Как он говорит, хочет сделать все возможное, чтобы российский чемпионат не болтался на задворках футбольной Европы. Задача, прямо скажем, не из простых. Но мы знаем, как Гинер работает в ЦСКА и хочется верить: для этого человека нет слова «невозможно». Кстати, в феврале исполнится ровно пять лет, как Евгений Леннорович возглавляет армейский клуб. За это время красно-синие выиграли Кубок УЕФА, два российских золота и два серебра, два Кубка России и один Суперкубок. Прямо скажем, солидный послужной список.
НЕ ЛЮБЛЮ ПУБЛИЧНОСТЬ
– На первой пресс-конференции в качестве президента ЦСКА вы сказали, что не очень любите находиться на виду. Однако сейчас Евгений Гинер – одна из самых публичных фигур нашего футбола.
– Быть президентом ЦСКА и в то же время в тени – нереально. Появляются вопросы у болельщиков, специалистов, поэтому вынужден встречаться с журналистами, давать интервью. Но, делая это, действительно перебарываю себя. То, что я не люблю быть на виду, – не принцип моей жизни. Через принципы жизни не переступаю. Просто стараюсь меньше ходить на какие-то тусовки, чтобы не попадать под вспышки фотокамер. Этого не любил и не люблю. Ничего не изменилось. У меня не появилась тяга видеть себя в телевизоре или на полосах газет.
– Недавно вы вновь стали президентом РФПЛ. Дополнительная нагрузка для вас в радость?
– Нагрузки в радость не бывают. Но ту работу, за которую я взялся, делать нужно. В футбол вкладываются очень большие деньги, и нам сейчас ни в коем случае нельзя пускать дела Лиги на самотек. Она должна работать. Нужно, чтобы права клубов отстаивались, чтобы шло постоянное движение вперед. Для этого необходим очень тесный контакт с РФС и ПФЛ. Только при совместной работе футбол будет развиваться.
– Чем больше обязанностей у человека, тем сложнее ему сосредоточиться на решение конкретных проблем.
– Это переходный этап. В первую очередь стоит разобраться с тем, что было сделано Лигой за год. Надо найти гендиректора, который работал бы в Лиге каждый день. Главное «толкнуть» весь процесс.
В ЦСКА НЕ ПРИНЯТО «КРАСТЬ»
– В футболе налицо кадровые сложности. Гендиректора ищете не только вы, но и Мутко, который вот уже год создает команду. У нас в стране проблема с футбольными кадрами?
– Уберу одно слово – у нас в стране проблема с кадрами. Не концентрируйтесь на футболе. Почитайте газеты: серьезные нефтяные и газовые компании тоже ищут менеджеров, начальников коммерческих или финансовых отделов. Найти стоящего человека, который имел бы рекомендации с предыдущего места работы, очень тяжело. А абы кого брать не хочется. Конечно, у нас найдутся люди, которым любопытно было бы попробовать себя на новом интересном месте. Но ответственность-то вся лежит на мне! Остальные члены Лиги выбрали на эту должность меня. А значит, или я найду действительно достойного человека, или сам буду работать за него. Я не привык ссылаться на то, что у меня или бухгалтер что-то не то сделал, или директор напортачил. Если я руковожу данным предприятием, любые недоделки – моя вина. Поэтому через объявление в газете я человека на эту должность точно искать не буду.
– Хорошего менеджера никто не отпустит.
– К сожалению, это действительно так. Я уже сталкивался с отказами – к примеру, недавно позвонили и сказали, что работник, которым я интересуюсь, нужен им самим. Что ж, будем тогда обходиться своими ресурсами. Возможно, это окажется человек и не из мира спорта, но тот, которого я хорошо знаю и в котором уверен. Я тоже пришел в футбол, не имея серьезного опыта в этой сфере. Не был профессиональным игроком, не работал спортивным менеджером. Но если у человека есть желание и немножко мозгов, он разберется в любой проблеме. Никто не родился специалистом в той или иной отрасли. Надо просто иметь желание учиться.
– Кстати, а как вы воспринимаете отказы в чем-либо?
– Я не считаю, что, когда тебе говорят «нет», – это плохо. Плохо – когда морочат голову. Отказать тоже надо уметь, точно так же, как и сказать «да». Когда пытаешься найти человека, а тебе постоянно говорят: «он вышел», «он на совещании», «он сейчас не может подойти к телефону» – это гораздо хуже. Если человек отказывает и объясняет причины своего решения – ничего страшного тут нет.
– Тем не менее, думается, вы нечасто слышите слово «нет».
– Дело не в этом. Я не обращаюсь с такими просьбами, когда заведомо ставлю собеседника в некрасивую ситуацию: либо он должен сделать мне одолжение, либо отказать.
– Вы сказали, что одного человека не отпустили к вам, потому что он нужен был предыдущему работодателю. А что, сам работник не свободен в своем выборе?
– Действовать в обход его начальников по меньшей мере некрасиво. Вот, к примеру, завтра я приду к мнению, что у «Спартака» хороший спортивный директор. Вы полагаете, я втихаря должен его переманивать? Нет, я этого делать не буду. Я обращусь к руководству клуба. У нас в ЦСКА не принято кого-то «красть», будь то специалист или футболист. Конечно же, вы правы: любой человек сам волен решать свою судьбу. Если он просто уволился и я увижу, что смогу взять на работу, – это одно дело. Но если он сегодня уже где-то трудится, я просто не имею права его «выдергивать», не ставя в известность нынешних работодателей.
– Легко ли быть порядочным в бизнесе, который строится по другим законы?
– Мое мнение: законы бизнеса такие же нормальные – это законы человеческих отношений. В бизнесе ты должен поступать так, как хотел бы, чтобы поступали по отношению к тебе.
МЫ ОКУПИЛИ СЕБЯ НА 60 ПРОЦЕНТОВ
– Футбольный бизнес оказался сложнее, чем, например, автомобильный, из которого вы пришли в спорт?
– Сравнивать тяжело. Продавать машины – это чистой воды заработок. Футбол – больше хобби. Хотя могу сказать, что в прошлом году клуб окупил себя на 60 процентов. В этом надеюсь на 80 процентов самоокупаемости, а может быть, даже на 100.
– За счет чего?
– У всех клубов, будь то ЦСКА, «Реал» или «Манчестер Юнайтед», статьи доходов одинаковые. Это телевидение, спонсоры, призовые за Лигу чемпионов, разнообразные бонусы, а также продажа атрибутики и билетов на матчи. Это все на виду. Причем могу сказать, что наш клуб работает «вбелую», хотя это тяжело. Нужно принимать Закон о спорте, который дал бы привилегии в таких простых вещах, как, например, налог на добавленную стоимость. Нельзя к футболу относиться как к обычному бизнесу: мол, раскрутил клуб, продал его и заработал на этом. То же самое касается футболистов – покупать, чтобы они потом раскручивались и продавались дороже, – неправильный подход. Заработок дает сильная команда, а не продажа футболистов. Другое дело, что нам действительно тяжело будет удерживать игроков, пока наш чемпионат не приблизится по уровню к ведущим европейским. Я имею в виду не только финансовый, но еще и спортивный принцип.
МОГЛИ И НЕ РАЗРЫВАТЬ ДОГОВОР С «СИБНЕФТЬЮ»
– Недавно контракт с ЦСКА разорвала «Сибнефть». Соглашение с «Внешторгбанком» по сумме меньше, чем предыдущее. Получается, вы потеряли деньги?
– Так говорить нельзя. Подход должен быть один: клуб обязан стараться окупать себя сам. Или зарабатывать. Какой договор мы заключили, зависит от клуба и от умения работать.
– У вас была возможность отказаться от разрыва контракта с предыдущим спонсором?
– Была. Но зачем? Не считал нужным этого делать. Единственное, у нас оказался очень короткий срок, чтобы найти нового спонсора, но мы все свои проблемы решили. За полтора месяца изучили ряд очень хороших предложений и, в конце концов, определились.
– То есть разрыв с «Сибнефтью» не стал для вас шоком?
– Абсолютно нет.
– Неустойку вам выплатили?
– Ее в данном случае быть не могло. В контракте прописан такой пункт: разрыв по согласию двух сторон. Мы в итоге пошли на то, чтобы наши отношения закончились в 2005 году.
ЕСЛИ УСТАНУ, ОТОЙДУ ОТ ДЕЛ
– Какая мотивация может быть у вас в футболе после того, что вы добились в ЦСКА?
– Повторить все это еще раз. Я хочу, чтобы клуб рос, не застаивался. Футболисты тоже познали вкус больших побед и хотят выигрывать еще и еще. Вот почему люди становятся алкоголиками и наркоманами? Потому что им нравятся ощущения, которые они получают, и они не могут от них отказаться. Победы – тот же самый наркотик. Футболисты ЦСКА хотят выигрывать все больше и больше, поднимать рейтинг российского футбола.
– Футбол может вам элементарно надоесть? Или вы допускаете мысль, что останетесь работать президентом ЦСКА, пока будут силы?
– Надоесть в жизни может все. Всем можно перенасытиться. В конце концов, возникает элементарное перенапряжение. Тогда надо отдохнуть, отойти на какое-то время от дел. А сколько времени я буду руководителем клуба, решать акционерам.
– Судя по всему, вам доставляет удовольствие, как сам процесс решения проблем, так и конечный результат.
– Жизнь в любом случае состоит из каких-то проблем. Не надо только самому их придумывать, чтобы потом преодолевать.
– То есть вам было бы не интересно просто сидеть в кабинете, курить сигару и не отвечать на звонки?
– Нет, иначе я давно бы уже здесь не сидел, а занимался чем-то другим.
– У многих людей, в том числе и крупных менеджеров, есть четкое ограничение рабочего дня. Мол, в семь часов я ухожу домой, а остальное время – мое личное.
– У меня, к сожалению, не так. Для меня рабочий день – это столько времени, сколько нужно на данном этапе. Но вместе с тем нет нужды сидеть на работе 18 часов, если ее можно сделать за два. Важен результат. Поверьте: у нас в клубе нет каких-то особых секретов, как выиграть чемпионат России или Кубок УЕФА. Только работа. Ничего более. Работа, которую надо стараться выполнять на пять с плюсом по школьной шкале.
ВОЗМОЖНО, ЛЕТОМ ВЕРНЕМ ФЕРРЕЙРУ
– Как вам удается столь точечно проводить селекцию? Ни один другой российский клуб этим похвастать не может.
– Это заслуга нашего селекционного отдела, которым я очень доволен. Мало того, они занимаются и детской школой, которая в последнее время меня очень радует не только победами, но и тем, что исправно поставляет игроков в дубль, откуда они дорастают и до основного состава. А что касается покупаемых игроков, у нас должна быть четкая уверенность, что деньги не будут потрачены зря.
– Кто принимает окончательное решение?
– «За» должны проголосовать три стороны – селекционная служба, главный тренер и я. Тогда этот игрок будет здесь.
– В свое время в ЦСКА мог оказаться Кавенаги, который вот уже полтора года мучается в «Спартаке». Наверное, вы сейчас очень рады…
– (Перебивает.) Рад чему? Что ему не удается проявить себя в «Спартаке»?
– Нет, тому, что этот игрок не у вас.
– У нас не могло одновременно оказаться Вагнера и Кавенаги, как об этом писали. Если бы в тот момент купили второго нападающего, им был бы другой аргентинец – Карлос Тевес. Но я в любом случае не ставил бы вопрос так. К примеру, наш Вагнер вполне мог бы не заиграть в «Спартаке», если бы там оказался. То же самое и касается Кавенаги. Кто знает, как он проявил бы себя в другой команде? Но в любом случае мы в последнее время несколько изменили наш селекционный вектор. Возьмем того же Феррейру. Он очень хороший футболист. Но при этом подходит под определенную модель игры. Может, мы с его покупкой чуть-чуть ошиблись. А может, он изменится и с лета вновь будет играть у нас.
– Когда заключается контракт с футболистом, надо, наверное, в том числе изучать его характер, отношения с людьми…
– У нас есть специальная тестовая система: она учитывает его умственные способности, его моральное состояние, семейную ситуацию. Все это мы обязательно смотрим. Максимальный результат, который можно набрать после тестирования, – шесть или семь звездочек. Мы решили, что, если у игрока будет хотя бы пять звездочек, мы его берем.
– С вами работает какой-то конкретный психолог?
– Нет. Мы купили специальную систему у немцев. И нам не надо никаких психологов. Есть тестовая группа, которая с ней работает, вот и все.
КАРВАЛЬЮ ПОДПИШЕТ НОВЫЙ КОНТРАКТ
– Чем объяснить разительные перемены, которые случились с Вагнером: раньше он постоянно плакал, что хочет в Бразилию, а сейчас говорит о том, что в ЦСКА его все устраивает?
– В свое время его слова немного переврали. У бразильца были неприятности в семье. И он тогда сказал следующее: «Я думаю, что, находясь в Бразилии, смогу решить свои проблемы». У нас же писали, что он все время хочет уехать из России, потому что ему тут не нравится. Был и второй аспект. В Бразилии укоренилось мнение: человек, играющий в России, в сборную попасть не может. Не знаю, может, агенты эту тему начали разрабатывать. А для любого бразильца попадание в национальную команду – наивысшее достижение в его карьере. Может, это тоже повлияло на Вагнера. Теперь же он уладил ситуацию в семье и, кроме того, понял, что, если он достигнет определенного уровня игры, его обязательно пригласят в сборную.
– Не сочтите за бахвальство, но, возможно, к перемене настроения Вагнера приложили руку и мы. Когда в октябре мы делали с ним интервью, то беседа получилась достаточно содержательной и откровенной. Мы спросили у бразильца: почему он так рвется из России, ведь его здесь все так любят (что, в общем-то, не совсем так: Вагнера больше критикуют)? Нам показалось, что многие вещи стали для него откровением. Может быть, с ним надо больше разговаривать?
– А мы разговариваем – и я, и Валерий Георгиевич. Но уговаривать кого-то играть здесь не будем. При этом повторюсь: Вагнер и не говорил никогда, что хочет уйти из ЦСКА. Он лишь подчеркивал, что у него есть семейные проблемы, которые он собирается решить, находясь в Бразилии. При этом он отмечал: да, я игрок ЦСКА и у меня есть контракт. Я профессионал и буду его выполнять. Ничего более.
– Недавно прошла еще одна информация: якобы Карвалью просил отпустить его на полгода в свой предыдущий клуб «Интер» и за это готов был продлить контракт с ЦСКА, истекающий через два года.
– Такой разговор у нас с Карвалью состоялся. Он очень хотел поиграть в Кубке Либертадорес. Но это сделать невозможно. Существуют элементарные технические моменты. Тогда мы должны были бы получить от «Интера» страховку на трансферную сумму, в которую Карвалью сегодня примерно мог бы быть оценен. Кроме того: раз он выпадает на полгода, мы должны были бы кого-то на его место поставить. Когда Карвалью вернется, ему опять надо будет попадать в состав. Словом, тут масса технических моментов, которые исключают вероятность такого перехода. Мы с Карвалью посидели, поговорили, он послушал меня и в конце беседы сказал: «Да, я все понимаю, это невозможно».
– Но при этом он хотел продлить контракт с ЦСКА…
– А он и так продлит соглашение с нами. Это не было его условием: мол, вы меня отпустите, и только тогда я продлю контракт. Ультиматумы тут не пройдут. Да, при продлении контракта можно говорить о повышении суммы: это нормально. Люди хотят зарабатывать деньги. Но то, о чем говорите вы, согласитесь, выходит за все рамки. Такого у нас никогда не будет.
У БРАЗИЛЬЦЕВ ЗАРПЛАТА НЕ БОЛЬШЕ, ЧЕМ У ОЛИЧА
– Покупая Жо, вы, в том числе, думали о создании большего комфорта для бразильцев?
– Нет. В нашем клубе нет национальностей. Есть команда. И никто не смотрит на каком языке кто разговаривает. Есть коллектив. Если бы вместо Жо нам представилась возможность купить словака, серба или итальянца, мы бы его взяли.
– Есть мнение, что один или два бразильца – это нормально, а три или четыре – это уже карнавал…
– (Улыбается.) Слышал об этом. Но ничего подобного не опасаюсь. Никакой клановости или каких-то там ячеек в ЦСКА нет и не будет. Да и такой тренер, как Валерий Газзаев, в жизни этого не допустит.
– Вагнер и Карвалью – самые высокооплачиваемые игроки в ЦСКА?
– Я бы не стал так говорить. У ряда наших футболистов одинаковые зарплаты. Вагнер и Карвалью не получают больше, чем Олич. Хотя могу сказать, что у нападающих чуть более высокая зарплата, чем у полузащитников и защитников. Так принято, и не только у нас. А вот премиальные одинаковы для всех.
– С учетом прошлого феноменального сезона Карвалью наверняка не раз поднималась зарплата?
– Ее не подняли ни на одну копейку. Он играл за зарплату, которую получал изначально.
– Это правильно?
– На мой взгляд, да. Он пришел к нам не на три тысячи. Карвалью очень хороший футболист, но он не может играть без братьев Березуцких, Гусева или Одиа, Жиркова или Рахимича. Они все делают одно общее дело. В противном случае неизбежно возникнет конфликт и будут задаваться вопросы: а почему он получает в три раза больше меня?
– Кстати, а как игроки ЦСКА получают зарплату?
– Она перечисляется на счет – вся до копейки. И с этих сумм игроки выплачивают налоги российскому государству.
– Есть какие-то специальные дни для зарплаты?
– Да, с 7-го по 11-е число каждого месяца.
– То есть в эти дни у футболистов повышенное настроение?
– Не знаю (улыбается). По крайней мере, я не видел, чтобы это как-то влияло на игру.
ЗАЧЕМ НАМ ВТОРОЙ РАХИМИЧ?
– В последнее время ЦСКА не делал громких покупок, за исключением разве что Жо. Некоторые после этого сделали вывод, что у Гинера закончились деньги.
– Не некоторые, а всего один человек написал. Могу сказать еще раз – и для него, и для всех болельщиков и журналистов: у футбольного клуба ЦСКА с финансированием все в порядке. Мы не участвуем в соревновании кошельков, а играем в общелюбимую игру под названием футбол. Как только мы перейдем в чемпионат под названием «кто сколько купит», тогда однозначно мы будем показывать, сколько способны потратить. В любой покупке должен быть смысл. У нас сформированный коллектив. Есть молодежь, которую мы обязаны подпускать к составу. Купленные новички должны наголову быть сильнее наших молодых игроков. У нас выросли прекрасные футболисты – Таранов, Денисов, Кочубей, Самодин, Салугин, Григорьев. Почему же я должен закрывать перед ними двери? Почему должен где-то покупать, кого-то искать? Покупать игрока для того, чтобы он сидел на скамейке, – это нам не нужно. Зачем на место Карвалью или на место Рахимича мне приобретать еще одного такого игрока? Смысл?
– А если речь пойдет о топ-звезде?
– Сейчас эти звезды к нам не поедут.
– Даже за большие деньги?
– Даже если футбольным звездам сегодня сказать, что мы в России будем платить вам больше, чем вы могли бы заработать в Италии, Англии или Испании, они все равно сюда не пойдут. Но мы должны стремиться преодолеть их стереотипы.
СТАДИОН БУДЕМ СТРОИТЬ БЕЗ РАЗДВИЖНОЙ КРЫШИ
– Ни одно большое интервью с вами не обходится без вопроса о стадионе. Недавно вы сказали: «Надеюсь, что уже весной начнут сносить старую арену». Скажите: от чего или от кого это зависит?
– Сейчас есть указание мэра Москвы и его помощника Владимира Ресина, чтобы до конца февраля – начала марта согласовать и принять постановление правительства Москвы. Как только оно выйдет, мы сможет начать сносить старый стадион. Поймите: существуют определенные нормы. Но вместе с тем все сегодня делается очень быстро и четко, насколько это возможно. Каждую неделю люди в мэрии собираются и докладывают Ресину. Нам очень помогают и префект Северного административного округа Владимир Объедков и его заместитель Анатолий Бочаров. У меня постоянно на столе бумаги, которые приходят от них. Мы смотрим, что устраивает нас, что город, ищем компромиссы.
– Правда, что проект стадиона, на котором вы хотите остановиться, рассчитан на 30 тысяч зрителей?
– Мы хотели бы ориентироваться на такую цифру, но здесь многое зависит от архитекторов, от определенных норм. К примеру, от количества парковочных мест и так далее. Мы хотели бы построить стадион, который был бы удобен во всех отношениях.
– 30 тысяч – это не слишком маленькая вместимость, к примеру, для Лиги чемпионов?
– Давайте построим арену на сто тысяч мест и будем думать о Лиге чемпионов. У нас будет три матча, которые будут собирать аншлаг, а на «Ростов» при этом будут приходить 12 тысяч человек. И у нас тогда будет прекрасная атмосфера на стадионе, чисто футбольная (усмехается). Здесь моя позиция совпадает с мнением мэра Москвы Юрия Лужкова. Да, возможно, в Англии есть стадионы на 60 тысяч мест, которые заполняются. А посмотрите, что происходит в Италии! Стадион, вмещающий 40 тысяч, заполняется порой не более чем на четверть! Так что мы определились: новый стадион ЦСКА будет вмещать не более 30 тысяч человек. А в случае особо рейтинговых матчей Лиги чемпионов мы, в крайнем случае попросим кров у «Лужников» – наверное, они все-таки поменяют когда-то поле, когда придумают, как это сделать.
– Большая просьба от тех болельщиков, которые хотели бы смотреть футбол в комфорте. Не могли бы вы сделать для стадиона раздвижную крышу?
– Нет, такую конструкцию мы не планируем. Хорошие, мощные козырьки обязательно будут, а раздвижная крыша – нет. Для концертов, может быть, она бы и пригодилась. А вот как скажется это на футбольном поле? Ему обязательно нужно проветривание, элементарно нужно солнце. А вы знаете где-то в Европе такие стадионы?
– Хотя бы «Амстердам Арена» в Голландии.
– Они ее не сдвигают. Знаю, у «Фейеноорда» такой стадион…
– Представляете зато, как комфортно было бы болельщикам? Условно говоря, ноябрь, матч Лиги чемпионов, на улице валит снег, а у вас на стадионе футбол в условиях теплой Испании.
– Я согласен. Но я думаю, что сегодня это нереально. Поэтому обещать того, что не сделаю, я не хочу. К тому же раздвижная крыша обойдется нам примерно в 50 процентов от стоимости всего стадиона. Нам есть куда сегодня вложить лишние средства – это те же самые детские школы.
– В этом году ЦСКА вновь будет играть на «Динамо». По общему мнению, самый неуютный сейчас стадион.
– Мы бы выбрали другой, но нет возможности. «Локомотив» отказывает нам, там говорят, что поле не выдержит. Стадион «Торпедо» в аварийном состоянии. Выбора нет.
ЛЮБЛЮ «МЕРСЕДЕС» И «РОЛЛС-РОЙС»
– Известно, что ваше хобби – автомобильные гонки. Как часто в последнее время удавалось выбираться с друзьями погонять?
– Увы, времени не хватает.
– А какую максимальную скорость развивали на трассе?
– Свыше 300 километров в час. В Москве возможности разогнаться до такой скорости нет. Я катаюсь обычно на автобанах в Германии.
– 300 километров в час – не страшно?
– Нет. Это большое удовольствие.
– За «Формулой-1» не следите?
– Слежу. Нравился всегда Култхард. Относился к нему с особой теплотой.
– Помните, когда вы в первый раз сели за руль и какой была ваша первая машина?
– Это была машина «Москвич-403» с ручкой передач на руле. Я начал учиться: включил вместо третьей передачи заднюю и после этого ремонтировал коробку передач. Мне тогда было лет 9.
– Какая у вас любимая марка машины сейчас?
– «Мерседес». Кроме этого, нравится «Роллс-ройс». Тоже прекрасная машина, отлично сделана.
– В городе чаще сами ездите или с водителем?
– В последнее время – чаще с водителем, но если есть возможность, с удовольствием сажусь за руль сам.
– Наверное, после 300 километров в час тяжело «перестраиваться» на московские пробки?
– Я никогда не психую из-за пробок. Пробираюсь через них по мере возможности, если, конечно, город не стоит полностью.
– У вас есть машина сопровождения. Вам кто-то угрожает?
– Мне в жизни ни разу никто не угрожал. Любой человек знает, что у меня в этом отношении очень жесткая ответная реакция. Я мог бы очень неадекватно воспринять какие-то угрозы. А насчет машины сопровождения – так решили наши акционеры. Хотя, повторюсь, я очень люблю находиться за рулем сам и получаю от этого колоссальное удовольствие.
ПРИШЛОСЬ ИЗВИНЯТЬСЯ ПЕРЕД ПРЕЗИДЕНТОМ УЕФА
– На публике вы кажетесь очень сдержанным человеком. Вы на самом деле такой?
– Нет, я очень эмоциональный. И хотя я уже немолод, живу в большинстве случаев не разумом, а эмоциями. Это нехорошо. В моем возрасте – не то чтобы он старческий, но это уже возраст опытного мужчины, – надо жить разумом. Но пока перебороть себя не могу.
– Бывали ситуации, когда эти эмоции мешали?
– И не раз. Но я эмоциональный человек. Да, бывают, что чувства захлестывают, а потом сам себя ругаю. Но, может быть, именно поэтому я более открыт к людям и более честен с ними. Эмоции невозможно придумать.
– А сложно ли сдерживать себя, сидя на стадионе в VIP-ложе, все-таки вокруг сплошь солидные люди?
– Я себя не сдерживаю. Мало того, я даже извинялся за свое поведение перед президентом УЕФА Леннартом Юханссоном. В Лиссабоне во время финала Кубка УЕФА мы с Сергеем Владимировичем Ястржембским вели себя просто как дети: прыгали, радовались, бесились. Но Юханссон нас простил за это выражение эмоций (улыбается). Все-таки это футбол…