Как сообщалось ранее, вслед за Юрием Семиным московское «Динамо» покинул
спортивный директор Борис Игнатьев. О том, какова дальнейшая судьба еще одного
специалиста, пришедшего в клуб вслед за Семиным, Мариану Баррету, издание
«Спорт-Экспресс» решило поинтересоваться у него самого. Как выяснилось,
португальский тренер, известный еще по работе в «Локомотиве», уходить из
«Динамо» пока не намерен.
— Узнав об отставке Юрия, я был крайне удивлен — не столько самим этим событием,
сколько тем, как именно я о нем узнал, — признался Баррету. — После матча с
«Торпедо» поехал домой, сел ужинать — и вдруг, уже часов в одиннадцать вечера,
раздается звонок из Португалии, с радиостанции Antena 1. И мне начинают задавать
вопросы об отставке главного тренера «Динамо». А я о ней и понятия не имею!
— А я был уверен, что Семин своим помощникам об этом решении сообщил, еще
когда вы покидали тренерскую скамейку. Или в крайнем случае сразу после
пресс-конференции, на которой об этом стало известно журналистам.
— Как ни странно, ничего подобного — хотя именно этого было бы логично ожидать.
Более того, ни на следующий день, ни в воскресенье он мне даже не позвонил,
хотя, наверное, мог бы найти пять минут. И только в понедельник мы, наконец,
увиделись на собрании команды, где об отставке было объявлено официально. Я
спросил у него что-то вроде: «Юрий, как же так?» — но внятного ответа так и не
услышал. Прекрасно понимаю, что ему в этот момент тоже было тяжело, но мне
казалось, что наши отношения все же подразумевают какое-то объяснение. Больше мы
не общались…
— Как вы оказались в «Динамо»?
— Я работал в Саудовской Аравии, тренировал «Аль-Наср», до этого — португальский
«Маритиму», олимпийскую и первую сборные Ганы. А в ноябре прошлого года получил
от Юрия приглашение в «Динамо». В Португалии многих это удивило: как так,
человек, уже привыкший к роли главного тренера, соглашается идти в помощники! В
ответ я объяснял, что хочу вернуть долг человеку, которого уважаю и которому
многим обязан. Юрий Семин открыл для меня Россию, мы вместе неплохо работали в
«Локомотиве», у нас сложились дружеские отношения, но потом я покинул эту
команду, чтобы возглавить сборную Ганы, то есть оставил его одного. Вот и
посчитал: раз я вновь нужен Семину, значит, должен ему помочь. Бросил саудовский
клуб и прилетел в Москву. И вот теперь — такой поворот… Конечно, я очень
расстроен. И очень обижен. Тяжело разочаровываться в людях, которых считаешь
близкими.
— Что намерены делать дальше?
— Работать. Первым делом поговорил с Юрием Заварзиным, хотя знаю, что он тоже
покидает клуб. Да, собственно, того «Динамо», в которое я ехал, вообще
фактически уже не существует: я начинал работать в команде, где были Коштинья,
Манише, Сейтаридис, Энакархире, Семин, Игнатьев — и никого из них здесь больше
нет. Затем попросился на прием к новому генеральному директору Дмитрию Иванову.
Принял он меня очень любезно, выслушал и посоветовал обсудить вопрос о моей
дальнейшей работе с Андреем Кобелевым. Тот спросил, готов ли я ему помочь. Я
ответил, что я профессионал и обязан выполнять контракт с клубом.
Что же касается кадровых перемен, решения руководства надо не обсуждать, а
выполнять. И это означает, если я Андрею нужен, то готов помогать во всем, как
помогал Семину.
— Не было желания уйти, раз ушел тот, кто вас приглашал?
— Это было бы самым простым решением. Но за то, что происходит с «Динамо», в
ответе мы все. И крах клуба стал бы нашим общим крахом, поскольку никто не имеет
права в такой ситуации сказать: «Ну, я-то ни в чем не виноват». Значит, каждый
из нас должен сделать все, чтобы этого не допустить. Да, дела у нас пошли
скверно, но это не повод уходить в сторону.
— На сколько рассчитан ваш контракт?
— На три года.
— И если бы решение зависело от вас, вы предпочли бы остаться в «Динамо» до
окончания срока соглашения, то есть еще на два сезона?
— Отвечу так: я готов остаться здесь до тех пор, пока нужен «Динамо» и пока
меня устраивает нынешняя работа. Предыдущие команды я всегда покидал по
собственной воле, за исключением «Маритиму», где меня к этому вынудили семейные
обстоятельства. И мне очень неприятно было бы уйти в тот момент, когда команда
находится на предпоследнем месте.
— У вас лично есть объяснение тому, что происходит в этом сезоне с «Динамо»?
— У меня есть свое мнение на этот счет, но по соображениям этики высказывать его
публично не считаю возможным. Я не руководитель клуба, а один из его работников.
Если новое руководство посчитает нужным спросить моего совета, готов в любой
момент. Семину я всегда говорил то, что думаю, так же буду поступать и впредь.
— На игроков все эти потрясения тоже не могли не подействовать. Какова сейчас
обстановка в команде?
— Разумеется, никто из нас не может быть довольным ситуацией, когда команда идет
на предпоследнем месте. Тем более что в «Динамо» собраны футболисты высокого
класса, имеющие большой международный опыт и привыкшие к победам — Дерлей,
Хохлов, Смертин, Овчинников. Уверен, от любого из них не отказался бы ни один
российский клуб. При всем уважении к соперникам не могу сказать, что какая-либо
из российских команд превосходит «Динамо» по своему потенциалу. И тем не менее
они нас обыгрывают. При этом никого из футболистов нельзя упрекнуть в том, что
он не старается изменить положение дел к лучшему.
— Тогда в чем же спасение?
— Еще раз проанализировать ситуацию, извлечь правильные выводы из неудач и
решить, что делать для выхода из кризиса. Знаете, что меня удивило больше всего
за время работы в России? То, что в вашем футболе люди мало говорят друг с
другом. Надо больше общаться, советоваться, обмениваться мнениями. Нужен
постоянный контакт между руководством и игроками — и не только на собраниях
команды, потому что не каждый готов встать и высказаться перед всем коллективом.
Значит, с такими людьми надо говорить индивидуально. Руководителей клуба должны
видеть на тренировках, они должны быть доступны для футболистов, а не только для
главного тренера. К сожалению, до сих пор в «Динамо» подобного не было. Так что,
возвращаясь к вашему вопросу о моей точке зрения на ситуацию, это — единственный
совет, который я готов высказать открыто. Прислушиваться к нему, нет ли — дело
руководства. До настоящего времени, к сожалению, моим мнением особо не
интересовались.
— Не затрудняет ли общение то, что в «Динамо» работает настоящий
интернационал? Может, людям просто трудно понять друг друга?
— Есть общий для всех нас язык — футбольный, и его никому в «Динамо» учить не
надо. Говорю так потому, что работал, например, со сборной Ганы, где тоже был
иностранцем и где тоже были игроки высокого класса вроде Майкла Эссьена или
Стивена Аппиа. Но и в олимпийской команде, с которой я ездил в Афины, и в первой
сборной, большую часть которой вы позже видели на чемпионате мира, мы жили
единым коллективом. Поэтому, возможно, и проиграли всего два матча из тридцати
трех.
— Вы не жалеете, что приехали работать в Россию?
— Мне очень нравится в Москве, а моя жена ее просто обожает. Единственное, что
отравляло мне жизнь за те восемь месяцев, что прошли после возвращения сюда, —
спортивные результаты команды, где я работаю. Но пока я здесь, руки у меня не
опустятся. Как, надеюсь, и у всех, кому дорого «Динамо». Хотя ситуация у нас
трудная, очень трудная…
— … и впереди — матч с чемпионом.
— А какой матч для нас сейчас можно назвать легким? Были встречи, которые вроде
бы не обещали больших проблем, но мы в них проигрывали — возможно, именно
потому, что считали себя сильнее. Нельзя забывать: имена на футболках решают не
все. Вот когда какой-нибудь матч закончится со счетом 3:0 или 4:0 в нашу пользу,
можно будет сказать — да, это была легкая игра. А пока у «Динамо» простых
соперников нет.