Он никогда не боялся плыть против течения. Принимать решения, на которые не
всякий отважится. Говорить правду там, где другой благоразумно промолчит. Таким
запомнился футболист Чугайнов. Таким остался и Чугайнов-тренер. Пока все его
успехи относятся к карьере игрока. Но в 36 для тренера все только начинается…
НЕ ХОЧУ БЫТЬ «ПИАРАСТОМ»
Время для интервью Чугайнов предложил оригинальное — 10 утра. При встрече,
виновато улыбнувшись, пояснил:
— Жаворонок я. Пяти часов сна мне вполне достаточно. Что в «Торпедо», что в
«Локомотиве» неизменно первым просыпался. И сейчас с 6 утра уже на ногах. Кофе
пью, новости смотрю. Ну а дела потом всегда найдутся.
— Особенно у селекционера «Зенита»?
— Да, с 8 сентября заступил на работу. В наш селекционный отдел входят четыре
человека. Первоочередная задача найти футболистов, которые по-настоящему могли
бы усилить «Зенит». Чем и занимаемся.
— Кто ваш непосредственный начальник?
— Спортивный директор клуба Константин Сарсания. В «Зенит» меня пригласили по
его инициативе.
— Давно знакомы?
— С 2003 года, когда принял юношескую сборную. Наши взгляды на футбол совпадают.
Догадываюсь, о чем теперь спросить хотите. Про все эти домыслы и упреки, что в
команду порой я брал чересчур много его игроков. В таких случаях вспоминаю
старую поговорку: «Громче всех кричит „держи вора!“ тот, кто сам на руку
нечист».
— С Диком Адвокатом уже общались?
— Да, весь отдел встречался с руководством «Зенита». Каждый получил конкретное
задание — искать игроков на определенные позиции. Видно, что люди в клубе четко
знают, чего хотят. Любые вопросы решаются мгновенно. Нас, например, в тот же
день снабдили ноутбуками. А Адвокат — настоящий фанат своего дела. Заметил, что,
едва речь заходит о футболе, у него сразу глаза начинают гореть.
— А у другого голландца — Гуса Хиддинка?
— Понятия не имею. Когда он принимал в РФС всех тренеров юношеских сборных, мы с
Николаем Савичевым были на сборе. К слову, бесконечные разговоры о том, что
Хиддинк, дескать, поднимет наш юношеский футбол и выстроит единый институт
национальных команд, воспринимаю скептически. Какой смысл обманывать самих себя?
У Хиддинка своих забот навалом и главная цель — вывести Россию на чемпионат
Европы.
— Когда у вас с РФС контракт закончился?
— 1 августа. К тому что его не продлят, был готов. Еще в мае стало ясно — после
того как мы не попали на ЧЕ-2006 среди юношей до 19 лет. При мне сборная за три
года из 14 официальных матчей проиграла один — и он, как назло, оказался
роковым! Группа отборочная досталась не самая сложная — Австрия, Венгрия и
Словения. К сожалению, не удалось мне внушить мальчишкам, что проходных игр на
таком уровне уже не бывает. Те же австрийцы, которым и уступили, вырвали победу
за счет характера. Хотя в нашей команде гораздо больше талантливых ребят. Взять
Максимова. Колоссальный потенциал! Эх, кабы не голова его дурная…
— Потому на исходе лета в «Зените» его и отправили обратно в дубль?
— Конечно. Раньше молодежью проще было управлять. В Советском Союзе Максимова за
его проделки сослали бы на месячишко в какой-нибудь дальний гарнизон — он бы там
быстро за ум взялся. Помню себя в этом возрасте. Мы жили в постоянном страхе,
что, если не заиграешь или будешь дурака валять, мигом в часть загремишь. Перед
глазами подобные примеры были. Нынче юные футболисты стали товаром. Они это
прекрасно понимают. Никто их уже в армию не отдаст — все на контрактах и денег
стоят немалых. Единственное, что могут с ними сделать, — продать в другой клуб.
Все это порождает безнаказанность. Вот почему, на мой взгляд, мы теряем столько
молодых игроков. Есть и вторая проблема. Во многих наших детских школах тренеры
продолжают играть по старинке, с последним защитником. Куда готовят этих
мальчиков? Кто их возьмет? Они же обречены! В Москве такого, слава богу, нет, а
в провинции — сплошь и рядом.
— Пауза в тренерской карьере надолго?
— Это не только от меня зависит, правда? Профессия тренера мне по душе, и
надежды вернуться к ней не теряю. Просто время на дворе своеобразное — чтобы на
тебя обратили внимание, надо ходить по кабинетам, кого-то упрашивать, перед
кем-то выслуживаться, где-то светиться. Словом, пиарить себя. Задорнов очень
метко назвал таких людей «пиарастами». Так вот, я «пиарастом» быть не желаю.
Никогда никого ни о чем не просил. И изменять своим принципам не буду
— Самый радостный для вас день за этот период?
— Победа на турнире Гранаткина. Клубы не отпустили в сборную десятка полтора
игроков, мы еле состав наскребли. Тем не менее добрались до финала, где
разгромили Украину — 4:1.
— А самый грустный?
— Поражение от Австрии. После финального свистка я бросил массажисту: «Все,
команды этой больше нет».
СКАНДАЛЫ
— С Виталием Мутко напоследок состоялся у вас разговор?
— Нет. Пообщаться с Виталием Леонтьевичем нелегко — сперва на прием
записаться необходимо. Если даже Семину это предложили сделать, что уж об
остальных говорить. Колосков был куда доступнее.
— Говорят, однажды вы попались на глаза нынешнему президенту РФС в нетрезвом
виде, что и повлияло на его отношение к вам.
— Не было этого. Рассказать, что произошло? 7 августа прошлого года.
Шереметьево-2. Юношеская сборная улетает в Словакию. А в этот день погиб
губернатор Михаил Евдокимов. Я был знаком с ним, каждое лето по его приглашению
выезжали с командой ветеранов на товарищеские матчи в Алтайский край. В
аэропорту зашли в бар, взяли по рюмке — помянуть. Впереди — паспортный контроль.
Там выясняется, что я забыл в РФС доверенность на Махача Гаджиева из «Крыльев».
Ему единственному из ребят не исполнилось еще 18 лет. К тому же Махач — сирота.
Попытался объяснить, что мы не шарашкина контора, а сборная России, что у парня
в кармане обратный билет, что доверенность эту несчастную из РФС привезут через
два часа. Бесполезно. Девушка на паспортном контроле уперлась и сняла Гаджиева с
рейса. Мы перешли на повышенные тона. Она в крик: «Я и тебя в самолет не пущу!»
«Пожалуйста, отвечаю, — куплю билет на другой рейс и завтра прилечу». В итоге
так и поступил, с командой улетел мой помощник Савичев.
Но на шум подтянулись два подполковника погранвойск. Я уже было плюнул на все и
собрался уходить, как один из них вдруг заявляет: «А мы Мутко знаем». Это меня
окончательно вывело из себя. Развернулся и выдал все, что думаю и о них, и о
Мутко. Нагадить, говорю, вы всегда готовы, а вот помощи от вас не дождешься…
Президенту РФС об инциденте, разумеется, доложили. С этого и началось.
— За интервью, где нелестно отозвались о ВШТ и заведующем кафедрой футбола
РГУФКа Лексакове, тоже, наверное, влетело?
— А то! Устроили разбор полетов на техкоме — техническом комитете. Все это живо
напомнило мне фильм «Афоня». Распекали за то, что в прессе озвучил суммы,
которые надо платить за обучение в ВШТ и получение тренерской лицензии, — 100
тысяч и 30 тысяч рублей соответственно. Тоже мне, военная тайна. По официальной
версии лицензию категории А мне и Александру Яновскому не дали за то, что мы не
заканчивали ВШТ, а Савичеву — из-за того, что у него нет опыта самостоятельной
работы. А раньше нельзя было предупредить! Зачем просиживали тогда там часами?
Надо было им кого-то завалить — вот и нашли крайних. Ведь некоторым коллегам,
также не имеющим диплома об окончании ВШТ, лицензии все равно выдавали.
СВОБОДА ВЫБОРА
— Хоть раз пожалели за эти годы, что ушли из футбола в 32?
— Нет. Меня и за ветеранов побегать до сих пор не шибко тянет. Наигрался.
Так что уходить нужно вовремя.
— Многие боятся этого шага.
— Доводы Тукманова, с подачи которого три с половиной года назад я возглавил
юношескую сборную, показались убедительными. Были мысли поиграть еще пару лет в
первом дивизионе, на что он резонно возразил: «А дальше что? Ты же мечтаешь
стать тренером. Поверь, лучше варианта для старта не найти».
— А деньги? В любой команде первой лиги вам положили бы оклад на порядок
выше, чем в структуре РФС.
— Я не миллионер, но кое-что успел заработать. По крайней мере мог себе
позволить не тащиться в «Волгарь» или «Факел», а выбрать то, что мне
действительно интересно.
— Извините, а почему вы так резко прибавили в весе?
— Выезжая с командой на сборы, старался вести активный образ жизни. Когда же
подолгу сидишь в РФС, перебирая бумажки, поскольку в нашей юношеской сборной ты
зачастую и тренер, и администратор, и врач, — начинаешь поправляться. Плюс дома
кормят отлично.
— Чего вам больше всего не хватает из той, футбольной, жизни?
— Состояния игрового стресса. Как у лошади перед скачками. Уж больно все сейчас
размеренно. Никак не привыкну
— Если бы вы не покинули внезапно «Локомотив» в 2001-м, год спустя все равно
подались бы в тренеры?
— Скорее всего. Коптить небо на скамейке точно бы не стал. А молодежь
поджимала, да и травмы все чаще о себе напоминали.
— По-моему, лукавите. В «Уралане» весь сезон без замен спокойно отыграли.
— Не забывайте, элистинский клуб не участвовал в еврокубках. Играть два матча в
неделю, что в «Локомотиве» по осени норма, мне, пожалуй, было бы тяжеловато. В
последний сезон в «Локо» начали мышцы «лететь» — надрывы, разрывы. Это первый
признак, что пора на покой.
— Не обидно, что так и не стали чемпионом?
— Нет. Для меня всегда было важно что-то заслужить, а не получить. По своим
игровым качествам золотую медаль я бы заслуживал уже вряд ли. А вешать ее на шею
за прежние титулы, с моей точки зрения, неправильно. Чужого мне не надо. Я с
«Локомотивом» пережил яркие мгновения. Четыре победы в Кубке России, четыре
серебра, две бронзы. Разве мало?
ПОЛУЧАЛ ПОЧТИ В 5 РАЗ МЕНЬШЕ ОБРАДОВИЧА
— Уверен, что день, когда решились на сенсационный разрыв с «Локомотивом»,
помните буквально по минутам.
— Вы правы. 3 января у нас была первая в новом году тренировка. После
направился в клуб к Филатову — контракт-то с «Локомотивом» завершился. Я знал,
что получаю почти в пять раз меньше Обрадовича — может, не забыли этот «шедевр»
селекции? Ладно бы, сидя в запасе, он помалкивал в тряпочку. Но Обрадович без
всякого стеснения говорил нашим игрокам: «На кой черт мне напрягаться, если и
так деньги капают?» Вот что меня взбесило. В общем, попросил я у Филатова
прибавки к своей не самой большой в команде зарплате. На две с половиной тысячи
долларов. До финансовых аппетитов нашего югославского товарища мне, как видите,
было далеко. Причем за восемь лет, что отдал «Локомотиву», впервые завел с
руководством разговор на эту деликатную тему. Прежде всегда соглашался на ту
сумму, которую мне называли. Пусть и капитаном был, и по 30 с лишним матчей за
сезон играл.
— Судя по всему, Филатов отказал?
— Да. Он предлагал продлить контракт на старых условиях. «Подумаю», — на этих
словах я прикрыл дверь его кабинета. Дома до вечера размышлял, с женой
советовался. А затем набрал номер московской квартиры Павлова. Он еще в апреле,
когда летели из Югославии после матча сборной, сказал мне, что в любой момент
будет рад видеть меня в «Уралане».
— Значит, вашему звонку не особо удивился?
— Как не удивился? Подобное развитие событий Павлов все же едва ли предполагал.
При встрече уточнил: «Не передумаешь?» — «Нет, я за свои слова отвечаю». На
следующий день, не обнаружив меня в Баковке, звонит Ярдошвили. «Ты где?» — «В „Уралане“.
Пауза. „Не понял. Ты это серьезно?“ — »Док, такими вещами не шутят. Все, я
больше не игрок «Локомотива». Следом на проводе был уже Семин. «Почему со мной
не поговорил?! Я бы помог тебе все уладить», — горячился он.
— И впрямь, Игорь, почему?!
— Палыч наверняка сумел бы все утрясти. Но… Такой я человек: просить о чем-то,
клянчить — для меня невыносимо. Хватило аудиенции у президента клуба.
— Павлову-то вы сами позвонили.
— Здесь первый шаг исходил от него. Павлов в апреле назвал конкретные цифры. Я
позвонил и спросил: «Ваше предложение еще в силе?» — «Да. Приезжай». Если бы
можно было все отмотать назад, в той ситуации поступил бы так же. Дело не
столько в деньгах. В отношении. Тем более на фоне этого наглеца Обрадовича.
— С Филатовым и Семиным со временем объяснились?
— Что объясняться? В футболе перемещения игроков штука обыденная. Через год
точно так же ушел из «Локомотива» Игнашевич. И не в «Уралан», а к основному
конкуренту. Разве что цифры на кону стояли там другие. Что ж, ЦСКА сработал
весьма оперативно.
ФУТБОЛ С ЧАБАНАМИ
— В Элисте экзотики сполна хлебнули?
— Смотря что имеете в виду. К примеру, древнее калмыцкое блюдо под названием
кюр попробовать не довелось. Готовят его так. Из барашка извлекают желудок, моют
и складывают туда, как в мешок, нарезанные кусочки мяса. Затем закалывают в
землю, разводят на этом месте костер и ждут. Не поверите — часов 15! Только
после этого кюр можно подавать к столу. Не знаю, насколько это вкусно, но в
Калмыкии — главный деликатес… Вообще-то там я провел не худший год. По
контракту «Уралан» рассчитался полностью.
Жил в Сити-Чесс, где во всех квартирах игроков Павлов распорядился установить
кондиционеры. Чтобы не скучать, купил спутниковую тарелку. Летом в выходные
мотались с семьей на озера — на полпути к соседнему Ставрополю дивные уголки
попадаются.
— Кирсан Илюмжинов рассказывал, что вы вместе с другими игроками «Уралана»
выезжали в отдаленные районы Калмыкии и играли с местными чабанами в футбол.
Добровольно-принудительно?
— Это всего раз было. В чемпионате наступил перерыв, большая часть
футболистов разъехалась, в Элисте остались Филимонов, Казаков и я. Вот нас троих
и попросили присоединиться к делегации Илюмжинова в каком-то селе. О том, чтобы
играть там в футбол, речь вроде бы не шла. Но когда народ высыпал с мячом на
полянку кто-то из окружения президента республики ляпнул: «Может, сыграете с
ними?» У Филимонова с Казаковым идея не вызвала энтузиазма, а я подумал: почему
нет? Нетрудно же, а людям память на всю жизнь. Ребят уговорил. Дали нам еще
троих хлопчиков, чтобы составы уравнять, — и погнали!
— Поразила ваша стычка с Овчинниковым в матче «Уралан» — «Локомотив». Что вы
там не поделили?
— Обычный игровой эпизод — оба в воздухе пытались достать мяч. И то, что после
этого Серега неожиданно толкнул меня в спину, его, безусловно, не красит. Я в
долгу не остался. Высказал Овчинникову все по полной программе.
— Любопытно...
— Нет-нет, в газете это печатать нельзя. Впрочем, позже с Серегой помирились.
— Овчинников в гневе страшен. А вы?
— Тоже не подарок. За топор хвататься не буду, но на эмоциях наговорить могу
такого, что мало не покажется. Позже жалею.
ПИВО ОТ СЕМИНА
— Филатов обронил недавно в интервью: «Не раз говорил, что Чугайнов когда-нибудь
будет работать в „Локомотиве“, и от своих слов не отказываюсь». Читали?
— Читал. Страсти улеглись, у нас нормальные отношения, но со мною о
возможном трудоустройстве в «Локомотиве» Валерий Николаевич бесед не заводил.
— Что он за человек?
— В другом замечательном советском фильме, «Гараж», герой Леонида Маркова
говорит: «Меня много били. Потом за это же награждали». Сказано будто про
Филатова. Ему по жизни прилично доставалось — в бытность и игроком, и тренером.
Вероятно, поэтому стал более осторожным, расчетливым. С Филатовым меня многое
связывает. Какое-то время он тренировал в школе «Торпедо» нашу команду 1970 года
рождения — его как раз из дубля уволили. А когда в 91-м грянул бунт против
Иванова, мы, молодые, на месте Козьмича хотели видеть именно Филатова. Даже
заручились его поддержкой. Увы, ничего из этой затеи не вышло. «Старики» были за
Скоморохова. Торпедовское начальство в лице Золотова с Корнеевым решило его
назначить. У них там свой интерес был, мало общего с футболом имевший. «Торпедо»
же тогда нуждалось в тренере-организаторе уровня Филатова. Не уверен, что он
превратил бы его в такой же суперклуб, как впоследствии «Локомотив» — все-таки
финансовые возможности ЗИЛа поскромнее, чем РЖД, — но при Филатове у «Торпедо»
дела пошли бы в гору. В этом сомнений нет.
— То, что произошло между Филатовым и Семиным, стало для вас откровением?
— Мне кажется, рано или поздно, разрыв был неизбежен. У них и до этого серьезные
разногласия возникали. Двум медведям в одной берлоге тесно.
— Чем Семин не похож на остальных тренеров?
— В нем нет ни тени фанфаронства. Простой орловский мужик — надеюсь, Палыч не
обидится на меня за эти слова. Очень естественный. То в нелепом «петушке», то с
растрепанными волосами… Семин, как никто, умеет сплотить коллектив. Приведу
пример. В 95-м году «Локомотив» без всяких темных делишек выдал в чемпионате
серию из тринадцати побед подряд. После каждой игры мы все вместе уезжали со
стадиона на автобусе. Подрулив к ближайшему супермаркету, Палыч брал с собой
Овчинникова, Косолапова, меня и покупал несколько ящиков пива — на всю команду.
Далее прямиком в Баковку. При этом нас, лидеров, Семин предупреждал: «Смотрите,
чтоб завтра все были в форме!» Эти посиделки помогали по-настоящему объединить
игроков. Мы были одной семьей.
— Чем объясняете неудачу Семина в «Динамо»?
— У него не было своего штаба, не было за спиной такого человека, как Эштреков.
Хазраилыч — идеальный второй тренер. Пока работал их тандем — у «Локомотива» был
результат. А стоило другим людям появиться рядом с Палычем — все наперекосяк
пошло. В тот момент и пробежала кошка между Семиным и Эштрековым.
200 000 ДОЛЛАРОВ ЗА СДАЧУ МАТЧА
— С кем из тренеров вам было сложнее всего?
— О покойниках плохо не говорят, оттого обойдемся без фамилии. Свела
ненадолго судьба с тренером, которого я не понимал. Теоретиком он был сильным, а
вот практиком… Придумывал какие-то несусветные упражнения. Однажды приволок на
стадион парашют. Команда напряглась. «Будем скорость учиться развивать», —
огорошил он и поманил пальцем Володьку, нашего запасного голкипера. Во всех
клубах второй вратарь — полигон для экспериментов, и мы исключением не были.
Прицепили бедному Володьке сзади парашют, велели: беги! Он пытается разогнаться,
лицо наливается кровью — нагрузка-то огромная. Кое-как осилив часть дистанции,
Володька дождался, когда наконец отвалится парашют. И, почувствовав свободу, так
припустил, что едва не зарылся головой в беговую дорожку. После чего все игроки
в один голос заявили, что в клоунаде участвовать не намерены.
— Через какие искушения в футболе вам пришлось пройти?
— Взятки за сдачу матча предлагали. В середине 90-х перед игрой «Локомотива» в
еврокубках аж двести тысяч долларов посулили! Солидные по тем временам деньги.
Позвонили накануне ответной встречи в Москве, видимо, как капитану команды. Я к
Семину: так, мол, и так, на игроков выходят. Семин: «Ни в коем случае не
отказывайся. Вдруг еще к кому обратятся, а тот не устоит». — «Воля ваша, Юрий
Палыч». Целый спектакль разыграли. На поле за пару минут до стартового свистка я
должен был подать условный знак — капитана соперников хлопнуть по плечу.
— Хлопнули?
— Нет, конечно. «Театр» на этом закончился. Мы честно бились, и с трудом прошли
в следующий раунд.
— Вам понятно, что движет игроками, которые в аналогичных ситуациях все-таки
поддаются соблазну?
— К совести, порядочности и прочим высоким материям взывать не буду. Замечу
лишь, что футболист, который не меняет каждый год команды и действительно
стремится чего-то достичь, на сговор не пойдет. Сто процентов! Был я в
Португалии, разговорился с тамошним полицейским. Он объяснил, почему взяток не
берет. Зарплата хорошая, гарантированные премии за выслугу лет, различные
социальные льготы.
Зачем рисковать? Наш человек живет исключительно сегодняшним днем. За границей
думают еще и о завтрашнем. Вся разница в менталитете.
— Каких ошибок вы постарались бы избежать, будь такой шанс?
— Кто-то считает, что иногда я вольно себя вел в плане режима. Спорное суждение.
Откровенно говоря, не представляю, как бы жил, если бы не мог себе позволить
выпить пива после игры. В этом случае надо быть страшным циником и нервы иметь
сродни канатам. Был у меня период — ни капли спиртного в рот не брал. И что?
Отыграешь матч, приходишь домой и до 6 утра не спишь. Снотворное не берет, все
тело ноет, бродишь, как призрак, по квартире. Жуть!
— У вас агент когда-нибудь был?
— Единственный агентский договор я подписал с Юрой Тишковым. После «Уралана»
Долматов позвал меня в питерское «Динамо». Финансовые вопросы с ним обсуждать
совершенно не хотелось, поэтому вести переговоры с легким сердцем поручил
Тишкову. Сам гулял по Санкт-Петербургу. С контрактом не сложилось, и 9 января мы
вдвоем вернулись в Москву. А 10-го его уже ждали… В поезде бросилось в глаза,
что он сильно нервничает. Спросил: «Чего дергаешься?» «Да все нормально», —
отмахнулся Юрка. Он был очень мнительный. Но может, вправду предчувствовал
что-то.
«ЦАРАПКИ, ЦАРАПКИ»
— Вы множество футболистов повидали. Кто был самым большим оригиналом?
— Джанашия. Ходячий анекдот. Вспоминаю его появление в «Локомотиве». Шагает
незнакомый грузин на тренировку, следом семенит оруженосец с футбольным баулом.
«Что за фрукт?» — интересуюсь у наших. — «Новенький. Из Грузии». Ничего себе,
думаю, джигит подъехал, за него уже сумки носят! Джанашия сразу дали квартиру на
«Щелковской» и «жигули». Укатил он домой, на следующий день делился
впечатлениями: «Слюшай, что у вас тут в Москве за дорога? Еду-еду, еду-еду, а
она все не кончается. Уже стемнело, бензин на исходе, я снова полный бак заливаю
и никак не доеду». Все хохочут: «Заза, ты же на кольцевой был!» Он сжег 40
литров, я подсчитал — это значит, что по МКАД Джанашия три круга навернул… А
как он содержание «Витязя в тигровой шкуре» Шота Руставели пересказывал?
Жванецкий отдыхает!
— Расскажите.
— Сидим на сборе. Кто-то поинтересовался: «Заза, что за поэма знаменитая у вас в
Грузии есть?» И Джанашия, нещадно коверкая слова, начинает излагать: «Итак, идет
звер». «Волк, что ли?» — уточняем. «Э-э, какой волк? Хыщник!» — «Какой хищник?»
— «Ну, этот — царапки, царапки...» — «Тигр?» «Точно! Идет, значит, тигр и… —
Заза несколько секунд мучительно думает, а, чуть погодя, выдает — и кожа. Да!
Так и называется поэма: „Тигровый кожа“. „Погоди, там еще кто-то третий был“, —
говорю я, давясь от смеха и на витязя намекая. „Ах, да, — хлопнул себя по лбу
Джанашия, — Шотик“…
— С кем из „Локомотива“ поддерживаете связь?
— С массажистом Володей Ткаченко и водителем по прозвищу Бонифаций, который на
базе работает. В последнее время ловлю себя на мысли, что друзей становится все
меньше. Встречаюсь периодически с бывшими партнерами по „Торпедо“ или
»Локомотиву" и вижу, что мы уже другие. Скучные, рациональные. Держим себя в
каких-то рамках, боимся сболтнуть лишнее. Нет былой искренности. Иные ценности
выходят на первый план.
— Какие?
— Деньги, деньги, деньги. Многим приятнее похвалиться кафельной плиткой на
кухне, чем человеческими отношениями. Грустно.
— Кто ваш лучший друг?
— Сейчас? Марина. Моя девушка.
— Вы второй человек, кто так отвечает. Первым был Александр Панов.
— Сашка? О, помню, как в 99-м перед легендарным матчем на «Стад де Франс» нас в
одном номере поселили. В день игры после обеда я решил вздремнуть, да не тут-то
было. Саня по комнате круги наворачивает, под нос себе что-то бурчит. «Что с
тобой?» — не выдержал я. Насупился. Молчит. Наконец, сообщает: «Чувствую, забью
сегодня». «Забьешь, забьешь, — отвечаю, — только не мешай, ложись». А он
продолжает курсировать туда-сюда, приговаривая: «Нет, я должен забить, должен!»
Вечером Панов отгрузил два гола Бартезу. В раздевалке подлетаю к счастливому
Сашке: «Ну, и чего ты днем два часа по номеру ходил?» «Волновался очень», —
прошептал он.
— Вы о Марине упомянули. С женой, получается, расстались?
— Два года назад. Официально, правда, не разведены. С сыновьями — у меня их двое
— продолжаю общаться.
— Верно говорят, что повальное увлечение охотой игроков «Локомотива» началось
с вас?
— Да. Лоськову и Дроздову я помогал доставать оружие через знакомых охотников.
Прочитал массу книг об охоте, понял ее философию. Настоящее удовольствие там
получаешь, когда долго выслеживаешь зверя, пытаешься его перехитрить и до
последнего не ясно, кто кого. У него обязательно должен быть шанс уйти. А палить
по животным с пяти метров — слишком примитивно. Лучше в тире по тарелочкам
пострелять.
— Идеальный отдых для вас — это...
— Дача, шашлыки и чтобы все свои были. У нас прежде существовала традиция —
собираться там под Новый год с друзьями и устраивать детям праздник. Я в роли
эдакого массовика-затейника выступал. Бывало, в костюм Деда Мороза облачался, по
деревьям лазил, Лешего изображая. Нацепишь белый маскировочный халат, спрячешься
за ветками — попробуй отыщи.
— Тренер, селекционер, теперь и футбольный комментатор. Вам-то самому что
ближе?
— Пока никем, кроме тренера, себя не мыслю. Бог даст, будет еще шанс проявить
себя на этом поприще. А к работе на телевидении отношусь без восторга. Люди
просят — не отказываю. Но чувствую — не мое это. Зрителям нужна информация,
которую они могут переварить, а я порой по футбольному излишне глубоко копаю,
словно передо мною на установке сплошь профессионалы сидят. Трудновато у
микрофона с эмоциями совладать. В прошлом году комментировали с Ильей Казаковым
в Черкизове матч «Локомотив» — «Брондбю». Когда наши забили победный гол, я на
радостях так саданул кулаком по столу, что Илья в прямом эфире сделал замечание:
«Аккуратнее, Игорь, а то стол разобьете». «Ничего, — нашелся я. — По такому
случаю Валерий Николаевич, думаю, меня простит...»