Был вторник. Главный ньюсмейкер недели Олич, чье имя скандально прогремело на
всю Европу, только вернулся в Россию и провел первую тренировку за ЦСКА, где в
рамках подготовки к матчу со «Спартаком» носился полтора часа как сумасшедший…
Вот уже Ивица в своем номере на базе громко говорит по телефону. На хорватском.
Извиняясь, показывает раскрытую ладонь — дескать, подойду через пять минут. И
действительно, ровно через пять минут он открывает дверь комнаты, где обычно
проходят теоретические занятия и где сейчас его жду я. Широко улыбаясь, разводит
руками: ну и история! История — громче не придумаешь: ныне ведущий хорватский
форвард, считающийся в России образцом профессионализма, отчислен из своей
национальной сборной за нарушение режима. Отчислен в канун важнейшего поединка с
россиянами… Но разговор наш, поначалу направленный Ивицей именно в хорватское
русло, естественно, болезненной темой не ограничился.
В ЦСКА МНЕ ПОЗВОЛИЛИ БЫ ПРОСТУПОК ИСКУПИТЬ КРОВЬЮ
— Хорватия — маленькая страна, — начинает Олич без раскачки. — Громких событий
тоже мало. Газетчики цепляются за любой повод, чтобы раздуть скандал. Да, мы с
Срной и Балабаном этот самый повод дали, вот и попали под раздачу. Вещи о нас
пишут совершенно дикие, хотя все было совсем не так. Да, мы сидели в ресторане,
да, пили вино, но, считаю, к сути дела это отношения не имеет. Это происходило
за пять дней до матча. Мы — спортсмены — тоже имеем право на личную жизнь.
Существенно здесь только то, что мы опоздали к отбою. И за это, конечно, следует
нести наказание.
— На ваш взгляд, каким оно должно было быть?
— Наш новый тренер, как мне кажется, был готов нас понять, но этот оголтелый
ажиотаж в СМИ вынудил его поступить иначе. На мой взгляд, вполне можно было
ограничиться штрафом.
— Если бы вы провинились в ЦСКА, как бы здесь с вами поступили?
— Я не могу представить такую ситуацию. Ну, если только гипотетически… В ЦСКА
очень сильно развит корпоративный дух; думаю, армейское руководство решило бы
вопрос с игроком без привлечения общественности. Мне кажется, Валерий Георгиевич
дал бы мне шанс в ближайшем же матче «искупить проступок кровью». Клянусь, я бы
выложился не на сто, а на триста процентов. Защитники соперников надолго бы
запомнили ту встречу. И последующие тоже.
— И за Хорватию выложились бы на триста процентов?
— Конечно! А как же еще?! Нет ничего хуже, чем чувство вины. Заглушить его можно
только на поле. Я бы так подвел себя к матчу со сборной России, что после него
все бы эту ситуацию забыли. Полагаю, что нашу ошибку можно было направить во
благо команды, а не во вред. Тем более ребята брали нас на поруки, и я не смог
бы их подвести, потому что такое доверие надо оправдывать! Умирать, но
оправдывать!
— А теперь что?
— У меня нет никаких претензий к Биличу. Его право выстраивать свою
политику. В сборную я обязательно вернусь. Докажу, что достоин места в ней. Ну а
сейчас переключусь на клубные дела. Я нахожусь в хорошей форме и страстно хочу
приносить пользу ЦСКА. И все свои силы и энергию, которые я должен был отдать за
сборную Хорватии, отдам в матче со «Спартаком».
ОБОЖАЮ «СПАРТАК». КАК СОПЕРНИКА!
— В России вы — звезда. В Хорватии тоже?
— Тоже. Но отношение к звездам в наших странах разное. Я — боец по духу. Я
всегда полностью отдаюсь игре. Настолько, что после сборной часто возвращаюсь с
травмами и микроповреждениями. Именно во встрече национальной команды я порвал
связки колена и обрек себя на 10 месяцев мучений без футбола. Тогда мне
почему-то никто из федерации не звонил. Поначалу набрали два раза — и все! А
сейчас приравняли меня чуть ли не к убийце. А вы говорите — звезда…
— Что для вас сейчас главное?
— Вся эта ситуация, конечно, неприятна. В первый день мне было очень муторно и
тяжело на душе. Но быстро взял себя в руки. Проснулся утром и сказал себе: «Ивица,
вспомни, как год назад ты отходил после операции на крестообразных связках. Вот
что было ужасно! А сейчас ты здоров и можешь играть. И это главное!» Главное и
то, что все хорошо у моей семьи, то, что своему клубу я никогда не доставлял
никаких проблем, то, что в ЦСКА в меня верят и поддерживают.
— Что говорят?
— (Смеется.) Ребята говорят: молодец, Ивица, избавил сборную России от лишних
хлопот. Это юмор такой футбольный.
— Но Валерий Газзаев вряд ли по такому поводу шутит?
— Валерий Георгиевич знает футбольную жизнь изнутри и прекрасно понимает, что
подобная неприятность может случиться с каждым. Ну, получилось так, что поймали
именно нас. Газзаев помогает мне прийти в себя и сосредоточиться на футболе.
— Считаете, повезло, что после скандала первый матч именно со «Спартаком»?
Свою злобу сможете обрушить на свой «любимый» клуб, а не на аутсайдера.
— Это здорово, что «Спартак»! Против «Спартака» обожаю играть! Удовольствие,
ни с чем не сравнимое. Полный стадион, ажиотаж неимоверный, напряжение такое,
что воздух звенит. К тому же игры с красно-белыми мне удаются. Я забивал в них
дважды решающие голы.
— Голы легко можете воспроизвести?
— Очень. Такое остается с тобой навечно! Я вернулся из сборной и вышел только во
втором тайме. Это было на стадионе «Динамо». На последних минутах подсуетился, и
мы победили 2:1. А как-то принял мяч на грудь и вколотил его в спартаковские
ворота с «тещиной» для меня правой ноги.
— Правда, что Андрей Червиченко в свое время активно вас звал в «Спартак»?
— Пару раз агент сообщал мне о предложениях конкурентов, но я даже не обращал
внимания. Не потому, что «Спартак» — плохой клуб, а потому, что сильнее ЦСКА
никого в России нет. Глупость уходить отсюда в любую другую российскую команду.
Если только уезжать за границу. А «Спартак» для меня навсегда останется
соперником, играть против которого интересней всего.
В ВОСТОРГЕ ОТ АРШАВИНА, ЛОСЬКОВА И КРАСИЧА
— Кто из российских футболистов вам импонирует больше всего?
— Давайте договоримся, что ЦСКА я не трогаю. Здесь мне все импонируют,
только объективно я оценить никого из своих не смогу. Что до остальных, то когда
в Хорватии меня спрашивали, кого стоит опасаться в составе российской сборной, я
постоянно называл Аршавина. Потрясающий нападающий! Со скоростью, с дриблингом,
с головой! При этом Шава маленький, и поймать его необычайно трудно. И еще мне
очень нравится Лоськов. Я часто примеряю себя к его передачам и восхищаюсь:
играть в связке с таким диспетчером, да еще «двуногим», — это удача для
форварда.
— У вас высокая скорость. Как полагаете, кто в нашей премьер-лиге может с
вами в этом компоненте сразиться?
— Красич. На тренировках мы с ним часто состязаемся. Я, как правило, вырываюсь
вперед за счет высокой стартовой скорости, но метров через 20-30 Милош меня
нагоняет, потому что у него сумасшедшая дистанционная скорость. Вообще считаю,
что Красича пока недооценивают. А ведь он не только быстро бежит, но и очень
быстро работает с мячом.
— Вы чувствуете, что по стилю второго такого нападающего, как вы, в России
нет?
— Не поверите, но я уже не знаю, какой у меня стиль. В Хорватии я играл совсем
по-другому. Убегал от всех чуть ли не с центра поля и расстреливал вратаря. Мне
этого хватало. У вас же неудобный чемпионат. Здесь оборона возводится во главу
угла. Плюс против ЦСКА все действуют с опаской. Здесь убежать нереально, хотя бы
потому, что бежать некуда. Защитники не выдвигаются к центру поля, они встречают
тебя у своей штрафной. И чтобы в таких условиях выжить, приходится пополнять
свой арсенал. Я теперь забиваю голы на любой вкус, даже головой. Убежден, что,
допустим, в Германии я заколачивал бы по 25 мячей за сезон. Смотрю бундеслигу и
поражаюсь: как там все просто. Защитники располагаются четыре в линию, встречают
соперника сразу за центральной линией — что может быть лучше: лови момент и
убегай!
— Есть какая-то прописная истина, которую Валерий Георгиевич повторяет вам от
матча к матчу: «Ивица, делай вот это, и будешь много забивать»?
— Есть! (Сильно оживляется.) Именно так наш тренер и говорит: «Ивица, иди на
ближнюю штангу, и будешь много забивать!» Вот в матче с «Шинником» эта подсказка
мне помогла. Газзаев сам был нападающим, он про наше амплуа знает даже больше,
чем можно представить. К нему обязательно нужно прислушиваться.
— Вы — очень непростой человек. Как думаете, главному тренеру ЦСКА с вами
тяжело приходится?
— Я — непростой, но я — не проблемный! Да, я не из тех, кто, будучи недовольным,
станет все проглатывать. Если меня не ставят в состав — мне важно, чтобы тренер
объяснил, почему он так поступает и что я обязан сделать для того, чтобы
вернуться в основу. Я в этом году очень часто оказывался в запасе. Вы поймите
мое состояние: я никогда не сидел на скамейке, я выкладываюсь на тренировках по
полной — и вдруг не играю. Я приехал в России не за деньгами, хотя и это
существенный фактор. Я приехал играть! И это естественно, что я был недоволен, и
тренер это чувствовал. Но все прошло нормально. Я — профессионал, делал свое
дело, конфликтов у нас не было, Валерий Георгиевич меня поддерживал. Теперь я
вновь в строю. И я — счастлив! И даже не верится, что недавно я подумывал над
уходом из ЦСКА. Но если вдруг завтра опять я окажусь в резерве, со мной все
равно никаких проблем не будет.
— Что вы вкладываете в слово «профессионал»?
— Я живу футболом. Я отдаю ему все. С остервенением тренируюсь на базе, дома и
даже в отпуске. Я ни разу не привозил после перерыва лишние килограммы.
Наоборот, мне их не хватает, потому что на отдыхе я настолько активно
поддерживаю свою форму, что худею. Я дисциплинированный спортсмен, с огромным
уважением отношусь к своим партнерам.
— Слышал, что вы часы напролет проводите, тягая железо.
— У меня дома большой тренажерный зал — там есть все. Я понимаю, что
современному форварду необходима мощь. Мне нравится заниматься со штангой.
Вдобавок тренажерный зал позволяет мне поддерживать боевой вес — 83,5
килограмма.
— Неприятности на работе у профессионала переносятся на личную жизнь?
— К сожалению, да. Жена как-то сказала: после матча, если ты играл, приходишь
домой выжатый, почти «мертвый». Если не играл — приходишь совсем «мертвый». И
она права. Когда что-то плохо, энергия бродит по тебе, порождает чувство досады
и злобы. Ты его давишь в себе. Настроение ужасное. На все раздражаешься. Чтобы
не раздражаться, стараешься уйти в себя и ни на что внимания не обращать.
Кошмар! Меня утешали: «Ивица, деньги-то тебе платят точно так же, как если бы ты
играл». А в такие моменты деньги не имеют никакого значения!
ДОСЛОВНО
В Хорватии меня звали Оля. Но в России мне сказали, что Оля — это женское имя. А
я не способен представить себя с женским именем. Поэтому в ЦСКА меня называют
Ивицей. В игре, бывает, кто-то крикнет Ола. Мне нравится, как ко мне здесь
относятся…
ХОЧУ СХОДИТЬ С УМА В КАЖДОМ МАТЧЕ
— У каждого есть своя планка…
— …Потолок?
— Да, потолок. У кого-то это «Амкар», у кого-то ЦСКА, у кого-то «Реал». Какой
ваш потолок?
— У, давайте рассуждать. Каждый год меня преследуют травмы, однако я всякий раз
не только возвращаюсь на поле, но и становлюсь лучше как футболист. Расту
постоянно и буду расти. Когда я подписывал контракт с ЦСКА на 4 года, я честно
сказал, что по прошествии этого срока планирую уехать в Англию, Испанию или
Италию. С ранней юности моим ориентиром были клубы уровня «МЮ», «Реала»,
«Милана». Не уверен, что я дотуда доберусь, но все необходимые усилия для этого
прикладываю.
— А болеете за кого?
— В Италии симпатизирую «Интеру», в Испании — «Барселоне». Как парни Рейкаарда в
том году играли — сказка, да и только! В Англии слежу за «Арсеналом». Очень
перспективная команда у Венгера вырисовывается. Команда будущего! Надеюсь, что
это будущее наступит не до, а после встреч с ЦСКА в Лиге чемпионов.
— Кто вам ближе из мировых форвардов?
— Когда я был маленьким, нападающим №1 считал Роналдо. В 17-летнем возрасте я
два месяца провел в «Интере» и видел Зубастика изнутри. Это форвард на
десятилетия! Сегодня для меня эталоном является Тьерри Анри. Это страшный
форвард, и играет он в страшный футбол. Какое-то неземное сочетание скорости,
мощи, пластики, хладнокровия и техники. Я этому парню удивляюсь.
— Мне почему-то казалось, что вы назовете Это'О.
— Камерунец тоже может на поле все. И еще он умеет забивать на добавленных
минутах. Вот этому у него стоит поучиться.
— Какие у вас уязвимые места?
— Их хватает. Надо подтянуть правую ногу. Но прежде всего нужно работать над
реализацией. Следует с более ясным умом подходить к голевым моментам.
— Что не так с вашим умом?
— Когда оказываюсь с мячом в непосредственной близости у ворот соперника,
случается, у меня сразу возникает несколько решений, и порой я не успеваю
выбрать верное. Было бы здорово, чтобы в голове возникало только одно решение —
как раз правильное. А то потом прокручиваешь повтор и думаешь: да зачем же ты
так сыграл, надо было по-другому. Вот и ходишь с этим эпизодом в голове.
— Когда человек забивает гол, он теряет контроль над собой. Вы тоже?
— Я же человек. Когда забиваешь в ключевых матчах или на последних минутах
вырываешь очки для своей команды — натурально сходишь с ума. Вообще ничего не
соображаешь! Непередаваемое состояние счастливого идиотизма.
— Сколько раз за сезон в России вы способны сходить с ума?
— В первом своем российском чемпионате у меня было восемь мячей, во втором —
девять, в третьем — десять. В четвертом должно быть как минимум одиннадцать.
Четыре у меня есть. Значит, осталось семь. Буду к этой отметке стремиться.
Вообще-то я надеюсь и верю, что буду забивать в каждом матче. Хотя это из
области фантастики. Я, к слову, не провел ни одного полноценного сезона. Мне
очень любопытно, сколько я забью, если буду проводить в чемпионате 30 матчей, да
еще в стартовом составе.
УДИВЛЯЮСЬ РАХИМИЧУ И ХОЧУ ДЛЯ НЕГО СПРАВЕДЛИВОСТИ
— Что испытывает футболист, когда трибуны скандируют его имя?
— Когда я был в запасе и слышал: «Олич! Олич!», у меня мурашки бегали по
спине, изнутри разрывало желание выйти на поле и отблагодарить людей за
поддержку. Ну а когда нахожусь в игре, то слыша скандирование своего имени,
ощущаю, как вырастают крылья.
— Часто на улице видите пацанов, одетых в футболки с вашей фамилией?
— Часто. Это меня радует. Хочется подойти и сделать мальчишке что-то приятное,
хотя бы сказать добрые слова. Я сам был мальчишкой и боготворил нашего
футбольного короля Давора Шукера, поэтому прекрасно осознаю, что для человека
значит, когда он получает возможность пообщаться со своим кумиром.
— Тяжело быть кумиром?
— Нет, хотя бывают такие моменты, когда и на самого себя сил не остается. А ты
должен улыбаться, фотографироваться и давать автографы. Вдобавок, если ты кумир
— на тебе повышенная ответственность. Надо в каждом матче доказывать, что ты
что-то собой представляешь. Если ты провалишь пару встреч, то можешь сильно
подмочить свою репутацию. Так что популярные спортсмены живут под постоянным
прессингом.
— Вы десятки раз отвечали на вопрос о причинах своей популярности. Но ответ
неизменно звучал самый обычный. Что-то можете добавить?
— Я популярен, наверное, потому что у меня амплуа, пользующееся вниманием.
Защитник может десять раз здорово сыграть, а один раз ошибиться. И за эту ошибку
порой смешивают с грязью. Форварду проще. Он, наоборот, может десять раз
напортачить, а потом забить — и вот он на гребне славы. Я, когда был маленьким,
всегда смотрел за тем, как играет Шукер, и не смотрел на Штимаца. Потому что
футбол — это прежде всего голы. А их забивают голеадоры. Да возьмите ту же
«Барсу»: в телевизионных повторах показывают, как принял мяч Роналдинью, а не
то, как тридцать раз сыграл на опережение Пуйоль. Хотя в своем амплуа Пуйоль —
тот же Роналдинью. Безусловно, есть в этом какая-то несправедливость. Поражаюсь
Элверу Рахимичу, который каждый чемпионат играет по тридцать матчей. От звонка
до звонка. Но незаметным героям трудно стать героями народными. Увы…