Любопытно, почему хирурги носят спортивную обувь? Семья из штата Колорадо отметила это сразу. В тот день, когда Шэттоки встретили доктора Дэвида Скэггса в детской больнице на бульваре Сансет, он должен был осмотреть их 13-летнюю дочь Изабель. На нём были чёрные как смоль кроссовки. Поначалу могло показаться, что он спортсмен. Всё произошедшее c Шэттоками потом, было как в тумане.
Доктор показал им рентгеновский снимок позвоночника дочери, который напоминал спиральную лестницу. Из-за сколиоза искривление с одной стороны достигало 56 градусов, а с другой – 52. Он сообщил им, что если не получится исправить этот дефект с помощью операции, то позвоночник Изабель будет полностью деформирован и у неё будет нарушено дыхание.
«Когда По впервые сюда зашёл, я произнёс свою обычную показную речь и показал ему только чистые и аккуратные процессы, которые мы делаем, – говорит Скэггс. – И в какой-то момент По посмотрел на меня и сказал: „Вы сращиваете детям позвоночник, притом что им всего два года. Какие тогда могут быть пульмональные последствия?“ „Я сказал ему: “Подождите секунду. Откуда вам известно об этом вопросе?» Меня просто поразила и заставила восхищаться способность По мгновенно сфокусироваться на большом противоречии в хирургии, занимающейся проблемами позвоночника, решение которого заняло у меня целое десятилетие. Мне показалось, что он пришёл к нему за пять минут. Поэтому я подумал: он очень умён. Даже слишком, пугающе умён".
Эта операция будет очень ответственной. Дэвид объяснил, что сделает разрез на спине, рассечёт позвонки и соединит их в реконструированном виде металлическими штифтами и винтами. Он сказал, что будет использовать для этого свёрла и другие мощные инструменты, при этом зона операции будет находиться в сантиметрах от спинного мозга и малейшее отклонение приведёт к параличу и повреждению аорты.
Шэттокам было невероятно сложно осознать это, однако они смирились с тем, что операция действительно необходима. Затем они отправились домой в родной Rocky Mountains и провели дни перед операцией, занимаясь йогой, чтобы снять психологическое напряжение. Когда до операции оставалось всего несколько дней, раздался телефонный звонок. Это был хирург Скэггс. «Вы случайно не фанаты „Лейкерс“?» — спросил он.
–––––––––––
Любопытно, почему большинство людей ростом за два метра носят баскетбольную форму. Однако когда По Газолю было всего 11 лет, а его рост составлял около полутора, он задумывался совсем о другой профессии.
В ноябре 1991-го Газоль, учившийся тогда в начальной школе в Барселоне, узнал, что у одного из его кумиров, Ирвина «Мэджика» Джонсона, обнаружили ВИЧ. Он до сих пор помнит, как сильно смутился, услышав об этом, как хотел остаться один. Все они – Мэджик, Ларри Бёрд, Майкл Джордан – были его кумирами, и он знал, что ему придётся расстаться с одним из них.
«Я думал, он умрёт, – говорит Газоль. – Тогда ВИЧ… СПИД являлся синонимом слова „смерть“. Я бесцельно бродил вокруг школы, думая об этом, я был просто в шоке. На эту тему было очень много домыслов. Мы все боялись даже глотнуть колы из чужой бутылки или есть с кем-то из одной тарелки. В общем, боялись подобных вещей, даже чужой слюны. Передаётся ли инфекция только через кровь? При поцелуе? Для 11-летнего парня слишком много вопросов. Это здорово повлияло на меня».
Позже дома он попытался найти ответы на все вопросы. Мариса, его мама, была врачом-терапевтом, а отец, Агусти, — санитаром. По спросил их, доживёт ли Джонсон до XXI века. Но даже они не могли дать ему точный ответ. В тот самый момент он понял, что хочет заняться этой проблемой в будущем. Именно тогда Газоль решил стать доктором. «Я хотел найти лекарство от всех серьёзных заболеваний. Я хотел найти лекарство от рака. Я только познавал мир, но мечтал об этом всё время», — вспоминал он.
«С тех пор, когда меня спрашивали, кем я хочу быть, всегда отвечал: доктором. Я хотел быть учёным. Это был мой ответ на такой вопрос. Мне всегда нравились биология, естествознание, даже математика была мне интересна. Я мечтал о том, как будет здорово найти такое средство, которое бы помогло спасти жизни людей. Я не представлял себе как… однако это было то, что я рисовал в своём воображении».
–––––––––––
Он сосредоточился на учёбе, однако шли годы, и он постепенно превращался из подростка в высокого молодого человека. Баскетбол всегда был для него альтернативой, заменой медицине, и сейчас, когда его рост приблизился к двум с небольшим метрам и он начинал возвышаться над всей толпой в родной Барселоне, он был вынужден принять решение.
Поначалу По честно пытался совмещать баскетбол и медицину, и, по правде говоря, это было чрезвычайно сложно. Днём этот молодой 18-летний парень был студентом первого курса медицинского факультета университета Барселоны, а вечером – ключевым игроком баскетбольной «Барселоны». Возможно, всё было бы замечательно, если бы у него была машина, но ему приходилось на общественном транспорте добираться с учёбы на тренировку, так как просить родителей подвезти для него было слишком накладно.
«Ездить в автобусе не очень удобно, поскольку приходится всё время наклонять голову, – вспоминает великан. – Зато я вырос во многих других отношениях – у меня не было никакой личной жизни тогда, я жил исключительно баскетболом и медициной. Большинство моих друзей развлекались, мои партнёры по команде после игр тусовались, сокурсники по университету только учились. Я же успевал то и другое».
Первый год обучения был невероятно тяжёлым для По, поэтому ему приходилось приспосабливаться. В первом семестре ежедневно ранним утром у него была тренировка в составе всей команды, сразу же после этого три пары в университете, а затем упражнения в тренажёрном зале. Наименее утомительными для него были дни игр. Ему приходилось быть очень изобретательным – надевать, к примеру, под брюки баскетбольные шорты – и тем не менее он умудрился сдать три дисциплины с отличными результатами.
Во втором семестре возникла другая проблема – сезон был в полном разгаре, что означало большее количество длительных выездов. Ему приходилось пропускать больше занятий, профессора смотрели на него всё более свирепо, однако он по-прежнему ухитрялся сдавать большинство предметов. По не был уверен, какую именно профессию в медицине выберет – у него было 6 лет, чтобы принять решение. Однако он получал удовольствие от работы в лабораториях. Газоль надеялся, что станет учёным, работая с «болезнями, бактериями, разными вирусами – и найдёт от них противоядия». Он всё ещё думал, что сможет успешно завершить обучение в университете.
Но второй год обучения доконал его. Согласно учебной программе, он должен был всё больше времени проводить в больницах или лабораториях, на групповых занятиях, и баскетбол явно не вписывался в его учебный график. К сожалению, и на площадке он пока не был звездой – не мог позволить себе приходить и уходить тогда, когда ему хотелось. В первом сезоне он появился на площадке лишь пару раз, отчасти потому что не был готов к жёсткой игре, что являлось следствием отсутствия должной физической формы.
Ранее по ходу сезона, когда его сухожилие внезапно воспалилось, Газоля послали на магнитно-резонансную томографию, которая выявила у По разрыв. Однако позднее, когда он снова травмировал мышцу, Газоль предложил врачам «Лейкерс» также попробовать эхограмму, чтобы выявить глубину разрыва. «Мне сказали, что в США она (эхограмма) не практикуется, – говорит Газоль. – Они делают её только беременным женщинам. Однако в Европе она применяется, чтобы определить глубину разрыва мышцы. МРТ может выявить разные вещи, но эхограмма может дать дополнительную ценную информацию о природе травмы, и в частности даёт понимание, как её излечить. Мы однажды попробовали, и результат был положительным. Надеюсь, в какой-то степени помогли и мои знания».
Ранее по ходу сезона, когда его сухожилие внезапно воспалилось, Газоля послали на магнитно-резонансную томографию, которая выявила у По разрыв. Однако позднее, когда он снова травмировал мышцу, Газоль предложил врачам «Лейкерс» также попробовать эхограмму, чтобы выявить глубину разрыва. «Мне сказали, что в США она (эхограмма) не практикуется, – говорит Газоль. – Они делают её только беременным женщинам. Однако в Европе она применяется, чтобы определить глубину разрыва мышцы. МРТ может выявить разные вещи, но эхограмма может дать дополнительную ценную информацию о природе травмы, и в частности даёт понимание, как её излечить. Мы однажды попробовали, и результат был положительным. Надеюсь, в какой-то степени помогли и мои знания».
Как быть? Предстояли экзамены, а значит, зубрёжка. Когда По осознал, что ему придётся пропускать либо учёбу, либо тренировки, он уже знал, что с чем-то одним необходимо покончить. Он попросил встречи с деканом университета доктором Хосепом Антони Бомби. На ней он сообщил, что принял решение в ближайшей перспективе выбрать баскетбол. Он остался недоучкой с молчаливого согласия родителей, декана и испанской федерации баскетбола.
«Для меня это решение не было тяжёлым, я чувствовал, что поступаю правильно, – говорит Газоль. – Я просто понимал, что баскетбол для меня — шанс достичь чего-то большего, и начал реализовывать в нём свои возможности. Я много путешествовал с командой профессионалов. Для меня это было настоящим кайфом. Я был с ними, это всё происходило со мной, а не с кем-то другим. Я посчитал для себя, что если у меня не пойдёт с баскетболом, я всегда смогу вернуться в медицину и стать врачом. Декан сказал мне, что я могу вернуться в любое время».
Скорее всего декан по-прежнему ждёт и надеется…
–––––––––––
В 22 года Газоль был признан Новичком года в НБА в составе «Мемфиса». Это означало, что теперь он разъезжал в автобусах с увеличенными размерами салона (перешёл на новый уровень?). И всё-таки он оставался прежним юнцом, прежним По Газолем, в свободное время читавшим медицинские журналы. Он часто появлялся в Центре медицинских исследований St. Jude для детей в Мемфисе, а в межсезонье много времени уделял организации ЮНИСЕФ.
Он совершал поездки в Африку, чтобы помочь детям, заражённым СПИДом, и всегда демонстрировал свою готовность быть «на передовой», если дело касалось этой страшной болезни. Джонсон, который продолжает жить с этой болезнью в XXI веке, по-прежнему остаётся одним из его кумиров. Стоит ли удивляться тому, что 1 февраля 2008 года Газоль был вне себя от радости и счастья, свалившегося на него в результате обмена в «Лейкерс», бывшую команду Джонсона.
Обмен на Кваме Брауна, Джавариса Криттентона, Аарона Макки, 2 первых раунда драфта и права на Марка Газоля, его младшего брата, походил на грабёж среди бела дня. Он был, пожалуй, самым неравноценным со времён, когда «Голден Стэйт» отдали Роберта Пэрриша и № 3 драфта-1980 (им стал Кевин Макхэйл) «Бостону» за № 1 драфта того же года (Джо Барри Кэрролл). Однако планы Газоля с переходом не претерпели изменений – он намеревался помогать не только «озёрникам», но и больницам Лос-Анджелеса.
После того как По более или менее освоился в команде, что в итоге принесло свои плоды в сезоне-2008/09, когда калифорнийцы завоевали свой 15-й титул, Газоль начал сотрудничать с детской клиникой на бульваре Сансет. По ходу прошедшего сезона он приезжал туда ознакомиться с медицинским оборудованием клиники и был приглашён на встречу с главным ортопедом клиники… тем самым человеком в кроссовках – Дэвидом Скэггсом.
«Когда По впервые сюда зашёл, я произнёс свою обычную показную речь и показал ему только чистые и аккуратные процессы, которые мы делаем, – говорит Скэггс. – И в какой-то момент По посмотрел на меня и сказал: „Вы сращиваете детям позвоночник, притом что им всего два года. Какие тогда могут быть пульмональные последствия?“
»Я сказал ему: «Подождите секунду. Откуда вам известно об этом вопросе?» Меня просто поразила и заставила восхищаться способность По мгновенно сфокусироваться на большом противоречии в хирургии, занимающейся проблемами позвоночника, решение которого заняло у меня целое десятилетие. Мне показалось, что он пришёл к нему за пять минут. Поэтому я подумал: он очень умён. Даже слишком, пугающе умён".
Газоль рассказал о профессии своих родителей, а также о своём годе в медицинском университете, и Скэггс сразу же почувствовал, что они с По родственные души. Когда он был студентом колледжа Эмхерст, Скэггс четыре года играл за футбольную команду, а также был членом легкоатлетической сборной США, специализируясь в беге на 400 метров с барьерами. Когда же он учился в Колумбии, его выбрали в университетскую команду по регби. Он был спортсменом, поэтому они были похожи с Газолем во многих отношениях.
В ноябре 1991-го Газоль, учившийся тогда в начальной школе в Барселоне, узнал, что у одного из его кумиров, Ирвина «Мэджика» Джонсона, обнаружили ВИЧ. Он до сих пор помнит, как сильно смутился, услышав об этом, как хотел остаться один. Все они – Мэджик, Ларри Бёрд, Майкл Джордан – были его кумирами, и он знал, что ему придётся расстаться с одним из них. «Я думал, он умрёт, – говорит Газоль. – Тогда ВИЧ… СПИД являлся синонимом слова „смерть“. Я бесцельно бродил вокруг школы, думая об этом, я был просто в шоке. На эту тему было очень много домыслов. Мы все боялись даже глотнуть колы из чужой бутылки или есть с кем-то из одной тарелки. В общем, боялись подобных вещей, даже чужой слюны. Передаётся ли инфекция только через кровь? При поцелуе? Для 11-летнего парня слишком много вопросов. Это здорово повлияло на меня».
«По – тот человек, который мог бы пойти обоими путями (медицина или баскетбол), – говорит Скэггс. – И я думаю, что он рассматривает возможность быть доктором и хирургом как путь, который им пока не выбран. В общем-то, хирурги обычно бывают бывшими атлетами. Мы азартны, мы переодеваемся в раздевалках, мы входим в игру, мы работаем как одна команда, мы всегда немного волнуемся (перед операцией). Он точно один из нас».
В тот день Скэггс провёл Газоля по всей больнице, и когда эти двое вошли в операционную, доктор заметил, как загорелись глаза Газоля. «На свете так много успешных и знаменитых людей, которые пресыщены жизнью! Однако По – всё ещё ребёнок в душе. Он был взволнован абсолютно как ребёнок», – вспоминает Скэггс. Великан продолжал осматривать операционную, задавая вопросы со знанием дела. И Скэггс решился спросить Газоля: «А вы не хотите принять участие в операции на позвоночнике?». «Неужели это возможно?» – воскликнул Газоль.
–––––––––––
Была, правда, одна маленькая проблема, прежде всего из-за плей-офф. «Лейкерс» подошли к играм на выбывание не в лучшем состоянии – с обилием очень неприятных травм: Эндрю Байнум травмировал колено, на Коби вообще живое место сложно было отыскать – незалеченный мизинец, боли в ноге и т.д. Однако Газоль, в отличие от партнёров, частично восстановился после травмы подколенного сухожилия: благодаря принятым им самим мерам.
Ранее по ходу сезона, когда его сухожилие внезапно воспалилось, Газоля послали на магнитно-резонансную томографию, которая выявила у По разрыв. Однако позднее, когда он снова травмировал мышцу, Газоль предложил врачам «Лейкерс» также попробовать эхограмму, чтобы выявить глубину разрыва.
«Мне сказали, что в США она (эхограмма) не практикуется, – говорит Газоль. – Они делают её только беременным женщинам. Однако в Европе она применяется, чтобы определить глубину разрыва мышцы. МРТ может выявить разные вещи, но эхограмма может дать дополнительную ценную информацию о природе травмы, и в частности даёт понимание, как её излечить. Мы однажды попробовали, и результат был положительным. Надеюсь, в какой-то степени помогли и мои знания».
Некоторые игроки на площадке ведут себя как тренеры, Газоль же – как доктор. Они со Скэггсом общались во время плей-офф, и в промежутке между сериями с «Ютой» и «Финиксом» хирург почувствовал, что для Газоля это будет идеальное время, чтобы поучаствовать в проведении операции на позвоночнике. По находился в сильнейшем возбуждении от такой возможности, однако ночью перед операцией у него поднялась температура. Он не хотел подвергать опасности кого-либо в больнице или операционной, поэтому отказался от участия.
Продолжение: «Путь № 2»