В минувшее воскресенье в западном пригороде Сиднея Хоумбуше, экс-чемпион мира IBF в среднем весе 37-летний россиянин Роман Кармазин уступил местному боксёру Дэниелу Гилу техническим нокаутом в 12-м раунде боя за звание официального претендента на титул чемпиона мира в среднем весе по версии IBF. На следующее утро россиянин почувствовал сильную головную боль и обратился за помощью к медикам, которые в свою очередь проведя обследование, выявили у Романа внутреннее кровотечение в головном мозге.
Дозваниваясь Роману на российский номер, с целью разузнать о прошедшем поединке и планах на будущее, с удивлением обнаружил, что его телефон до сих пор недоступен. Помнится, мы договаривались, с Ромой, что по приезду в Россию, он наберёт и мы побеседуем. «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети», — вторил мне автоответчик на протяжении целого дня четверга. В пятницу, повторив алгоритм набора уже наизусть заученного номера, и вновь наткнувшись на автоответчик, решил попробовать позвонить Роме на австралийскую сим-карту, выданную ему представителями команды Дэниела Гила. Пошли длинные гудки и на другом конце трубки послышалась русская речь. — «Слушаю вас».
Роман Кармазин (40-3-2, 26 КО) – Дэниел Гил (23-1-0, 14 КО)
Гил одержал победу техническим нокаутом в 12-м раунде.
— Алло, это Роман?
— Да, вы не ошиблись.
— Из Москвы беспокоит Устьянцев Константин. Не мог до вас дозвониться, все российские номера «молчат», поэтому решил набрать на австралийский. Вы до сих пор там?
— Нахожусь в Австралии ещё. Тут такое дело… В больницу я попал, похоже, дело серьёзное, поэтому вылет домой откладывается.
— Что стряслось?
— Наутро после боя я почувствовал сильную головную боль. Я обратился в клинику, и меня тут же госпитализировали, поставив диагноз внутреннее кровотечение затылочной части головного мозга. Слава богу, удалось избежать операции. Меня напичкали таблетками, прокололи уколами, вроде стало лучше, но голова побаливает до сих пор. Не знаю, сколько ещё я пробуду в больнице, мне уже хочется поскорее вернуться домой, но с такой травмой, как у меня, перелёты в ближайшее время строго противопоказаны. Поэтому мне остаётся только ждать, когда настанет улучшение.
— Это серьёзно… Как самочувствие сейчас, каковы прогнозы врачей, удастся ли избежать операции в дальнейшем?
— Не знаю, меня по этому поводу не информируют. Я постоянно под контролем врачей, каждый час мне замеряют давление, колют препараты, делают прочие процедуры. Хорошо хоть не стали лезть в мозги, сказали, что есть возможность на лекарствах восстановиться. Надеюсь, так и будет. Мне сразу вспоминается Серёжка Артемьев, не дай бог, чтобы и меня постигла та же участь.
— Страховка покрыла расходы на лечение, кто помогает вам сейчас в финансовом плане?
— С этим проблем нет. Австралийские организаторы часть расходов взяли на себя, часть покрыла страховка. Весь этап лечения будет оплачен, сколько бы ни потребовалось времени.
— То есть, речь идёт о том, что в клинике вы рискуете пробыть неделю или даже месяц?
— Всё будет зависеть от моего самочувствия и результатов анализов, разумеется. Мне бы хотелось, как можно быстрее уехать отсюда, но одного желания будет недостаточно. Чёрт возьми, никогда не сталкивался с подобными проблемами, это действительно очень тяжело.
— Супруга находится вместе с вами?
— Нет, она улетела как раз в тот день, когда меня госпитализировали. Хотела вернуться, я отговорил. Мы каждый день созваниваемся по десятку раз. Конечно, она переживает.
Моё время ушло. Я официально заявляю, что ухожу из профессионального бокса. Хочу попросить прощения у всех, чьи надежды я не сумел оправдать, и сказать им спасибо за преданность и поддержку, которую они оказывали мне на протяжении всей моей спортивной карьеры.
— Во время боя чувствовали некий дискомфорт? Ударов вы пропустили достаточно.
— По ходу боя нет, ничего не замечал. Пропусти много, да, не спорю. Но перед собой и болельщиками, кто за меня переживал, я честен, поскольку в ринге я делал всё, на что был способен. Я реально понимаю, что в моём возрасте боксировать на столь высоком уровне — архисложное занятие. Ум и физическая сила на уровне, а вот рефлексы уже не те. Элементарно не успеваешь за более молодым и быстрым соперником. Я мог закончить эту встречу на ногах, поверьте мне. По ходу боя я уступал по очкам и понимал, что, если мне не удастся нокаутировать соперника, я проиграю. В 12-м раунде я рискнул и пошёл вперёд, не получилось. Возможно, если бы я не рискнул и закончил бой на ногах, у меня не было бы этой болячки. Но в таком случае, я бы корил себя до конца своих дней в том, что у меня был шанс, а я его не использовал. Испытывал бы примерно те же чувства, что и Султан Ибрагимов, когда в 12-м раунде против Кличко он не активизировался и не пошёл на риск.
— Главный вопрос, который интересует всех российских любителей бокса, что дальше?
— Моё время ушло. Я официально заявляю, что ухожу из профессионального бокса. Хочу попросить прощения у всех, чьи надежды я не сумел оправдать, и сказать им спасибо за преданность и поддержку, которую они оказывали мне на протяжении всей моей спортивной карьеры.
— Это решение вы приняли после того, как попали в больницу или же вы заранее знали, что проиграв, вы оставите бокс?
— Знал заранее, так как проигрыш не сулил мне ничего хорошего. Опять подниматься в рейтингах, готовиться и проводить предварительные поединки за сущие копейки, такая перспектива меня не устраивала. А в больнице думал совсем о другом: о детях, доме… Так случилось, я получил травму, это нормальное явление, если ты носишь звание боксёра-профессионала. Без травм в этом виде спорта, как и в любом другом – никуда. Я понимал, зачем я выхожу в ринг, и я знал, что могу из него не выйти. Это бокс, твою мать, и здесь ты выходишь и рискуешь жизнью каждое мгновение. Кому-то везёт в большей, кому-то в меньшей степени. Сегодня мне повезло меньше.
— Неправильно, наверное, сейчас, спрашивать о планах на будущее. Но всё же, в какой сфере, вы хотите продолжить работу?
— Пока точно не могу сказать. Есть мысли остаться в боксёрской среде в качестве менеджера или тренера. Есть кое-какие бизнес наработки, как только встану на ноги, буду думать, куда себя применить.
— Если всё пройдёт успешно, травма заживёт, нет ли желания провести прощальный бой в России. Всё-таки, уходить с поражением в пассиве для такого бойца, как вы не очень, что ли правильно.
— Этот поединок никому, кроме меня интересен не будет. Да и зачем? Мне кажется, мода на прощальные бои давно вышла и я не вижу ничего плохого в том, что ушёл проиграв свой последний бой. Мне будет очень приятно вспомнить всё, что произошло со мной здесь в Австралии. Ведь помимо спортивных моментов, у меня осталось куча приятных и не очень приятных воспоминаний.
— Про приятные, вы успели рассказать в предматчевом интервью. А вот, что касается неприятных. Можно поподробнее?
В дом, который мне арендовали организаторы, двухэтажный особняк, проникли воры, и своровали мои чемоданы, наличные и всё, что представляло хоть какую-то ценность.
— Само собой, это попадание в больницу. Но ещё один не очень приятный случай произошёл в ночь перед боем. В дом, который мне арендовали организаторы, двухэтажный особняк, проникли воры, и своровали мои чемоданы, наличные и всё, что представляло хоть какую-то ценность. По ночам я оставлял окна на втором этаже открытыми, чтобы в доме было больше кислорода. Видимо, воришки, воспользовались этим моментом. Сквозь сон я слышал какие-то шорохи, но особого значения этому не предал, а на утро мне позвонили из местного полицейского участка и спросили, не терял ли я свой чемодан. Воры вытащили из него всё, кроме боксёрских трусов и боксёрок. Ладно хоть эти вещи оставили, иначе, я не знаю, в чём я вышел в ринг.
— Роман, мы искренне желаем вам скорейшего выздоровления. Мы обязательно свяжемся с вами на днях и узнаем о самочувствии.
— Спасибо, надеюсь, к тому времени меня уже выпишут. В любом случае, в России я окажусь не раньше, чем через 2-3 недели, так как если меня выпишут, я планирую посетить США, а уже оттуда прилететь в Питер.