Олимпийский чемпион Сеула-88 пришел в «Челси» за 10 с половиной лет до Романа
Абрамовича и провел там семь сезонов. Неудивительно, что осенью 2003 года именно
он получил футболку с номером 1 российского фан-клуба «синих». Никто лучше него
не расскажет, какими они были «до нашей эры»…
— Не жалеете, что играли в «Челси» тогда, а не сейчас?
— Нет, я доволен своей карьерой. Бывают вратари «ранние», бывают «поздние». Если
бы я не начал так рано, то не стал бы олимпийским чемпионом. Всего успеть
нельзя. Поэтому никому не завидую, болею за «Челси» и радуюсь его долгожданному
чемпионству.
— Вы успели застать совсем другой «Челси»…
— Когда я в конце 92-го приехал на «Стэмфорд Бридж», обе трибуны за воротами
еще были стоячими. Помню, как их переделывали, как за моими воротами стройку
загораживали щиты с надписью Umbro и как было непривычно от этой тишины за
спиной. Одну из этих трибун, где теперь сидят самые яростные фанаты, назвали «Мэтью
Хардинг». Этот человек был одним из директоров клуба и отчаянным болельщиком, я
был знаком с ним. Однажды мы играли на выезде, он полетел туда на вертолете и
разбился…
— Болельщики «Челси» в ту пору считались публикой, мягко говоря, непростой —
об этом тоже помните?
— У меня с ними были прекрасные отношения. Мы подходили к ним даже после 0:3,
аплодировали — и в ответ тоже слышали аплодисменты. Если они видели, что мы не
встали на 20-й минуте и бились до конца — даже разгром не мешал им нас
поддержать. После Союза это было для меня откровением.
А дрались они порой не на шутку. После матча с «Миллуоллом» на Кубок лиги нам
пришлось четыре часа просидеть в раздевалке — после финального свистка фанаты
устроили драку прямо на поле. Мы еле успели убежать.
— Болельщики гостей тогда, как и сейчас, сидели на лучших местах «Стэмфорд
Бридж» за спинами тренеров?
— По-моему, нет. Перед той дракой с «Миллуоллом» фанаты обеих команд выскакивали
на поле с трибун за воротами.
— В общем, «Челси» менялся до неузнаваемости на ваших глазах. О том, как
«синих» поочередно возглавляли знаменитые Гленн Ходдл, Руд Гуллит, Джанлука
Виалли, мы еще поговорим. А как вы вообще оказались в Лондоне?
— Это не было делом случая. За мной довольно долго следил тренер вратарей «Челси»
Эдди Недветски. Этот человек с украинскими, польскими и валлийскими корнями
просматривал меня на чемпионате Европы-92 в Швеции, был и в Лужниках, и на «Ноу
Камп», когда ЦСКА сенсационно прошел «Барселону» Йохана Кройфа и попал в первую
Лигу чемпионов. Важно для меня было и то, что действовал «Челси» солидно, через
клуб, и выплатил его президенту Виктору Мурашко удовлетворившую ЦСКА
компенсацию. У меня были очень хорошие отношения с Павлом Садыриным, и мы
договорились, что, если появится какое-то хорошее предложение из-за рубежа,
палок в колеса мне вставлять не будут. Садырин к тому моменту, правда, ушел в
сборную, но договоренность осталась в силе. Перед католическим Рождеством 92-го
года я перебрался в Лондон.
— Некоторые футболисты ЦСКА жаловались, что Мурашко не расплатился с ними за
«Барселону». Обещали-то фантастическую по тем временам сумму — 25 тысяч долларов
на игрока.
— Со мной Виктор Яковлевич расплатился.
— В самой Лиге чемпионов-92 вы за ЦСКА успели сыграть?
— Первый тайм матча в Брюгге. Сломал палец, и в перерыве меня заменил Александр
Гутeев. Вскоре после игры я и уехал в Англию.
— То есть в «Челси» вы приехали со сломанным пальцем?
— Пришлось скрывать. Тейпировал — и тренировался вместе со всеми. Когда приехал,
проходил медосмотр, но проверяли голеностопы, колени, тазобедренные кости.
Пальцы почему-то исследовать не стали, а я не настаивал — мне-то играть как
можно быстрее хотелось. Поначалу работал через боль, после тренировок палец
опухал. Но я привык, когда надо, и с вывихнутыми пальцами играть, и со
сломанными. Ничего страшного. И постепенно прошло.
— А на первую игру когда вышли?
— За основной состав в чемпионате Англии — еще не скоро. За пять туров до конца
чемпионата. Дело было в том, что два месяца пришлось ждать рабочей визы. Меня
это не слишком обрадовало — если бы тогда знал, что столько времени придется
провести в ожидании, может, предпочел бы сыграть за ЦСКА в Лиге чемпионов. Но
все, что ни делается, к лучшему. Выступал все это время за резервную команду «Челси»
и к моменту появления в премьер-лиге овладел основными терминами и адаптировался
к футболу.
— За дубль вы первый матч тоже сыграть не смогли — только на пути тут встало
не министерство труда, а природная стихия?
— Да, сильнейший ветер, почти ураган. Приехали на игру, по-моему, с «Уотфордом»,
вышли на разминку, и судья минут за 45 до начала матч отменил. Мяч просто висел
в воздухе. А я должен был первый раз выйти в составе.
— Не посчитали это дурным знаком — мол, не хочет вас принимать страна Англия?
— Нет, отнесся спокойно. Ситуация с рабочей визой волновала больше. Тогда ведь
вообще это был очень серьезный вопрос. Правила-то были драконовскими. На какой
бы срок ты ни заключил контракт, если за год сыграл меньше 70 процентов матчей в
своем клубе — до свидания, рабочую визу тебе не продлят, контракт будет
автоматически расторгнут. Поэтому первые 3-4 года в Англии мне нельзя было
обращать внимание ни на какие сломанные пальцы — министерству труда на такие
мелочи было наплевать. Сейчас легче — подписываешь контракт на пять лет, и тебе
на такой же срок дают рабочую визу. Хоть играй, хоть на лавке сиди, хоть вообще
в заявку не попадай. Об изменениях в правилах мне уже в «Селтике» болгарин
Стилян Петров рассказал. Но я не жалею, что прошел такую жесткую школу.
— Вы узнали о том жутком правиле, уже переехав в Англию?
— Да. Но отступать было некуда. Сначала ушам своим не поверил — как же так, на
четыре года же контракт подписан. Но вскоре уяснил, что это никого не волнует. И
принял правила игры.
— А свой устав английскому монастырю хоть в чем-то навязали?
— Доказал свое право на игру кулаком. Меня убеждали: лови! Когда выходил из
ворот, никто из защитников своих игроков не держал. В результате один соперник
под меня подставлялся, другой бежал на подбор. Я через Недветски довел свои
требования до защитников, и они в конце концов стали действовать по-моему — хотя
и мне самому пришлось в тренажерном зале подкачать верхний плечевой пояс. Но
главное — чтобы вратаря в команде уважали, он должен сразу поставить себя как
босс. Мне это удалось.
— Получение очередной рабочей визы было праздником?
— И еще каким! Помню один случай. Приехали мы со сборной России на чемпионат
мира в США. Выходим на тренировку перед матчем с Бразилией на пустом 45-тысячном
стадионе Стэнфордского университета. Тишина, слышно только, как мячи звенят и
Пал Федорыч команды дает. И тут вдруг вижу, что с верхотуры трибун к полю
спускается альбинос. С белыми волосами, белой бородой, в эффектном белом
костюме. Рядом — его нарядная жена. Это и так была какая-то сюрреалистическая
картина, но она стала вообще невероятной, когда этот человек поднял конверт,
замахал им и крикнул на весь пустой стадион: «Рашки!» Это так он меня называл.
— Заинтриговали. Он — это кто?
— Тогдашний хозяин «Челси» Кен Бэйтс, у которого потом и купил клуб Абрамович.
Отдыхающий такой старичок. Что мне в нем нравилось — открытость и
непосредственность. Моя жена хорошо знакома с его женой, на матчах они часто
общались. Сам он на шуточки горазд был. Так вот, идет Бэйтс по трибунам, кричит
и конвертом помахивает. Вся сборная смотрит, меня тихо спрашивают: «Кто это?»
Когда отвечаю, что президент «Челси», у людей дар речи пропадает. Кричу ему:
«Кен, ты мне чек принес?» И слышу: «Нет, рабочую визу. Чтобы в Россию обратно не
уехал». Конечно, Бэйтс приехал в Америку не ко мне, а на чемпионат мира — но,
согласитесь, приятно, когда президент находит время зайти на нашу тренировку с
таким вот презентом.
— У вас с Бэйтсом всегда все гладко было?
— Да. Я с ним три раза контракт переподписывал, и каждый раз на лучших условиях.
Конечно, сказалось, что меня всегда поддерживал Гленн Ходдл, у которого я был
основным вратарем. Но если бы Бэйтс был против, это не далось бы так легко.
— Первые впечатления от клуба «Челси» помните?
— Еще бы не помнить такой профессионализм — после того, что творилось тогда в
нашем футболе! Тебя встречают, отвозят в гостиницу. Проходит два-три дня —
доставляют фотографии нескольких домов на выбор. Рекомендуют определенные зоны,
где футболистам нашего уровня рекомендуется жить. Дают служебную машину, чтобы
ты мог спокойно выбрать жилье.
Если оказался в нештатной ситуации — обязательно выручат. Приезжаешь в Лондон,
припарковываешься в запрещенном месте. После Москвы-то, где можно было ставить
машину везде, на такие «мелочи» внимания не обращаешь. Возвращаешься — нет
машины. Полиция забрала. Язык еще не выучил, в панике звонишь в клуб. «Нет
проблем, — говорят, — бери такси, клуб все оплатит, а с машиной сами
разберемся». На следующий день ее домой привезли.
А база? Сейчас «Челси» строит новый комплекс XXII века. Но по тем временам
тренировочный центр, который они недавно покинули, вверг меня в шок. 6 — 8
полей, все — как бильярдный стол. Приходишь на тренировку — форма помыта, нужные
бутсы тебе мальчики из молодежной команды — был такой закон в «Челси» —
почистили и приготовили. Медицина — то же самое. Реабилитационный центр, о каких
у нас тогда и не мечтали. Мы в Союзе знали, как за границей относятся к футболу
и к игрокам, и завидовали зарубежным футболистам. Так все и оказалось.
— Насчет чистки бутс — а также туалетов на базе и стадионе — в интервью «СЭ»
вспоминал нынешний капитан «Челси» Джон Терри...
— Они что, и туалеты драили? Этого я, честно говоря, не знал. Терри, будучи
игроком молодежной команды, чистил бутсы Деннису Уайзу, а мои были предметом
заботы Фрэнка Синклера. Он пыхтел, кряхтел, но дело свое делал.
— А еще Терри говорил мне, что когда вы восстанавливались после травмы колена
и играли за молодежную команду, то многому его научили. Чему, если не секрет?
— Вот вам ситуация. Он молодой парень, 17 лет. Играет перед тобой последнего
защитника. Идет длинная передача, ты кричишь: «Take your time!» To есть
соперников вокруг тебя нет, играй спокойно. А он как долбанет мяч головой метров
на 50! После игры подхожу к нему: «Джон, зачем я стою за тобой? Не только чтобы
мячи отбивать, а еще чтобы тебе подсказывать. Что ты должен сделать, когда я
тебе кричу: „Один“? Терри думает-думает: „Наверное, принять мяч на грудь“. —
»Правильно. Прими на грудь, положи на землю". Другая ситуация. Идет прострельная
передача. Объясняю ему после игры: «Джон, защитник хорош не только тем, что
может разрядить ситуацию. А еще и тем, что должен уметь сохранить мяч и начать
атаку. Вот ты прервал прострел. Что дальше будешь делать?» Он по английской
привычке выпаливает: «Выбью его». Говорю: «Выносить на 40 — 50 метров — это в
крайнем случае. Ведь это то же самое, что отдать мяч сопернику. Ищи
полузащитника! Отдал мяч — пошла игра». Как разрушитель Терри был великолепен
уже тогда, в 17. Но у него не было ни подыгрыша, ни паса, он не мог читать игру.
Сейчас он все это умеет, и мне очень приятно слышать, что какую-то лепту внес и
я.
— Помню ваши слова: Терри, мол, все ваши объяснения слушал в отличие от
других молодых.
— Многое зависит еще и от того, как парню все это преподнесешь. Если бы я пришел
в раздевалку и начал при всех орать: «Ты что творишь, куда выбиваешь!», он
послал бы меня куда подальше и был бы прав. Я никогда так не делал. Сидим после
матча рядом в автобусе, и я ему тихо все объясняю. А он слушает — потому что как
ты к нему, так и он к тебе. Но восприимчивость у него действительно
замечательная. Длинным передачам и позиционной игре он учился у Лебефа.
Действиям на опережение и чтению игры — у Десайи. И Терри постоянно
прогрессирует, каждый день.
— Сейчас часто с ним общаетесь?
— Недавно, после матча с «Чарльтоном», позвонил его агент, с которым мы хорошо
знакомы. Говорит: «Вот тут Джон рядом сидит, трубку даю». Поболтали, поздравил
его с титулом. Он в ответ майку пообещал с автографом. Буду очень рад ее
получить. Я ведь сейчас не только за «Челси» как команду, но и лично за ее
капитана болею. За отличного парня, с которым успел вместе поиграть.
— Не было моментов, когда хотелось все бросить и вернуться назад?
— Один раз. Году в 95-м мне позвонил журналист из России и взял интервью. Потом
оно всплыло в Англии. Российский футбольный язык невозможно перевести на
английский, и наоборот. На островах же все это перевели, что называется, в лоб.
И совсем не в лучшем для меня свете.
— В команде это интервью восприняли в штыки?
— Наоборот, я очень благодарен партнерам и Ходдлу за понимание. В первый момент
был оглушен, хотел все бросить и уехать. Может быть, если бы уклонился от
разговора, отношение в коллективе ко мне бы изменилось. Но я сам попросил Ходила
созвать собрание. На нем извинился перед командой, рассказал, как все было.
После собрания все подходили: «Дмитрий, это пресса. Не падай духом, все
нормально». Никогда в «Челси» я не чувствовал, что ко мне, как иностранцу,
относятся предвзято!
— Был у вас вскоре после приезда в Англию еще один неприятный момент — дом
обокрали. Как вы к этому отнеслись?
— Жена с ребенком были в магазине, я — на тренировке, в это время и
обчистили, забрав, надо сказать, немало. Не я первый, не я последний. Хотя,
конечно, было неприятно. Когда уезжал в Англию, известный в прошлом футболист, а
потом начальник «Торпедо» Юрий Золотов говорил мне: «Димка! Едешь в Англию! Как
тебе повезло, какая хорошая страна — всего два процента криминала!» Когда мой
дом в хорошем районе за пределами Лондона обокрали, я хотел позвонить Юрию
Васильевичу и сказать: «Из этих двух процентов один пришелся на мою долю».
Но важнее, как к случившемуся отнесся клуб. Мы встретились с Кеном Бэйтсом,
составили перечень украденного, и «Челси» все компенсировал. Показательный
момент, не правда ли?
А какие нам и нашим детям клуб рождественские праздники устраивал! Санта-Клаус
сыну подарки дарил. Звонили заранее домой, спрашивали, сколько лет сыну, что
хотел бы получить. Playstation дарили, роботов всяких. Мелочь вроде бы — а
приятно, когда к тебе и твоей семье так относятся.
— В статье журнала Champions, посвященной «Челси», вас назвали «культовым
героем клуба в 90-е», а в другой публикации привели статистику: у Харина самый
высокий процент сухих матчей за «Челси» из всех вратарей, кто провел в клубе
более 100 матчей.
— Последнее достижение скоро побьет Чех. Но самое для меня дорогое —
признание болельщиками лучшим игроком команды по итогам моего второго сезона за
«Челси». Мне тогда приз от клуба болельщиков вручили. И сейчас, когда приезжаю
на «Стэмфорд Бридж», болельщики узнают, окружают, просят автографы. При том что
я ушел из «Челси» шесть лет назад!
— Сколько автографов за одну поездку раздаете?
— Больше, чем Смертин! Как можно не быть благодарным болельщикам за такое
отношение? За то, что меня здесь называют legend. Думаю, переводить это слово не
надо.
— Сколько игр вы провели в премьер-лиге за основной состав «Челси»?
— Точных цифр не помню, но в промежутке между 130 до 150.
— Самый известный из этих матчей — финал Кубка Англии-94 против «МЮ». Это
действительно что-то особенное — играть на «Уэмбли»?
— Это начинаешь понимать уже потом. Будучи игроком, выступавшим за сборную на
разных стадионах мира, в разной атмосфере, мне поначалу «Уэмбли» не показался
таким уж сверхъестественным. Но когда закончил футбольную карьеру, а старый
«Уэмбли» был снесен — тут-то и начал понимать, что вошел в историю.
А как англичане к этому относятся! Помню, играли мы тогда полуфинал против «Лутона»,
в котором я сейчас работаю тренером вратарей. Тогда этот клуб выступал в
премьер-лиге. Мы обыграли их — 2:0, и после матча зашли в players'bar. Такие
бары, где игроки команд-соперниц после матча могли пообщаться друг с другом, со
своими родными и друзьями, были тогда на каждом стадионе Британии. И один
ветеран «Лутона», который остался тогда в запасе, плакал. И сквозь слезы
говорил: «Мне остался год-другой играть в футбол, был последний шанс сыграть на
»Уэмбли", а этот чертов тренер меня не поставил". Люди плачут, что не сыграли на
«Уэмбли». Я тогда его не понял, потому что у нас таких традиций нет.
— Но у нас нет и стадионов, где бы наша сборная выиграла чемпионат мира.
— Логично. А потому я был шокирован, когда было принято решение снести «Уэмбли»
вместе с его знаменитыми башнями-близнецами.
— А сам финал против «МЮ» хорошо помните?
— Да. Мы крупно проиграли, но после первого тайма счет был 0:0. Мало того, наш
Джон Спенсер попал в перекладину, а Кевин Пикок не реализовал выход один на
один. Забили бы хоть один — все могло совсем по-другому сложиться. Но «МЮ» тогда
объективно был на голову выше, сделав в том сезоне дубль. И во втором тайме
разорвал нас на части, для чего, правда, Кантоне потребовалось первые два гола
забить с пенальти. Один из них был назначен за снос Андрея Канчельскиса — Конь
тогда был на таком скаку, что остановить его было почти невозможно.
— Судя по тем торжествам, которые были устроены в «Челси» по поводу выхода в
финал, вы вряд ли были смертельно расстроены.
— Судите сами. «Челси» тогда попал в финал Кубка Англии впервые за 24 года.
После игры в лондонском отеле «Savoy» для команды был устроен шикарный банкет по
полной программе. Игроки — в бабочках, жены — в вечерних платьях. Более того,
Кен Бэйтс всем игрокам снял на ночь номера в этом же отеле — чтобы после выпивки
никто в аварию не попал. А на следующий день приехал автобус с открытым верхом,
и мы отправились на «Стэмфорд Бридж». Там нас ждали 30 тысяч болельщиков. И,
несмотря на крупное поражение, «Челси» чествовали как чемпионов.
— Не ставилось тогда перед вами никаких больших задач?
— Нет. Мы были твердыми середняками.
— Вряд ли кто-то в России помнит имя вашего первого главного тренера в «Челси»
— Иан Портерфилд. Как, впрочем, и второго — Дэйв Уэбб.
— Уэбба, сыгравшего более 300 матчей за «Челси», я недавно видел на
презентации, посвященной столетию клуба. А о судьбе Портерфилда ничего не знаю.
Когда я приехал, «синие» играли в типичный английский футбол, простой, без
извилин. Но от ураганного темпа можно было сойти с ума. После советских
стадионов, где мяч улетал за боковые дорожки и можно было минуту переводить дух,
на английских аренах не было ни секунды покоя.
— Все изменилось с приходом Гленна Ходдла?
— Да, именно он совершил в «Челси» революцию. Ходдл, очень техничный игрок,
звезда сборной Англии, отыграл три года во Франции и многому там научился. Хотел
— и сумел — заставить игроков мыслить на поле по-европейски. Появился Дан
Петреску, а из англичан — люди, умеющие играть в одно-два касания. А потом
пригласил в «Челси» Гуллита. Только при Ходдле футбол моего клуба стал для меня
таким же интересным, каким был в ЦСКА при Садырине.
-«Челси» стал клубом-первооткрывателем в области играющих главных тренеров.
Ими были и Ходдл, и Гуллит, и Виалли. Чья это была идея?
— Кто придумал такое, не знаю, но успех при каждом из них был. Ходдл вывел «Челси»
в финал Кубка Англии, где команды не было больше 20 лет. Гуллит выиграл Кубок
Англии. А Виалли после того, как сезон начал Гуллит, — и Кубок лиги, и Кубок
кубков, и Суперкубок. Все сомневались: «Как такие неопытные тренеры, только что
выходившие на поле, могут возглавлять серьезный клуб?» Но, впитав в себя
английский дух, они разнообразили его континентальной тактической школой. И к
среднему по тем меркам клубу пришли успехи.
— Но ведь невозможно, находясь в гуще игры, анализировать события на поле!
— К тому времени, когда три играющих тренера выигрывали свои титулы, они на поле
или совсем уже не выходили, или почти. Если и выпускали сами себя, то только на
замену.
— Почему они уходили из «Челси»?
— Ходдла, джентльмена до мозга костей, Футбольная ассоциация пригласила
возглавить сборную Англии. Гленн сказал, что это — мечта любого тренера, и клуб
не возражал. Виалли меняли на Раньери уже не при мне, а вот отставка Гуллита так
и остается для меня загадкой. Наверное, между голландцем и Бэйтсом пробежала
какая-то черная кошка. Игра там была ни при чем. «Челси» ведь при Гуллите и
Кубок Англии взял, а на момент его ухода в чемпионате шел на четвертом месте,
вышел в четвертьфинал Кубка лиги и Кубка кубков. Мы, игроки, таким поворотом
были крайне удивлены. Руд никогда не паниковал, не повышал голос, все претензии
предъявлял с конкретными фактами. Переубедить его было невозможно, но игроки его
любили. Недавно мы с удовольствием встретились с ним на праздновании столетия «Челси».
Пообщались, телефонами обменялись, фото на память сделали. Сейчас он подстригся,
тогда еще курчавый был…
— В «Челси» Гуллит ввел в обиход необычный термин — sexy football. Что он
подразумевал под «сексуальным футболом»?
— Зрелищную, красивую, непримитивную игру. Первый раз он произнес это на
телевидении — и пошло-поехало. И ведь это правда — «Челси» был одной из первых
команд в Англии, которая заиграла в такой футбол. Думаю, даже в более умный и
красивый, чем «МЮ».
— Согласны с мнением, что Виалли снял пенки с работы, в большей степени
проделанной Гуллитом?
— Да. Руллит провел и комплектование, и предсезонку, и большую часть сезона.
Виалли лишь довел дело до конца.
— А что за люди были главные звезды того «Челси» — Дзола, Десайи?
— Золотые! По нашим представлениям советских времен, звезда — значит, как
говорят в Англии, big head. Большая башка, зазнайка, на кривой козе не
подъедешь. Ничего подобного! Взять того же Дзолу. Потрясающий человек, никогда
грубого ничего не скажет, даже если внутри кипит, находит в себе силы улыбаться
даже в самом отвратительном настроении. Такому нельзя отказать. Тренируешься,
скажем, два часа, устал как собака. Подходит: «Дмитрий, давай пробью штрафные».
— «Джанфранко, я устал как черт. Кто-то из молодых вратарей свободен?» — «У них
двусторонка, никто не может». — «Сколько тебе надо?» — «20 ударов. Пожалуйста!».
И так по-человечески все это говорилось, что не поставить стенку из манекенов и
не помочь Дзоле было невозможно.
И Десайи такой же. Если молодой мяч потерял, он никогда не «напихает» ему, а
пропашет 50 метров назад, отберет мяч. А молодой, увидев такое, потом за него
вдвойне отработает.
— Год назад, помню, вы встретились с Десайи, и он вас спросил: «Скажи, каково
это — заканчивать с футболом?»
— Да, столкнулись как-то на базе «Челси», где я работал с детьми и набирал часы
для тренерской лицензии. Взяли по чашке кофе — и он начал меня расспрашивать. Я
объяснил, что мне-то было нетрудно закончить, множество травм сделали меня
готовым к этому. Сейчас бегаю, прыгаю, тренирую, а если бы продолжал играть —
мог и на инвалидной коляске оказаться. А вот тем, кто еще чувствует в себе силы
играть, но денег в премьер-лиге им уже платить не хотят, — гораздо сложнее.
— Когда на «Челси» в 98-м посыпались победы, вы еще были в команде?
— В команде был, но в основном составе не играл. Вначале лечился после
очередного разрыва связки колена — Гуллит меня тогда, кстати, здорово поддержал.
А потом за 2,5 миллиона купили Де Гуя. И хотя на моей последней предсезонке в «Челси»,
в 98-м, мы с голландцем шли на равных, Виалли сделал основным вратарем Де Гуя.
Он если и ошибался, то команда не проигрывала, так что резона для перемен у него
не было.
— При Виалли вы в основном составе все-таки сыграли?
— Последние десять матчей. Я много раз просил его дать мне шанс. И в конце
концов сказал: «Лука, ты был в таком же положении, как я сейчас, когда приехал в
»Челси". Гуллит тебя пригласил, но ты сидел на лавке, а играл Хьюз. Поставь
сейчас себя на мое место". И надо отдать ему должное — шанс в конце сезона он
мне дал. Вот только, если честно, мощи в коленке у меня не было никакой. Я
почувствовал ее только после предсезонки в «Селтике». Но коль скоро шанс я
получил, жаловаться на что-то права не имел. В профессиональном футболе, считаю,
таких вещей вообще говорить нельзя. Те десять матчей провел на одной ноге.
А поскольку Виалли свое обещание выполнил, расстались мы с ним хорошо. Бэйтс
предлагал мне подписать новый трехлетний контракт, но я видел, что шансов
вернуться в основной состав не будет. Как раз на мое место, тогда — вторым
вратарем в аренду, взяли Кудичини. Основным он стал уже при Раньери.
— Вы крепко обосновались в Англии. Возвращение в Россию на сегодня
малореально?
— Сейчас — да. Во-первых, сам учусь здесь тренерскому ремеслу, и на то, чтобы
завершить образование, требуется еще несколько лет. Во-вторых, сыну — 16, его
надо поставить на ноги. Пока здесь все складывается хорошо, и не вижу причин
что-то менять. Я вообще уверен: правильно сделал, что уехал в Англию. Успев
сделать себе имя в России, оставил какой-то след и в британском футболе. Очень
многому научился. Наконец, обеспечил свою семью материально. Футбольная жизнь
коротка, а теперь мне можно не бояться остаться на обочине жизни. К тому же
английская жизнь успокаивает. Нет суеты, хамства, люди улыбаются. Я тут и в
гольф начал поигрывать…
— Сейчас воспринимаете «Челси» как более родную команду, чем те, в которых
играли до отъезда?
— Так нельзя рассуждать. Я очень благодарен «Торпедо», которое дало мне дорогу в
большой футбол и свело с великим тренером Валентином Ивановым. Я счастлив, что
был в «Динамо», хоть меня там и преследовали травмы. Счастлив хотя бы потому,
что общался с Львом Яшиным и вместе с Сашей Уваровым дарил ему букет цветов на
матче 60-летия легендарного голкипера, в котором и сам участвовал. Первые слова,
которые услышал в Англии, были «Яшин» и «Динамо». А как я могу не хранить добрую
память о времени, проведенном в ЦСКА, где выиграл чемпионат Союза и прошел
«Барселону»?
Но ни в одном из этих клубов я не провел больше трех лет. В «Челси» — семь.
Поэтому из всех команд, за которые мне довелось играть, предпочтение отдам
все-таки «синим».