Из актуального: в понедельник в римской клинике «Вилла Стюарт» пластику передней крестообразной связки перенёс футболист сборной России Георгий Джикия. Она прошла успешно. По нашей информации, футболист «Спартака» останется в Италии на несколько недель, чтобы форсировать восстановление. Цель — сыграть на чемпионате мира в России всего через пять месяцев после травмы. И такие сроки восстановления до сих пор считаются сумасшедшими.
Операцию Джикии делал самый востребованный хирург российского и итальянского футбола профессор Пьер-Паоло Мариани. И он уже сказал, что Георгий может успеть к чемпионату мира. В практике Мариани масса необычных случаев: именно он ставил на ноги Франческо Тотти перед ЧМ-2006, именно он разобрался с «убитым» коленом Кевина Стротмана, и он же восстановил Дмитрия Тарасова после второго разрыва крестов через 5,5 месяца вместо прогнозируемых 9. Именно за подобным чудом из России к Мариани едут не только профи, но и любители.
Дмитрий Тарасов и Пьер Паоло Мариани
Фото: Из личного архива Пьера Паоло Мариани
— Согласно открытым данным, операция в вашем центре стоит около 1 миллиона рублей, средняя цена в Москве — за 200 тысяч. Логика моих знакомых, оперировавшихся у вас, такая: «После Мариани вылечусь в два раза быстрее». Это правда?
— Если он проведёт правильную реабилитацию, то да, восстановится не за 6-9 месяцев, а за 90-120 дней. Честно говоря, когда я несколько лет назад приезжал в Россию и называл такие сроки на конференциях, на меня смотрели как на сумасшедшего. Но сейчас это не просто чудо или глупость, а обыденность, особенно для профессионального спортсмена. Вы же видели: тот же Аркадиуш Милик начал играть за «Наполи» уже через 4,5 месяца – и таких случаев много.
— Мы тоже были поражены, когда видели, что Роман Зобнин ходил без костылей уже через два дня после операции и начал играть через 5,5 месяца.
— Зобнин?.. –переспрашивает Мариани и узнаёт недавнего пациента и одного из лидеров «Спартака» только на фото. — Он мог быть готов и раньше. Вообще, врачи клубов до сих пор перестраховываются, причём далеко не только в России. Есть определённый исторический барьер, который сложно перешагнуть. Например, в Англии игрок полноценно возвращается на поле только месяцев через девять. Такова традиция, особенности лиги и условия конкуренции. Например, у меня был клиент из АПЛ – я не могу называть его фамилию, но он был лидер своего клуба, – и этот парень получил свой шанс через восемь месяцев только потому, что за время отсутствия клуб купил на его место аж двух сильных игроков.
Роман Зобнин в клинике Пьера Паоло Мариани
Фото: Из личного архива Пьера Паоло Мариани
Но это уже от меня не зависит. Я могу гарантировать следующее: максимально быстрый отказ от костылей и ортеза, велосипед через 15 дней, полноценный бег через 30, затем подготовленная программа тренировок, которая через четыре месяца возвращает игрока с состоянию, близкому к дооперационному.
— Ещё раз, если футболист травмировался в начале январе, то…
— То к середине мая он должен быть готов к выходу на поле.
***
— Но в чём секрет: какие-то новые инструменты, технологии, тренажёры?
— Все инструменты и тренажёры одинаковы. Не думаю, что оборудование, которое есть в России, чем-то отличается. Важны три составляющие: техника выполнения операции, затраченное время и система правильного восстановления.
Техника: за 40 лет в профессии я уверен в своей точности и знаю, что не накромсаю лишнего и нанесу минимальный урон суставу в процессе операции.
Затраченное время: опять же, опыт позволяет делать вмешательство не часовым, а в два раза короче.
Исходя из этих параметров, добиваюсь того, что нога пациента остаётся примерно такого же размера, как была до операции. В ином же случае происходит отёк. И если ваше колено в первые дни выглядит как арбуз, то бегать вы сможете дней через 80, потому что 40 из них будет потрачено на то, чтобы привести колено в рабочее состоянии.
— Но если вы будете его сразу нагружать, то оно всё равно превратится в арбуз.
— И это общее заблуждение, я его тоже испытывал. Как-то у меня был пациент из Австралии. Парень перенёс операцию, получил от меня стандартную программу, уехал, а потом переслал фото, которое до сих пор храню. Он написал: «Доктор, спасибо за всё, что вы сделали, но я не следовал вашим рекомендациям и работал над коленом больше, чем нужно. Прошло три месяца – и смотрите, что я могу». Он был изображён, стоящим на сёрфе как участник соревнований.
И тогда я понял: привычная система восстановления просто тупа. Например, почему одни и те же методы и сроки даются для женщины 60 лет и молодого атлета?! Ведь у них всё разное: и мышцы, и сила, и способность организма переносить нагрузки и болезни! Мы уже тогда проводили опыты на травмированных животных, изучая процесс заживания, и пришли к выводу, что умная активность намного полезнее лежания на кровати с гипсом или огромным ортезом.
Кирилл Панченко в клинике Пьера Паоло Мариани
Фото: Из личного архива Пьера Паоло Мариани
— Умная активность – это ведь не ходьба?
— Нет-нет. Бродить туда-сюда бесконтрольно нельзя. Сначала нужно делать сгибания и разгибания на специальном аппарате, физиопроцедуры, массаж. Всё постепенно и в первые дни только под контролем врача. Но движения должны быть обязательно – они основа физиологии. Например, если космонавт долгое время находится в невесомости, то он плохо себя чувствует в первые дни на земле. Если вы не будете жевать, то у вас будут проблемы с челюстью. Если вы месяц пролежите на кровати, то мышцы, связки, суставы придётся разрабатывать заново.
Поэтому в своей реабилитации для футболистов мы исключили тяжёлые занятия в тренажёрном зале и почти сразу пытаемся вывести игрока на поле, чтобы он занимался в своей среде и делал только нужные ему движения. Нам нужно ориентироваться на голову и инстинкты спортсмена, а не наращивать мышечную массу. Вот, в принципе, и весь секрет.
***
Уже после интервью нам покажут оборудование клиники. Оно действительно примерно то же, что и в России. Разница в майках на стенах – здесь подписанные благодарности от Тотти, Агуэро, Перишича и других звёзд мирового футбола. Говорят также, что Мариани как-то делал операцию самому Сильвио Берлускони.
— Вот тут без комментариев. Может, я его просто консультировал? Не знаю, не знаю, — смеётся доктор. – А вот Тотти приходил два часа назад, там есть небольшая проблема у дочки. А так, я же делаю по 600-700 операций в год в течение 15 лет. В Италии нет команды, с которой я не работал.
Пьер Паоло Мариани и Франческо Тотти
Фото: Из личного архива Пьера Паоло Мариани
— С Италией понятно. Меня волнует Россия. Что мешает нашим докторам делать операции так же быстро и точно, восстанавливая спортсменов за минимальное время?
— Я уже говорил, что самый большой ортопед ХХ века – это Гавриил Илизаров. Ваша медицина была прорывной в своё время, поэтому для меня тоже удивительно сегодняшнее положение. Но какие-то умозаключения попробую сделать.
Во-первых, думаю, дело в истории страны. Европейцы и американцы работают с артроскопом 40 лет, а россияне получили возможность пользоваться им лишь после перестройки. Мастерство хирурга зависит от опыта, поэтому в техническом аспекте отставание сказывается.
Во-вторых, центров и специалистов не так много, и им приходится заниматься всем сразу. Утром оперировать колено, днём – плечо, вечером – голеностоп. Это немного размывает понимание, всегда лучше сосредотачиваться на чём-то одном.
В-третьих, этой многостаночности благоволит система медицины. Если во время операции ты совершишь хоть небольшую ошибку, например, в Англии, то тебя тут же засудят, клинику заставят платить, врача лишат работы. В России, насколько я знаю, немного другое ментальное отношение, где даже простые жалобы считаются дурным тоном. Отсутствие обратного контроля в любом случае сказывается на ответственности, точности и скорости.
Я не говорю, что российские врачи плохие – возможно, многие из них гении. Но если вы меня спросили, почему люди стараются оперироваться, например, в Италии, то я даю именно такой ответ.
— Я трижды испытывал разрыв крестообразных связок на одном колене. В первый раз оставались небольшие волокна, и доктора решили проверить, выдержит ли колено, если его не оперировать. То есть я полгода закачивал проблемное колено, вышел на поле и тут же дорвал. При таком сценарии можно было бы подать на врачей в суд?
— Скорее да, но обратная практика ещё хуже. Людям с небольшими надрывами менисков или связок, выявленных только на МРТ, часто назначают операции и кладут под нож. И, бывает, даже не задают вопрос: а нужно ли вам профессионально заниматься спортом, мешает ли нынешнее состояние колена бытовой жизни?
Одно дело, если мы говорим о профессиональном спортсмене, которому нужно выполнять грандиозную физическую работу. Другое – о 60-летнем мужчине, который бегает раз в неделю. Если у него нет отёка, если нет жалоб, то оперировать просто глупо, будь там хоть разрыв «крестов». Да, очень много людей живёт вообще без крестообразных связок и даже не подозреваёт об этом.
Показания к операции другие: длительный отёк, блокирование сустава и боль. Поэтому, прежде чем соглашаться на вмешательство, нужно подумать, а нужно ли вам это.
Пьер Паоло Мариани и Ари
Фото: Из личного архива Пьера Паоло Мариани
— Так в обычных российских поликлиниках популярны и другие механизмы: например, закатать ногу в гипс при растяжении связок или подозрении на надрыв.
— Этого делать ни в коем случае нельзя, потому что можно навсегда остаться больным человеком. Главное, что я могу посоветовать всем хоть в России, хоть в Италии, — в случае с коленями консультироваться только у докторов, которые занимаются конкретной проблематикой.
— Есть ли хоть какая-то профилактика от травм колена?
— Её не существует. Во всяком случае врачи так и не нашли никакой связи. Ты можешь закачивать его ежедневно, нарастить огромную мышечную массу – и порвать связку. Ты можешь ничего специального не делать, играть в футбол на ужасном поле – и не получить никаких травм. Если в одном клубе череда таких травм, то имеет смысл говорить о неправильном ведении тренировочного процесса. Но фактически разрыв связок – явление абсолютно непредсказуемое.
— Ещё в России распространено мнение, что нужно ставить связку от трупа – мол, её практически невозможно порвать.
— Это странное заблуждение, которое почему-то популярно именно в вашей стране. Я вообще не имею дела с трансплантатами от трупа, потому что ткань попросту может на вас не прижиться. То же самое я думаю и об искусственной связке.
— Есть ли вообще предел по рецидивам?
— Предела нет. Вы же ставите новую связку, она будет примерно так же функционировать. Другой разговор, что с каждым новым повреждениям, с каждым новым вмешательством портятся ещё и мениски, с повреждением которых играть в какой-то момент будет уже невозможно. Каждая новая травма точно будет понемногу снижать уровень вашей готовности, и с этим уже ничего не поделать.
— Получается, уберечься от разрыва крестов невозможно.
— Нет. Пока что я могу дать всем один совет. Хотите сократить вероятность травм колена – не играйте в футбол. Но вы ведь, наверное, слишком любите эту игру, чтобы от неё отказываться.
Доктор Пьер Паоло Мариани
Фото: Из личного архива Пьера Паоло Мариани