В 2014-м Кристоф Крамер за год прошёл путь от игрока второй Бундеслиги до сборной Германии и запоминающегося (всем, кроме него самого) выступления в финале чемпионате мира. В последние годы подобные истории перестали удивлять самую футбольную страну Европы. В одном клубе с Крамером играет Андре Хан, который в 2011 году вылетел из четвёртой немецкой лиги в пятую, перешёл в другой клуб, вылетел из третьей лиги в четвёртую и всерьёз задумывался над тем, чтобы бросить к чёрту эту игру и уйти работать в автомастерскую, где получалось лучше. Через 20 месяцев после этого Хан был вызван в сборную — его история точно круче Крамера в плане драматизма, но сходится в главном. Германия и в первую очередь её
прагматичные тренеры сумели адаптировать в футболе модель ролевых игроков НБА, которую до сегодняшнего дня сверхуспешно использует Грегг Попович, патриарх «Сан-Антонио Спёрс». Ролевые игроки не обязаны уметь на поле всё — напротив, их навыки крайне ограниченны, но когда под эти навыки подстраивается игра команды, это даёт результат.
В Германии после домашнего чемпионата мира мода на ролевиков стала мейнстримом, и частично этим объясняется то, что уезжающие за пределы страны звёзды Бундеслиги не всегда находят себя в новых клубах. Крамер и Хан — два типичных ролевых игрока, причем опорнику хватило года при прагматичном неврастенике Люсьене Фавре, чтобы отполировать свой набор навыков до международного уровня.
Кристоф Крамер — далеко не лучший в мире игрок с мячом. Даже сейчас, когда Дитер Хеккинг возвращает его к жизни, он всё равно часто для игрока столь высокого уровня ошибается в обработке передач, а траектории его пасов получаются крестьянскими — по широкой дуге мяч летит сантиметрах в 30 от ноги партнёра. За 42 матча в прошлом календарном году центральный полузащитник, который должен быть задействован в созидании при схеме 3-4-3, отдал всего две голевые передачи (одну из них — в кубковой игре с деревенским клубом), а его самый знаменитый гол стал автоголом. Крамера перемкнуло в Дортмунде, в матче против терпевшей к тому моменту катастрофу «Боруссии» — он не рассчитал, где находится свой вратарь, зачем-то отыгрался назад верхом из центрального круга и стал героем мемов на год вперёд.
Лучшие качества Кристофа — как раз крестьянские. В своём прорывном сезоне за Гладбах он составил идеальную пару с Гранитом Джакой: албанский швейцарец, напрочь лишённый чувств страха (это хорошо) и меры (скорее, плохо) летел на каждый мяч и старался в регбийной борьбе отбить его у соперника, но если это не удавалось, его страховал Крамер. Кристофу приходилось пробегать намного больше, чем остальным на поле, его участие в атаках ограничивалось построением треугольников и простыми короткими передачами, зато при потерях он исполнял важнейшую роль.
Кристоф Крамер — далеко не лучший в мире игрок с мячом.
Крамер обязан был любыми методами остановить контратаку соперника, и его умение тормознуть игрока с мячом стало очевидным достаточно быстро. Гладбах пользовался этим, выстраивая за время перевода Крамером контратаки в слоу-моушн девять игроков за линию мяча, а Йоги Лёв окончательно сломался, когда заметил, что молодой полузащитник научился действовать ещё и без фола. Крамер стал лучшим рабочим Бундеслиги, и описывающим его характер, стиль и игру вкратце стал отрезок в том самом финале чемпионата мира. После бодрящего удара плечом в голову от Эсекьеля Гарая Крамер получил сотрясение мозга, перестал понимать, где находится, и потерял память, но провёл на поле ещё 10 минут, в течение которых ни разу не ошибся в передачах и выиграл два единоборства. Роботизация ролевика была завершена.
Несчастье Крамера заключалось в том, что права на него продолжали принадлежать леверкузенскому «Байеру», где Роджер Шмидт живёт противопоказанным Кристофу футболом. Крамер стал символом тупика леверкузенского тренера — в какой-то момент все вдруг поняли, что для победы над «Байером» нужно просто отдать ему мяч. Чемпион мира, как футболист, который смотрится так, что вратари его команды вынуждены в ужасе бежать к линии ворот, если видят его с мячом и лицом к себе, был игроком с другой планеты. Его знаменитый разговор с арбитром Николой Риццоли («Извините, а это точно финал чемпионата мира? Мне важно знать!») стал пародироваться в Сети после каждого неудачного матча, он проехал мимо чемпионата Европы, и казалось, что не будет ничего более нелепого, чем Кристоф Крамер в попытке впустить в себя адский футбол Роджера Шмидта.
После бодрящего удара плечом в голову от Эсекьеля Гарая Крамер получил сотрясение мозга, перестал понимать, где находится, и потерял память, но провел на поле еще 10 минут, в течение которых ни разу не ошибся в передачах и выиграл два единоборства.
Так казалось до его возвращения в Мёнхенгладбах.
Люсьен Фавр, сделавший из ограниченного игрока звезду, после очередного приступа отчаяния уже ушел, и «Боруссия» досталась Андре Шуберту — смелому, но лишенному гибкости и умения признавать ошибки тренеру. Крамер должен был решить проблемы Гладбах в центре поля и заменить уехавшего в Лондон Джаку, но эта миссия была изначально невыполнимой. Сложности команды носили системный характер, но Шуберт упорствовал — он верил в 3-4-3 с активными флагами и отчего-то решил, что сделает из Кристофа Крамера Андреа Пирло, творца.
Шуберт, по словам самого футболиста, переложил на него часть функций плеймейкера, не лишая оборонительной работы, но универсальность противопоказана ролевикам. Удаление Крамера в матче с «Гертой» стало приговором идеям тренера: полузащитник не сумел должным образом начать атаку, оказался в оборонительной полупозиции и был вынужден фолить на Фабиане Лустенбергере, перед которым открывалась огромная свободная зона. В «Боруссии» возмущались работой арбитра, но на самом деле стоило обратить внимание на нецелевое использование своего самого дорогого трансфера в истории.
Зимой Шуберта в Мёнхенгладбахе ожидаемо сдуло окончательно скатившимися результатами, и на его место пришёл тренер-реалист Дитер Хеккинг. Прорыва от Крамера при Хеккинге нужно было ждать в первую очередь: новый коуч Гладбаха — фанат ролевых игроков, и если у Грегга Поповича лучшими ролевиками всегда становились центровые, то у Хеккинга — центральные полузащитники. В Нюрнберге он воспитал Илкая Гюндогана, в Вольфсбурге опустил ниже Макси Арнольда, прогресс которого на позиции десятки остановился. В Гладбахе Хеккинг первым делом вернул Крамеру те задачи, с которыми он справляется лучше всего.
Прорыва от Крамера при Хеккинге нужно было ждать в первую очередь: новый коуч Гладбаха — фанат ролевых игроков, и если у Грегга Поповича лучшими ролевиками всегда становились центровые, то у Хеккинга — центральные полузащитники.
Более того, он подстроил игру команды под своего ролевика: в Леверкузене «Боруссия» в сумме пробежала 120 км, в матче с «Фрайбургом» — 121 км, притом что при Шуберте максимальным показателем были 117,5 км. Команда перестала бросать своих центральных полузащитников, стала лучше отрабатывать и назад, и вперёд, развязав Крамеру руки в переходных фазах. Его показатели по количеству пасов в итоге стали резко снижаться, а количество перехватов увеличилось вдвое, но показательно и другое — если при Шуберте почти 60% своих потерь Крамер допускал на второй трети поля в неудачных попытках спародировать Пирло, то при Хеккинге более половины потерь перешли на финальную треть.
В недавнем интервью Кристоф Крамер сказал, что рассчитывает на возвращение в сборную. Его игра возвращается на топ-уровень. Его роль вновь становится главной.