— Прошлую Олимпиаду вы ещё смотрели по телевизору, а в этот раз будете в ней участвовать. Могли себе в тот момент представить подобное развитие событий?
— Так получилось, что тогда я как раз приехал с юниорского чемпионата мира, и через неделю начинались Олимпийские игры, то есть я смотрел их уже немного состоявшимся спортсменом. Естественно, я переживал за нашу команду, за того же Ивана Черезова, с которым сейчас живу вместе в одной комнате.
Сначала всё нормально, ничего особенного ты не чувствуешь, а потом на 3-4-й день становится тяжело, всё переворачивается с ног на голову, и, конечно, следующие два дня тебя ещё очень сильно «колбасит».
Мне было за них очень приятно. Конечно, я представлял себя на их месте, но как-то представлял это по-детски. Вообще, за четыре прошедших года очень многое изменилось.
— В Ванкувере бы будете выступать уже не в качестве обладателя жёлтой майки, уступив в личном зачёте 15 очков французу Симону Фуркаду. Это пойдёт вам на пользу или же вы расстроились?
— Это плюс, я рад, что так получилось. Лишняя ответственность давит на голову, и хорошо, что её нет.
— Что заставило вас после проблем с винтовкой в спринте в Антхольце продолжить гонку, а не сойти с дистанции и сэкономить силы, хотя было очевидно, что за призовые места вам уже не побороться?
— Мотивировало то, что я пропустил индивидуальную гонку, а следом за спринтом шла гонка преследования и мне нужна была какая-то практика. Мне надо было не столько бороться за места, сколько просто прокатиться, отдышаться и почувствовать свои силы и уровень соперников. В связи со всем этим было принято решение, чтобы я бежал дальше, и я побежал.
— Расскажите о том, как преодолеваете период акклиматизации?
— Сначала всё нормально, ничего особенного ты не чувствуешь, а потом на 3-4-й день становится тяжело, всё переворачивается с ног на голову, и, конечно, следующие два дня тебя ещё очень сильно «колбасит». Но хорошо, что мы едем раньше, у нас будет время на акклиматизацию.
— Сезон был очень напряжённый, чувствуете в себе силы завершить его также хорошо, как вы его начали? В какой вы сейчас физической форме?
— Я думаю, что это мы узнаем уже после Олимпиады. Сейчас нельзя загадывать, наверное, это даже и нереально сделать.
— Возьмёте с собой в Ванкувер какой-нибудь талисман или, может быть, у вас есть какие-то суеверия?
— Нет, ничего такого нет. Со мной всегда ездит одна и та же сумка, в которой половина нужных вещей, а половина всякого барахла.
— Для вас важнее завершить сезон на первом месте или же выиграть золотую медаль?
— Конечно, золото намного важнее, чем личный зачёт. Этапы Кубка мира будут всегда, а Игры раз в четыре года. Это несравнимо.
— Вы больше желаете золото в команде или в одиночке?
— И то, и то приятно. Каждая дистанция ощущается по-разному, поэтому нельзя сравнивать эти вещи.
Насколько я знаю по истории, сколько смотрел по телевизору, Олимпиада – это такая непредсказуемая вещь, что в ней любой может оказаться победителем. Фавориты могут крупно проиграть, а кто-то может стоять далеко в рейтинге и выиграть медаль.
— В каких дистанциях вы хотите бежать?
— Хотелось бы всё, думаю, что это реально. Между гонками будут большие перерывы, по несколько дней, и этого вполне хватит для восстановления. Это не этапы Кубка мира, где за неделю по три гонки, так что хотелось бы бежать все старты.
— Кто, на ваш взгляд, основной фаворит?
— Насколько я знаю по истории, сколько смотрел по телевизору, Олимпиада – это такая непредсказуемая вещь, что в ней любой может оказаться победителем. Фавориты могут крупно проиграть, а кто-то может стоять далеко в рейтинге и выиграть медаль.
— Кто-то из друзей или семьи поедет с вами?
— Нет, я еду один, но там будет наша делегация из Красноярского края. Правда, я не знаю, удастся ли мне с ними увидеться или нет.
— У вас есть товарищеские или просто хорошие отношения с биатлонистами из других стран?
— Каких-то тёплых отношений нет, но со всеми ребятами мы переглядываемся, улыбаемся и это добродушные улыбки. Ну и конечно, с украинцами и белорусами общаемся больше.
— Как владеете английским языком?
— Английским я владею как собака: понимать понимаю, а сказать ничего не могу. Особой речи у меня нет, так что языковой барьер существует.
Английским я владею как собака: понимать понимаю, а сказать ничего не могу. Особой речи у меня нет, так что языковой барьер существует.
— С ребятами из других видов спорта вы знакомы?
— Я не единожды пересекался со скелетонистом Александром Третьяковым, он тоже из Красноярска. С Виталием Глущенко общаюсь, в общем, со всеми земляками. А так редко бывает, чтобы мы с кем-то пересекались, мы же почти все время в разъездах.
— Кому будете каждый день звонить из Канады?
— Жене, конечно (смеётся). Но вообще я стараюсь ни с кем не общаться на ответственных соревнованиях, это сильно отвлекает.
— Когда в последний раз виделись со своей женой? [Александра Бондарева, свадьба состоялась в конце августа 2009 года. – Прим ред.]
— Ещё в прошлом году, 24 декабря. Ей тяжело даются дальние перелёты, даже из Красноярска в Москву. Она всё это тяжело переносит, и тем более лететь в Ванкувер она твёрдо отказалась: «Ни за что не поеду».
— Она как-то связана со спортом?
— Да, она тоже занималась биатлоном. Мы познакомились на сборах.