Алёна Косторная и Георгий Куница, эксклюзивное интервью в подкасте «Ход коньком»: четверной выброс, критика оценок

Российское парное катание в текущем сезоне и так балует самой беспринципной дуэлью, так огня добавляет ещё и новообразованная пара — чемпионка Европы 2020 года в одиночном катании Алёна Косторная и её муж Георгий Куница. Ребята выступили в серии национального Гран-при и на чемпионате России, по пути создав не один скандальный инфоповод.

Ведущие подкаста «Ход коньком» олимпийская чемпионка Екатерина Боброва и журналист Андрей Журанков поговорили с ребятами и обсудили все интересующие темы: как мирные — про скатанность пары и работу над программами, так и хайповые — стендап Алёны о судействе и конфликт с дизайнером Куклычёвой.

О предложении на воздушном шаре

Андрей: Самый неожиданный подарок, который вы друг другу дарили?

Георгий: Кольцо.

Екатерина: Это правда было неожиданно?

Алёна: Это было очень ожидаемо! Мне надо было что-то в его сумке, я полезла, а он начал её отодвигать и убегать. Я такая: что-то здесь нечисто (смеётся).

Андрей: Сюрприз не дожил до сюрприза?

Георгий: Думаю, она догадывалась, когда мы ехали на воздушный шар.

Алёна: Я боюсь летать и боюсь замкнутых пространств! Воздушный шар — это всё в одном.

Андрей: Гоша, ты об этом знал?

Алёна: Да!

Георгий: Но у меня выхода не было (смеётся).

Екатерина: Я слышала, что очень опасно делать предложение на воздушном шаре. Это красиво, невероятно, но вдруг девушка скажет нет? И всё, тебе придется в замкнутом пространстве час долетать, пока вы не сядете, потому что деться некуда. Ты боялся такого исхода?

Георгий: Мне тоже так некоторые люди говорили: если она скажет нет, вы будете молча долетать вниз или ты просто выпрыгнешь?

Екатерина: Или её скинешь, она же тебя отвергла (смеётся).

Георгий: Я боялся, честно скажу. Но в итоге нормально.

О возвращении «Ангела»

Алёна: В короткой программе «Ангел», которую мы сейчас будем нарабатывать, часть движений практически идентична с предыдущей версией. Но всё мы делаем совместно — это всё я ставила: все шаги, дорожки. Мне сильно помогала в этом Бетина [Попова], она отслеживала блоки, если вдруг я закосячу, подстраивала Гошу, ставила некоторые элементы Гоше — одна голова хорошо, две лучше. Но это практически мой проект.

Екатерина: Кому эта идея пришла в голову?

Георгий: Нас немножко подтолкнули.

Алёна: Мы на последнем нашем этапе Гран-при катали связку под музыку другой пары — это был Experience Людовико Эйнауди в современной обработке. И мы едем — вроде бы шаги из «Crazy in Love», но так легло на музыку! Я еду и думаю: надо поспокойнее ехать, а то ещё что-то подумают. И я говорю: «Блин, Бетин, прикинь, мы сейчас ехали…» И она такая: «Да, я тоже заметила». Я говорю: «Давай попробуем поменять». И я не нашла более красивых мелодий. Всю музыку «Ангела» брать не хотелось, и это было бы неправильно.

Георгий: Но программа всё равно совершенно другая.

Алёна: Там есть какие-то фишки, как начало, чтоб у людей щёлкнуло. И я не нашла более красивых мелодий. Это Эйнауди, но тоже не весь, а, так как его кучу раз катали, смысла его брать нет. Рихтера же катали только я и ещё, может быть, два человека.

Екатерина: Когда услышала эту новость, у меня первая мысль была: это же гениальная идея! Все прекрасно знают твоего «Ангела», и я подумала именно с позитивной точки зрения, что вот сейчас будет классное продолжение истории. Единственное, что я не поняла, зачем надо так резко это делать перед чемпионатом России, но это ваше дело.

Алёна: Потому что когда люди идут на чемпионат России с целью побеждать, зная, что они будут в претендентах на медали… А когда вы идёте… Ну, не 20-ми запасными (смеётся), ладно, в 12 влезли, но терять особо было нечего, поэтому почему нет?

Екатерина: Может быть, идею к следующему сезону придержать?

Алёна: Мы «Crazy in Love» накатывали с марта и что-то не очень накатали. Во-первых, музыка сложная сама по себе.

Андрей: Я думал, ты можешь выразить любую музыку.

Алёна: Могу, но мы же вдвоем катаемся, тут нужно показывать другие эмоции. Мы пока показывали эмоции «я еду за элементом» и «во, посмотрите, какая я красивая». Выпадания из образа были, и мы не смогли их раскрыть. Может, у нас получится это через какое-то время, когда уже не будет погони за элементами. Поэтому было принято решение, что такая классика будет более гармонично смотреться.

Екатерина: Вторая мысль, которая у меня проскочила: а зачем? Все же будут сравнивать. Не было таких опасений?

Георгий: Нам много человек об этом говорили.

Алёна: Но я подумала, что надо дать шанс этой музыке. Иногда проще дать людям то, что они хотят, чем пытаться говорить: нет, я права, поверьте мне — чтобы в случае провала они такие: мы сами себе придумали, мы сами ждали.

О скандале из-за оценок судей в Омске

Андрей: Ты изменилась за эти три месяца выступлений?

Алёна: Я просто успокоилась касательно некоторых моментов. Я долго не была на соревнованиях, хотела выйти и сразу показать: посмотрите, какая я! А потом поняла, что так, наверное, не получится, придётся чуть-чуть подождать.

Андрей: То интервью в Омске как раз относится к тому периоду, когда ты хотела показать себя?

Алёна: Я настолько хотела показать себя, показать нас, что мы проделали работу… На самом деле, не совсем тогда понимала, из чего строятся оценки в парном катании.

Георгий: В одиночном 68 баллов в короткой программе — это кажется прям (показывает рукой вниз). А в парах, если сейчас посмотреть на Европу, оказывается, это тройка.

Алёна: Это даже очень хорошо!

Андрей: Так нет: вы с результатом чемпионата России получается первые.

Алёна: Сравнивать на самом деле тяжело.

Георгий: На Гран-при в Омске не было чего-то глобального. Просто были конкретные вопросы по судейству.

Алёна: Плюс я была расстроена, и все эти эмоции в кучу накатили. Я не достигла желаемого: хотела набрать определённую сумму баллов. Чуть-чуть до неё не добрала.

Андрей: Ты хотела 70?

Алёна: Ну, да. 70 с копеечками. Я чуть-чуть не добрала, и всё — для меня это стало потерей. Кошмар! Мир рухнул. Я плохая, все плохие. Гоша говорил: «Это нормально, у тебя поддержка дешевле, чем вот эта». А я: «Но как так?!»

Андрей: Я специально распечатал протоколы. На Гран-при в Омске у вас 68 за короткую программу, на чемпионате России — 63.

Алёна: На чемпионате России, во-первых, Гоша был заболевший. Плюс новая программа. И, конечно, на выбросе мы потеряли очень много.

Андрей: Я не про это, а про то, что никакого скандального интервью потом не было.

Алёна: А зачем скандалить, когда сами допустили ошибки? Если бы мы откатали идеально по нашим меркам и тоже получили бы 63 — другое дело. В Омске мне было непонятно, когда я позже увидела детализацию оценок, почему за хорошо исполненную поддержку нам условно ставят «-3». Почему? Она не была сорвана, без зубцов, то есть это была хорошая поддержка. Да, без каких-то суперпозиций, вариаций, однако это нормальный вариант: не самый лёгкий, но и не мегасложный, крутой, навороченный.

Андрей: Ты хочешь сказать, что там была странная история? Разброс в оценках за эту поддержку от «-3» до »+3»?

Алёна: Да.

Георгий: Одно дело, когда один судья ставит «-3» и его оценка не учитывается. А когда двое, то баллы сразу снижаются сильно.

Алёна: Как будто кто-то друг у друга подсмотрел. Словно на контрольной списали. Я чисто с этим сравниваю, для меня это было действительно непонятно. Ну как? Вот я смотрю на элемент. Делим меня на два. И одна я ставлю «-3», а другая — «+3». Что между этими шестью-пятью отрезочками? Почему так происходит? Для меня это непонятно. В тот момент мне, естественно, точного ответа не дали. Объяснили только по уровням. Но я с уровнями и не спорила вообще ни разу. Только эти две оценки были непонятны. И баллы за компоненты, потому что они были ниже даже, чем у юниоров. Я не говорю, что мы очень круто катаемся…

Андрей: Подожди, вам поставили все компоненты выше «восьмёрки».

Алёна: Где? В Омске?

Андрей: За короткую. Или ты имеешь в виду произвольную?

Алёна: Я про короткую в Омске.

Андрей: 8,30; 8,25.

Алёна: Нет, конкретно про 6,75. За что? Такое ощущение, что я просто вышла и проехала на саночках всю программу, где-то периодически падая по углам. Мне действительно это было очень обидно, потому что я, разумеется, сравниваю с одиночным, где получала «девятки», 9,50. И тут 6,75 — за что? Что это? Как? Поэтому у меня была такая реакция. Потом я потихоньку начала во всём разбираться — как, почему, что, из чего строится — и больше, естественно, реакций таких не было. Я уже понимала и знала, на что рассчитывать.

О совершенствовании каждого в паре

Екатерина: Ты же прекрасно понимаешь: вы катаетесь в паре, и оценку не тебе ставят, а вам. Ты сейчас начала всё-таки уже перестраиваться? Относительно Омска?

Андрей: Судя по рассказам, не начала.

Алёна: Нет, я понимаю, что мы катаемся в паре, но повторюсь: я сравнивала с собой в одиночном. Поэтому, когда сравнивала, был вопрос относительно меня: что я не сделала, почему не доделала, как так получилось, что я не смогла сделать красиво для второй оценки. Но позже до меня дошло, что это не только от меня зависит.

Екатерина: Просто эти двое судей на Гошу смотрели, а не на тебя, остальные, которые поставили больше — на тебя? Да? (Смеётся.)

Алёна: Да! (Смеётся.)

Екатерина: Ладно, я шучу! Господи, ну что вы?

Алёна: Ну, где-то мы там несинхронно сидели, где-то друг на друга смотрели со стеклянными глазами. Гоша такой напряжённый, а я такая: «Господи, пожалуйста, только не заржи! Только не заржи, не смотри на него, не надо!» Вот примерно как-то так. А потом, когда мы начали уже детально каждый заход разбирать, я поняла, что действительно очень много моментов, где, казалось бы, вроде бы ровно, но на самом деле не ровно, и не одинаково, и не синхронно, и вообще мы по-разному делаем.

Екатерина: Вот Алёна меняется. Гоша, а что ты про себя скажешь? У тебя какое-то изменение внутреннее произошло от начала сезона до его середины? Или ты как осознанный человек был готов ко всему этому с самого начала и знал, что вам не будут преподносить всё на блюдечке с голубой каёмочкой?

Георгий: Да нет, это было понятно, я готов был к сравнению меня с Алёной, к большой критике, в том числе меня, нас. Я был готов. Если сравнивать с началом сезона, то стараюсь прогрессировать, стараюсь работать. Понятно, что у Алёны очень высокий класс, а у меня он ниже. Я не скрываю это. Просто стараюсь.

Алёна: Поэтому мы очень много работаем друг с другом.

Георгий: Стараюсь совершенствоваться, подстраиваться, работать. Чтобы это было идентично, чтобы это не было — не хочу никого обижать — как парное синхронное катание, когда вот такие линии (вытягивает механически руки) идут там везде. Это очень просто сделать. Стараюсь, чтобы это было современное парное катание с хорошей хореографией, но при этом с синхронным взаимодействием.

Алёна: Когда на всех заходах, на всех беговых чётко прямая линия рук. Ну, я держу руки прямо, я молодец, мы едем синхронно! А когда люди начинают уже делать какие-то сложные переходы с корпусом, с руками, то это очень тяжело сделать синхронно.

Георгий: Да, сложные заходы на элементы. Мы катали короткую, по-моему, на одном этапе с заходом через прыжок в шпагате.

Алёна: Прыжок в шпагат, потом шаги, шаги, флип, выезд, тоже шаги.

Георгий: Но в итоге сильно это ни на что не повлияло.

Алёна: Казалось бы, блин, от борта до борта с прыжком, всё довольно синхронно было, но это не оценивали.

Георгий: А когда другие заходят простыми перебежками без сложного захода, без всего, и оценивают по-другому, понимаешь, что нужно время, наверное.

Алёна: Что просто нужно время, чтобы люди привыкли к тому, что вы чуть-чуть по-другому делаете. У вас чуть-чуть другая история.

Андрей: То есть для вас это было принципиально: не начать, что называется, с элементарного варианта…

Алёна: А сразу пойти в сложное — да.

Андрей: А что так? Все вначале с малого начинают.

Алёна: Зачем начинать с малого, когда можно сразу начать с большего и потом прогрессировать?

Екатерина: А потом облегчать, чтобы сделать чисто. Простите (смеются).

О том, кто больше работает на тренировках

Андрей: Получается, тренировки складываются таким образом, что Гоше приходится работать больше, чем Алёне?

Георгий: Нет.

Алёна: Ну, в какой-то степени — да.

Андрей: Подождите. Хорошо. Первый ответ Гоши — нет. Раскрой, пожалуйста.

Георгий: Нет. Я работаю над тем, что проседает у меня, Алёна работает над аспектами, которые проседают у неё. Это относительно парного катания, парных элементов.

Андрей: Ответ Алёны — да.

Алёна: Потому что мне нужно меньшее количество попыток, чем Гоше, чтобы выучить, сделать хорошо, быстро.

Екатерина: А со стабильностью как? Выучить — понятное дело. Про что мы сейчас говорим? Что, например, выучить?

Андрей: Те же выбросы. Чтобы Гоше идти каждый раз одинаково, ему нужно, допустим, 20 повторов за тренировку. Для того чтобы мне выйти и сделать на соревнованиях качественный выброс, то есть не абы как, мне нужно на каждой тренировке раза по два попробовать. Обычно это под музыку. Больше не нужно.

Георгий: Она не конкретно про выброс. Про заходы, чтобы мы совпадали. Про все переходы, чтобы было одинаково.

Алёна: Только из-за того, что ему приходится подстраиваться, а мне особо нет.

Андрей: Так ты тоже давай начинай подстраиваться.

Алёна: Если мы хотим сохранить эту изюминку в скольжении, в руках, то тут логичнее было бы Гоше подстраиваться.

Андрей: А кто это здесь «мы»?

Алёна: Я. Вроде как и Гоша хотел сохранить всё это. Тренеры и судьи говорили, что, если вот это сделать параллельно, хорошо вычистить, будет вообще другой уровень. Будет прям круто!

Андрей: Значит, Гоша, тебе приходится работать именно над скольжением, хореографией, плавностью, ходом — я правильно понимаю?

Георгий: Да.

Андрей: Но это, извините меня, не выброс выучить: это работа, как в танцах.

Алёна: Я и говорю. Поэтому ему приходится работать больше, чем мне в каких-то моментах.

Георгий: Просто у меня чуть-чуть другое строение тела всё-таки.

Алёна: Да, он чисто физически не сможет повторить кое-что.

Георгий: Чисто физически чуть-чуть по-другому получается в движении.

Екатерина: Поэтому и вопрос. Знаешь, никто не сомневается, что ты хорошо катаешься и у тебя лично твоя вторая оценка очень высокая. Но так как Гоша всё равно так или иначе не сможет идеально повторить, как ты…

Алёна: Мы стоим перед зеркалом и делаем именно так, как нужно. Много стоим перед зеркалом.

Екатерина: Так, как ты? Или всё-таки вы находите какой-то консенсус?

Алёна: Естественно, находим. У нас есть такой видеооригинал, как должно быть: как я хочу, чтобы это было, как постановщики и тренеры хотят, чтобы это было. И дальше есть зал с зеркалом и музыкой, где мы пытаемся сделать что-то похожее, но при этом из того, что можно как бы повторить.

Андрей: Гоша, а когда ты говоришь: «Я так не могу», — Алёна идет на компромисс?

Георгий: Она сначала возникает, но в итоге подстраивается, идёт на компромисс.

Андрей: Но не сразу.

Георгий: Не то что не сразу… Она такая: «Как это ты не можешь?!»

Алёна: Понятное дело, что на эмоциях всё происходит. Для кого-то это обыденность, для кого-то — не обыденность. Кому-то движения привычные, кому-то непривычные. Кто-то с правой ноги, кто-то с левой. Это вводит в ступор!

Георгий: Как говорится, партнёр никогда не поймёт, что чувствует партнёрша, а партнёрша никогда не поймёт, что чувствует партнёр. Потому что на поддержках она вверху, я внизу. Я никогда не пойму, что она там испытывает. Если кто-то не поднимет меня. Меня поднимали, но я имею в виду конкретно ситуацию между нами.

Екатерина: Хорошо. Про параллельное вращение. Это важно. Отдельно ты делала и затяжки, и бильман, и так далее. Понятно, что Гоша такого не может. Пока что, возможно.

Алёна: Почему? Гоша может.

Екатерина: В следующем сезоне мы ждём от вас затяжку!

Андрей: Затяжку или бильман?

Алёна: Бильман я уже сама не могу сделать. Ну, смотря как. Если по-классически, то нет. С другой ноги, наверное, да.

Георгий: Затяжку могу.

Андрей: По-моему, только американец Ледюк делал.

О необходимости подстраиваться друг под друга

Екатерина: У пар можно проследить два элемента и понять насколько они скатанны: параллельное вращение и подкрутка либо тодес — мнения разнятся. Тодес тоже важный, там и от девочки, и от мальчика зависит, но я считаю, что всё-таки более показательна подкрутка. Если говорить про параллельное вращение, то, как мне рассказывал мой Андрей [Депутат], на нём важно, чтобы оба партнёра следили. Ты следишь во вращении или всё-таки Гоша под тебя подстраивается?

Алёна: Нет, я вижу, как вращается Гоша, и могу где-то чуть-чуть притормозить или, наоборот, как-то поддержать темп. Но, наверное, всё-таки всё равно контроль оборотов в первой половине, допустим, в большей степени на нём. Вторая половина вращения, контроль оборотов — на мне, потому что там мне удобнее следить за ним, чем ему за мной.

Андрей: А кто командует?

Георгий: В первой половине вращения до смены — я, а когда выходить из вращения — Алёна.

Алёна: У нас сложный выезд из вращения идёт. После последней позиции мы не вырастаем, не смотрим друг на друга, не синхронимся, а сразу идём вниз. Выходит на ноге такой проезд (показывает руками). Как бауэр, получается вперёд-внутрь, только не на правой ноге, а сидя на левой. Там, соответственно, мне удобнее крикнуть, что — «Ап!» — и мы поедем.

Андрей: А есть ещё пара, в которой командуют по очереди?

Георгий: Да. Не знаю, как сейчас, но, когда я катался в одной группе с Сашей [Галлямовым] и Настей [Мишиной], у них тоже что-то по очереди там было.

Андрей: Интересная история. То есть один начинает считать, другой заканчивает. Ну, командовать, давать команду.

Алёна, я просто таких пар не встречал. Ну, с кем можно сравнить вас? Вас можно сравнить с Родниной и Зайцевым. Когда Роднина уже стала олимпийской чемпионкой, катаясь с Улановым. Но она и тогда была всё-таки парницей. А потом Жук позвал Зайцева.

Екатерина: Как раз такого молодого-зелёного.

Георгий: Очень большая честь, когда сравнивают с Родниной и Зайцевым.

Алёна: Мне кажется, можно взять пример Савченко, потому что Бруно тоже был изначально не суперопытным.

Екатерина: Но Бруно в любом случае уже был парником, она взяла его не из одиночного вида.

Алёна: Так Гоша тоже парником как бы был!

Екатерина: Не, мы говорим… Ну, хорошо, ладно.

Георгий: Понятно: Бруно дольше катался, Бруно много лет был уже.

Алёна: Да, понятно, о чём речь.

Андрей: Просто во всех этих историях, конечно, догонял партнёр. Тот же Зайцев догонял, но он догонял парницу. А здесь тебе приходится догонять одиночницу. Парник Бруно тоже догонял парницу.

Алёна: Поэтому большая разница. Они друг друга догоняли, а мы бежим вместе.

Андрей: Может быть, тебе всё-таки притормозить чуть-чуть?

О мотивации соревноваться

Екатерина: Такой вопрос. Я очень сильно переживаю за этот вопрос и хочу вам задать его. Я уже вижу, как ты действительно меняешься от начала сезона. Сейчас прошёл чемпионат России. В принципе, опять же, видна работа, которую вы проделали — достаточно большую, я считаю. Да, к сожалению, с короткой программой не всё вышло, но произвольная была уже намного лучше. Уже видна эта тенденция, и вообще, она видна в потенциале вашей пары — насколько вы готовы продолжать пахать?

Алёна: Ну, мы увидели результат, посмотрели и пойдём работать дальше.

Екатерина: Давайте я так жёстко спрошу, перефразирую, прямо в лоб: нафига вам это нужно? Катайтесь в шоу, вы прекрасная пара, вас будут отрывать с руками, вы зарабатываете деньги. У нас сейчас нет международных стартов. Будут ли Олимпийский игры и, вообще, сможете ли вы отобраться на них? Зачем вам это нужно?

Алёна: Я отвечу за себя. Мне это нужно, потому что мне в принципе нравится быть в соревновательной…

Андрей: Ситуации, в соревновательном стрессе?

Алёна: Да, мне это нужно.

Георгий: Адреналиновый наркоман.

Андрей: Я и хотел сказать — зависимость.

Алёна: Я не получаю этих эмоций от каких-то других страхов по типу полёта на самолёте, на воздушном шаре и прочего-прочего. Или от МРТ-аппарата, замкнутого пространства, лифта. Я не получаю этих эмоций. И они какие-то абсолютно другие. Не знаю, мне вот этого не хватает. Мне это нравится. Нравится, как я стою, сначала нервничаю, потом встаю в начальную позу и уже не нервничаю, потом еду уставшая, вся мокрая — сейчас сдохну. Именно с такими мыслями. И всё равно еду дальше. То есть заставляю себя делать то, что тяжело, больно, страшно, и так далее. В обычной жизни я человек ленивый, я не буду себя заставлять это делать. А на льду во мне включается какой-то больной на всю голову перфекционист, который пока не сделает, не сдвинется. Как баран на новые ворота.

Екатерина: Гоша, а тебе зачем?

Георгий: Я тоже скажу за себя. Для чего я катаюсь? Я не добился чего-то такого, чтобы прекращать кататься. Мне это нравится. В том числе хочу доказать себе, доказать некоторым людям, что могу. Повторюсь, я ещё не добился никаких высот. Если Алёна добилась и ей такой вопрос может быть резонен… Но ей мало. А я ничего такого не добивался. Среднестатистический фигурист из миллионов, которые катались до меня и будут после меня. А я хочу быть среди единиц.

О засуживании русских на чемпионате Европы

Георгий: По чемпионату Европы очень много вопросов, как судили русских ребят, выступающих за другие страны. Очень большие вопросы к первому месту.

Андрей: Значит, вы смотрели? Мы правильно понимаем?

Алёна: Всё смотрели, прям в онлайне, да.

Андрей: Окей. То есть для вас эта победа не совсем однозначная? А кто для вас выиграл чемпионат Европы?

Георгий: По тому, как откатали, естественно, Лёша Святченко (в паре с Марией Павловой. — Прим. «Чемпионата»).

Алёна: Именно по чистоте выполненных элементов. Мы не говорим про то, какие GOE поставили, не поставили. Но мне запомнились именно они…

Алёна: Именно по прокату.

Георгий: По сложности контента, по чистоте элементов.

Алёна: Я видела, как у них весь год то поддержка не получалась, то ещё что-то не получалось. И вот они вышли и всё отдали. Прям всё до единого. Как она за эти выбросы держалась. Там не было такого, что вроде выехала, едем дальше. Она именно — раз и всё чётко сделала. Это прямо вау! Было очень красиво и довольно чисто. Другой вопрос, что людей с менее чистыми прокатами ставили выше. К сожалению, так уж устроено. И очень обидно в какой-то степени за Настю Губанову.

Андрей: В какой-то степени. В огромной степени!

Алёна: В огромной степени обидно.

Андрей: Для вас чемпионка Европы по прокатам — Губанова?

Алёна: Да, по тому, как она откатала обе программы, я считаю, она достойна была подтвердить свой титул. Но поставили, что поставили. Не мы вправе это обсуждать, осуждать. Не мы там сидим, не мы это судим.

Про тренерский опыт

Алёна: Самый высокий уровень, с которым я сейчас работала – это постановка произвольной программы для Софы Самоделкиной. Её, конечно, частично меняли, потом я приходила и такая: «Это не моё, это не я» (смеётся).

Георгий: Это по взрослым, а по юниорам Алёна ставила Соне Дзепке.

Алёна: Да. Потом Ире Мигалене. Я поставила основную часть, и потом это всё менялось. Нет такого, что я работаю в этом штабе, это чисто моя работа и никто эти программы не трогает, кроме меня. Такого нет. Я пришла – какие-то идеи, какие-то шаги, куча вариантов. Заход на прыжок – такой, сякой, что удобно, то и делаем. Вот это удобно, это неудобно, давай будем менять, крутить смотреть… Всё равно потом тренеры что-то своё в программы добавляют. Конечно, я не всегда с этим согласна, но слово спортсмена – закон, если ему неудобно, то нужно переделывать.

Екатерина: У тебя такая ситуация: под заказ ставится программа, и тренерский штаб тебя периодически приглашает перед соревнованиями. У меня другая ситуация: я ставлю своим, а у меня Андрей [Депутат] полпрограммы меняет. Я прихожу и говорю: «Подождите, здесь хорошая сложная связка была, вы куда убрали?» И мне уже тут с мужем приходится бороться (смеётся).

Алёна: Верни мою хореографию на место!

Екатерина: Поэтому никогда не ставь программы его спортсменам (указывает на Георгия).

Андрей: А с какими спортсменами Гоша работает?

Георгий: Я работаю, в основном либо с детьми, либо с любителями.

Про тренировочный процесс и скандалы

Андрей: Вы катаетесь ради удовольствия или ради результата всё-таки?

Алёна: Ради эмоций.

Андрей: Эмоции – это удовольствие. А Гоша ради результата, я так понимаю?

Георгий: Нет, почему, просто понравилось, как Алёна ответила. Я согласен.

Алёна: Он меня поддерживает.

Андрей: Всегда?

Алёна: Да.

Екатерина: Какие у вас отношения на тренировках?

Алёна: Сложные.

Екатерина: Летают чехлы, бьются двери в бортиках?

Андрей: Бьются головы?

Алёна: Было пару раз, я вот этой частью руки об борт (показывает на ребро ладони). Потом звонили тренеру с Гошей: «Поехали на рентген!»

Екатерина: Ты просто от злости шандарахнула рукой?

Алёна: Что-то у меня не получалось, причём чисто у меня. Я уже не помню, что не получалось, по типу лутц-риттбергера, что-то сложное.

Георгий: Я помню. Каскад флип-тулуп мы тогда готовили.

Алёна: Нет, не флип-тулуп. Флип-тулуп я уже делала, когда по бортам била.

Георгий: Ты делала, но в тот день у тебя не получался он.

Алёна: Мне казалось, что это было что-то сложнее. У меня не получается, я сижу на льду, рыдаю, у меня сопли, слëзы по лицу. Как всегда (улыбается). Типичная тренировка уставшего спортсмена в конце недели. Я понимаю, что хочу сделать, но у меня нет сил даже встать. Я истерю, подъезжает Гоша, начинает меня поднимать, успокаивать, а я не люблю, когда мне: «Ничего, завтра получится». Терпеть не могу. Начинаю орать, он не уезжает от меня, не понимает, что нужно уехать. Я верещу — и как давай по бортам, причём одним и тем же местом. По льду бить нельзя, никого бить нельзя.

Андрей: А почему по льду бить нельзя?

Алёна: По льду бить нельзя, потому что с детства учат. Побей себе по голове.

Георгий: Наказывают за это с детства.

Екатерина: Плевать тоже нельзя.

Алена: Плевать – я не сталкивалась (смеётся). Так что не остаётся ничего, кроме борта. Козёл отпущения такой. Мне потом прилетело за моё поведение, за избиение борта. Всё бывает.

Екатерина: От кого?

Алёна: От Сергея Сергеевича [Рослякова].

Екатерина: Всё-таки Сергей Сергеевич имеет на тебя влияние в этом плане?

Алёна: Естественно. Даже несмотря на то что с нами общаются, наверное, как с коллегами, понятное дело, что тренер – это авторитет. Вы идёте и делаете одну и ту же работу. Это надо, скорее всего, вам обоим, спортсмену даже в большей степени. Тренер стоит для того, чтобы помогать. А прислушиваться или не прислушиваться – это дело спортсмена. У нас все, кто катается, младше, чем я, и показывать такое детям… Они тут же начнут повторять, и это непозволительно.

Андрей: Когда вы тренируетесь, детей надо уводить с тренировок?

Алёна: Мы вообще катаемся одни на льду. Не потому, что мы попросили, так просто иногда получается. К чемпионату России готовились так: одна пара на льду – и это наша.

Екатерина: Эмоциональнее, впечатлительнее на льду на тренировках Алёна?

Алёна: Да.

Андрей: Эмоциональнее или несдержаннее?

Алёна: И то, и другое.

Георгий: У меня бывает тоже, срываюсь, но редко.

Алёна: На льду во мне просыпается какой-то неадекватный перфекционист, которому нужно всё сразу и прямо сейчас, и не абы как, а идеально. И если я вижу, что это не идеально, мы начинаем переделывать, начинают какие-то ошибки вылезать, и я в итоге не получаю желаемого, очень расстраиваюсь, обижаюсь.

Андрей: Гоша, как ты это выдерживаешь?

Алёна: Когда мы выходим со льда, всё хорошо сразу же.

Георгий: Я отношусь философски к этому. У меня хорошая, спокойная, сдержанная бабушка, наверное, гены передались чуть-чуть. Что бы ни происходило, она показывает спокойствие для остальных, там внутри оно может быть, но стараюсь показывать спокойствие. Понятно, я не всегда могу сдержаться.

Алёна: Есть очень сильная грань разделения. Там мы спортсмены, там нас связывает друг с другом только спорт, каждый выходит и делает максимум.

Андрей: Вы об этом договорились?

Георгий: Да, с самого начала.

Екатерина: Как вы это разграничиваете? Я не представляю. Всё равно, условно, тебя что-то выбесило, может быть, в самой себе, может быть, Гоша… Ты выходишь со льда и всё равно не можешь это забыть, это часть твоей жизни.

Георгий: Мы после можем проговорить что-то, если дома продолжается разговор – ты это не сделал, то…

Андрей: Получается, дома фигурного катания нет?

Алёна: Практически нет.

Андрей: А что есть?

Георгий: Есть коты и собаки.

Алёна: Родственники, родители, тортики.

О параллельном трикселе и четверном выбросе

Андрей: Что дальше в этом сезоне, к чему вы готовитесь? Понятно, что сейчас все новогодние ёлки, шоу прошли. Что дальше?

Алёна: Мы отработали огромное количество шоу, практически 30 штук. Огромная благодарность Яне Александровне и Евгению Викторовичу. Дальше — работаем.

Андрей: Кстати, про аксель совместный. Все говорят, что это будет первая и единственная пара, которая сделает параллельный тройной аксель.

Алёна: Было бы круто, но давайте так далеко не заглядывать.

Андрей: Гош, ты пробовал?

Георгий: Аксели я прыгаю, да. Не сейчас, но в целом.

Алёна: Не, он прыгает. Я помню, я выходила, заново фонарики учила как раз. Не октябрь, позже, наверное, это было. Я просто выхожу на лёд, стою, вот так вот за бортик держусь, меня всю шатает, пробивает. Мне больно, причём… Я думаю, ну всё, это финал, вот. И Гоша там свои акселя…

Георгий: Мы над ним не работаем сейчас. Работаем совершенно над другим. Если будем пробовать, то только в конце сезона.

Алёна: Да, я бы, наверное, очень хотела ещё и выброс попробовать. Я хочу четверной выброс попробовать.

Андрей: Сальхов?

Алёна: Флип. Мне флип удобнее, чем всё остальное. Мне тоже говорят: сальхов-сальхов, но почему-то кажется, что мне будет это неудобно.

Андрей: А может, три с половиной сначала? Классический Кауффман?

Алёна: Нет, это вообще другая история, другая техника, это ещё сложнее.

Андрей: На следующий год вы будете сохранять этот набор элементов? Флип? Лутц?

Алёна: По более слабому пути не пойдём точно. А вот насчёт усложнения пока не знаем. Мы пока флип-дупель-дупель прыгали. Флип-тулуп я прыгаю с руками, а Гоша — нет.

Георгий: Попробовали с тулупом, да. Вообще, удивительная история получилась с этим флип-тулупом. До проката тренировки мы ни разу не срывали этот каскад. Вообще.

Алёна: Восемь каскадов туда-сюда, фигня-вопрос.

Георгий: И тогда на том этапе чуть-чуть выбило, конечно, и меня, и Алёну.

Алёна: Да, я просто села. И такая: «А можно заново? Пожалуйста, мы не так далеко уехали».

О шоу у Плющенко и Рудковской и требованиях

Алёна: У нас очень много проектов по шоу, которые требуют исполнения элементов, иногда даже мы катали произвольные программы практически целиком.

Георгий: Насчёт следующего сезона — постановками сразу займёмся, произвольной. Короткую оставим.

Екатерина: «Ангела»?

Алёна: Да.

Георгий: Будем работать над элементами. Займёмся накатыванием программы, будет работа над скатанностью, над тодесами, над подкрутом и так далее.

Екатерина: Шоу не помешают в подготовке к следующему сезону?

Алёна: Очень многие об этом говорят, что вот шоу-шоу… Мы катаемся в таком шоу, где перед началом нам дают час, если не больше, час — это минимум, час, два, три льда. Нам дают музыку программ. Мы катаем целиком программы на этих тренировках и так далее.

Сам регламент шоу требует исполнения сложных элементов. Не получится проехать, сделать одну поддержку и всё. Сейчас мы катали пятиминутный номер «Лебедя». Пять минут. Это нелегко. Плюс ещё синхрон. И второй номер мы катали тоже пять минут — «Шахерезада». И мы катали практически целиком произвольную программу.

Это всё отслеживается. Яна Александровна очень строга, потому что она выполняет свои обязанности, её команда выполняет свои обязанности на действительно огромном, высочайшем уровне. И то же самое требуется от спортсменов. Если не ошибаюсь, Макар за несколько шоу в туре прыгнул 45 четверных тулупов. 45. И, по-моему, это всё чистые. Нечистые не считаются. Каждое шоу снимается на видео. А потом: «Ты не доделал здесь, а здесь вообще-то бабочка была». За этим жёстко следят. Понятное дело, никто никого не штрафует. Ну, бывает, не получилось. Но все отрабатывают на свой максимум. Это не лайт-режим, как многие думают. Что вот шоу, ерунда, фигня-вопрос.