Формулы-1. Машина была подготовлена специально для британца и чем-то напоминала ту, на которой он завоевал титул чемпиона мира в 1964-м. Левая нога Сертиса была ещё так слаба, что ему не удалось самому влезть в машину. Рабочие подкатили кран, которым перемещали двигатели по цеху. Сертис, отбросив костыли, ухватился за стрелу. Его подняли и осторожно опустили в кокпит. Руки пилота наконец-то легли на руль, а ноги встали на педали.

Вскоре одним мартовским утром англичанин припарковался позади боксов на автодроме Модены. Механики колдовали над его «автомобилем для выздоравливающих». Когда Сертис садился за руль, то на мгновение почувствовал, что нервничает. В его памяти промелькнула история Альберто Аскари — знаменитого пилота команды Ferrari. «После аварии нужно сразу возвращаться в седло, иначе охватят сомнения», — сказал Аскари в тот день, когда садился в машину на автодроме Монцы. Он ещё залечивал раны, полученные в аварии незадолго до этого. Через несколько минут после старта Аскари был мёртв.

Сертис справился с волнением, надел шлем, защитные очки, сел в Dino и включил зажигание. Его левая нога была ещё очень слаба, а для работы со сцеплением требовалось усилие. Первый круг по трассе длиной 2,4 км он проехал очень медленно, как бы заново привыкая, но уже на втором круге навыки и ощущения вернулись: резкий вход в поворот, мягкое сцепление резины с асфальтом, знакомый звук двигателя Ferrari, ревущего в считаных сантиметрах за его спиной.

Теперь Сертис ежедневно приезжал на трек. Мир вокруг наполнялся весной, обочины трассы с каждым днём становились всё зеленее. По утрам покрытая росой трава сияла на солнце. Вдыхая её аромат, Сертис чувствовал, как возрождается к жизни. Время шло. В боксах стали появляться журналисты, а на трибунах, установленных автоклубом Модены, собирались местные жители, чтобы посмотреть, как тренируется гонщик. Сертис продолжал набирать скорость, всё глубже входить в повороты и всё быстрее нарезать круги.

15 марта он побил рекорд круга на автодроме Модены — предмет особой гордости в среде пилотов. На протяжении 1950-х гг. пилоты Ferrari и Maserati боролись за обладание титулом рекордсмена круга в Модене, и в разное время он принадлежал нескольким великим гонщикам. Теперь и Сертис вошёл в их число. Уже на следующий день он превзошёл самого себя, улучшив рекорд на 0,3 секунды, а 17 марта прошёл круг и того быстрее.

Хорошие новости быстро достигли офиса Феррари. Тот ждал от Сертиса именно этого. Он понимал, что англичанин безжалостно боролся с самим собой, со своими внутренними демонами, со своей человеческой уязвимостью. И он не сомневался, что Сертис выиграет гонку.

P. S. Несмотря на успешное восстановление, Сертис не вышел на старт гонки в Ле-Мане: из-за странных внутрикомандных интриг Джон покинул «Феррари» непосредственно перед марафоном во Франции.