Так ничего и не выигравший в уходящем году
МТЗ-РИПО вошел в историю 16-го суверенного
сезона индивидуальными достижениями своих
контрактников. Обладатель наивысшего
рейтинга Олег Страханович в ранге первого
футболиста чемпионата со страниц “Прессбола”
уже отрапортовался. На очереди Артем
Концевой, сумма которого — “гол плюс пас”
— оказалась лучшей среди заклятых друзей и
приятелей-соперников. На прошлой неделе 23-летнего
лауреата приветствовали в прессболовской
редакции, где сначала вручили полагающийся
приз, а потом призвали к ответу в жанре
постсезонного интервью.
— По результатам сезона тебя по идее
должны одолевать двойственные чувства,
замешенные на теме общего и частного. Если
положить на весы обидное четвертое место
команды и личную снайперско-ассистентскую
удачу — что получится на выходе?
— Главный итог года все же занятое место.
Всегда считал себя игроком командным, для
которого собственные достижения на втором
плане. Потому ответ на вопрос будет простым:
сезон сложился неудачно.
— Но этот индивидуальный успех, как та
ложка меда, несколько сглаживает общее
негативное впечатление?
— Не скажу, что так уж стремился к лидерству
по системе “гол + пас”. С удовольствием
обменял бы его на медаль какого-нибудь
достоинства.
— Даже если бы твой вклад в эту медаль
равнялся круглому нулю — по той же системе?
— Это, конечно, тяжелый вопрос. Для любого
нападающего важна личная статистика — чем
больше забиваешь, тем лучше. Но ради
высокого места команды я, конечно, ею
пожертвовал бы.
— Вот ты говоришь, что не задавался целью
стать первым по количеству голов и
результативных передач. Получается, матч
последнего тура в Гомеле, где вы с Романом
Василюком, обладая равными суммами, сошлись
соперниками, не имел для тебя
дополнительного подтекста?
— О том, что можно побороться за такое
маленькое признание, я узнал незадолго до
финиша — сыграть оставалось два тура. А
подтекст… Нет, особенного рвения в этом
направлении не предпринимал — больше думал
о призовом месте команды.
— Кстати, как вышло, что ты, урожденный
гомельчанин, так ни разу и не примерил майку
местного клуба?
— Очень просто. В детстве я занимался в
футбольной школе “Гомсельмаша”. Потом
перешел в гомельскую СДЮШОР, откуда через
некоторое время перебрался в Минск — в РУОР
к Юрию Антоновичу Пышнику. Отучившись там
три года, получил первое приглашение в
профессиональный футбол — в борисовский
БАТЭ. Контракт подписал не раздумывая.
— В РУОР первого встречного не берут —
где тебя заприметили?
— В столицу из Гомеля тогда забирали Павла
Ревуцкого. Он со временем в мини-футбол
перешел, не слышали? А тренер наш, Николай
Павлович Ковалев, спасибо ему,
порекомендовал Пышнику заодно и меня. Я
поехал на просмотр.
— В детстве ты делал пресловутый выбор
жизненного пути — футбол или, скажем,
математика?
— Нет. Как начал с семи лет катать мяч, так с
тех пор больше ни в какой другой роли себя
не видел. И теперь не вижу.
— Самое яркое воспоминание из футбола
твоего детства?
— Один из матчей чемпионата Гомельской
области. Я забил пять мячей. Было очень
приятно.
— По нынешним временам ты очень рано
получил престижное приглашение из-за
границы — в 19 лет, после борисовского
чемпионства-2002, отправился в московский “Спартак”.
Что стало решающим фактором отъезда?
— Я тогда не один уехал. Нас было трое из
БАТЭ — еще Дима Лихтарович и Паша Шмигеро.
Что до возраста, то он, считаю, не важен —
если есть шанс испытать себя на высоком
уровне, его не нужно упускать.
— Ты свой, выходит, упустил?..
— Поедь я в более зрелом возрасте, возможно,
было бы чуть легче. Конкуренция в таких
клубах всегда высокая. В то время в атаке “Спартака”
играли Павлюченко, Данишевский и Пьянович.
Я был четвертым номером. Однажды так
случилось, что перед матчем с
новороссийским “Черноморцем” из- за травм
и дисквалификаций основные форварды
оказались вне игры. Чернышов дал шанс мне. Я
забил два гола. Но потом все равно что-то не
сладилось. Микротравмы, невезение… Да и
играл как-то нестабильно. А в “Спартаке”,
чтобы оставаться в основе, забивать
необходимо регулярно.
— Андрей Чернышов был единственным
тренером, с которым тебе пришлось
поработать в “Спартаке”?
— Нет. Сразу работали под руководством
Романцева. При нем я дебютировал в России —
выйдя на замену, сыграл минут пять в Казани.
Потом пришел Чернышов, а после него — Скала.
Под началом итальянца команда готовилась к
следующему сезону. И по окончании одного из
сборов было принято решение, что меня лучше
отдать в какой-нибудь клуб в аренду.
— Так ты прописался в Новороссийске. За 20
матчей в “Черноморце” забил всего
четырежды — хандрил?
— В первой лиге специфический футбол. Очень
жесткий. Такая игра формирует характер — в
этом мне была польза. А то что забил мало… В
тот период я играл в молодежной сборной.
Вызовы поступали, я всегда откликался. А
окон под международный календарь в первой
лиге, как известно, не предусмотрено.
Приезжаешь после двухнедельного
отсутствия, тренер думает, ставить тебя или
нет… Этот момент, вероятно, повлиял на
продуктивность моей новороссийской игры.
Вообще “Черноморец” в тот сезон испытывал
большие финансовые проблемы — мы еле-еле
сохранили прописку в лиге. Но это не помогло:
насколько знаю, потом клуб не прошел
лицензирование, не рассчитался с
футболистами по зарплате и отправился в
первенство среди КФК.
— Той зимой ты оказался в патовой
ситуации: в “Спартак”, с которым контракт,
хода нет, “Черноморец” гремит под фанфары.
Какая была перспектива?
— Самое страшное для футболиста —
неопределенность, грозящая простоем. У меня
такое было. Из Москвы действительно никто
не звонил, из чего следовал вывод: я там не
нужен. Хорошо, Юрий Иосифович Пунтус обо мне
помнил. Связался, предложил начать все
сначала, рассказал о новой команде… Я долго
работал с этим тренером, знаю его
требования — сразу согласился. Тем более
что ничего другого и не оставалось.
Говорили, вроде бы ярославский “Шинник”
интересовался… Но это были не более чем
слухи.
— Вернувшись домой, за два года ты, как
кажется, созрел для второй легионерской
попытки…
— Я хотел бы снова отправиться в сильный
чемпионат, но на данный момент нет таких
предложений, чтобы можно было все бросить и
сорваться за границу, как Олег Страханович.
Вот позвонил бы какой-либо тренер: хочу
видеть тебя в своей команде — тогда другое
дело. Не знаю, может, на белорусский
чемпионат перестали обращать внимание — но
уехать отсюда сегодня сложно. Особенно если
на руках, как у меня, действующий контракт.
— Значит, все мысли об отпуске?
— Выходит, так. Была бы, повторю,
возможность перехода в заграничный клуб,
держал бы себя в форме, бегал кроссы, где-то
тренировался. Раз ничего такого нет,
следовательно, можно и отдохнуть после
непростого сезона.
— Сказывают, ты фанатичный режимщик.
— Каждый профессионал должен соблюдать
режим. В отпуске могу сходить с женой в
ресторан или еще куда-либо, но в ходе сезона
это происходит очень редко. А фанатизма нет
— я же нормальный здоровый человек.
— Тем временем атакующая тройка МТЗ-РИПО,
похоже, близка к расформированию: кроме
Страхановича, за рубеж, в шотландский “Хартс”,
собирается и Вячеслав Глеб…
— Для МТЗ-РИПО это, разумеется, будут
большие потери — Олег и Слава футболисты
высокого уровня. Но, думаю, наше руководство
проведет в межсезонье хорошую селекцию, и
команда продолжит борьбу за медали.
— В тройке Страханович — Глеб — Концевой
как бы ты распределил роли в стандартной
игре?
— Ребятам хорошо удаются функции
подносчиков снарядов. Я, например, не владею
проникающим пасом так, как Олег. Слава тоже
умеет отдать обостряющую передачу. Плюс оба
игроки забивающие, техничные.
— Себе тогда какую ипостась отводишь?
— Мне необходимо еще много работать.
Недостатков полно.
— Например?
— В технике надо прибавить. В тактических
нюансах, скажем, умении правильно
открываться. Посмотришь, как за границей
это у форвардов отработано — что
называется, почувствуйте разницу.
— Кто из нападающих в этом смысле годится
как наиболее показательный пример?
— Мне нравится, как у Шевченко в “Милане”
получалось. Открывался здорово, много мячей
забил в одно касание. Думаю, в “Челси” он
себя непременно найдет. Умение правильно
распорядиться мячом в условиях дефицита
времени — крайне ценное качество форварда.
— То, что ты заговорил именно об украинце,
отчасти проясняет происхождение твоего
давнего прозвища — Шева.
— Там другая история была. В борисовские
еще времена, при непосредственном участии
Юрия Алексеевича Пудышева…
— Тогда понятно. В числе твоих достоинств
многие называют игру головой. И это при не
самых выдающихся габаритах.
— Не сказал бы, что так уж хорошо у меня
получается в воздухе. Возможно, просто
защитники меня недооценивают — роста я
действительно маленького, а в штрафной при
фланговых подачах приглядывают, как
правило, за ребятами высокими. И мячей в
этом году головой немного забил — три,
может быть, четыре… В основном играл на
опережение.
— Известный факт: на “втором этаже” в
борьбе с тобой пострадал не один защитник.
Где такой жесткости научился? По одной из
версий, урок тебе преподал на молодежном
чемпионате Европы один дюжий итальянец…
— Это был Бонера. Я только на поле вышел, как
он мне в единоборстве локтем в затылок
заехал. Дальше как в кино: упал, потерял
сознание… Смутно помню, как выводили с поля
— был в нокауте. Полностью очнулся лишь в “скорой”
— по пути в клинику. Там и переночевал под
наблюдением врачей. Назавтра с их
разрешения меня отвезли в гостиницу, к
ребятам. Остаток чемпионата провел в
качестве туриста, сыграв в Германии всего
минут десять. Это моя самая серьезная
травма — три месяца без футбола. После той
истории и вправду стал в воздухе играть
жестко, словно страхуясь, превозмогая
оставшийся страх.
— Значит, эта суровость — интуитивная?
— Не совсем. Пытаюсь действовать в духе
британского верхового футбола. В той же
Шотландии, не секрет, это в порядке вещей.
— В нынешнем году ты стал регулярно
привлекаться в ряды национальной команды.
— За сборную я мало сыграл. Преимущественно
выходил на замену, а в основу был заявлен
лишь в матче с Андоррой. Тем не менее это
шанс, которым я пока не воспользовался. Мог
проявить себя и лучше, что-то не получается.
Понятно, впрочем, что именно — не удается
забить. Хотя в дебютном матче — зимой
против греков — я сделал это, однако судья
гол отменил. Считаю, незаслуженно.
— Ты критикуемый футболист?
— Бывает, достается. У журналистов своя
работа, у нас своя. Трудно ожидать похвалы,
когда сыграл плохо. У меня к этому здравое
отношение. Обидно только, если пишут то,
чего нет.
— Юрий Пунтус как-то рассказывал о
трудностях профессионального воспитания
Вячеслава Глеба. Ты в этом смысле являешься
источником тренерской головной боли?
— Мне кажется, я легкоуправляемый
футболист. Стараюсь делать то, что говорит
тренер.
— Даже если в душе с ним не согласен?
— У меня не случалось конфликтов на почве
взаимоотношений внутри коллектива. Разве
что на тренировке могу вспылить на кого-то
из ребят. Но это рабочий момент. Вообще по
жизни я спокойный. В игре — другое дело. На
поле я плохой человек.
— Для МТЗ-РИПО нынче актуален тренерский
вопрос.
— Нормальный рабочий процесс. Хотя, конечно,
любопытство одолевает: кто это будет, что он
за человек… Но как бы то ни было, работать
придется, следовательно, зацикливаться на
грядущем назначении смысла нет.
— Главная стратегическая задача
нынешнего отпуска?
— На время забыть о футболе. Отдохнуть от
работы морально. Не читать газет, отвлечься,
окунуться в дела семейные, куда-нибудь
съездить, в декабре навестить в Гомеле
родителей. Примерно так.
— Следишь за своей результативностью?
— Учет голам не веду, в тетрадку не
записываю. Разве только когда кто-нибудь
забивает “юбилейный” мяч и в “Прессболе”
публикуют большой список бомбардиров, ищу в
нем себя, заглядываю в графы.
— Возвращаясь к заявленной теме: что тебе
привлекательнее, стать первым снайпером
или лучшим по системе “гол + пас”?
— Первое, без вариантов. В следующем сезоне
постараюсь забить больше всех. Но это опять
же не самоцель: будет партнер в более
выгодной позиции — не пожадничаю, пас отдам.
Всегда так и делаю. Я ведь командный игрок.