Наперегонки с Кесаревым
Наш разговор с Александром Бородюком начался с печальной темы. Ушёл из жизни выдающийся защитник «Динамо» и сборной СССР, чемпион страны и Европы Владимир Петрович Кесарев. Александру Генриховичу он дал путёвку в жизнь, был для него не просто тренером – наставником. Похороны легенды состоялись как раз накануне нашей беседы.
— Для меня Владимир Петрович Кесарев – великий футболист, легендарный динамовец, чемпион Европы. Мы всегда будем помнить этого человека, воспитавшего много хороших футболистов. Есть тренеры, которые выигрывают, а есть те, кто даёт путёвку в жизнь молодым игрокам. Вот это как раз был Владимир Петрович, и я всю жизнь буду ему благодарен за это. Светлая ему память. И мне хотелось бы сказать, что он заслужил лучшего отношения к себе, в первую очередь со стороны клуба. У «Динамо» есть достаточно возможностей, чтобы организовать достойное прощание во дворце спорта, привлечь СМИ, телевидение. А прощание проходило в маленьком морге. Сила клуба – это традиции. А такие легендарные игроки, как Кесарев, фундамент этих традиций. У того, кто не помнит прошлого, нет будущего. И я был очень опечален, что организовано всё было не на высшем уровне. И огорчило, что немного пришло и болельщиков проводить Владимира Петровича в последний путь.
Приведу один пример. Был в «Шальке» знаменитый игрок Ала Урбан, пятикратный чемпион Германии в 30-40 годы. Во время войны он погиб под Сталинградом. Так вот, спустя много лет «Шальке» провёл колоссальную работу, собрал все необходимые документы, нашёл место его захоронения под Волгоградом. Сюда приезжало руководство клуба, и они перевезли останки в Гельзенкирхен. Это к вопросу об отношении. Там к каждому своему футболисту относятся с уважением, несмотря ни на что.
— С Кесаревым вы познакомились в вологодском «Динамо», верно?
— Да, и именно он помог мне сделать тот шаг в карьере, благодаря которому я и состоялся как футболист. Как человек он мне тоже много дал. Он был потрясающий психолог, у него было уникальное чувство юмора.
— Какой вспоминается самый яркий эпизод, характеризующий Владимира Петровича?
— Одну историю про меня он как-то сам рассказывал: как он сделал из меня двуногого футболиста. Просто отобрал одну бутсу и заставил бить только второй ногой. И ещё вспоминается, как мы с ним наперегонки бегали. Когда он играл за «Динамо» и сборную СССР, всегда славился своей скоростью, нападающие не могли от него убежать. И когда стал тренером, он оставался в отличной форме. И вот он говорит: я дам тебе фору, метр. Побежим на 30 метров – кто кого обгонит. Мы побежали и прибежали с тем же гандикапом, что и начинали, то есть на одной скорости. И он сказал: ну, раз есть скорость, значит, будешь играть в высшей лиге.
Помню, меня это окрылило. Мы очень много общались, Владимир Петрович никогда не избегал разговоров с игроками, наоборот. Многое рассказывал о своём игроцком прошлом. Например, как жёстко встречал одного известного нападающего, и тот ему высказывал: ну как же так! А Владимир Петрович отвечал: а ты быстрее работай с мячом!
— Вы до последнего поддерживали контакт с ним?
— С удовольствием встречались с ним, он давал мне советы до последнего. И никогда ни о чём не просил, даже если тяжело было — не в его характере это.
— Помимо Кесарева вы в юные годы успели поработать в «Динамо» с видными тренерами: Соловьёвым, Голодцом, Севидовым, Малафеевым, Бышовцем. Это предопределило то, что потом сами встали на тренерский путь?
— Конечно, это сказалось. Мне довелось с юных лет работать с великолепными специалистами, у которых я очень много почерпнул. Они все были очень разные, каждый со своим характером, своими требованиями, стилем. Но каждый был мастером, прирождённым тренером. И мы старались брать у них всё лучшее. Мне очень повезло в этом плане.
— Многие российские болельщики уверены, что тогда у тренеров лучше получалось «достучаться» до команды, сподвигнуть игроков биться за имя, за клуб, за самого наставника. Сейчас контракты огромные, а с мотивацией зачастую проблема.
— Раньше у тренера было больше возможностей в управлении, как мне кажется. В советской системе тренер отвечал за всё и многое решал. Если ты не играл на уровне, тебя запросто могли отправить и в дубль, и в первую лигу, и во вторую. У «Динамо», например, у общества было много команд. Сейчас же футболисты защищены контрактами, агентами. Если смотреть на результаты, то кажется, что та система была эффективнее. Но всё меняется — и жизнь, и футбол.
Александр Бородюк в форме московского «Динамо»
Фото: «РИА Новости»
Легенды «Шальке» и секреты немецкого футбола
В декабре Александр Бородюк съездил в Германию. В Гельзенкирхене его помнят и ценят – российскому футболисту удалось войти в историю немецкого клуба. Именно гол Бородюка в последнем туре сезона-1990/91 вывел «Шальке» в Бундеслигу, которую команда с тех пор не покидала. А в сезоне-1992/93 в последнем туре Бородюк буквально лишил «Баварию» своим дублем и голевой передачей чемпионства. Немецкие СМИ включили его в тройку лучших игроков чемпионата – наряду с Лотаром Маттеусом и Маттиасом Заммером. В общем, на «встрече легенд» «Шальке» Бородюк был желанным гостем. В течение нескольких часов у него была возможность общаться с другими звёздами клуба прошлых лет, в том числе со своими бывшими одноклубниками и знакомыми — лучшим бомбардиром клуба за всю историю Клаусом Фишером, рекордсменом по количеству игр Клаусом Фихтелем, Олафом Тоном, Марком Вильмотсом, Инго Андербрюгге, братьями Кремерс, один из которых и стал инициатором приглашения Бородюка в команду в 1989 году, и другими. После общения около 50 ветеранов «Шальке» вышли на поле «Фельтинс-Арены» под громовую овацию 62 тысяч болельщиков.
— Потрясающие эмоции! – вспоминает Бородюк. – Я получил огромное удовольствие от поездки, и мы с сыном Антоном, который составил мне компанию, были просто впечатлены тем приёмом, который устроил клуб, болельщики. 25 лет прошло, а помнят! К тому же я пообщался со знаменитыми игроками, чемпионами. Один из них – глава молодёжного департамента «Шальке» Бодо Менце. Мне было очень интересно узнать, как функционирует их система и академия, которая воспитала таких чемпионов мира, как Мануэль Нойер, Бенедикт Хёведес, Юлиан Дракслер и Мезут Озил. Подметил и даже записал для себя много интересного.
Александр Генрихович достаёт лист бумаги, на котором записаны все интересные подробности, почерпнутые им из беседы с Менце.
Во-первых, само расположение полей, на которых тренируются дети. С них просматривается «Фельтинс-Арена». И тренер может остановить занятие и сказать: «Ребята, однажды вы должны сыграть там!». Это психология, мотивация, которая закладывается с детских лет. И сама инфраструктура создана так, чтобы это учитывать. Там ребята живут идеей причастности к клубу. Ещё один момент – очень часто тренировки проходят перед занятиями основного состава, которые проходят здесь же. И ребята потом остаются, чтобы посмотреть за работой мастеров. Третий важный момент – клуб создал медико-реабилитационный центр. В своё время я ещё летал из Гельзенкирхена в Москву или ездил в Дюссельдорф, чтобы лечиться. А сейчас футболист ни на день не отлучается от клуба, потому что с ним работают лучшие врачи и физиотерапевты в Германии. Ну и главное – это отношение к своим бывшим игрокам. Здесь почитают всех, кто играл за «Шальке». И звёзды «Шальке», такие, как чемпион мира 1990 года Олаф Тон, лучший бомбардир «Шальке» за всю историю Клаус Фишер, входят в совет директоров клуба, их мнение там очень авторитетно. Так что футбольные решения в Гельзенкирхене принимают те, кто знает об игре не понаслышке.
— Когда вы из Советского Союза в 1989 году перебрались в «Шальке», было ощущение, что попали в другой мир?
— Конечно. В Германии и сейчас называют тот период золотым. Они стали чемпионами мира 1990, Европы 1996, на клубном уровне «Вердер», «Бавария», «Боруссия», позже «Шальке» выиграли всё, что возможно. Конечно, Бундеслига мне очень много дала. Попадая в другой футбольный мир, надо брать оттуда лучшее. Понятно, что в Германии тоже есть свои минусы, но надо акцентировать внимание на плюсах. Вы знаете, я вам расскажу, как общался с редактором известного журнала Kicker, он мне сказал, что когда ездил в Советский Союз и видел наш футбол, то всегда мне говорил, что будет не сложно адаптироваться в чемпионате Германии, так как чемпионат СССР был одним из лучших в Европе, и я с ним полностью согласен.
— На что ещё обращают внимание тренеры и скауты «Шальке»?
— Талант — это только базис для развития, но для того, чтобы сделать шаг в большой футбол, тебе нужно в первую очередь серьёзное отношение к делу, профессиональный характер, нужна личность, сильная воля, и именно сильная воля и психологическая уверенность помогают футболисту стать игроком высокого уровня. Также немцы очень ценят способность игрока работать на команду. Но самое главное, что, когда игроки приходят в команду «Шальке», будь то юношеская или основная команда, они должны знать философию клуба. Когда я пришёл в команду в 1989 году, мне в первую очередь показали в офисе клуба стену славы «Шальке», какие великие игроки играли за этот клуб, и дали книгу о его прошлом. В Гельзенкирхене очень ценят свою историю и традиции.
Вот ещё важный момент. На той встрече я пообщался с Юргеном Люгингером. Мы вместе играли, а сейчас он тренирует вторую команду «Шальке». И мне было интересно, как у них проходит отбор игроков. Первое, на что они смотрят, — это талант. Футболист должен быть оснащён и технически, и физически. Но не менее важна и психология, которую они изучают уже у юношей, до того как привлекать или не привлекать их к основному составу. Молодого футболиста могут посадить в запас, чтобы посмотреть, как он отреагирует. Могут нападающего передвинуть в оборону и оценить, либо он будет показывать своё недовольство, либо выйдет и сыграет в интересах команды. Даже у суперталантов эго должно быть на втором месте. На первом – команда.
Мне Юрген рассказал одну историю. Один безумно талантливый молодой игрок «Шальке» купил дорогущий автомобиль и разбил его за пару дней до матча. Тренер вызвал и сказал ему: хорошо, что ты жив, что никого не покалечил, но сейчас об этом пишут все газеты. Ты же должен думать о предстоящей игре, о футболе, об имидже клуба. А футболист немного неправильно отреагировал – стал губы кривить, мол, не надо меня учить, я и сам всё знаю. Сейчас этот суперталант бегает в чемпионате Австрии. Вот благодаря такому отношению они и чемпионы мира. Помимо таланта ты должен ещё и относиться к делу правильно, демонстрировать трудолюбие и должное отношение к футболу.
— У нас такие примеры есть?
— И не один, их много, я со многими работал и отношусь к ним с огромным уважением, например – Константин Зырянов. Потрясающее трудолюбие, упорство, характер. Он ведь в сборную только в 28 лет начал вызываться! На него долго не обращали внимания, и в жизни он прошёл через многие испытания. Но он смог всё преодолеть, стать бронзовым призёром чемпионата Европы, с «Зенитом» выиграть все трофеи. Вот такие истории особенно ценны в футболе. Не всегда всё тебе даётся от природы, и не всегда всё сразу получается. Но при правильном отношении ты можешь достичь всего.
— Во время поездки в Гельзенкирхен вас, кстати, поработать в «Шальке» не звали?
— Во-первых, надо в совершенстве знать немецкий язык, а у меня он только разговорный. Во-вторых, страна чемпионов мира и Европы, там и своих безработных тренеров хватает. В-третьих, я даже когда играл в Германии, уже тянуло через несколько лет на родину. В гостях хорошо, а дома лучше.
Александр Бородюк с сыном Антоном и лучшим бомбардиром «Шальке» за всю историю Клаусом Фишером
Фото: Фото из личного архива Александра Бородюка
«В «Шальке» не понимали, как деньги могут сгореть и что за сберкнижка»
— Когда только приехали из СССР в Германию, что поразило больше всего в бытовом плане?
— У нас в «Шальке» был человек, который отвечал за форму, бутсы. А я не мог ему отдать, ну не привык. Бутсы – своё, родное. Я со своих первых настоящих болгарских бутс в своё время чуть ли не пылинки сдувал, мыл каждый день. Ну как я могу чужому человеку такое доверить? А он буквально умолял меня – пожалуйста, это моя работа, а не то меня уволят. Также и с формой – носил её с собой. Все немцы ходили с одной «косметичкой» в руках, а я тащил огромную сумку. Естественно, одноклубники много шутили на эту тему – мол, что у тебя там такого ценного. Однажды я решил всё же проверить нашего администратора и оставил ему форму. Из щитка вытащил один такой стержень. Он это заметил, вставил новый и вернул всё в лучшем виде. Но привычки расставаться со своим футбольным «обмундированием» я так и не приобрёл. Хотя профессионализм немцев поразил – каждый идеально делал своё дело: от шофёра до тренера.
— Чем ещё, кроме привычки носить с собой сумку с вещами, вы поразили немцев?
— Клуб предоставлял мне жильё, и они привезли меня посмотреть дом в пригороде. Особняк метров 300, вокруг лес, лошадки гуляют по полям. Но я сказал: нет, мне такое не надо. У них аж глаза округлились – что же у него за требования, раз его такая красота не устраивает. А я говорю: хочу жить в квартире, ближе к стадиону и центру, где есть ещё люди. Но сейчас, наверное, я бы не отказался от такой роскоши (смеётся). Вот таких моментов было много. Помню, при распаде СССР деньги стремительно обесценивались, и я рвался съездить в Москву, снять их со сберкнижки, чтобы хоть что-то купить, пока они чего-то стоят. В клубе меня просто не понимали: зачем тебе туда, как так, что деньги могут сгореть, что ещё за сберкнижка?
— Современные футболисты, уезжая из России в Германию, смогут для себя что-то новое открыть?
— Отношение, ценности в футболе. Самое главное – это что ты делаешь на поле. Сейчас смотришь – у всех игроков «инстаграм», и они там хвастают, кто какую машину купил, кто куда отдыхать полетел. И никак не поймут главное в ментальности футболиста: тебя оценивают только по тому, что ты умеешь на поле. Твоя работа – это футбол, а не то, на какой машине ты ездишь.
— Самый памятный момент вашей немецкой карьеры? Дубль в ворота «Баварии»?
— Нет, матч, в котором мы обеспечили себе выход в Бундеслигу. Я в нём забил победный гол. Мы просто не смогли даже доиграть буквально пару минут, все 70 тысяч болельщиков ринулись на поле. Надо ведь ещё понимать, что Гельзенкирхен – это рабочий, шахтёрский город, там люди простые, искренние. И вот они нас просто обнимали, поздравляли, на руках качали. Я когда минут через 20 добрался до раздевалки, был уже просто в одних трусах и гетре – всё поснимали! Смотрю – а партнёры тоже почти голые. Такая вот народная любовь к команде, такое никогда не забудешь.
— «Шальке» продолжаете поддерживать?
— Я ко всем своим клубам чувствую благодарность. Мне повезло. И «Динамо» мне дало путёвку в жизнь, обеспечило меня всем. И «Шальке» в то время мне очень помог. И по-футбольному было очень интересно, и материально это было очень кстати, потому что многие мои друзья, которые остались в России, просто в одночасье их сбережения и зарплаты обесценились. С особой теплотой вспоминаю и «Локомотив», куда меня позвали Филатов и Сёмин, которые только начали создавать суперклуб. Отличные годы провёл в Самаре – футбольный город, прекрасные болельщики, команда у нас хорошая подобралась.
— В тренеры вас ведь именно Тарханов определил?
— Да, предложил быть играющим тренером. Я не сразу понял, что это такое. Начал бегать со всеми на сборе в Кисловодске, а потом сел и подумал – надо кем-то одним быть. Подошёл к Александру Фёдоровичу, мы поговорили, и он сказал: ладно, начинай мне помогать. Так и началась моя школа – уже не за партой, а на практике. Потом, уже общаясь с Газзаевым, Хиддинком и Адвокатом, я спрашивал у них, что самое главное для тренера – какой навык, качество. А они мне сказали – глаза. Тренер должен видеть всех и оценивать. Это либо дано, либо не дано. Сейчас на компьютере тебе предоставят все данные – о физических данных, объёме работы. Но это не заменит тренерского взгляда.
Встреча друзей" «Шальке» в декабре 2014 года
Фото: Фото из личного архива Александра Бородюка
Критика Ловчева и свобода Хиддинка
— Как вы познакомились с Хиддинком? Помните первую встречу с Гусом?
— Он пригласил меня в Эйндховен, там и сделал мне предложение поработать вместе. Потом я уже узнал, что он успел навести обо мне все справки – общался с моими бывшими одноклубниками, тренерами в «Шальке». Естественно, я согласился. Вообще работать в сборной тогда было одно удовольствие. Создавались все условия, это заслуга и Гуса, и Романа Аркадьевича Абрамовича. Об этом как-то не принято сейчас громко говорить, но его вклад в успех 2008 года тоже велик.
— Хиддинк сразу определил ваш круг полномочий, дал задание собирать информацию по игрокам?
— Он на тот момент был тренером сборной Австралии, Россию должен был возглавить через полгода. Поэтому я получил соответствующие задания и потом старался доносить до него максимум информации. А он уже принимал решения. Потом наш штаб пополнил Игорь Корнеев, тоже прекрасный человек и выдающийся футболист.
— Сейчас к вашим бывшим патронам, Хиддинку и Адвокату, принято относиться без особого пиетета – мол, не так уж много нам они и дали.
— Меня особенно поражает, когда говорят, что они после себя ничего не оставили. Вообще-то все тренировки записывались, кипа конспектов осталась после Берта ван Лингена. В РФС на шестом этаже всё это хранится, так что если есть желающие изучать, расшифровывать – это не проблема. Теперь о результатах. Адвокат на клубном уровне выиграл с «Зенитом» всё, что мог. Хиддинк привёл сборную России к бронзовым медалям Евро. Мне кажется, это говорит само за себя. Но самое главное, что во всех интервью они вспоминают Россию с особой теплотой и любовью.
— Хиддинку чаще всего ставили в вину, что он недостаточно вовлечён в футбольный процесс, мало бывает в России.
— Надо отдать Гусу должное: всё, что нужно было знать, он знал. И то, что для этого ему требовалось не так много времени проводить в России, говорит исключительно о его богатом опыте и организованности. Если речь о том, что он должен был прилетать, что называется, для галочки, то мне это непонятно.
— В «Анжи» вас Гус потом не звал?
— Разговор на эту тему был, но это наше с ним личное дело. Отношения мы сохраняем отличные – и с ним, и с Диком. Периодически общаемся, обмениваемся смсками.
— Почему у Хиддинка не клеится с Нидерландами?
— Мне кажется, преждевременно такие выводы делать. Они сделают всё возможное, чтобы попасть на чемпионат Европы.
— То есть не согласны с теми, кто говорит, что Гус уже не тот, возраст берёт своё, не хватает мотивации?
— Ещё во время работы со сборной я усвоил, что нельзя реагировать на всё, что говорят. Хотя был период, когда я действительно очень близко к сердцу всё это принимал. Но потом понял, что важно, кто говорит. Одно дело, когда говорит Евгений Серафимович Ловчев. Он выдающийся в прошлом футболист, понимает в игре и никогда не переходит определённую грань. Критику от него можно и нужно воспринимать и понимать. Когда же критикуют люди, вообще не сведущие в футболе, не вижу смысла обращать на это внимание.
— Хиддинку и Адвокату вы какие-то критические статьи или отзывы переводили?
— Нет, этим пресс-служба занималась. И они всегда были в курсе того, что о них пишут. Но реагировали очень спокойно. Расскажу одну историю. Когда сборная жила в «Мариотте», мы с Хиддинком и Корнеевым сидели в лобби, а там постоянно из-под полы его пытались снимать. Видимо, было интересно, как он пьёт кофе, потягивает сигару. Я спросил – Гус, может, пойдём куда-нибудь в другое место? А он ответил: спокойно, я свободный человек. Пусть оценивают мою работу, а не то, сколько чашек каппучино я выпил и сколько сигар выкурил в свободное от тренировок и игр время.
— Ну, у нас после поражений любят искать скрытую причину, и тогда на футболистов готова ополчиться вся страна.
— Да, ещё до того случая всё это почувствовал. Когда Англию обыграли, чуть ли не очередь в раздевалку стояла, чтобы поздравить. А как проиграли Израилю, никто не пришёл, не поддержал, только Мутко, Прядкин и Абрамович.
— При вашем непосредственно участии, на ваших глазах формировалась сборная России, которая, по сути, играет до сих пор, костяк Хиддинка сохраняется и при Капелло. С чем связана такая несменяемость?
— Конечно, смена поколений должна быть, без этого никак. Но если нет игроков, способных составить конкуренцию тем же Игнашевичу, Василию Березуцкому, то что делать, не вызывать их только потому что они давно играют? Должны лучше функционировать наши школы, селекционные службы. Страна у нас огромная, иногда талантливого мальчишку можно просто не найти. Надо работать в этом направлении – открывать в регионах сильные академии, со своими скаутами, с сильными тренерами. Хотя бы 5-6 таких академий, и уверен – эффект будет.
— Вы поработали с двумя тренерами-иностранцами во главе сборной. Как вам третий? Хотели бы поработать с ним?
— Сейчас преобладает эмоциональная оценка работы Капелло. На мой взгляд, на полпути тренеров не меняют, надо дать ему доработать до конца отборочного цикла на Евро, а потом оценивать результат. Что касается работы с Фабио, то он большой специалист, но чтобы работать вместе, надо говорить на одном языке. С Гусом и Диком я общался по-немецки, а итальянского я не знаю. А говорить через переводчика – это уже не то.
Александр Бородюк с Диком Адвокатом
Фото: «РИА Новости»
«Окончательно убедился: спортивный директор – не моё»
— После работы ассистентом главного тренера в сборной вы сменили поле деятельности и вернулись-таки в «Динамо» — только спортивным директором. Почему проработали в родном клубе всего несколько месяцев?
— Я просто понял, что работа спортивным директором – это совсем другая область, это не моё. Вот у Игоря Корнеева и Константина Сарсании как раз все данные для этого есть. А у меня нет, мне ближе тренерская деятельность, постоянный контакт с футболистами, игровой тонус. Я как спортивный директор мог только что-то предлагать, оценивать. Потом решать ещё президенту – устраивает ли цена за игрока, условия. В «Динамо» в этом плане была очень хорошая система, понятная, где у каждого была своя роль. Просто в принципе роль спортивного директора оказалась не моей. Что-то писали про конфликт с Петреску – это ерунда полная, мы и не общались почти, я к тому моменту уже решил уходить, а он только заступил. Расстались мы с «Динамо» по-доброму, без претензий. Для меня «Динамо» всегда останется родным клубом.
— Но в «Торпедо» вы потом тоже пришли сначала спортивным директором.
— Александра Вячеславовича Тукманова я знаю очень давно, он пригласил меня, и я согласился. Хотел попробовать второй раз и уже окончательно убедился, что быть спортивным директором – не моё. И потом перешёл уже обратно на тренерскую дорожку.
— В «Торпедо» вы впервые стали работать клубным тренером и главным тренером. Что-то новое о профессии благодаря этому опыту узнали?
— Конечно, ведь в клубе у тебя ежедневный контакт и общение – с футболистами, помощниками, персоналом. В сборной же вы видитесь раз 10 за год, ну, плюс крупные турниры. А в клубе время летит быстро: постоянно сборы, тренировки, игры. Ты всё время в тонусе, в движении, мне это очень по душе. И в «Торпедо» мне было очень приятно работать – все внесли свою лепту в возвращение в Премьер-Лигу: руководство, тренеры, игроки, персонал, болельщики. Очень хотелось бы, чтобы команда вернулась на Восточную улицу – может, московские власти помогут. Для такого легендарного клуба, как «Торпедо», важно иметь собственный стадион.
— Ваш уход из «Торпедо» был ещё более неожиданным, чем из «Динамо».
— Это внутреннее дело клуба.
— Сожаления не было потом?
— Решение принято, зачем о нём жалеть? Я просто хочу поблагодарить всех, с кем работал. Получал большое удовольствие в «Торпедо» — и по-футбольному, и по-человечески.
— Выход «Торпедо» в Премьер-Лигу по итогам прошлого сезона стал сенсацией. Вы были ещё спортивным директором, когда такая задача ставилась. Верили в её достижимость?
— Есть понятие задачи, а есть цели. Важно, что выход наверх стал для всех в «Торпедо» не просто задачей, а именно целью, к которой мы все вместе шли, которой все прониклись. Мы были как одно целое. Особое уважение заслуживают все игроки, поскольку их сила воли, характер, трудолюбие, отношение к делу во многом стали определяющим фактором в возвращении в Премьер-Лигу. И хороший вклад внёс ещё работавший до меня Казаков, провёл хорошую селекцию. Да, не пошло вначале, такое бывает, но он перспективный тренер, также мне хотелось бы отметить весь тренерский штаб, с которым я вместе работал.
— Матчи «Торпедо» сейчас смотрите? Сопереживаете?
— Конечно сопереживаю, всё-таки это не чужой для меня клуб. Желаю ему остаться в Премьер-Лиге. «Торпедо» должно быть в элите. Считаю, что потенциал у команды безусловно есть.
— После ухода из «Торпедо» слухи отправляли вас в штаб сборной и тренерский мостик «Локомотива». Я так понимаю, что таких разговоров у вас не было. А вообще предложений хватает?
— Я сам это с интересом читаю, зная, как всё на самом деле (смеётся). Предложения и разговоры есть, сейчас я рассматриваю различные варианты.
— У вас есть некая планка ваших требований? Скажем, вы пойдёте только в команду Премьер-Лиги?
— Как и у всех, у меня есть требования. Главное – это взаимопонимание с руководством клуба. Есть оно или нет, становится понятно, как правило, уже после первого разговора. Если его нет, то будь это хоть очень сильный клуб, путного ничего не выйдет. Просто в процессе разговора становится понятно, разбирается ли человек в футболе. Конечно, имеют значение и амбиции клуба, и инфраструктура, и состав, и финансовые возможности. Но всё же ключевой вопрос – сама система, а тут всё от руководства идёт. Тебе ведь президент может диктовать различные условия. И тут же всё становится понятно.
— А готовы ли вы снова пойти на роль второго, как в сборной при Хиддинке и Адвокате? Или, попробовав себя в роли главного, снова в помощники не хотите?
— Тут важно понимать, что такое ассистент главного тренера. Если это единомышленник, проводник идей – это одно. Если человек, который просто фишки по полю расставляет, то другое. Но, конечно, когда ты сам уже поработал, наверное, нужно продолжать. Когда ты только закончил карьеру и стал помощником, это одно дело. Но у меня уже другой возраст, я переход из игрока в тренеры уже завершил. Мне повезло работать с Газзаевым, благодаря ему я начал работать в сборной, затем с Ярцевым, Хиддинком, Адвокатом, это была великолепная школа, практика. Но этот период позади, сейчас я настроен работать уже главным тренером. Хотя мой принцип – никогда не говори никогда.