Капитан казанского «Рубина» образца 90-х годов прошлого века и начала нынешнего
столетия Сергей Харламов поделился с корреспондентом «Чемпионат.ру» воспоминаниями
о своей великолепной футбольной карьере, об истории «Рубина», которую он со своими
товарищами по клубу творил своими собственными усилиями.
— Сергей, давайте начнём нашу беседу с изучения корней Харламова-человека и Харламова-успешного
футболиста недавнего прошлого. Где вы родились, в какой семье воспитывались, кто
поспособствовал зарождению вашей страсти к футболу?
— Я коренной казанец, выходец из обычной семьи. Моя мама всю жизнь проработала в
области торговли, коммерции. Папа был инженером, большим любителем спорта.
Подлинная гордость Советского Союза – национальный хоккей, фантастическая популярность
однофамильца Валерия Харламова поселили в моей детской душе мечты о хоккейном будущем,
о харламовском «семнадцатом номере», который я унаследую и буду по заслугам и с
честью носить на спине в хоккейных баталиях.
Но отец, ярый поклонник футбола, с самого начала видел для меня другое будущее.
Образно выражаясь, он забросил в мою детскую коляску кожаный футбольный мяч, и в
6 лет привел меня в детскую школу казанского «Рубина».
— Кто они были, ваши кумиры детских лет?
— Игроки, одарённые природой, созидатели красоты футбола – Марадона, Платини, Зико.
Звезды Чемпионата мира-82, который стал первым крупным международным турниром, отложившимся
в моей памяти.
Вообще, мне всегда нравилось футбольное эстетство, блеск техники, феноменального
видения поля, подлинного таланта. Мальчишкой не пропускал ни одного из выпусков
регулярной рубрики «Советского спорта» «Уроки Пеле», учился премудростям игры на
её основе.
Мастера «Рубина» тех лет воспринимались мною в качестве небожителей. Валерий Мартынов,
Евгений Кранатов, Рустем Хайруллин, Сергей Гаврилов, Сергей Горшунов… Благодарен
судьбе, что с каждым из них мне в итоге удалось поиграть в составе одной команды.
Я очень рано попал во взрослую команду, уже в 15 лет, будучи зачисленным в коллектив
казанской профессиональной команды.
— С кем настоящая мужская дружба завязалась ещё с периода игры в детских командах?
— С известными в прошлом игроками «Рубина» Рустемом Хузиным, Рустемом Булатовым,
Айратом Гайнуллиным, Айратом Ахметгалиевым. До сих пор это мои самые дорогие друзья,
отношения с которыми помогают мне и в бизнесе, и просто дарят мне массу положительных
эмоций.
По завершении своих игровых карьер ребята не оставили футбол в целом, и «Рубин»
в частности. Хузин, например, работает в структуре дубля казанской команды. Великолепный
в прошлом защитник Булатов работает с ребятней рубиновского ДЮСШ. Не будучи наделённым
богатырскими габаритами, Рустем справлялся в своей зоне обороны с самыми матёрыми
нападающими противников за счёт отменных технических навыков, с потрясающей статистикой
получения жёлтых карточек (1-2 за сезон).
— Начинали вы в полузащите. Что в итоге привело вас на позицию защитника?
— Подавляющая часть моей карьеры прошла в качестве игрока обороны. Что такое игра
в защите? Это разрушение, отсутствие творчества, жесткость.
Я никогда не питал иллюзий насчёт себя, не считал себя техничным футболистом. Потому,
наверное, определяющими в отношении моего места на футбольном поле стали природные
задатки.
Но мне всегда импонировали настоящие футбольные творцы-созидатели. Эталоном футболиста
с большой буквы я считаю Зинедина Зидана. И не только футболиста, но и человека,
проявляющего через призму футбола качества подлинной личности. Наряду с виртуозной
техникой, умопомрачительным видением поля, Зидан предстаёт на поле истинным интеллигентом,
и в то же время мужиком.
При всём своём божественном даре никогда не возвышал себя над партнёрами, не повышал
голоса на них, не конфликтовал с судьями, с соперниками, нещадно бившими его по
ногам. Единственный его эмоциональный трагический срыв на закате карьеры, и тот
был весьма интеллигентным. Я совсем не уверен, что мне бы удалось на месте Зидана
сдержаться и не ответить Маттерацци как-нибудь покрепче.
Безусловно, мне хотелось играть в созидающий футбол в бытность профессионального
футболиста. Но эти стремления не соответствовали интересам команды, которыми я жил.
Пришлось отложить их до лучших времен. По завершении карьеры в «Рубине» я создал
любительскую команду под названием «Плотина», в прошлом году выигравшую чемпионат
Казани по футболу. Вот здесь я оторвался! Игровую позицию и роль Зидана в построениях
своей команды я отвёл себе. В итоге в первенстве Казани забил более десятка голов,
4 из них – с пенальти. Один одиннадцатиметровый не реализовал. Сколько же было переживаний!
Нещадно корил себя дня три. Тот момент из обычного календарного матча любительского
чемпионата города подарил мне столько неприятных эмоций, сколько даже в профессиональной
футбольной жизни редко выпадало.
— Отлично помню ваш дебютный сезон. Признаюсь, следил за вами персонально. Слишком
уж необычно выглядел антураж, связанный с вашими выходами на замену. Даже разминка
джокера Харламова перед выходом на поле была очень интенсивной – таких многочисленных
и резких рывков по беговой дорожке у кого-либо другого не наблюдалось. Затем некая
совершенно особая «харламовская пятиминутка» тех же рывков и забегов уже на поле,
мало согласующаяся с течением матча… А далее начинался настоящий десятиминутный
бенефис футболиста Харламова. Вам неизменно удавалось резко взвинчивать темп всей
игры. Скоростные прорывы к воротам противника, прострелы и навесы в чужую штрафную…
И уставшие к концу встречи ветераны-рубиновцы подхватывали этот темп, тянулись за
вами, зачастую додавливая неуступчивых конкурентов в самых концовках матчей. Откуда
столь необычный стиль игры юного Сергея?
— Я изо всех сил старался использовать все свои козыри. В компании маститых товарищей
по «Рубину» я мог выделиться, прежде всего, за счёт молодого азарта, мощной энергетики,
заряженности, высочайшего темпа игрового движения. Самым страшным для меня всегда
было оказываться на скамейке запасных, ощущать себя слабее других. Доказывать, что
ты лучше, что ты достоин высот — вот он стимул для моих свершений на протяжении
всей жизни. Как в спорте, так и вне его.
В 1989 году мне довелось отыграть за «Рубин» всего пару матчей. В следующем сезоне,
не имея постоянного места в основе, я принял участие в 90% игр «Рубина». Иван Васильевич
Золотухин, тогдашний наставник команды, назвал меня самым полезным игроком команды
того сезона, иронично определив моё игровое амплуа не слишком благозвучным словом
«затычка». Я готов был играть на любой позиции в составе, действовать там, где мог
быть необходимым коллективу в тот или иной момент.
— Какие чувства испытывал 16-летний паренёк в качестве участника матчей— событий,
на которые стекались многие тысячи зрителей со всей Казани?
— На «Рубин» тогда народу ходило даже больше, чем сейчас. Игры были подлинным праздником
для всего города. На трибунах собирались многочисленные друзья, одноклассники, родственники,
просто знакомые. Футболисты в такой атмосфере испытывали просто будоражащие кровь
и душу эмоции. Огромная ответственность, жажда не ударить в грязь лицом перед своими.
Отдавали все силы игре, и совсем не ради денег. Моральные стимулы были во главе
угла, фантастическая поддержка трибун заставляла вкладывать в действо всего себя
без остатка. И было-то это всё совсем недавно.
В дальнейшем ощущения несколько притупились. Хотя, на финальном этапе карьеры примерно
такие же чувства испытал в 2003 году в ходе поединка с чемпионом страны московским
«Локомотивом», проходившем на казанском стадионе. Та победа со счётом 3:1 оставила
в памяти неизгладимый след.
— Какова была сила тогдашней Поволжской зоны второй союзной лиги? На что гипотетически
могли бы быть способны, на ваш взгляд, лучшие её представители в современное время?
— Турнир был очень сильный по составу. Не случайно в дальнейшем российском этапе
футбольной истории оставили свой заметный след многие команды, бывшие завсегдатаями
поволжских первенств второй лиги СССР. Свердловский «Уралмаш», самарские «Крылья»,
пермская «Звезда» — прародительница нынешнего «Амкара», горьковский «Локомотив»,
челнинская «Турбина» — будущий «КамАЗ»… Все они соперничали с «Рубином» в рамках
соревнований тех лет.
Думаю, что элита тех турниров вполне могла бы, будучи перемещённой машиной времени
в нынешнюю российскую Премьер-Лигу, претендовать на места во второй пятёрке. Те
команды играли в настоящий мужской футбол, которого, к сожалению, в современной
российской действительности не осталось. Конкурировали друг с другом без нынешнего
позёрства, склонности к симуляции. Футбол вообще был более честным.
— К середине 90-х годов прошлого века казанский футбол ждал кризис, обусловленный
финансовыми проблемами. Как он отразился на вашей жизни?
— В 1993 году команда утратила финансовую поддержку своего главного спонсора КАПО
им. Горбунова. С того момента, вплоть до 1996 года, «Рубин» влачил жалкое состояние.
Игравшие в то время в команде ребята рассказывали, что на выездах питались быстрорастворимыми
супами, варили сосиски в стаканах с водой. Команда приблизилась к настоящему краю
пропасти. Спасло положение фанатичная преданность футболу нового градоначальника
Казани Камиля Шамильевича Исхакова. В итоге, благодаря его всесторонней поддержке
«Рубин» стал бронзовым призёром чемпионата России 2003 года и стал таковым, какой
он есть на данный момент.
Что касается меня, материальные проблемы «Рубина» заставили всерьёз задуматься о
завершении футбольной карьеры. К тому моменту я, 20 летний юноша, купил квартиру,
машину и решил бросить детское увлечение, занявшись чем— нибудь серьёзным и приносящим
стабильный достаток.
Но планам сбыться было не суждено. Как раз в этот период в соседнем Нижнекамске
Наиль Нурмеевич Гизатуллин при поддержке промышленных гигантов города шинников и
нефтяников создавал амбициозную команду. Нижнекамцам удалось уговорить меня продолжить
играть в футбол.
— Какие воспоминания остались от нижнекамского этапа вашей карьеры?
— Самые счастливые. В 1993 году «Нефтехимик», кстати, в борьбе с «Рубином» завоевал
путёвку в первую лигу. В последующие два года мы последовательно занимали в ней
6 и 7 места. Команда подобралась просто превосходная, отличавшаяся особым духом
единой дружной семьи. В составе клуба тогда находилось 11 игроков — вчерашних казанцев,
бывших моих партнёров по «Рубину». Особая заслуга в формировании превосходного командного
микроклимата принадлежит тогдашнему президенту клуба Гизатуллину.
— Вернулись вы в Казань в 1997— м, добывать вместе с целой плеядой возвращенцев
путёвку в первый российский дивизион, когда, наконец, с финансированием «Рубина»
всё стало в порядке. Как работалось с мэтром советского тренерского цеха Игорем
Семёновичем Волчком?
— В моей футбольной жизни было два наставника, отношение к которым с моей стороны
было сравнимым с сыновним. И.В. Золотухин в самом начале карьеры и И.С. Волчок в
период её расцвета. Оба были людьми старой, советской закваски, для которых клубный
и профессиональный патриотизм не был пустым звуком. Оба были для меня названными
отцами и дедами. Оба являлись абсолютными максималистами, с которыми у меня сложились
тёплые и тесные отношения не только в рамках тренировочного и игрового процессов.
Многие питомцы Волчка стали впоследствии известнейшими тренерами. Сёмин, Газзаев,
Петраков, Шевченко, Нодия, Аверьянов, Бердыев, наконец.
— Не было ли у вас желания учиться у этого специалиста
тренерским навыкам, что-то конспектировать, подмечать в ходе занятий с намёком на
использование этого багажа на своем будущем тренерском поприще?
— Я с самого детства был уверен, что тренерская стезя не для меня. Слишком уж тяжела
доля футбольного наставника. Реалии футбола таковы, что далеко не всегда успехи
и неудачи клуба напрямую зависят от личности и работы тренера. Фигура наставника
слишком зависима от вклада в командные дела президента клуба, администрации, другого
высшего руководства, различных подводных и надводных течений. Но в итоге за результат,
прежде всего, отвечает главный тренер команды. Зачастую это бывает несправедливо.
Слишком уж неблагодарная профессия.
С юных лет ощущал в себе задатки футбольного менеджера, организатора работы клубного
хозяйства в целом, либо какого-нибудь его участка. От мамы мне генетически передалась
предрасположенность к бизнесу. Я мог бы создавать условия для нормальной работы
тренера и команды, всей вертикали клуба, ставя себе реальные цели и добиваясь их
путём собственных осязаемых усилий.
— Следующим тренером «Рубина» был Александр Ирхин. Какие
воспоминания оставила работа с этим специалистом?
— Мне понравилось работать с Ирхиным. Взгляды его на футбол в целом и тактику в
частности отличались от того, к чему приучал нас Волчок, но новым игровым схемам
наставник обучил нас быстро. Мне удалось быстро найти общий язык с Александром Сергеевичем.
Запомнился следующий забавный случай. На одну из игр Ирхин оставил меня в запасе,
выпустив на замену в последнюю пятнадцатиминутку. В течение выделенного мне игрового
времени, будучи ужасно раздосадованным, навёл такого шороху в ходе матча, что на
следующую игру — с ижевским «Газ-Газом» снова вышел в основе. И в этом матче забил
гол. Больше у Ирхина вопросов по поводу моего места в стартовом составе не возникало.
— Павел Федорович Садырин. Как работалось с ним?
— Пришедший в команду Садырин был для нас, казанских игроков, настоящим богом. Сборная,
союзное золото с «Зенитом», ЦСКА…И такая легенда рядом с нами!
Я очень старался делать всё возможное, чтобы понравиться Павлу Фёдоровичу в качестве
игрока. И поначалу с его стороны ощущалось, что мне удаётся добиться поставленной
цели. Но дальше, уже ближе к сезону, начались серьёзные проблемы. Внутри команды
начались трения и брожения по поводу массового притока в коллектив привезённых Садыриным
своих игроков, многие из которых, на взгляд старожилов «Рубина» не соответствовали
уровню клуба и его амбиций, подразумевавших борьбу за место в высшем футбольном
свете России.
На этой почве не нашлось точек соприкосновения между внутрикомандными группировками
и весь сезон прошел в тяжёлой обстановке противостояния тренера и старожилов. Садырин
переживал за своих игроков, за свою тренерскую репутацию и имя, а мы — за «Рубин»,
его результаты и его будущее. В итоге команда завершила сезон
на десятом месте.
— Не было ли уже тогда у Павла Фёдоровича проблем со здоровьем?
— Нет, в тот период это был энергичный человек, не подверженный ещё смертельной
болезни. Он предстал веселым, умным человеком.
До сих пор мне очень жаль, что не удалось доказать Садырину, чего я стоил. Да и
за сезон тот обидно.
— Затем «Рубин» возглавил Виктор Антихович, сотрудничать
с которым вам довелось ещё в Нижнекамске.
(Тут Сергей заметно оживляется) – Отношения с Антиховичем можно назвать просто…безумными!
(улыбается) В 1996 году в Нижнекамске мы общались, словно отец с сыном. Я был признан
лучшим футболистом команды, Антихович позволял мне играть в атакующий футбол, частенько
подключаясь к атаке, что мне очень нравилось.
В 2000 году Виктор Петрович стал главным тренером «Рубина». Отношения между нами
оставались прежними, отличными. Однако после завершения первого круга первенства
тень на них бросил конфликт, связанный с моим личным контрактом. Антиховичу не понравилось,
что контрактные вопросы я решал через его голову с лицами, в профессиональную сферу
деятельности которых и входят эти вопросы.
После этого отношения испортились принципиально. Весь второй круг турнира прошёл
во взаимных трениях, что негативно повлияло на игру команды в целом. В результате
задача выхода в Премьер-Лигу выполнена клубом не была. В конце чемпионата, в дополнение
ко всем проблемам, меня подстерегла травма.
2001 год начался в том же ключе. На последнем предсезонном сборе в Чехии мы с Антиховичем
откровенно, по— мужски поссорились, после чего я собрал вещи и улетел со сбора. По
прилёту в Казань написал заявление об уходе из «Рубина» и для поддержания игровой
формы уехал в Волжск. За местную «Диану», команду второй лиги, я и отыграл первый
круг чемпионата. В «Рубин» вернулся в середине сезона, после отставки Антиховича.
— Вы многие годы были капитаном команд. Как капитан Харламов
воздействовал на партнёров? Каковы вообще функции капитана при таком жёстком тренере,
как Бердыев?
— Во внутрикомандные вопросы взаимоотношений игроков тренера «Рубина» никогда не
вмешивались. Эта сфера была в полной прерогативе капитана. Команде ставилась задача,
результат выполнения которой контролировался, а внутренние проблемы ребята решали
между собой под моим трепетным руководством, если оно требовалось. Я в 20 лет был
выбран вице-капитаном «Рубина», потом стал капитаном.
Уверен, что на этом поприще всё делал правильно, был справедлив и поступал по совести,
зачастую принося свои личные интересы в жертву достижению общекомандного результата.
Лидерские задатки мне достались от мамы. Начиная с детского сада и заканчивая сегодняшним
днём, я всегда был во главе коллектива. Командир звёздочки, пионерский звеньевой,
руководитель комсомольской дружины, капитан команды, руководитель серьёзного бизнеса
– вот они, вехи биографии. Лидерство – это даже не черта
характера, а состояние моей души.
— Вы были капитаном команды, главным шутником, заводилой
и душой коллектива и в период заката игровой карьеры, когда частенько приходилось
находиться в запасе. Как воспринимали эту щекотливую ситуацию?
— Скамейка запасных была для меня страшным испытанием. Игры, проведённые на ней,
не давали покоя, и для душевного состояния это был подлинный стресс. Такого и врагу
не пожелаешь.
Приходилось заставлять себя создавать видимость того, что у тебя всё нормально,
жить интересами команды. Но искренности в подобном подходе было мало. Это уже была
игра не в удовольствие, а тяжёлая, неблагодарная работа.
— Доводилось ли вам забивать голы
в свои ворота?
— Да (улыбается). Это случилось в Ярославле в игре нижнекамского «Нефтехимика» против
«Шинника». Наш голкипер Евгений Кранатов немного далеко вышел из ворот, пытался
парировать мощный верховой мяч, но тот парашютом полетел в ворота. Я попытался выбить
планирующий кожаный снаряд, но вместо этого красивейшим ударом занёс его под перекладину
ворот.
— С кем из ныне действующих игроков были наиболее дружеские
отношения?
(Не задумываясь) – С Андреем Фёдоровым. Другом, соратником, партнёром. Он был вице-капитаном
«Рубина» в мою игровую бытность, очень авторитетным игроком и человеком, подававшим
пример отношения к игре и жизни всем окружавшим его людям. Это человек, которого
я очень уважаю и люблю.
Можно выделить отношения с локомотивцем Дмитрием Сенниковым, в своё время выступавшим
за казанскую команду. Он стал моим другом, несмотря на то, что при Садырине вытеснил
меня из состава обороны. И пришлось мне играть в полузащите (снова улыбка).
А вообще футбол подарил мне массу друзей по всей стране. От Находки до Калининграда
протянула моя любимая игра дружеские нити, связывающие меня с футбольным людом.
Со многими ребятами, привнесёнными в мою жизнь футболом, сейчас контактируем по
вопросам бизнеса, имеем компаньонские отношения. С огромным количеством футбольных
друзей— приятелей постоянно созваниваемся, встречаемся. Не будь в моей жизни футбола,
не видать бы мне такого обширного круга замечательных знакомств.
— Как помогал преодолевать капитан клуба неминуемые проблемы,
возникавшие в Казани у футболистов-иностранцев?
— Одной из главных моих капитанских задач являлось создание
комфортной атмосферы для легионеров в часы их досуга. Мне приходилось выступать
в качестве гида, проводить экскурсии по городу, его окрестностям, осталась в памяти,
например, поездка в Раифский монастырь.
Водил ребят по ресторанам, организовывал латинские вечеринки (вероятно, с пользой
для себя, как будущего бизнесмена, учитывая, что мы беседуем с Сергеем в принадлежащем
ему шикарном баре с латиноамериканской спецификой «Латина»)
Всё это занимало немало времени, но я отдавал себе отчёт, что это необходимо для
команды и её результатов. Как можно более быстрая адаптация легионеров была в интересах
клуба.
Случались в коллективе и конфликты между игроками. В этих случаях я выступал в качестве
третейского судьи. Сажал обиженные стороны за стол друг против друга, сам садился
между ними. И все вместе разбирали ситуацию, разрешая вопросы в прямом и экстренном
режиме. Взаимным обидам места в команде не было.
— Какой матч можете назвать самым памятным в жизни?
— В начале игровой карьеры это была игра с соперниками из Кургана. В этой встрече
я забил свой первый гол во взрослом футболе. «Рубин» сначала играл по схеме 4— 3— 3,
затем по ходу матча в расстановке произошли перемены.
Тренер Золотухин всегда отмечал мою высокую работоспособность, и после перерыва
я из чистого левого защитника превратился в левого челнока, отрабатывавшего по всей
бровке.
Вратарь Иван Кихтенко выбросил мне мяч от ворот, я прошёл через все поле по левому
флангу и прострелил перед штрафной площадью соперников на нашего центрального полузащитника
Рубина Равилова. Тот в одно касание обработал мяч, а вторым выдал его мне, к тому
времени ворвавшемуся в штрафную. Удар с хода – гол!
Из более поздних воспоминаний – уже упомянутый казанский матч 2003 года с «Локо»
(«Рубин» победил 3:1, а сам Харламов, к тому времени уже нечасто появлявшийся в
основе, был едва ли не лучшим в составах обеих команд).
За восемь дней до игры мне исполнилось 30 лет. В связи с этим я заранее заказал
в ресторане банкет для команды после игры с «Локомотивом». И с утра очень просил
ребят не портить праздник и подарить мне победу. Что они в итоге с блеском и осуществили
(улыбается).
— Каков он, момент футбольного счастья?
— Момент победы. Победы любой, над любым соперником. В такие моменты ты понимаешь,
что живёшь не зря, не зря занимаешься своим делом и что-то в нём умеешь. Ты нужен
болельщикам, следящим пристально за тобой родным, друзьям, знакомым. Ты даришь им
прекрасные эмоции, и они отвечают тебе тем же.