«В Казани нет культа футбола»
— В этом году заканчивается ваш контракт с «Рубином». Курбан Бердыев сказал, что вопросы, связанные с вашим будущим, отложены до лета. Сами чего ждёте, на что нацелены?
— Главное желание – как можно дольше играть в футбол, причём именно в «Рубине». Это мой родной клуб.
Футбол – прежде всего эмоции, а не деньги, как многие думают. Деньги уже потом.
Но при этом я не хочу быть обузой для команды. Рассчитываю играть до тех пор, пока смогу приносить «Рубину» пользу. Как только почувствую, что её нет, закончу карьеру игрока.
— Мотивации в футболе хватает?
— С избытком.
— В чём она, кроме финансовой составляющей?
— Финансы для меня далеко не на первом месте. Гораздо важней сам футбол. Я поздно попал на высокий уровень и почувствовал вкус настоящих побед. Поэтому сегодня я никак не могу наиграться. Хочется снова и снова окунаться в эту атмосферу, выступать на хороших стадионах, приносить радость болельщикам. Футбол – прежде всего эмоции, а не деньги, как многие думают. Деньги уже потом.
— Вы с «Рубином» прошли все стадии становления клуба. Помните, каким клуб был 10 лет назад?
— Небо и земля по сравнению с нынешней командой. Изменилось всё – база, условия для тренировок, организация. Прекрасно помню поле, на котором мы тогда тренировались, – сейчас на нём занимаются дублеры – кочка на кочке. Я уж не говорю про учебно-тренировочный процесс.
— Два чемпионства подряд – в 2008-м и 2009-м годах – по прошествии времени кажутся чудом?
— Первому золоту сопутствовал элемент случайности. Нас тогда всерьёз не воспринимали, и команда ушла в отрыв. Хотя я не скажу, что победа досталась легко. А второе чемпионство я назову целиком и полностью закономерным. Мы проделали серьёзную работу и благодаря своему коллективу, сплочённой команде вновь стали первыми.
— Почему на «Рубин» при его потрясающих результатах ходит так мало народа? Даже на матче с «Барселоной» на стадионе «Центральный» зияли пустоты.
— Мне кажется, надо больше работать с болельщиками. В Казани нет культа футбола – такого, как в Питере.
— Как его приобрести?
— Надо воспитывать его в детях, с маленького возраста прививая любовь к футболу. Важно, чтобы они воспринимали «Рубин» как яркий, интересный бренд. У нынешнего поколения – тех ребят, которые сейчас ходят в институты, – нет интереса к футболу, потому что они не увлекались им в детстве. Когда мы были середнячками в первой лиге, команда была не слишком популярна. Потом «Рубин» резко взлетел вверх, а в культуре боления такого рывка не случилось.
Когда мы были середнячками в первой лиге, команда была не слишком популярна. Потом «Рубин» резко взлетел вверх, а в культуре боления такого рывка не случилось.
Но я думаю, что со временем популярность клуба всё равно будет расти, если он будет продолжать выступления на том же уровне. К тому же Казань получит новый стадион, смотреть футбол будет гораздо комфортней. Важно, чтобы люди отдыхали на футболе, а не мучились.
— Вам не кажется, что на «Рубин» ходило бы гораздо больше народа, если бы команда была более открытой в отношениях с журналистами?
— Может быть. Хотя общение с журналистами – отдельная тема. Бывает, ты даёшь интервью, а твои слова интерпретируются совсем не так, как ты хотел. Может быть, именно поэтому Курбан Бекиевич хочет, чтобы мы давали поменьше интервью. Но я вижу свой выход в привлечении интереса болельщиков к команде.
— Какой?
— Надо делать больше открытых тренировок. Раз в неделю их легко можно организовывать. Бывают занятия, на которых мы не работаем над тактикой, а просто восстанавливаемся, играем в теннисбол. Почему бы на них не приглашать народ? Если люди посмотрят на наши тренировки, пообщаются с нами хотя бы 10 минут, это поможет популяризации «Рубина».
«Бердыев стал более открытым»
— За 10 лет Курбан Бердыев сильно изменился?
— Если бы он оставался таким, как и 10 лет назад, «Рубин» бы ничего не добился. Тренировочный процесс, тактика – всё это меняется, постоянно развивается.
— Я имею в виду больше человеческий, а не профессиональный фактор.
— Тоже изменения видны. Тренер стал более открытым, больше общается с футболистами. Наверняка Курбан Бекиевич делает для себя какие-то выводы.
— Вы могли бы представить Бердыева в другой команде?
— Курбан Бекиевич большой отрезок жизни посвятил «Рубину», у него здесь много задумок. Какие-то он воплотил в жизнь, какие-то – ещё нет. Бердыев и «Рубин» — это единое целое. Допускаю, что в другой команде он бы не добился таких успехов. Важно, когда тренер и руководство клуба являются единомышленниками. Если этого нет, в случае первых же неудач может последовать отставка. Вспомните: во второй половине 2000-х были случаи, когда «Рубин» не давал результат и даже боролся за выживание. У нас два сезона таких было. Однако руководство не нагнетало ситуацию. И в итоге успехи пришли.
— Вам, старожилу «Рубина», с Бердыевым просто или сложно?
— Мне с ним интересно. Но не легко. С тренером и не должно быть легко.
— А что значит – «интересно»?
— Вы понимаете, этот тренер слепил из меня футболиста. Но у нас бывали разные ситуации. Если вы думаете, что в отношениях всегда всё было гладко, вы сильно ошибаетесь. Но это нормально.
Бердыев и «Рубин» — это единое целое. Допускаю, что в другой команде он бы не добился таких успехов.
Если бы у нас не было таких отношений с Бердыевым, не было бы и того футболиста Шаронова, которого сегодня все знают. Не зря же я уходил из «Рубина», а потом вернулся. Причём уходил, если вы помните, не совсем гладко.
— Если бы не этот уход, могли бы почти всю карьеру провести в одной команде. Болельщики любят такие истории.
— Тот уход был нужен мне, чтобы я изменил своё отношение к футболу.
— Оно было несоответствующим?
— Да. Или можно подобрать другое слово – непрофессиональным. Футбол тогда не был для меня на первом месте. Когда я приходил на тренировку, я не отдавался ей на сто процентов. Но когда я побыл в других командах, то понял, что футбол вообще уходит в сторону от меня. А мне хотелось играть в Премьер-Лиге, бороться за что-то серьёзное.
— Были уверены, что Бердыев возьмёт обратно?
— Наоборот! Когда в 2008 году мне сказали, что у Бердыева есть ко мне интерес, я очень сильно удивился. Но сами переговоры длились три минуты. Даже финансовую сторону не обговаривали. Я хотел вернуться – вот и всё…
