Завтра КДК РФС вынесет решение по «делу Овчинникова», а вчера вратарь «Динамо» и
сборной России позвонил в редакцию «СЭ», чтобы через нашу газету принести
извинения болельщикам своего клуба, всем, кто смотрел матч бело-голубых с
«Москвой» с трибун стадиона и по телевидению, за свое разнузданное поведение,
приведшее к удалению с поля.
Чувствуется, что 35-летний ветеран не находит себе места после случившегося,
глубоко переживает развязанный им инцидент, искренне раскаивается в содеянном.
Человек он в российском футболе не рядовой, популярный, заслуженный, по-прежнему
кандидат в национальную сборную. Такая явка с повинной дорогого стоит, и
редакция пошла ему навстречу.
— Ко мне сейчас подходит много людей, болельщиков, подавляющее большинство из
них старается морально поддержать, хотя и в их глазах читается осуждение, —
начал беседу динамовский голкипер, сразу дав почувствовать, как у него наболело,
насколько велико желание высказаться. — Но каждому ведь не объяснишь, что у тебя
на душе. И раз представилась такая возможность, приношу через «Спорт-Экспресс»
свои глубокие извинения всем любителям футбола, ставшим свидетелями моего
нервного срыва, всей судейской бригаде, хотя лично перед Игорем Захаровым я
извинился уже и устно, и письменно.
Поостыв и поразмыслив над случившимся, почувствовал стыд и раскаяние.
Запоздалое, конечно. Футболисты, тем более известные, являют собой пример для
подражания для тысяч влюбленных в футбол мальчишек, и то, что я перед их глазами
продемонстрировал на поле, ни в какие ворота не лезет. И никакие ошибки судьи не
могут служить оправданием такого поведения. Еще раз приношу свои извинения.
— Неужели поводом для устроенного вами скандала послужило ошибочное
назначение углового у динамовских ворот?
— Больше всего меня вывела из себя желтая карточка, которую посчитал
необоснованной, четвертая по счету, обеспечившая мне дисквалификацию на
очередной матч. Но повторяю: моя реакция, которая последовала за этим,
совершенно недопустима. Арбитр, как и футболист, имеет право на ошибку.
— В какой момент вы это осознали?
— Еще в ходе эпизода понимал, что делаю что-то не то, да не мог уже
остановиться. Нерв оголился, в спорте же почти все время руководствуешься
эмоциями. К тому же обостренное чувство справедливости у меня врожденное, с
детства. Надеялся, что с возрастом это пройдет, но рецидивы случаются до сих
пор, приводят к несправедливости уже в отношении других людей. Вот и приходится
склонять голову, признавать свою вину. Тяжело, в общем, приходится. Но кроме
самого себя, винить тут больше некого.
— Не считаете, что вулканический выброс эмоций у вас в какой-то степени
спровоцировало низкое место «Динамо» в таблице чемпионата России, затянувшийся
кризис игры, организационные неурядицы в клубе?
— Можно было бы, конечно, слукавить, сослаться на динамовские проблемы, но это
выглядело бы самообманом. Нечто подобное случилось ведь со мной и три года назад
в благополучном «Локомотиве». Я привык отвечать за свои поступки. Мог бы сейчас,
прося о снисхождении, повторять: больше не буду. Но, наверное, вспышки
необузданного гнева заложены в моем характере, и никуда мне от этого не деться.
Понятно, что надо их гасить, избегать, да не всегда получается.
— Что вас больше всего угнетает в происшедшем?
— Трудно выделить что-то одно. Но то, что я сильно подвел Юрия Павловича Семина,
много сделавшего для того, чтобы я состоялся как футболист, вратарь сборной, —
это однозначно. Он такого совершенно не заслуживает. Придется работать вдвое,
втрое больше, чтобы заслужить прощение, вернуть его доверие.
— Как отреагировала на инцидент Инга Овчинникова?
— Как верная жена, самый близкий человек. Пожалела, сказала: «Очень жаль, что
так получилось. Теперь дисквалифицируют, как же ты будешь без своего любимого
футбола?»
— Какое наказание вы понесли в клубе?
— Меня оштрафовали на о-очень большую сумму, отобрали капитанскую повязку. Но
самым страшным наказанием было собрание команды, видеть и слышать ребят, которые
считали меня авторитетом, способным сплотить коллектив, своим опытом помочь ему
встать на ноги. Но никуда не денешься, надо восстанавливать репутацию и в их
глазах.
— То есть у вас не появилось желания закончить с большим футболом?
— Нет. Нервные срывы случались у многих и не служили поводом повесить бутсы на
гвоздь. По игре не вижу предпосылок к окончанию карьеры, еще поиграю, какой бы
продолжительности дисквалификацию мне ни присудили. Но случившееся — очень
серьезный урок для меня на будущее.
— Если бы вы были членом контрольно-дисциплинарного комитета, как бы
расценили поведение футболиста Овчинникова?
— Как безобразное, но в то же время учел бы, что это был нервный срыв, открытый,
без какой-либо подлости, что перехлест эмоций — явление в футболе не редкое. Два
года назад, например, в Раменском «Сатурн» с ЦСКА устроили откровенное побоище:
в течение нескольких минут на поле игроки откровенно дубасили друг друга.
— Но дисквалификация участников того побоища не превысила, кажется, пяти
матчей?
— Определять срок дисквалификации — прерогатива членов КДК. Надеюсь на
справедливый приговор.
— Чем намерены заниматься в период вынужденного простоя?
— Тренироваться вместе с командой, поддерживать форму, присутствовать в
коллективе во время матчей. Если предложат сыграть за дубль, сыграю и за дубль.