Есть в международном антидопинговом законодательстве такой постулат: при нахождении чего-либо запрещённого в пробе “А” спортсмен не считается уличённым в употреблении допинга, он становится лишь подозреваемым, и информация эта нигде не разглашается до вскрытия и проверки пробы “B”.
Наша биатлонная федерация устами пресс-атташе сборной Дмитрия Лоева заявила: “Нам никаких официальных документов из международного союза биатлонистов не приходило, поэтому никаких комментариев по этому поводу дать не могу”.
Законы эти едины для всех. Но почему-то сплошь и рядом не выполняются по отношению именно к нашим спортсменам. Вот и теперь утечка информации пошла не откуда-нибудь, а с самых что ни на есть заснеженных вершин – из Международной федерации биатлона. Хотя до вскрытия второй пробы знать об этом имел право лишь узкий круг должностных лиц и сами подозреваемые. Которым в таких случаях предлагается выбор: признаться – и проба “В” уже не нужна. Или стоять на своём и ждать второго результата.
Кому это нужно – каждый вправе думать и решать сам. Но хотелось бы обратить внимание на другие моменты. Как известно, об измене мужа последней узнаёт жена. Когда новость о допинге обошла все порталы, когда она уже конкретизировалась в “двух представителей женской сборной и одного мужской”, слово взяла наша федерация. Которая устами пресс-атташе сборной Дмитрия Лоева заявила: “Нам никаких официальных документов из Международного союза биатлонистов не приходило, поэтому никаких комментариев по этому поводу дать не могу”.
Хотелось встать и заорать в полный голос: “И что вы сидите, мать вашу?!!! Почему не обрываете все известные и неизвестные телефоны Международного союза биатлонистов? Почему не требуете разбирательств, не говорите об уже допущенных нарушениях в информировании? Почему?!!”
Правда, спустя пару часов выяснилось, что все, кому это нужно, всё давно знают. Знает и наш спортивный министр Виталий Мутко. Знает, но фамилий не скажет: “Имена мне известны, но я их не назову. У всех будет шок”. Можно подумать, что если общественность узнает эти имена немного позже или от кого-то другого, то шока не будет, а будет праздник. Знает вице-президент СБР Александр Тихонов, поступивший мудрее всех: “Надо дождаться вскрытия проб “В”, которое намечено на 9-12 февраля”, — сказал он. И напомнил прошлогоднюю историю с Татьяной Моисеевой. У которой в пробе “А” тоже нашли что-то неправильное, но в пробе “В” этого уже не оказалось. Вышло, как в анекдоте: “Ложечки нашлись, но осадок остался…”
Правда, спустя пару часов выяснилось, что все, кому это нужно, всё давно знают. Знает и наш спортивный министр Виталий Мутко. Знает, но фамилий не скажет: “Имена мне известны, но я их не назову. У всех будет шок”.
Непонятно вообще, о каком допинге идёт речь. Сперва говорили об эритропоэтине. Но президент Международного союза биатлонистов (IBU) Андерс Бессеберг эту информацию опроверг. “Речь идёт не об эритропоэтине, — заявил он. — Это новый препарат, который удалось выявить впервые. Я рассматриваю этот факт как настоящий прорыв в антидопинговой борьбе. Я не удивлюсь, если узнаю, что этот препарат употребляют другие спортсмены, представители циклических видов спорта. Мы целенаправленно работали день и ночь до тех пор, пока не нашли отклонения от нормы у биатлонистов…”
И тут совершенно справедливо возникает другой вопрос. Все запрещённые вещества названы, зафиксированы и внесены в соответствующие списки. С которыми под роспись знакомятся спортсмены и врачи. Список этот постоянно дополняется, к нему чуть ли не ежемесячно выходят приложения и уточнения. Но есть одно твёрдое правило: любое вещество или препарат считается допингом лишь после того, как будет занесено в этот список. Точка. А глава Международного союза биатлонистов говорит о каком-то принципиально новом препарате. Которого наверняка в списке запрещённых нет. И как тогда прикажете это понимать?
В общем, как и в истории с дисквалификацией перед пекинской Олимпиадой наших легкоатлеток, тумана напущено – не разгрести. Тогда были явно нарушены правила забора проб, теперь как минимум правила обнародования. И совершенно непонятно, что ж это за допинг такой, который, судя по всему, пока и допингом считаться не может.
Есть одно твёрдое правило: любое вещество или препарат считается допингом лишь после того, как будет занесено в этот список. Точка. А глава Международного союза биатлонистов говорит о каком-то принципиально новом препарате. Которого наверняка в списке запрещённых нет. И как тогда прикажете это понимать?
Единственное, в чём “нет худа без добра”, что информация всё-таки просочилась сейчас. И никого не снимали непосредственно с лыжни, как это было в Солт-Лейт-Сити с нашими лыжницами. А ведь вполне могли поступить и так. Вот это был бы действительно шок.
Тем более что в отношении наших спортсменов это постепенно превращается в какую-то пугающую традицию. Тогда как, например, о результатах китайских тяжелоатлеток, разом превысивших в Пекине личные рекорды на 40-60 кг, а мировые – на 15-30, никто уже и не вспоминает. Как и о возрасте китайских гимнасток, махом повзрослевших к прошлому лету на 2-3 года.
Но нас непременно накажут. Образцово-показательно. Иначе и быть не может…
P.S.: Мы эти имена “двух представителей женской сборной и одного мужской” тоже знаем, но до официального объявления называть не будем. И очень надеемся, что решение будет принято справедливое, а не популистское.