Наверное, именно Березовский – сейчас самый популярный для динамовских
болельщиков игрок команды. По крайней мере, они еще ни разу не скандировали «Дерлей»,
«Данни» или «Фрешо». А вот клич «Рома, Рома!» время от времени раздается над
Петровским парком. Но при этом мало кто знает, насколько же тернистым был путь
Романа к звездам. Путь, полный боли, мучений, разочарований и даже взрывов. Нет,
что бы там ни говорили, а судьба этого человека уж точно достойна детального
изучения.
– Роман, что у вас в прошлом году приключилось со спиной?
– В середине сезона почувствовал сильные боли в области позвоночника. Потом
выяснилось – грыжа. Все боялся, что скрутит так, что и разогнуться-то не смогу.
Каждый день ходил в тренажерный зал и выполнял специальные упражнения по
«закачиванию» спины. Все движения приходилось совершать через боль, через «не
могу». В один момент уже даже хотел плюнуть на все и завершить карьеру.
– Неужели все было так серьезно?
– Конечно. Даже когда в декабре прошлого года команда отправилась на первый
предсезонный сбор в Сочи, я все сомневался, смогу ли я тренироваться в полную
силу и конкурировать с Максимом Левицким и Жидрунасом Карчемарскасом. И только
на втором сборе в Турции почувствовал, что прежние недомогания прошли. Хотя
отголоски травмы иногда ощущаются. Но это уже мелочи. Никаких поблажек на
тренировках я себе не делаю.
– Кстати, как отреагировали на известие о приглашении в команду Левицкого?
Еще один конкурент...
– Конкуренция меня давно не напрягает. Года четыре назад – другое дело, а
сейчас… Кроме того, в тот момент я больше о своем здоровье думал. Да и сейчас
сосредоточен на своей собственной игре.
– Какие у вас отношения с Максимом?
– Да я со всеми ребятами нормально общаюсь. А с Максом мы часто встречаемся и за
пределами футбольного поля. Наверное, можно сказать, что мы с ним приятели, хотя
до прошлого года даже не были друг с другом толком знакомы.
– Кстати, в 2000 году ваши пути в каком-то смысле пересеклись. Именно вам
сначала было предложено подписать контракт с французским «Сент-Этьеном», а потом
Левицкому…
– Было такое. Помню, мне предлагали обзавестись греческим паспортом, дабы не
считаться во Франции иностранцем. Кажется, такой пункт был даже записан в
контракте. Но я сразу почувствовал что-то неладное и отказался от французского
варианта. Тогда и пригласили Максима. Но мы-то друг с другом тогда не
контактировали.
– В «Динамо» вы можете считаться ветераном – в команде уже четвертый сезон. А
ведь вас сюда вроде как случайно попали.
– В 2001 году я выступал за «Торпедо». Неплохое было время. Быт был полностью
отлажен. В клубе и форму нам стирали. В то время такое не везде случалось.
Однако мой трансфер торпедовцам полностью не принадлежал. Часть прав на меня
оставалась у «Зенита». Контракт с черно-белыми у меня был подписан лишь на один
сезон. В каком-то смысле я находился в подвешенном состоянии. Видимо, это не
слишком устраивало и руководство клуба. Динамовцы же сразу готовы были полностью
выкупить трансфер. Кроме того, в клубе мне дали четко понять, что рассчитывают
на меня, как на основного вратаря. В «Торпедо» я играл по очереди с Воробьевым.
А мне важно быть первым номером без всяких оговорок. Ну вот и согласился на
переход в «Динамо».
– В общем, в последние годы по Москве кочуете. А ведь в конце 90-х ваше имя
чуть ли не олицетворяло питерский «Зенит».
– Так оно и было. Но 2000 год складывался для меня очень неудачно. Скоропостижно
скончался папа. И вскоре после этого трагически погиб тесть. На футбольном поле
все тоже шло кувырком – играл, прямо скажем, не лучшим образом. В результате
перестал попадать в состав. Потом эта история с «Сент-Этьеном». В Питере мне,
правда, предложили контракт продлить. Но я чувствовал, что в «Зените» мне не
хватает игровой практики. Играть хотелось не от случая к случаю, а весь сезон.
Стабильно, без передергиваний.
В общем, пришлось начинать все сначала. Но о Питере и о самом «Зените» у меня
остались самые лучшие воспоминания. Ведь именно там я получил путевку в жизнь.
– Там же впервые пересеклись ваши пути с Андреем Кобелевым – нынешним
наставником «Динамо».
– Да, он пришел в «Зенит» в 1999 году. Два сезона вместе отыграли. Кобелев
как-то сразу стал пользоваться в команде большим авторитетом. Он и на поле
ребятам постоянно что-то подсказывал, а за пределами «поляны» все также
прислушивались к его словам, кое-кто даже обращался за советом. Неудивительно,
что в итоге сами ребята доверили ему капитанскую повязку. Так же было и в
«Динамо», в 2002 году, когда мы вновь оказались в одной команде. Андрей всегда
тонко разбирался в футболе, и это чувствовали партнеры.
– Далеко не все знают, как вы начинали свой путь в большой футбол, и почему
уроженец Еревана оказался в городе на Неве...
– Мой папа родом из Донецкой области. Трудился на шахте. Но затем по
комсомольской путевке отправился на молодежную стройку в Ереван. Сначала работал
на строительстве канала к озеру Севан, затем добывал какие-то полезные
ископаемые. Я, как и все мальчишки, круглыми сутками пропадал во дворе, гоняя
мяч. Потом записался в СДЮШОР города Еревана.
– Сразу заняли место в воротах?
– Сначала бегал в поле. Потом старшие товарищи отметили мою хорошую реакцию и
какое-то бесстрашие. Да и мне самому нравилось играть в «рамке».
– Наверное, локти и коленки постоянно были в синяках и ссадинах?..
– Это само собой. Играли-то мы на асфальте. Потом стал надевать наколенники и
налокотники. Чем-то напоминал даже хоккейного вратаря. Но не помню, чтобы
родители ругали за шишки и ушибы, а также разорванную одежду.
– Кумиром был, наверное, Александр Подшивалов?..
– Знал по именам всех вратарей высшей лиги и следил не только за Подшиваловым.
Тогда классные вратари были почти в каждой команде. В «Спартаке» – Ринат Дасаев,
в Киеве – Виктор Чанов, в Ленинграде – Михаил Бирюков, в «Динамо» – Алексей
Прудников… Очень нравилась игра бельгийца Мишеля Прюдомма. В его действиях
было что-то необычное, оригинальное. А еще хорошо помню, как на мундиале 1986
года француз Жоэль Батс взял пенальти от бразильца Сократеса. Поэтому, если
выбирать кого-то одного, то, скорее всего, остановился бы на французе.
– Мечтали играть в «Арарате»?
– Попасть туда было непросто. Поэтому после окончания школы очутился в «Кошкагорце».
– Название которого на русский язык переводится как...
–… «обувщик». В более вольном переводе – «сапожник». Команда выступала в
чемпионате Армении. При самом благоприятном результате могла попасть во вторую
союзную лигу. Уровень тогдашнего армянского первенства – как в нынешнем
российском КФК.
– И долго вы были «сапожником»?
– Полгода, то есть один круг. Потом команда была расформирована, и я очутился в
«Сюнике» из Капана. Этот город находится в горном ущелье, на самой границе с
Азербайджаном. Приехал в Капан – все было вроде спокойно. А потом как
началось!..
– Война?
– Грянул печально знаменитый армяно-азербайджанский конфликт из-за Нагорного
Карабаха. И со стороны азербайджанской стороны начались бомбардировки. Палили из
установок «ГРАД». Хорошо еще, что до центра города снаряды не долетали. Но все
равно было страшно. Приходилось спускаться в бомбоубежище. Вернее, в подвал
гостиницы, который и служил бомбоубежищем. Хорошо еще, что под ружье не
поставили.
– Значит, когда вы играли, пули свистели над головой?
– По счастливому стечению обстоятельств, во время матчей взрывы прекращались. Но
все равно через две недели команды-соперницы перестали приезжать в Капан. Мы,
игроки «Сюника», еще какое-то время находились в Капане, в надежде, что война
прекратится. Но потом и команду эвакуировали в Ереван. Там мы доигрывали сезон.
– Да, «веселое» было времечко...
– Не то слово. После распада Союза в Армении наступил настоящий кризис. Начались
перебои с водой, электричеством, отоплением. Найти работу было невероятно
сложно. Я уже не говорю о том, что в республике было не до футбола. Многие
знакомые уезжали в Россию в поисках работы и хоть какой-то стабильности.
– И вы тоже собрали чемодан?
– Мне позвонил парень, с которым играли за «Сюник». Предложил приехать в Питер.
Говорил, что поможет мне найти команду. Других вариантов у меня и не было на
горизонте.
– И быстро удалось найти эту самую команду?
– Полтора года (!) бездельничал. Каждый день приятель обещал, что вот-вот и он
устроит меня, возможно, даже за границу. Но проходили недели, месяцы, а дело
почти не двигалось с «мертвой» точки.
– Слышал, что вы вроде подрабатывали грузчиком?
– Нет-нет (смеется). Бил баклуши. Спал допоздна. Потом шел к приятелю, который
тренировал мальчишек в клубе «Орленок». Иногда сам с ними чуть-чуть
тренировался. Потом играл с мужиками.
– На что жили?
– Сам не знаю, как существовал все это время. Денег практически не было. В один
прекрасный момент решил, что пора возвращаться в Ереван. Сидеть без копейки в
чужом городе было уже невмоготу.
– Когда же жизнь стала налаживаться?..
– Я поигрывал за команду «Орленок» на первенство города. Попасть в нее мог
каждый, кто имел хоть какие-то футбольные навыки. В один прекрасный день мы
играли товарищеский матч против команды «Космос-Кировец». Этот коллектив
выступал в третьей российской лиге. Моя игра понравилась тренерам «Космоса» и я
перебрался к ним. Через полгода клуб снялся с соревнований. Но так получилось,
что «Космос» играл в одной зоне с дублем «Зенита». После игры с дублерами
ведущей питерской команды ко мне подошли главный тренер Вячеслав Мельников и
отвечавший в клубе за работу с вратарями Алексей Поликанов. Они-то мне и
предложили подписать контракт с «Зенитом».
– Потом ведь тоже не все складывалось гладко...
– Да. В 1994 году команду возглавил Павел Садырин. Известный тренер решил
сделать ставку на более опытных вратарей – Сергея Приходько и Юрия Окрошидзе. В
результате меня на полгода отдали в аренду в еще одну питерскую команду –
«Смена-Сатурн». Отыграл в ней весь первый круг чемпионата страны 1995 года. Но,
видимо, отыграл неплохо, поскольку Садырин принял решение вернуть меня в
основную команду, а в «Смену» уже отправился Окрошидзе.
– Когда же пришло признание?
– Наверное, уже после первого тура чемпионата страны 1996 года. Это была первая
игра «Зенита» в высшей лиге после нескольких лет отсутствия в классе сильнейших.
На «Петровском» аншлаг! Все ждали от нас успешной игры. Нашим соперником был
«КАМАЗ» из Набережных Челнов. После первого тайма вели 2:0. Зрители в восторге.
Но после перерыва Евгений Варламов сквитал один мяч. Причем в эпизоде с
пропущенным голом травму получил Приходько, и сам же попросил у тренеров замену.
Пришлось мне вступить в игру. Не успел я освоиться на поле, подержать в руках
мячик, как в штрафную ворвался Михаил Джишкариани. Я сломя голову вылетел ему
навстречу. Форвард сам зацепился за меня и упал. И судья указал на «точку».
Трибуны в шоке, я тоже…
– Момент, мягко говоря, не из приятных.
– По-хорошему разозлился на себя. Обидно стало. Столько «пахать», а потом одним
неудачным движением самому себе все перечеркнуть. В общем, «вытащил» я пенальти
от Роберта Евдокимова. И, как говорится, от любви до ненависти один шаг. И
наоборот. Наверное, когда я на ровном месте заработал одиннадцатиметровый,
болельщики плевались. Но стоило отбить мяч с «точки», и для многих сразу стал
любимцем. После той игры надолго закрепился в составе…
–… а за вами закрепилась репутация специалиста по одиннадцатиметровым.
– Не скрою, у меня получалось отбивать пенальти. В том же 1996-ом, например,
взял три удара из пяти.
– Однако, несмотря на признание в глазах болельщиков, тот сезон оказался
смазанным.
– Понимаю, вы о том самом матче со «Спартаком», когда я пропустил от Андрея
Тихонова и Егора Титова два совсем необязательных мяча, а потом меня обвинили в
сдаче игры… Сколько лет прошло, а рана в сердце по-прежнему остается. Саму игру
я давно выкинул из головы и стараюсь о ней не вспоминать. Но когда так или иначе
вновь заходит разговор о той встрече, то волей-неволей все переживаю заново.
– Так что же все-таки случилось тогда на «Петровском»?
– Много анализировал произошедшее. По молодости старался играть на
предвосхищение ситуации. Да и сейчас я отмечаю, что многие вратари стараются
предугадать действия бьющего игрока. Я считаю, что это в принципе правильно. Но
иногда случаются фатальные ошибки. В тот момент я находился в очень хорошей
форме, часто и успешно играл на опережение, и таким образом мне удавалось
выручать команду. Я посчитал, что Тихонов будет делать навес или прострел на
дальнюю штангу и пошел в один угол, а Андрей пробил в другой. Я пытался
исправить оплошность, но на вязком поле не удалось как следует оттолкнуться и
прыгнуть. Во втором случае мяч к Титову неожиданно отлетел от нашего защитника.
Может быть, на какую-то долю секунды я оказался в замешательстве. Когда
последовал удар, у меня было чувство, что все равно смогу, успею отбить мяч. Но
он предательски влетел в ворота.
– Согласны, что это был ваш самый неудачный матч в карьере?
– Пожалуй. Точнее, были и другие матчи, которые мне не хотелось бы вспоминать.
Но та игра – первая крупная неудача в большом футболе. Это с возрастом на многие
вещи смотришь философски, а вот в молодости… Испытал сильное разочарование и в
некоторых людях, да и вообще… Все разговоры, что в этом матче было все
нечестно, выбивали из колеи.
– Как удалось справиться с разочарованием?..
– Те люди, которые меня хорошо знали – родители, брат, жена, друзья – не верили,
что я в принципе способен на предательство. Звонили из Еревана, поддерживали, ну
а жена все время была рядом. К тому же очень благодарен Анатолию Бышовцу,
который возглавил команду в 1997 году. Он также меня всячески поддерживал,
доверял мне место в стартовом составе. Добрым словом хочу вспомнить и тренера
вратарей Леонида Колтуна.
– Единственным, кто поднял эту тему в прессе, был Сергей Дмитриев.
– Вот у него и надо спросить, что он имел в виду, давая свое интервью.
– Ваше отношение к людям и к жизни с тех пор в принципе изменилось?
– Я очень сильно верю в Бога и считаю, что надо уметь прощать. Прошло уже девять
лет.
– В будущем году исполнится десять лет, как вы выступаете за национальную
сборную Армении. Участвовали уже в нескольких отборочных циклах к чемпионатам
мира и Европы...
– В 1995 году меня привлекли в армянскую молодежку. За национальную команду
тогда выступал Арутюн Абрамян. Но уже через год я встал в ворота главной команды
республики и с тех пор их защищаю. Не скрою, после крупных и обидных поражений
на эмоциях появлялось желание уйти из сборной. Но, обдумав все, я приходил к
выводу, что этого делать не стоит. Выступать за сборную государства, где ты
родился и вырос – огромная честь для любого человека. Приятно выходить на поле и
видеть, как тебя искренне поддерживают болельщики, среди которых есть и близкие
люди, которые гордятся тобой, слышать национальный гимн. Все это задевает в душе
какую-то самую сокровенную струнку.
– Как у вас с армянским?
– Говорю не хуже, чем на русском. Оба языка мне одинаково близки.
– Против Бекхэма в составе сборной Армении приходилось играть?
– Нет. Зато играл против Зидана и всей звездной французской сборной в тот
момент, когда они являлись действующими чемпионами мира.
– Помните, как вы парировали какой-нибудь неберущийся удар от звезды мирового
футбола, ведь у вратаря такой сборной, как армянская, наверняка в каждом матче
много работы?
– Наверное, какие-то сэйвы и были. Просто когда я выхожу на поле против тех же
французов, испанцев, итальянцев, то не думаю, что в чем-то хуже звезд, и не
смотрю на них снизу вверх. Да, тот же Зидан – великий игрок, но во время матча
он для меня не отличается от других. Потом, когда-нибудь, посмотрю кассеты со
своими играми за сборную, «Зенит», «Торпедо», «Динамо»… А сейчас надо
тренироваться и играть – пока есть силы и возможности.
– Главное событие в вашей жизни произошло за пределами поля, и случилось оно
полтора года назад.
– Точно. На свет появился сынишка, которого назвали Глебом. Давно мечтал о
ребенке, и вот, наконец, долгожданное событие произошло. С появлением сына моя
жизнь сильно изменилась.
– В чем?
– После тренировок – сразу домой. Могу часами играть с Глебом в прятки, в
машинки, солдатики… Да во что угодно, лишь бы ребенок получал удовольствие и
улыбался.
– То есть времени на хобби не осталось?
– Я счастлив тем, что у меня есть сын, любимая жена. Проводить время в кругу
семьи – вот, пожалуй, главное и единственное на сегодняшний день хобби.
– Вы недавно и в новую квартиру переехали?
– Долгое время квартиру мне снимал клуб. Но теперь настало время обзаводиться
своим жильем. Тем более что в Москве я уже пятый год, и из «Динамо» мне уходить
не хочется. Так что теперь живу в Крылатском на Осеннем бульваре.