Александр Филимонов — уникальная фигура для нашего футбола. Голкипер, в составе
столичного «Спартака» шесть раз выигрывавший золотые медали и Кубок страны и
имеющий богатый опыт международных игр, в последние два сезона прочно осел на
скамейке запасных ФК «Москва».
«Давно я не давал интервью, — потягивается вратарь, защищавший в свое время
ворота сборной России. — Повода не было: за два последних года сыграл всего одну
кубковую игру — с „Тереком“, да и то неудачно». Но со следующего сезона
Александр Филимонов твердо намерен начать новую жизнь. В новой команде.
Я КАК МИНИМУМ НЕ ХУЖЕ
— Кому из вратарей играть, решать тренерам. Но все же: почему они вам не
доверяют?
— Понятия не имею. Тренеры и руководство во всех своих интервью заявляют, что в
«Москве» три равноценных голкипера, однако в воротах в последние годы играли
только Юрий Жевнов и Сергей Козко. В ходе зимних сборов появился Антон
Амельченко. А в последних играх Антон стал появляться в заявках на матчи
чемпионата.
— Может, форма у вас не та?
— Нормальная у меня форма. Готов так же, как и в те годы, когда стабильно
выступал в основе. И никакой разницы в своей форме по сравнению с теми годами я
сейчас не чувствую. Но я занимаюсь своим любимым делом, которому отдана большая
часть моей жизни. Футбол мне приносит радость и удовлетворение. И, несмотря на
то что сейчас не играю, уверен: я как минимум не хуже моих коллег по команде.
— Не пытались поговорить с тренерами и попросить дать еще один шанс?
— Думаю, если бы тренеры на меня рассчитывали, сами начали бы такой разговор. По
крайней мере, попытались бы выяснить мое видение этой ситуации, игровое
состояние и готовность. А так как меня никто об этом не спрашивает, самому идти
на разговор с тренером я не вижу смысла.
— С руководством клуба не было разговора на предмет продления соглашения?
— Был такой разговор: продления не будет. Так что в декабре я становлюсь
свободным агентом. Мне уже поступило несколько предложений, но какой-то
определенности пока что нет. Зато процесс пошел. Не хотел бы пока раскрывать все
секреты. Кто приглашает, куда. Конечно же, всегда хочется играть в элите. Но
если не будет такой возможности — ничего страшного. В последние годы я так
соскучился по футболу, что готов играть и в первом дивизионе. Но сейчас пока
рано рассуждать и строить планы, нужно смотреть, как будет складываться
ситуация, а уже потом принимать решение.
— А вообще, не кажется ли вам странным, что в то время, когда в нашем
чемпионате не хватает опытных российских футболистов, вы прочно сидите на
скамейке запасных?
— Ситуация, конечно, уникальная. Речь даже не обо мне, а, например, о
Тихонове и Бесчастных, которые и в Премьер-лиге сейчас были бы одними из лучших
в своих командах. Что тут говорить, если руководители наших клубов видят именно
такой путь развития. Видимо, ставка на легионеров их полностью устраивает.
— Ворота как минимум половины наших клубов защищают иностранные вратари.
Говорит ли это о том, что российская вратарская школа находится в кризисе?
— То, что не все у нас ладно, очевидно. Правда, не стал бы называть эту
ситуацию кризисной. С одной стороны, в том, что у нас играют иностранные
вратари, вина руководителей и селекционеров наших клубов. С другой — нельзя не
признать, что мы сами запустили наши спортивные школы и в результате упустили
целое поколение игроков. Развал детско-юношеских школ в 90-х годах прошлого
века, как мы видим, сделал свое черное дело, и сейчас трудно требовать от наших
молодых вратарей достойной конкуренции с иностранными голкиперами.
УКРАИНА ОСТАЛАСЬ В ПРОШЛОМ
— Существует мнение, что последняя минута матча Россия — Украина, сыгранного 9
октября 1999 года, сломала вам карьеру…
— Я вам просто приведу конкретные факты: из шести чемпионских титулов,
выигранных мною, три «золота» я завоевал после того матча. Не говоря уже о том,
что после 9 октября 1999 года я и за сборную России играл, в составе которой
поехал на чемпионат мира-2002, и в Лиге чемпионов участвовал.
— После того злополучного матча вы не потеряли веры в свои силы?
— Нет, нисколечко.
— Насколько тяжело вам сейчас говорить о том матче семилетней давности?
— Да нет, почему тяжело? Меня вообще эта ситуация сильно удивляет. Я понимаю,
что это некий журналистский штамп: даже спустя семь лет всем хочется разобраться
в той ситуации. Мне же, если честно, уже нечего сказать по этой теме. Для меня
та игра осталась в прошлом.
— А если вдруг по телевидению покажут сюжет с той игры, вы досмотрите его или
переключите канал?
— Да нет, досмотрю, конечно. Я же говорю, все нормально.
— Но вам не обидно, что многие болельщики вас запомнят именно из-за той
ошибки?
— Это еще зависит от уровня самого болельщика. Я думаю, что умные люди, которые
неплохо разбираются в футболе, будут обсуждать не этот пропущенный мяч, а мои
чемпионские титулы или другие яркие моменты моей карьеры. Свое место наверняка
займет и матч, сыгранный 9 октября 1999 года. Но ведь у меня в футболе было
больше другого, положительного. А остальные болельщики, которые слишком уж
восприимчивы к тому, что пишут в прессе, запомнят Александра Филимонова как
вратаря, пропустившего гол от сборной Украины. Уверен, что такие люди не очень
сильно разбираются в истории футбола. И, честно говоря, их мнение меня не сильно
волнует. Но это нормальная ситуация: у нас разный уровень восприятия всего, что
творится в футболе.
— А что для вас является самым запоминающимся в вашей карьере?
— Конечно, это годы, проведенные в «Спартаке». Но я бы не сказал, что так часто
их вспоминаю. У меня сейчас не пенсионное настроение, чтобы сидеть на диване,
перебирать фотографии или просматривать кассеты и диски своих матчей. Я живу в
обычном режиме действующего футболиста: это тренировки, подготовка к ним,
решение семейных вопросов. И времени на то, чтобы присесть на завалинку и
рассказывать своим близким о том, каким я был великолепным вратарем, у меня
просто-напросто нет.
— А вообще, фото- или видеоархив, о котором вы заговорили, у вас имеется?
— Есть, но специально им не занимаюсь. С годами что-то накапливается, но нет
никакой системы: кассеты лежат отдельно, газеты и вырезки — в другом месте. В
основном все они связаны со спартаковским периодом моей карьеры.
— На сегодняшний день «Спартак» что-то для вас значит?
— Трудно однозначно ответить на этот вопрос. Когда в спартаковском клубе
творилось всякое безобразие, а в команде происходила настоящая чехарда с
тренерами, мне было неприятно на все это смотреть. Я просто не мог болеть за
команду, за которую играли непонятные для меня личности, такие, как Зоа или
Кебе. Сейчас наконец-то в клубе наметилась какая-то стабильность, прежде всего в
руководстве, видно, каким путем движется «Спартак». Можно спорить, правильный
это путь или нет, но в любом случае видна стратегия. Теперь мне уже приятно
смотреть на команду, в которой играют Титов и Калиниченко — классические
спартаковские игроки. Правда, тот факт, что «Спартак» расстался с Аленичевым, —
настоящее безобразие. Дмитрий поступил как порядочный человек, я его полностью
поддерживаю.
— Года два назад Вадим Евсеев как-то сказал: «Хоть я играю за „Локомотив“, в
душе остаюсь спартаковцем». Вы готовы повторить слова своего бывшего
одноклубника?
— За «Спартак» я болею со школьных времен, с пятого класса. Но не могу
сказать, что я сейчас болельщик этой команды — я ведь не хожу на игры
красно-белых. Точно так же не могу сказать, что я спартаковский игрок, ведь я
выступаю за другой клуб. Скажу по-другому: я переживаю за «Спартак», мне
нравится эта команда, но не более того, без всяких обозначений и характеристик.
— С кем-нибудь из нынешних спартаковцев поддерживаете отношения?
— Тесных контактов нет, но, когда встречаюсь с бывшими одноклубниками, с
удовольствием с ними общаюсь. Вот недавно был на игре «Химок» и тепло пообщался
с Андреем Тихоновым, Володей Бесчастных и Дмитрием Парфеновым.
— Когда вы играли в «Спартаке», вы были одним из любимцев болельщиков. После
перехода в киевское «Динамо» их отношение к вам не изменилось?
— Думаю, нет. Даже когда играл за другие команды, например, за «Уралан» или
«Москву», все равно чувствовал поддержку спартаковских фанатов. И имя кричали, и
аплодировали. Про мое прошлое, кстати, не забывают и болельщики
противоборствующих «Спартаку» команд, которые до сих пор мне кричат: «Мясо!»
ШКОЛА ИМЕНИ ФИЛИМОНОВА
— В середине октября вам исполнилось 33 года. Оглядываясь на годы в футболе,
можете сказать, что довольны сложившейся карьерой?
— Конечно, нет. И мое неудовлетворение связано с сегодняшним положением.
Хочется играть, силы-то есть.
— Тем не менее не задумывались о том, чем будете заниматься после завершения
карьеры?
— Это для меня не проблема. В прошлом году в Москве открылась футбольная школа
имени Александра Филимонова. Сразу же скажу, что она не вратарская. Единственное
же отличие от других школ заключается в том, что мы не отбираем детей, а
принимаем в нее всех желающих, независимо от уровня подготовки и способностей.
Пока моя роль в жизнедеятельности школы ограничивается одним моим именем, но в
дальнейшем планирую активно участвовать в ее жизни.
— Значит ли это, что по окончании карьеры будете тренировать детей?
— Пока не знаю, все зависит от того, как будет развиваться ситуация после
окончания карьеры. Впрочем, желание стать тренером у меня есть.
— А почему, на ваш взгляд, экс-голкиперы так редко становятся главными
тренерами профессиональных команд? И если они и работают в клубах, то в основном
отвечают за работу с вратарями.
— Не совсем согласен. Из вратарей вышли не так уж и мало тренеров —
Кучеревский, Оборин, Черчесов. Это только те, которых я с ходу вспомнил. Нас же,
вратарей, по сравнению с игроками других позиций намного меньше, из-за этого и
главных тренеров мало.
— Особый характер, который приписывают вратарям, не мешает в тренерской
работе?
— Не думаю. Хотя действительно вратари в командах занимают отдельное положение.
У нас даже тренировки отличаются от тех занятий, которые даются полевым игрокам.
Не говоря уже о том, что в ходе тренировок у нас с остальными футболистами
возникает своеобразное соревнование: они пытаются нам забить, мы же стараемся
отбить все их удары.
— А если все-таки появляется свободное время, чем предпочитаете заняться?
— По-разному, но в основном провожу его дома с семьей или едем на дачу. В
принципе, я неплохо играю в боулинг, правда, давно в кегельбаны не ходили. Если
и выбираемся куда-нибудь, то на какие-то детские праздники. Все взрослые
развлечения отложены до отпуска.
— Говорят, что вы коллекционируете водку народов мира. Откуда такое необычное
для спортсмена увлечение?
— Это было временным увлечением. Когда-то собирал всякие экзотические напитки со
всех концов света, но уже давно бросил это занятие. Сам к алкоголю отношусь
спокойно, не могу назвать себя любителем спиртного или же наоборот. Могу по
случаю выпить за здоровье именинника, но, конечно, без фанатизма.
— Многие игроки после матчей обмениваются с соперниками футболками и
оставляют их себе на память. А вы сами игровую форму не коллекционируете?
— У меня тоже есть такая коллекция. Не могу назвать ее большой, но зато она
качественная — есть вратарские свитера Ван дер Сара, Шмейхеля, Матысека, Летизи,
Пальюки…
— С Бартезом после знаменитого матча на «Стад де Франс» летом 1999-го не было
желания махнуться формой?
— Честно говоря, тогда мне было не до Бартеза. Мы так радовались победе, что о
таких вещах никто не задумывался.
— У вас в коллекции только вратарская форма?
— Да. Во-первых, мне самому хотелось меняться формой именно с вратарями, да и
полевые игроки с такой просьбой не подходили.
— Как и где храните всю эту коллекцию?
— Дома лежат, на одной из полок. А медали и какие-то призы лежат в коробках. Я
же говорю, у меня нет никакого архива или своеобразного музея Александра
Филимонова.