Игорь Шалимов – про Фёдора Смолова, Сергея Галицкого, «Краснодар» и «Интер»

В редакции чемпионата побывал Игорь Шалимов. Мы были наслышаны, что он яркий спикер, но не знали насколько. В этом году он покинул «Краснодар» и возглавил «Химки». Разговор начали с актуального.

«Химки»

– Летом вы возглавили «Химки». Почему выбрали именно этот клуб?
– Через два месяца увольнения из «Краснодара» мне позвонил руководитель селекционного отдела «Химок» Дмитрий Ульянов, с которым мы сотрудничали в юношеской сборной России. Он хорошо знает, как я работаю. Придя в «Химки», я был уверен, что команда заиграет в мой футбол: короткий пас, быстрые атаки, отсутствие передач «на отбой».

– Если бы позвали на Дальний Восток, как Евсеева, согласились бы?
– Главный фактор – не хотелось сидеть без работы. Без предложений можно зависнуть и на год, и на два. Вроде и тренеров не так много, но и команд тоже. Второй – руководство знало, как я работаю, так что не должно было быть проблем с взаимопониманием. Третий – хорошая инфраструктура у клуба. Стадион, жильё, тренировочные поля. Клуб стабилен в плане финансов, пусть деньги и не большие. Что касается Дальнего Востока, то надо было бы думать. Сейчас от дома до работы ехать 30 минут, но это не главное.

– Почему хотели быстрее вернуться к работе?
– Чем занимаются тренеры? Идут на ТВ и комментируют. Либо ездят на стажировки. Это, в принципе, интересно. Но практика – другое. Плюс от «Химок» было достойное предложение. Бюджет Московской области понятен. Как и понятно то, что нам надо проявить себя, чтобы обратил внимание губернатор. Под каждые задачи нужны и трансферы определённые, и зарплаты.

– Общения с руководством на эту тему не было?
– Когда из РПЛ приходят три команды и не меняют состав – они сразу фавориты ФНЛ. «Динамо» доказало, что достаточно 5-6 игроков уровня РПЛ, чтобы добиваться результата. Для выхода в РПЛ необходимы соответствующие игроки. У нас задача быть в десятке, но плотность в таблице такая, что можем как ниже рухнуть, так и выше забраться за пару туров.

– В чём игрокам «Химок» пришлось поменяться для вашего футбола?
– Во-первых, расстановка. Для меня базовая схема – 4-3-3 с тремя форвардами, которые играют довольно узко. Затем работали над расстоянием между игроками, чтобы оно не превышало 20 метров. Иначе быстрого футбола не будет. Иногда схема атакующая, даже 4-1-5 условно, но расстояние между пятёркой атаки и остальными 40 метров. Так ничего не получится. Будут идти забросы, акцент на фланг и подачи в штрафную. Быстрого футбола не получится. Мы над атакой работаем где-то около 80% времени. Многие показатели по InStat подтверждают, что мы мяч контролируем. По владению остаемся в тройке, по созданию моментов – наверху. Не очень получается в плане обороны, конечно. Пропускаем много. Будем уделять обороне намного больше времени.

– Вы говорите про атакующий футбол, в который играют ваши команды. Насколько это востребовано?
– Все привыкли закрываться, потому что думают о том, чтобы не проиграть. Не пропустил – не проиграл, потихоньку движешься вверх по таблице. В Европе есть такие примеры: «МЮ» и «Атлетико». А «Сити», «Челси» и «Барселона» играют чтобы выиграть. Результата добиваются и те, и те. Разумеется, играть против закрытых команд тяжело, создавая моменты за счёт быстрой игры в 1-2 касания. Нужны игроки уровня Месси, которые индивидуально сильны и могут на дриблинге в тесноте обыграть двоих-троих и исполнить. Атакующую игру строить интересней. Я с первой тренировки объяснил, что мы будем играть в атаку.

«Краснодар»

– Оценивая этап в «Краснодаре»: что удалось, а что – нет?
– Удалось поменять игру. С Широковым и Измайловым было фактически 2-1-7. Есть центр обороны, есть один опорник, а крайние защитники высоко подключались. Все остальные игроки постоянно менялись местами. Такой футбол сложно тренировать, для него нужны футболисты высокого уровня. Их сложно поставить в рамки. Хотя сейчас уже никто так не действует, даже у «Сити» и «Челси» все расставлены. У Гвардиолы и Месси играл в рамках конкретной зоны.

– Кононов пробовал это изменить?
– Он после прихода Смолова попытался выстроить другой футбол, из-за этого «Краснодар» временами был не так хорош в атаке. Это непростое дело – выстроить футболистов, чтобы они действовали строго по позициям, но при этом играли в атакующем стиле и много забивали. Я много над этим работал и считаю, у меня это получилось. Сегодня «Краснодар» намного сильнее и мощнее, чем три года назад.

– Что у вас не получилось в «Краснодаре»?
– Выиграть чемпионат России. Все же считали, что «Краснодар» должен это сделать. Этого хотели болельщики, журналисты писали, что клуб топчется на месте.

– По бюджету «Краснодар» был явно не первым.
– Точно не в тройке. Про победу в чемпионате говорю с сарказмом, конечно. Но все этого требовали. У нас не получилось попасть в Лигу чемпионов, хотя в прошлом сезоне была возможность.

– Что нужно «Краснодару», чтобы взять золото?
– Чтобы из четвёрки «Локомотив», ЦСКА, «Зенит», «Спартак» выпали все, и не было бы сюрпризов. Уверен, Галицкий выиграет РПЛ. Все соперники выпадут или «Краснодар» наберет 70 очков – не знаю. Но чемпионом однажды точно станет.

– Откуда такая уверенность?
– Достаточно посмотреть, как складывался бизнес Галицкого. Он со своей компанией долгое время находился на втором месте. Но затем стал лучшим и долгое время оставался лидером. Всё благодаря терпению и усилиям. Здесь будет то же самое. При таком отношении и деньгах, которые вкладываются, не может быть иначе.

Галицкий

– Для вас Галицкий – сложный человек?
– Я его знаю очень давно, почти 20 лет. Мы познакомились, когда я вернулся в Россию. Уже тогда сразу почувствовал, что он безумно любит футбол. Он обо всём меня спрашивал. У него бывали вопросы, на них приходилось отвечать. Ответы у меня были, так что общение складывалось нормально. Галицкий не тяжёлый человек. Особенно если выигрываешь – тогда вообще с ним легко.

– Переубедить его реально?
– Тяжело, потому что он с 18 лет внимательно смотрит футбол. В каких-то моментах может сказать: «Пока ты был на поле, я всё видел сверху». И опыта в таком наблюдении у него больше.

– Тренер в «Краснодаре» может делать не так, как хочет Галицкий? Приведите пример.
– Возьмём ситуацию, когда соперник подаёт угловой. Галицкий считает, что нужно оставлять троих впереди. Так ты уводишь соперников из штрафной – вратарю проще играть. А ещё, на взгляд Галицкого, свои угловые нужно разыгрывать, а не подавать. Смысл в том, что при розыгрыше соперники теряют своих футболистов в штрафной. Галицкий был против прямых подач. Сколько я был в «Краснодаре», столько об этом говорилось. Сейчас смотрю – «Краснодар» троих впереди не оставляет, а при своих угловых навешивает в штрафную.

– Где и как проходило ваше общение с Галицким?
– После домашних матчей всегда был ужин с участием руководства, тренера, иногда приглашали журналистов. Обсуждали игру. Если же матч гостевой, то просто созвон.

– Были моменты, когда вы общались не про футбол?
– Конечно. Про семью, личные моменты какие-то могли обсудить. Но в основном про футбол. Галицкий хорошо разбирается в игре, для него вообще не нужно упрощать какие-то вещи. Назвать его другом, конечно, я не могу – друзья у меня из детства. Но общаться с ним мне было интересно.Я всегда буду относиться к нему с большим уважением.

– Увольнение из «Краснодара» оставило осадок?
– Решение было принято где-то на эмоциях. Понятно, что у меня осадок остался. Глупо говорить, что тренер, которого отправили в отставку, уходит счастливым. Шесть туров до конца – я думал, Галицкий оставит всё без изменений. У нас до этого были четыре поражения, но потом мы одержали 6 побед в 7 играх, а тут впереди шесть матчей – и три из них – с прямыми конкурентами. Я был уверен, что сможем попасть в Лигу чемпионов. Не видел, чтобы команда была в кризисе. Пропустили от «Анжи» на 90+4 минуте, без этого гола ничего бы не было. Так что вопрос результата, а не игры. Плюс, как мне кажется, было внутреннее давление: свой тренер, молодёжь. Уверен, в какой бы момент я ни ушёл из «Краснодара», раньше или позже, вместо меня поставили местного тренера. Никого со стороны Галицкий приглашать не стал бы.

– Почему для вас была важна формулировка «отправлен в отставку»?
– Если от тебя требуют писать заявление, а ты потом выходишь и говоришь, что сам принял решение – это как? Когда в прямом эфире птица-говорун называет себя мужиком и подаёт в отставку на камеры. Хотя все знали, что это для него последняя игра, если потерпит поражение. Это как выглядит? Думаю, это намного смешнее, чем говорить правду. Уйти в отставку – признать, что ты не справляешься. Я этого никогда не сделаю. Это слабость, трусость и предательство пацанов. Подать в отставку – не мужское решение. Поэтому я не просил у клуба формулировки «ушёл по собственному желанию».

Тактика

– Сейчас футбольная статистика доступна и журналистам, и болельщикам. Как вы к этому относитесь?
– Я после каждой игры смотрю InStat: всю статистику и по команде, и по игрокам. Но вопрос – что с ней делать? Например, у тебя в среднем 600 передач за матч, а после какой-то отдельной игры вышло 400. И чего? Статистика – такая вещь, с которой надо понимать, что делать. Или смотреть ради интереса. Можно успокаивать себя показателями: проиграли, но больше владели мячом, больше нанесли ударов, больше сделали передач. Всё – успокоился. Я смотрю статистику во многом ради интереса. Она мало что даёт при подготовке к следующему матчу, а вот по сопернику информации добавляет.

– Есть тренеры, которые сажают помощников на трибуну и общаются с ними по ходу матча?
– Может, это и работает – я не пробовал. Хотя слабо представляю, что делать с информацией от помощника по ходу игры.

– Он может подсказать, что у соперника, например, три раза провалился левый защитник.
– А я этого не вижу? Окей, возможно, даже не вижу – с лавки обзор не очень. Провалился защитник три раза, и что?

– Больше атаковать этим флангом.
– То есть ты начинаешь свистеть и кричать: «Атакуйте больше этим флангом!».

– Иногда записки передают игрокам.
– Написать: «Атакуйте этим флангом, а тем не надо»? Сомнительно. Но это я так оцениваю. Возможно, кому-то ассистент на трибуне помогает. Может, кто-то такой способный, что внесет коррективы. Мне было бы сложно. В «Краснодаре» мой помощник был на трибуне, но его информация помогала мне в перерыве.

– Тренеры часто избегают полноценных разговоров о тактике. Вы же разобрали целый матч публично. Почему?
– Речь про встречу с «Ахматом». В тот момент звучало много критики. Когда всё хорошо – молчание. А выиграй мы при плохой игре – недовольство. Я не знаю этих критиков. Понятно, что на руководство это влияло. Говорят, нужно нести ответственность за результат, но пишущие тоже должны её чувствовать. На мой взгляд, многое утверждалось несправедливо. Галицкий это понимал. Я сделал разбор игры с «Ахматом». Многие посмотрели и положительно отозвались.

– Как и за что вас критиковали?
– Проиграли – верните Кононова. Выиграли – всё равно плохо играли.

– Задевало?
– Нет. Просто понимаю, что это повиляло на Галицкого. Он всё читает и анализирует. Я не обращал внимания. Нервы без того на пределе. Иногда заглядывал и сразу понимал, что там бесполезно. Такое ощущение, что шла спланированная акция. Так нельзя, очень жёстко.

– Откуда шло давление на вас?
– Никто в лицо ничего не скажет. Вот была эта ситуация в матче с «Ахматом». В первом тайме проигрывали 0:2 и трибуны скандировали: «Шалимов уходи!» После перерыва мы забили три и выиграли. Не хочется подходить к людям при таком отношении с их стороны. Хотя я думаю, что отношение было нормальными. Просто какая-то группа людей на трибунах из интернета. Мне кажется, это нечистая история.

– У вас в Краснодаре было ощущение, что вы не совсем свой – человек со стороны?
– Есть такое. Галицкий прошёл огромный путь, создал все настолько своё, что этим всё пропитано. В клубе полностью своим будет чувствовать себя только тот, кто родился и вырос в Краснодаре. Плюс Марьянович (сербский главный тренер академии «Краснодара». – Прим. «Чемпионата»), который стоял у истоков.

Письмо

– Вам до сих пор припоминают историю, когда вы хотели убрать Садырина из сборной России в 1993 году?
– В основном негатив оттуда и идёт. Причём не от болельщиков «Спартака», а от ЦСКА и «Зенита» – клубов, где тренировал Садырин. Пишут люди, которые родились лет через 20 после этого события. Рассуждают, не зная вообще ничего об этом. Много лет прошло. Я сейчас один раз скажу и больше к этому не вернусь.

– Договорились.
– В 1993-м мы чувствовали непрофессиональное наплевательское отношение к игрокам со стороны РФС – в основном бытовые вопросы. После матча в Греции случилось выступление Колоскова, которое вывело из себя практически всех. Если бы он промолчал, то ничего бы не было. При конфликте игроков с руководством тренер должен оставаться с футболистами.

– Должен?
– Нам так казалось. Нам было по 22 года. Мы уехали в Европу. Я играл в «Интере», Канчельскис – в «Манчестер Юнайтед», кто-то – в Испании. У нас был протест. Как нам нужно было это выразить? Сказать? Не услышат. Нужно было зафиксировать. Пришла идея сформулировать на бумаге. Письмо передали Тарпищеву, которого я и другие игроки хорошо знали. Он являлся советником президента Ельцина по спорту. Мы были вполне готовы, что нам ответят: «Вопрос о смене тренера – не ваше дело». Мы это приняли бы без вопросов. Нужно было наладить бытовые вопросы. Письмо предназначалось Колоскову через Тарпищева.

– Но что-то пошло не так.
– Тарпищев передал письмо, и на следующий день все издания написали: «Рвачи, твари, сволочи». Говорят, что мы травили Садырина. Это нас полгода травили, с октября по апрель! Нам не дали сказать ни слова! Мы лишь смогли собрать одну пресс-конференцию – Тарпищев организовал. Но об этом ничего не писали. В прессе нас смешивали с дерьмом через день!!! Шесть месяцев это продолжалось. Я в Италии выступал, но всё равно видел, что пишут: «Подлецы, продажные». Дошли слухи, что нас так же поливает за спиной тренерский штаб, который потом приехал и спрашивает: «Ну что, поедете на чемпионат мира?»

– Ваша реакция?
– Я даже не пошёл разговаривать. Я же себя не на помойке нашёл. Нас разорвали, даже не разобравшись. Нужно было поговорить с нами, а вместо этого только травили. Уничтожили просто. Пресса была продажной. Была бы нормальной – спросила бы и нас. Не вышло ни одного интервью! Журналистам сказали: кто за них слово скажет… Я не про всех говорю. Были нормальные журналисты, мы до сих пор общаемся, но на тот момент они не могли писать. Пресса была под давлением РФС.

– А итальянским СМИ вы могли всё рассказать?
– Да кому там интересно? Но когда я показал одноклубнику Николе Берти спортивный костюм сборной России, он ржал полдня.

– А что с ним было не так?
– Он был баскетбольным – серо-белый, с корзиной.

– Может быть, вашей главной ошибкой было то, что включили пункт про Садырина?
– Нашей главной ошибки не было. Кто просил Колоскова всем показывать это письмо? Нужно было просто собраться и поговорить. Если бы мы собрались и сказали: «Убирайте Садырина в любом случае», тогда и делай всё это.

– Вернувшись в прошлое, вы бы поступили так же?
– Да какая разница!? Мы зафиксировали протест. Это письмо предназначалось не прессе. Тарпищев говорил Колоскову, что знает ребят, что это эмоции, что на следующих сборах разобрались бы. Вместо этого на следующий день на нас полилось. Не так все должно было случиться. Мы просто не хотели, чтобы к нам относились как к быдлу, чтобы не рассказывали, какие мы дерьмовые футболисты. Футболисты, которые каждый раз попадают на чемпионаты Европы и мира, принося деньги федерации.

– Что он тогда сказал в Греции после матча?
– Полчаса рассказывал, какие мы плохие. Я выступил с ответной речью. Многие из нас играли в Европе и понимали, что это ненормальное отношение к игрокам. А в России тогда было так: «Кто? Эти клоуны? Да без десятерых поедем на чемпионат мира! Проиграем, и ничего мне за это не будет!». Хотели наказать нас, показав свою силу, а в итоге уничтожили золотого поколения российского футбола. А сейчас такое было бы возможно?

– То письмо вы вспоминаете эмоционально. До сих пор не зажило?
– Просто я хочу, чтобы люди относились друг к другу с уважением.

– Часто вспоминают про письмо четырнадцати, но почему-то забывают про ситуацию на Евро-1996. Футболисты тогда едва не бойкотировали матч с Италией.
– Тогда РФС затянул по премиальным до последнего момента. Вроде только за два дня до игры нам объявили суммы. Многим они не понравились. Я – исключение.

– Кого не впечатлили размеры премиальных?
– В основном тех, кто играл в России. У меня в «Интере» была хорошая зарплата. Романцев спросил моё мнение. Я ответил: «Считаю, сейчас не время говорить о премиальных. Надо выходить на поле. Обсуждать стоило раньше». Все успокоились.

– Романцев однажды вызвал в сборную Саленко, который отказался от своей подписи. Вы с партнёрами попросили тренера больше не приглашать его?
– Нет. Хотя отношение к Саленко было негативное. Я с ним вроде даже не поздоровался. Может, Романцев почувствовал и решил больше его не вызывать ради атмосферы в коллективе.

– Но с Юраном и Мостовым вы нормально общаетесь?
– Конечно. Детский сад, что ли? Каждый сделал, как посчитал нужным. Столько лет прошло! С Юраном увидимся – поболтаем. С Мостовым приятельствуем.

– Вы же с ним давно сблизились?
– Он жил у меня дома. Мать стирала за обоими. Он ведь из Лобни, оставался у меня, чтобы не мотаться.

Тренерство

– Удивило, что из вашего поколения в качестве тренера попробовали себя все, кроме Мостового.
– Мост не понимает, почему никто не предлагает. В отличие от меня, он считает, что лицензия не нужна. Я ему говорю: «Мост, будут спрашивать про лицензию. Чего тебе стоит? Поучись полгода. Поездишь, про футбол поговоришь». Я сначала тоже думал: раз в футбол всю жизнь играл, то всё знаю. А на самом деле школа Лексакова полезна. Тренер должен быть организованным. Ты этого не поймёшь, пока не поучишься. Но Сашка считает, что ему предложат и так. Если возьмут, то параллельно будет учиться.

– Вам казалось, что тренер обязан оставаться с игроками при конфликтах с руководством. Теперь думаете иначе?
– Сейчас нет таких проблем с условиями. Всё на топ-уровне в плане организации.

– Только почему-то в половине отечественных клубов долги по зарплатам.
– Это одиночный случай.

– Насколько вообще игрок имеет право быть недовольным решением тренера?
– Давайте откровенно: всегда есть недовольные тренером. В первую очередь те, кто не играет. От этого никуда не деться. Иногда футболисты показывают свое недовольство на занятиях. Я рассказываю, как меня сажали на лавку. Помню, как себя ощущал: «Что за тренер, почему он меня не ставит?» Сильно переживал в «Интере». Там я впервые перестал попадать в состав. Из-за нервов тренировался иначе. Была простая ротация и я не попал в основу. В следующем матче вышел и думал, что всех порву.

– Порвали?
– Безобразно сыграл. Игрок должен оставаться спокоен, чтобы проявлять свои лучшие качества. Как остыл – сразу начало получаться. Что вообще напрягает футболистов? Понятно, что тяжёлые нагрузки на предсезонке, но футболисты терпят. Затем, когда ты требуешь от них то, что чётко не объяснил, и они это не понимают.

– В РФС вы как раз разрабатывали тренировки для юношеских сборных?
– Да. Нужно понимать: «Барселона» имеет определённый стиль и по нему играют команды всех возрастов. Мы тоже выбрали своё направление – от молодёжки до самой младшей сборной. Потом глянули упражнения в наших юношеских командах. Все занятия записывались, и я их просматривал. Понятно, что кто-то привёз упражнения из Германии, кто-то – ещё откуда-то и никто не задавался вопросом: а что мы вообще тренируем? Спрашивал тренеров, что они отрабатывали в конкретном упражнении? Ответов не было.

– Какие вообще ситуации тренируют?
– Позиционная атака, позиционная оборона, переход на чужую половину поля, быстрая атака, прессинг на чужой половине поля, прессинг при потере мяча – то, что есть в игре. Это если говорить о командных действиях, а не индивидуальных. Берём позиционную атаку. Как ты её тренируешь? Выяснялось, что упражнения были не на неё, а на позиционную оборону. Многое надо было менять. Я сам придумывал упражнения. Потом проверяли на командах, как это работает. В результате все тренеры юношеских сборных переделали от 70% до 100% занятий, и это приносило результат.

Смолов

– Вы долгое время работали со Смоловым. Почему у него наступил такой спад?
– Когда Смолов начал забивать? Говорят, что при Тарханове. Но в «Урале» у него было 8 мячей. Я ему сразу сказал, что он должен забивать 20-25 за сезон. Я пришёл, когда оставалось 9 игр до конца сезона. У Смолова было 7 мячей в 21 туре. Тогда Ари был центральным нападающим, а Смолов – слева. Затем у Ари что-то случилось, и Смолов стал играть на острие. Я работал с группой атаки. Кононов давал нам возможность проводить теории и получасовые тренировки.

– Что отрабатывали?
– У меня ещё со времён РФС были свои мысли насчёт выдвинутого нападающего. Важно открываться перед воротами – на линии с центральными защитниками. После обработки мяча створ должен быть перед тобой. Я это объяснял и в юношеской сборной спартаковцу Денису Давыдову. Он у нас в 28 играх забил 25 мячей с таким подходом. Комличенко – то же самое. Нужно их спрашивать. Вот давайте с вами поговорим. Что должен делать нападающий?

– Забивать.
– Что нужно, чтобы забивать?

– Мяч.
– Его можно получать и около углового флажка.

– Нужна позиция, откуда забивают.
– Да, иметь моменты. А что нужно, чтобы иметь моменты?

– Оказываться в нужном месте.
– Правильно открываться. Ворота должны быть перед тобой. Должна быть возможность пробить. Сразу исключаются открывания в угловые флажки и бровки. Плюс нападающий должен быть свежим. Мы освобождали Смолова от обороны, когда мяч был у соперника на нашей половине поля. И ещё момент: на него должны смотреть партнёры и снабжать мячами. Необходимы игроки, которые способны отдать под открывание, – там много времени не дают. Открылся – сразу передача.

– Это помогло Смолову?
– До этого разговора он забил 7 мячей в 21 игре. Затем на финише – 13 голов в 8 матчах! Лишь в одной встрече не забил. Благодаря этому «Краснодар» поднялся с 7-й строчки на 4-ю и пробился в Лигу Европы. У Смолова получилось забить 20 голов в чемпионате – то, о чём я говорил изначально. Я видел, какого уровня нападающий. Главное – открывания и передачи. Мамаев тогда ассистировал чуть ли не в 10 голах из 13. Они сами получали удовольствие.

– В следующем сезоне Фёдор забил 18 мячей в чемпионате.
– Да, работа продолжалась. У него ещё была травма, и выходило чуть ли не по голу за матч в среднем. Проблемы начались в конце третьего сезона. Я ему говорил, что он должен перед ЧМ-2018 снова стать лучшим бомбардиром. Не получилось. Тяжело выдать третий год на таком уровне. Там ещё зимой пошли разговоры о его трансфере. В какой-то момент Фёдор перестал выполнять установку – стал низко опускаться, смещаться на фланги. И тут игра сломалась, потому что для него важно забивать. За шесть туров до конца сезона пришёл новый тренер, и у Смолова уже не было этих требований. Он стал играть везде. Я это увидел, и мне стало печально.

– Почему?
– Понимал, что, скорее всего, он перестанет забивать. Моментов просто не было. Он появлялся в тех зонах, откуда не забивают, а обыгрывают и отдают передачу. От Фёдора нужно требовать игры на острие, чтобы он терпеливее там оставался. Потом наступил ЧМ-2018, где эта работа не велась. Черчесову это и не нужно. Никто бы этим не стал заниматься. Есть Смолов и Дзюба. Один вышел, и у него не пошло, а другой проявил себя и стал основным. Плюс ещё этот пенальти надломил Смолова.

– И что теперь?
– В «Локо» есть Миранчуки, которые способны отдать передачу. Хотя иногда «железнодорожники» играют в два нападающих – уже немного не то. Сейчас не хватает открываний, да и передач. Так что теперь не до 20 мячей за сезон. Но я желаю Фёдору, чтобы он сделал всё для возвращения на прежний уровень.

– Наверняка видели фрагменты кубковой игры с «Балтикой». Выходит один на один – и не забивает. Что пропало в его игре?
– Сейчас у Смолова моментов намного меньше. Когда он забивал 20 мячей, у него явно было не 22 момента. Если ты в тонусе, минимум один из трёх моментов забиваешь. С нацеленностью и правильным открыванием за игру три момента должно набираться. В принципе это 30 мячей за сезон.

– Тачки, татуировки, тусовки… Вам, как человеку из другого поколения, сложно смириться с этим образом жизни?
– У меня был такой же. Когда я играл, мне были близки тусовки. Татуировки – нет. Все молодые ребята так себя ведут, когда есть деньги и известность.

– Разбивали когда-нибудь машины, как Смолов?
– Да, один раз в Италии.

– Превысили скорость?
– Как и Федю, меня занесло. Дождь был. Что за машина была, не помню.

– На «феррари» гоняли?
– Я много на чём ездил, вообще не понимаю, к чему эти вопросы.

– Хотим понять, меняются ли поколения.
– Конечно не меняются: интересы те же, но не было интернета.

– Фёдора лишили прав. Что было у вас?
– Ничего не было. Руку пожали, сказали: играй дальше.

– Узнали?
– Конечно. В Италии узнают всех и всегда.

– На этом фоне татуировки вообще мелочь.
– Спокойно к ним отношусь. Как иначе?

– Черчесов говорил: «Захожу в душ – словно на зоне оказался».
– У меня такого ощущения нет. Я в душ к игрокам не захожу.

– Как относитесь к истории с Кокориным и Мамаевым?
– Я до сих пор в шоке. Скажу так: если поставить себя на место пострадавшего водителя, я бы сделал всё, чтобы они получили максимально жёсткое наказание. А если поставить себя на места Кокорина и Мамаева – мне их жаль.

Черчесов

– Вас удивило, что из вашего поколения именно Черчесов стал тем человеком, который добился наивысшего результата со сборной России?
– Я с ним про футбол не разговаривал. Я не знаю, как он тренирует. Чтобы делать такие выводы, надо понимать, какую игру он ставит. Для этого надо как минимум поговорить. А ещё желательно понаблюдать, как он проводит занятия, даёт установку, посмотреть вместе какую-то игру. Вот если бы я увидел, что он несёт чушь, тогда удивился бы.

– Будучи главным тренером «Краснодара», никогда не обсуждали футболистов с тренером сборной?
– Черчесов приезжал на сборы, просматривал игры, но мы могли максимум пять минут поговорить перед игрой. Ничего особенного он не спрашивал, он и сам всё видит.

– Вратари по-своему воспринимают футбол?
– Понятно, что они немного иначе видят поле. Но есть хорошие тренеры, которые вообще в футбол не играли. Вопрос в том, насколько ты разбираешься, учишься и развиваешься. Важно, как разговариваешь с командой. Нужно знать не только что говорить, но и как. Повышать ли голос или мягче разговаривать – должно быть чутьё. Тренерство – это талант.

– Когда Черчесов был игроком, ему тоже нравилось красиво завернуть?
– Мне кажется, это вообще свойственно кавказским ребятам. У него это было ярко выражено даже тогда.

– Как по-вашему, Черчесов был крутым вратарём?
– Я видел много сильных вратарей, и скажу так: Черчесов не был для меня выдающимся. Хотя для своих физических данных он выжал максимум за счёт своего трудолюбия.

– Сейчас восприятие болельщиков больше формирует медийность. Это нервирует?
– Смотря как к этому относиться. Если тренируешь команду, у тебя не должно оставаться ни времени, ни желания на эти вещи. Там такая нагрузка: нужно думать о команде, восстанавливаться, быть всё время в форме. Если читать про себя всякую гадость, это только вредит.

– Будучи футболистом, так же думали?
– В Италии несколько изданий выставляли футболистам рейтинг. Я привык, что у меня всегда было 7,5-8, ну, или худшее – 6,5. В «Интере» сначала всё было нормально, но потом пошли плохие оценки. Я тогда очень злился. Кипел, переживал, хотел звонить журналистам и разбираться. Проводил над собой работу, чтобы не обращать внимания, но всё равно читал и переживал.

Мечта

– Когда вам приходилось кричать?
– Недавно, после игры с «Армавиром».

– На всю команду?
– И на команду, и на конкретных игроков. До этого тоже был матч в Нижнем Новогороде. После двух игр подряд повышал голос. Ты делаешь это не специально – само идёт изнутри. Говорят, что надо быть психологом, контролировать эмоции, но моё мнение: как чувствуешь, так и ведешь себя. Только так есть шанс стать хорошим тренером, если у тебя есть талант. Приходится повторять одно и то же, а потом происходит взрыв. Вот тогда становится понятно: либо игрок не способен, либо он где-то недорабатывает.

– Тяжело перестроиться на новую лигу, учитывая мастерство ваших игроков?
– Нет. Мастерство, может, и не на высшем уровне, но мы и играем не против «Спартака» или «Зенита». Тем более я уже говорил, что эта лига очень сбалансированная. Так же было и в РПЛ, и в «Краснодаре-2» – все играют против примерно равных.

– Кто в вашей карьере сыграл более значимую роль – Бесков или Романцев?
– В моём становлении как игрока первую роль сыграл Игорь Нетто. Он привил мне любовь и понимание к спартаковскому футболу и уделял много времени моей индивидуальной технике. При Бескове я в 17 лет дебютировал в основе «Спартака» и забил первый гол, а в 19 стал игроком основного состава. С Романцевым я пережил прекрасные времена: чемпионство 1989 года, гол Шмарова на 90-й минуте, победу над «Наполи» с Марадоной, победу над «Реалом» и игру в 1/2 финала Кубка европейских чемпионов. При Романцеве я поехал на чемпионат мира 1990 года в Италию. И это три моих тренера в «Спартаке», которым я всегда буду благодарен.

– У вас как у тренера есть мечта? Цель, после которой вы бы подумали: карьера удалась.
– Это невозможно. Футбол – это сегодня. Можно говорить, что ты выиграл и карьера успешная, а завтра провалился и всё: уже неуспешная.

– Сложнее быть игроком или тренером?
– Игроком интереснее. Понятно, когда ты в игре, у тебя больше возможностей влиять на результат и больше шансов получить удовольствие от футбола. Но тренерская карьера сложнее.

– До сих пор играете?
– Нет. У меня была операция, побаиваюсь.

– Последствия карьеры футболиста?
– Не думаю. Тазобедренный сустав. Но честно, я уже наигрался. Особо и желания нет.

– Вы недавно завели «инстаграм». Радимов пишет большие посты про тренировки, Карпин угорает с болельщиками. У вас как?
– Я вообще был против. Никогда соцсетями не пользовался. Пробую, потому что это влияет на интерес. Посмотрим, какую информацию туда давать. Думаю, там должны быть семья и футбол. Как-то так…

Беседовали: Максим Ерёмин, Павел Пучков, Григорий Телингатер, Денис Целых.