В ЦСКА Лысенко играл недолго – с 2000 по 2001 годы. Но за это время успел запомниться болельщикам техничной, тонкой игрой и мастерским исполнением стандартных положений.
В конце 2001 года Лысенко покинул ЦСКА, получив интересное предложение от родной «Кубани», в которой он планировал завершить карьеру. Однако расставание с краснодарским клубом получилось далеко не таким, о котором мечтал футболист. И тогда Лысенко решил резко сменить сферу деятельности.
Садырин запомнился человечностью. Не скажу, что он был титаном в плане тренерского искусства. Но он умел находить свои ниточки в общении с людьми. И за ним шли. Умел разговаривать, умел прощать.
«НРАВИТСЯ АТМОСФЕРА ЧЕШСКИХ ПИВНЫХ РЕСТОРАНОВ»
— Завершив карьеру в 2004 году, вы выпали из футбольных новостных лент. Чем занимались?
— Ресторанным бизнесом. Буквально через несколько недель после того, как я закончил, уже с головой окунулся в новую работу. Мой уход из футбола оставил очень негативный осадок, и я хотел срочно переключиться на что-то другое. У меня была большая обида на «Кубань», и в футбол в качестве игрока я решил больше не возвращаться. Бизнес начал без друзей, помогала только жена. Первый ресторан построил за семь месяцев. Дела пошли успешно, после чего решил открыть еще один ресторан, побольше, но уже с соинвесторами. Сейчас в проекте третий.
— Какая направленность у ваших заведений?
— Те, что уже открыты, – чешские пивные рестораны. Третий, скорее всего, откроем в итальянском стиле.
— Почему в первых двух случаях акцент сделан на Чехию?
— Я несколько раз был в Праге, и она произвела на меня феноменальное впечатление. Очень импонирует сама атмосфера чешских ресторанов. К тому же в Краснодаре на тот момент вообще не было заведений такого типа. Я решил, что они будут востребованы.
— В общем, внимательно изучили конъюнктуру?
— Конечно. Нельзя сказать, что я бросился в этот бизнес с бухты барахты.
— Чем непосредственно занимались на первых порах?
— В первое время, когда я находился вне футбола, полностью управлял рестораном. Решал абсолютно все вопросы — финансовые, хозяйственные. Сам закупал продукты. Сам развозил персонал по домам вместо такси. На чем-то надо было экономить. Когда бизнес вышел на другой уровень, нанял закупщиков. А людей уже развозил на такси.
Что касается жены, она больше творила в плане кухни. Придумывала меню. У нее в этом деле обнаружился свой талант.
«ПЛАКАЛ ПОСЛЕ РАЗГОВОРА С ЕШУГОВЫМ»
— Вы сказали, что с обидой уходили из «Кубани». Кажется, вы тогда были рекордсменом по числу игр за этот клуб?
— Я оставался им и до недавнего времени, пока меня не опередил по этому показателю Артур Тлисов. Но я к этому отношусь абсолютно спокойно. Ревности нет и в помине.
— Как произошло расставание?
— Очень неприятно. Я не говорю, что сделал для «Кубани» что-то необыкновенное. Но по крайней мере я провел в этой команде почти всю карьеру, заработал себе имя и, как мне кажется, заслужил немного другого прощания. Меня же, по сути, выставили за порог. Тренером тогда был Софербий Ешугов. Он просто вызвал меня и сказал, что клуб не заинтересован моих услугах и меня выставляют на трансфер.
— Обидно.
— Очень обидно. Хотя я во всех интервью озвучивал: поиграю еще чуть-чуть и закончу карьеру. Внутри даже ждал какого-то прощального матча. Я ведь из ЦСКА специально возвращался в «Кубань», чтобы именно она стала моим последним клубом, хотя у меня тогда хватало предложений. Президент армейцев Евгений Гинер говорил: «Не торопись, поиграй здесь, в Москве, потом начнешь работать у нас в школе детским тренером». Предлагал вариант с «Химками». Но я хотел домой. В самом-то ЦСКА играть уже была не судьба. Тогда в команду пришел Валерий Газзаев, который решил сделать ставку на своих игроков. Я в их число не попадал.
— Тогда сразу полкоманды было выставлено на трансфер.
— Я не был в этом списке. Но Газзаев дал понять: я возрастной, и мне будет тяжело в его команде. В общем, готовил к скамейке запасных. Я был к этому не готов. Одно дело – доказывать свое право выходить на поле, и другое – когда у тебя изначально нет шансов играть. Поэтому с охотой откликнулся на предложение «Кубани» вернуться.
— И в итоге – такой финал.
— Все понимаю, я был ветераном. Но мне хотелось одного — чтобы мой уход был обставлен по-человечески. Если бы я почувствовал, что меня оставляют в футболе только из-за имени, я бы сам ушел. Но я никогда не мог представить, что со мной так поступят в родной «Кубани», которой я отдал лучшие годы. Когда пришел домой после разговора с Ешуговым, я плакал. Жена успокаивала как могла. Резонанс у моего ухода по местным меркам был очень сильным. За меня вступились болельщики, пресса. Но самым обидным было даже не расставание.
— А что?
— Пусть посчитали, что я не нужен. Хорошо. Бывает, стерпел. Но потом в прессе зачем-то начали выливать на меня грязь. Говорили, что я продаю игры, думаю только о деньгах, постоянно устраиваю какие-то бойкоты.
— Зачем «Кубани» это было нужно?
— Может, хотели таким образом оправдаться за мой уход? Болельщики после него организовали серьезное давление на клуб. Когда «Кубань» на меня все это вылила, я был в шоке.
— Но какой-то повод был? Допустим, действительно просили денег?
— Мне хватало. Я не плакал из-за того, что задерживали зарплату. Но в команде были ребята, которые только пришли. Для них каждая зарплата была на вес золота. И когда мы собирались внутри коллектива, некоторые игроки просили меня как капитана поговорить с руководством.
— Ходили?
— Да, ходил к президенту, причем общались в нормальной корректной форме. Я старался найти контакт и не ставил никаких ультиматумов. И когда в прессе прочитал о себе такое, стало очень обидно. Люди, которые меня знали, конечно, не верили в эту чушь. Но болельщиков обмануть можно. Увы, эта грязь пошатнула их отношение ко мне.
— Почему не ответили?
— Не хотел. Хотя очень много газет тогда хотели взять у меня интервью. Я просто перетерпел и считаю, что поступил правильно.
Если бы не трагедия с Перхуном, а потом и с Садыриным, мы в тот год вполне бы могли побороться за чемпионство. Такие вещи вроде должны объединять, но мы тогда были морально убиты.
«В ЦСКА Я ИГРАЛ ЗА САДЫРИНА»
— Чем запомнилось время, проведенное в ЦСКА?
— Это самые приятные воспоминания в футболе, при всей любви к «Кубани». ЦСКА тогда только начинал путь наверх, но все равно – то время я буду вспоминать всю жизнь. Атмосфера в коллективе была потрясающей. Мы до сих пор перезваниваемся и встречаемся с ребятами – Валерой Минько, Олегом Корнауховым, Женей Варламовым, Сережей Семаком, Игорем Аксеновым. У нас есть свои даты, когда стараемся пересечься. Например, в декабре.
— В декабре умер Павел Садырин…
— Именно ему и посвящены наши встречи. Его памяти.
— Каким вам запомнился Садырин?
— Для меня хороший тренер – это не только сильный тактик или победитель по духу. Садырин запомнился человечностью. Не скажу, что он был титаном в плане тренерского искусства. Но он умел находить свои ниточки в общении с людьми. И за ним шли. Умел разговаривать, умел прощать. Были моменты, когда люди делали ему больно, но он умел забывать плохое и дальше идти с ними по жизни. Когда я был в ЦСКА, то играл за клуб и за него лично.
До сих пор вспоминаю сборы в Финляндии и в Турции. На них игрокам разрешили взять семьи. И там моя дочка постоянно бегала в гости к Пал Федорычу и его супруге: они с ней с удовольствием общались. Я в шутку говорил дочурке: «Даш, договорилась бы с Пал Федорычем, чтобы мне контракт подняли». Шутили-смеялись.
— Многие удивлялись тому, как Садырин держался в свой последний год.
— Для меня был шок, когда я узнал о его болезни. Эта информация в клубе не афишировалась, и я узнал о ней одним из последних – ближе к концу лета, когда погиб Сережа Перхун. Садырин до такой степени умел держаться, что я бы никогда не сказал, что он чем-то болел. Хотя говорили, что у него уже очень серьезная стадия. Только потом я начал замечать… В центре тренировочного поля в Ватутинках ему специально ставили стульчик с зонтиком, и он оттуда нами руководил. Как бы все в шутку, играючи. Но смотреть на это было очень больно. Если бы не трагедия с Перхуном, а потом и с Садыриным, мы в тот год вполне бы могли побороться за чемпионство. Такие вещи вроде должны объединять, но мы тогда были морально убиты.
— В ЦСКА у вас была своя «коронка» – штрафные, которые вы стали исполнять после ухода из клуба Дмитрия Хомухи.
— Так получилось. Жаль, у меня было мало времени в ЦСКА, чтобы забить их побольше. Я с детства любил исполнять стандарты – у меня был очень сильный учитель по штрафным. И я старался перенимать его советы.
«В „КРАСНОДАРЕ“ ОТВЕЧАЮ ЗА СЕЛЕКЦИЮ»
Я до сих пор учусь. Учиться надо всю жизнь. В моей работе постоянно приходится сталкиваться с новыми людьми, часто общаться. Не скажу, что это легкая должность.
— Как оказались в «Краснодаре»?
— Уйдя из «Кубани», футбол не бросил. Играл за несколько команд сразу — не профессиональных, любительских. У меня в неделю было по пять-шесть матчей. Выступал на первенство края, первенство города. В профессиональный футбол больше не лез сознательно: не хотел брать на себя обязательств.
Когда в 2008 году был организовал футбольный клуб «Краснодар», мне поступил звонок от тогдашнего тренера Сергея Вахрушева. Встретились, поговорили, познакомились поближе. Когда открывается новый клуб, без советов людей, поварившихся в большом футболе, не обойтись. Через какое-то время снова звонок: «Не готов нам помочь?» Согласился. У меня есть футбольный опыт, и я готов его передавать. Мы постоянно общаемся с президентом, генеральным директором, обсуждаем все нюансы работы. Можно сказать, совместно растем.
— Какое сейчас у вас основное направление работы в «Краснодаре»?
— Селекция.
— Связей хватает?
— Я до сих пор учусь. Учиться надо всю жизнь. В моей работе постоянно приходится сталкиваться с новыми людьми, часто общаться. Не скажу, что это легкая должность.
— Как удается совмещать эту работу с ресторанным бизнесом?
— Ресторанами сейчас управляю только по телефону. Не представляю, как можно одновременно плотно заниматься бизнесом и еще какой-то деятельностью.
— На ком сегодня вся текучка?
— На жене. В первое время, как только я вернулся из бизнеса в футбол, старался совмещать. Тогда еще сложно было представить, что у меня за должность и чего она требует. Но потом пришло время выбирать — делу нельзя отдаваться наполовину. Естественно, перевесил футбол. Тогда я сказал жене: «Надо тебе становиться главной».
— Вы не хотите выпадать из обоймы, или футбол – это чисто для души?
— Однозначно второе. Хотя бывают моменты морального опустошения, когда очень сильно устаю. Но это действительно для души. Я никогда не задумывался над тем, какая у меня будет зарплата. И если я через какое-то время пойму, что это не мое, меня никакие деньги не остановят. Но сейчас я чувствую: моя работа. Мне хочется этим заниматься.
