Андрей Каряка прибыл в старый, но не добрый для нас Лиссабон. Он первый из тех,
кто воевал в последнее время с португальцами едва ли не столько, сколько наши
предки с турками, перешел на сторону врага. Условного, естественно. И вот из
номера альпийской гостиницы новоявленный игрок «Бенфики» делится новыми
впечатлениями и сквозь них пытается оглянуться назад. Не забыл ли чего перед
дальней дорогой?
– Начался тренировочный процесс. Все для меня новое. Выполняем, конечно, и те
упражнения, которые в «Крыльях» отрабатывали. Но сама концепция подготовки в
Португалии совсем другая. Команда собралась недавно, поэтому на тренировках нас
особо не нагружают, а предлагают больше работать над техникой.
– То есть привычные для нашего футбола кроссы и прочая работа над «физикой»,
по большому счету, отсутствуют?
– Бегаем, конечно, но с мячом возимся дольше. Первые сборы в России – это,
естественно, совсем другое. В Португалии в этом плане поспокойнее. Сказка!
– Новый главный тренер «Бенфики» Роналд Куман дал понять, на какой позиции он
вас видит?
– Да мы, в основном, на бытовые темы говорили. Первая встреча, как-никак. А в
процессе сборов будет уже видно, где моя позиция на поле. Главное – набрать
форму, а уж место найдется.
– Португальские клубы, кстати, всегда были оснащены игроками с мощным дальним
ударом. Свое мастерство уже показали? С сорока метров не били?
– Так трудно все успеть за несколько дней. Но как-нибудь обязательно приложусь
издали – пусть знают нашего брата!
– Куман видел ваши игры за «Крылья Советов»?
– Честно говоря, не знаю. Но второй тренер команды точно смотрел мои матчи за
сборную на чемпионате Европы и представление о футболисте Каряке имеет.
– Вообще, когда в новый клуб ехали, какие чувства испытывали?
– Летел с хорошим настроением и легким волнением. В самолете настраивал себя на
мажорный лад: новая страна, новый город, новый футбол – интересно! Так что волю
в кулак собирать не пришлось, чувствовал себя достаточно комфортно. Теперь буду
стараться закрепиться в основном составе. Морально я к этому готов!
– А когда в Самару из киевского ЦСКА ехали пять лет назад, что чувствовали?
– Ну, тогда мои впечатления, конечно, иными были. Без противовеса. Чего
скрывать, с удовольствием покидал столицу Украины, в которой меня ничего не
держало. Уезжать из Самары… это все же нечто другое. Не скажу, что я уж больно
сильно желал оставить «Крылья». Оставил, потому что так надо было. И мне, и
клубу! Предложение от «Бенфики» имелось у меня давно, и настал день, когда мне
суждено было его принять.
– Еще не забыли, как в «Крылья» попали?
– Федорыч (Александр Тарханов) пригласил из нашего киевского ЦСКА четверых
игроков на просмотр. В Самаре тогда команда новая создавалась. Можно сказать, с
нуля. Однако остался из той украинской компании лишь я один.
– Тарханов рассказывал, что над ним смеялись, когда он пригласил Каряку.
– Дело в фамилии, наверное. Над моим игровым потенциалом вряд ли кто
посмеивался. Я ведь еще за запорожский «Металлург» с 17-ти лет регулярно
выступал.
– А над фамилией часто смеялись?
– Почему-то только в России, да и то поначалу. Потом, видать, признали за
своего.
– А ведь первоначальную известность в России вы получили благодаря киевской
связке Каряка – Закарлюка. Так как об украинском ЦСКА никто толком в России не
знал.
– А я о российском чемпионате толкового представления не имел. Единственное, в
конце девяностых играл против «Локо» на Кубок обладателей кубков. Сыграл и
забыл.
– Не мелькнула мыслишка, что по уровню когда-то превзойдете многих
футболистов из тогдашнего «Локо»…
– …И об этом в то время не думалось. В Киеве я просто старался делать свою
работу как можно лучше, чтобы прогрессировать. Но глобальных идей или мечтаний
не вынашивал. А как удалось перебраться из Киева в Самару, так и вовсе счастлив
был. Думал: вот забрался! Но постепенно осознал, что останавливаться на
достигнутом нельзя. Появился стимул забраться как можно выше.
– Украинская федерация за вас бороться стала уже в блистательное время
выступлений за «Крылья»?
– Запросы на меня пришли одновременно как из украинской федерации, так и из РФС.
Хотя Россия прорабатывала данный вариант серьезнее. Еще до приглашения в сборную
мне предлагали сменить гражданство. Причем ранее, еще на украинском этапе
карьеры, я постоянно вызывался в молодежную команду этой страны. Но так ни разу
на поле и не вышел. А следовательно, был не задействован. Когда же осуществлялся
набор в юношеские сборные Украины, то я как раз переживал последствия тяжелой
травмы спины. Позднее, когда от этой болячки оправился, сборная моего возраста
уже сформировалась. Видать, было кому играть и помимо меня. Но недаром говорят:
все, что ни делается – к лучшему.
– А разве обидно не было, что вроде и замечали вас, но реального доверия так
и не проявили?
– Было, конечно. И обидно, и печально. Ведь вызывался я в команду, ребята
которой на два года старше меня были. И тренировались вместе, и жили вместе,
только не играли вместе. И тут эта травма, прямо во время перехода из Запорожья
в Киев. Полгода вообще мяча не касался. Хотя на недооценку моей персоны я бы не
стал жаловаться.
– И каким тогда видели свое будущее?
– Уверенность порой пропадала. Ведь та травма и по сей день является самым
сложным этапом в моей карьере. Все могло пойти под откос.
– За исключением того критического этапа, футбол вам давался нетрудно?
– Почему? Были и другие периоды, когда мысли сторонние одолевали… А не закончить
ли со всем этим? Не пойти ли поучиться?
– И что же за периоды?
– Периоды полной неопределенности. Закончил я, помню, спортивную школу. С нашего
потока одни уже в дубле тренировались, других еще куда-то приглашали, а ко мне
никакого интереса. Лишь спустя две недели в Запорожье позвали. И все эти
проблемы, будь то окончание спортшколы или травма, случались, как назло, в
важнейшие моменты, на стыке времени, можно сказать. А когда ты только начинаешь
свой профессиональный путь, тут проще простого вылететь из вроде бы любимого
дела.
– А учиться на кого собирались в сложные моменты?
– Да даже и этого не представлял себе. Знал, что если придется уйти из футбола,
то только в институт. Варианты различные были – спортфак, милицейская школа…
– Кто-то поддерживал вас в трудное время?
– Конечно! В основном, мама.
И тут в нашем разговоре возникает пауза. Звонок на мобильный и вновь диалог о
проблемах. – А, капитан, здорово! – слышен голос Каряки. После непродолжительной
беседы Андрей поделился. – Гусин звонил из Самары. Обыграли на Кубок команду
второй лиги. Но что-то радости не заметно. В клубе никого нет из руководства.
– Да, ломать у нас всегда умели…
– …А построить заново, конечно, тяжело будет.
– Так мама ваша, получается, за футбол была?
– Не всегда. Но в целом относилась к увлечению сына положительно. А в решающие
моменты прислушивалась к моему мнению и поддерживала.
– Вы мягкий человек?
– Думаю, да. Но если нужно, могу и жестким стать.
– Вернемся к кульминационной точке: из чего исходили, делая свой выбор в
пользу сборной России?
– Из того, что за четыре года я не провел ни одного официального матча за
молодежную команду Украины. Подумал, что это неспроста.
– А родина ваша где?
– В СССР. А по паспорту… так это неважно. Так сложились обстоятельства.
– Вы теперь уже, можно сказать, ветеран национальной команды. Как полагаете,
в чем причина дисбаланса в демонстрируемом нашей сборной футболе?
– Пресловутая система розыгрыша нашего чемпионата «весна-осень», при которой
трудно подстраиваться в функциональном плане под Европу. Получается, одна
половина российской команды в форме, а другая – еще не наиграна. Хотя… Это
все-таки не главная причина.
– А основные какие?
– Прессе, наверное, виднее. Я сейчас имею в виду не всю прессу, а отдельные
издания, которые любят перебарщивать с оценкой сборной. Когда плохо – начинается
атака на нас, когда хорошо – наоборот. И выходит, что о реальном состоянии дел в
сборной все знают. Это же заблуждение! Я не против негативной критики, но
неужели игроки национальной команды никогда не заслуживают похвалы?
– Тем не менее, за тот период, который вы провели в главном коллективе
страны, был момент или своеобразная полоса, выдержав которую, мы могли
замахнуться на большие цели?
– Давайте пока не будем этого касаться. Думаю, в ближайшем будущем все будет
нормально. У нас очень хороший подбор молодых футболистов, который способен
трансформироваться в настоящую плеяду.
– Вам при каком наставнике в сборной было комфортнее? Со стороны казалось,
что наиболее удачно Каряка смотрелся при Валерии Газзаеве, который любит
футболистов прорывного плана.
– Возможно. Ведь по своей сущности я атлетичный игрок, прошедший начальную школу
на Украине, где очень много времени уделяется физической подготовке.
– То есть ваш игровой стиль уже сложился на Украине?
– Вообще-то не сказал бы. Там меня подготовили как физически здорового игрока,
но технически оснащенным в необходимой степени я стал только под руководством
Федорыча (Тарханова – прим. ред.). А когда ты чувствуешь уверенность и в
«физике», и в технике, то игра в футбол кажется сплошным удовольствием. На
Украине-то особого индивидуального мастерства за собой не замечал. Бегал много,
а пользы было маловато.
– Перед отъездом в «Бенфику» с Тархановым не общались?
– После ухода Федорыча из «Крыльев» встречались с ним пару раз. Пересекались как
случайным образом, так и просто в неформальной обстановке беседовали. Последний
раз виделись с ним около месяца назад, однако обсуждали всякие житейские
моменты. Каких-то советов или рекомендаций по поводу перехода в «Бенфику» он мне
не давал. Да тогда лиссабонский вопрос серьезным образом и не стоял.
– Тарханов и Гаджиев сильно отличаются?
– Сильно, но сравнивать не буду.
– По этическим соображениям?
– Конечно.
– А если сравнить их не как тренеров, а как людей? Наверняка и настраивают
они футболистов по-разному?
– Главное, что их объединяет – это высокая квалификация и высокий
профессионализм в отношениях с футболистами. Александр Федорович, может быть,
более романтичен, что проявляется и на поле. А Гаджи Муслимович попрактичнее,
что ли.
– Лидерские качества в себе когда обнаружили?
– Да как-то все само собой получилось, даже не задумывался об этом. Нельзя
сказать, что лидером я родился. Со временем, доказывая игрой, и пришел к тому,
что имею сейчас.
– Когда же пришли, допустим, в те же «Крылья», могли на равных общаться,
скажем, с Мирджалолом Касымовым – тогдашним плеймейкером команды?
– Нет, дистанция какая-то была между нами. Касымов и Бородюк являлись
авторитетами в нашем коллективе. Я пока таким авторитетом не стал.
– Ваши личные пиковые моменты на данном этапе карьеры – это выигранная
«бронза» и проигранный Кубок. Победа равнозначна поражению?
– Трудно их сравнивать. Просто достижения футболиста неразрывно связаны с
задачами, которые ставит его руководство. Наш клуб не один год стремился в
еврокубки, и через Кубок мы могли попасть в Европу на год раньше, еще до
наступления текущих проблем. Сейчас вот я сам по себе попал в Европу –
постараюсь что-нибудь выиграть для Самары.
– Вы, как известно, заядлый рыбак. У португальцев поинтересовались уже, где
хороший клев?
– Я еще пока квартиру не нашел, так что пока мне не до рыбалки. Но со временем
надо бы выбраться на здешние водоемы.
– Кстати, былой кумир самарских болельщиков Гарник Авалян весьма часто
возвращается в добрые волжские места поохотиться. И именно в сложные рабочие
моменты.
– Я вас понял. Самара – это частичка моей души, которую не вырвать. Потянет –
вернусь. А пока нужно доказывать, что не зря я прибыл в Лиссабон.
КАРЯ И КАРА – НОВАЯ СВЯЗКА?
Не успев толком освоиться в Португалии, Андрей улетел в Швейцарию, где «Бенфика»
проводит сборы. Звонок журналиста застал в гостиничном номере Каряки парня, не
говорящего ни по-русски, ни по-португальски. Человек явно не без труда
переспросил: «Ка-ря-ка»? И затем попросил перезвонить через пять минут. На
английском. И ровно спустя пять минут Андрей прояснил ситуацию: «Так это Кара…
Кара… ну, в общем, норвежский нападающий». – Карадас? – Да, точно! Он тоже в
клубе относительно недавно, а нас вместе поселили, видимо, потому что ни он, ни
я не понимаем португальского. Вот, пытаемся в английском общий язык найти. Уже
обсудили с ним его соотечественника Хагена из «Зенита». Видимо, в Лиссабоне
появилась колоритная связка Каряка – Карадас, не менее колоритная, чем канувшая
в Лету связка Каряка – Закарлюка.
КАРЯКА И РИО-ДЕ-ЖАНЕЙРО
Еще в Самаре некоторые партнеры по команде называли Каряку «Карьокой». Причем
загадочное прозвище придумали Андрею бразильцы, а точнее, Леилтон. Но отнюдь не
от сложности произношения забавной украинской фамилии. Дело в том, что есть в
португальском языке слово «carioca», обозначающее принадлежность к
Рио-де-Жанейро. Узнал об этом Каряка уже в «Бенфике».
ПЯТЬ САМЫХ ЯРКИХ ПОРТУГАЛЬСКИХ ВПЕЧАТЛЕНИЙ АНДРЕЯ
БРАЗИЛЬСКИЙ РЕСТОРАН
– Рестораны здешние просто отпад! Но самое крупное впечатление произвела на меня
одна бразильская харчевня. Тут тебе любое мясо на выбор подадут и в необъятных
количествах. Носят его целый вечер, кушать можно хоть до утра.
ЗНАКОМСТВО С КОМАНДОЙ
– Конечно, впечатлило знакомство с новыми партнерами. Волновался. Ведь ни языка
не знаю, да и новое все. О «Динамо» португальцы любят шутить. Все знают, как
закончился недавний матч бело-голубых с ЦСКА. Здешние ребята понимают, что в
России больше платят, и не прочь серьезно подработать на нашей щедрой земле.
РЕЖИМ
– Распорядок дня в «Бенфике» – это особый разговор. Дисциплина. Причем
практически во всем. На ужин и обратно в номера ходим едва ли не строем.
Неважно, что ты уже наелся, встать из-за стола имеешь право только со всеми
остальными. Телефоном нельзя в раздевалке пользоваться, приходится в машине
оставлять. Сказали, что автобус в семь часов отъезжает. Так и есть. Словно
водитель сидит и за секундной стрелкой своих часов следит.
СТАРЫЙ ЛИССАБОН
– Очень красивая часть города. Все здания неимоверно старые, но
привлекательности своей от того они не теряют. Гулять буду, наверное, там, а не
в современной столице, которая меня не впечатлила. В 1998 году какая-то крупная
выставка была там, и все под это мероприятие выстраивалось. Выставка прошла, а
все ее атрибуты остались. Ни к селу, ни к городу, как говорят у нас.
А ПЕРЕВОДЧИКА-ТО НЕТ!
– Вот немного я не ожидал, что помогать мне в языке никто не будет. Может, оно и
к лучшему, быстрее португальский выучу. Хотя пока ничего не понимаю. Хорошо,
хоть самарские бразильцы матюгаться научили (смеётся).