Сергей Жорин – главная рок-звезда российской юридической сцены. Именно к нему идёт избитый в бункере Guf, именно он занимается разводом Петросяна со Степаненко, и именно он обличает футболистов Глушакова и Тарасова, не поделивших деньги со своими женщинами.
Одна из особенностей работы Жорина – публичные выступления. Для коротких и едких замечаний есть «Твиттер», а развёрнутые ответы по главным темам он даёт в прямых эфирах «Инстаграма». Так, две недели назад Жорин 15 минут объяснял, почему Кокорина с Мамаевым не должны лишать свободы. Мы созвонились с адвокатом и узнали, что же пошло не так.
— Кокорин и Мамаев всё-таки в Бутырке. Почему?
— Потому что в этом деле юриспруденции всего 10%, а всё остальное – влияние СМИ. Кто бы что ни говорил, но это хоть и не официальная, но самая сильная ветвь власти сегодня. Если журналисты объявляют человека невиновным, то его, как правило, оправдывают. Но подобное случается редко — чаще наоборот, как в данном случае. И это очень грустно. Я занимаюсь юриспруденцией больше 20 лет и в своё время выбрал единственную модель — ориентироваться исключительно на закон и судебную практику. Не занимался и не занимаюсь заносами денег, решаловом каким-то. Моя позиция принципиальна: закон должен работать для всех одинаково! Объективность, беспристрастность и неотвратимость — основополагающие принципы правосудия.
— Принцип – это то, что за избиение нельзя сажать?
— Я за закон и не поддерживаю действий Кокорина и Мамаева. И наоборот, выступаю за ужесточение наказаний за причинение вреда здоровья. У нас с этим проблема. Чтобы вы понимали, если я подойду и ударю битой по вашей машине, то сяду. А если попаду вам по лицу, то при грамотной работе адвоката, отделаюсь штрафом в пользу государства в размере 30 тысяч рублей. К примеру, статья 116 («Побои») в большей части декриминализована. Статья 115 ч.1 (Лёгкий вред здоровью) — не предусматривает лишения свободы. Поэтому Кокорину и Мамаеву натягивают 213 УК РФ («Хулиганство») и из-за влияния общества могут реально посадить надолго.
— Ещё раз: они же били, толпой.
— Ужасно, да. Но это вопрос не морали, а законодательства. Нужно менять закон, а не каждое резонансное дело натягивать в ручном режиме. Вот возьмите причинение смерти по неосторожности. Если я подошёл к вам (как было в случае с Расулом Мирзаевым), ударил по голове, а вы умерли не от моего удара, а из-за падения, то наказание будет до двух лет лишения свободы! Максимум два года! Это значит, что, если человек впервые осуждён, то ему не дадут реальный срок. Также его не могут брать под стражу до суда. Аналогичная ситуация была с убийством бас-гитариста группы «Любэ» Павла Усанова. К нему подошёл человек по фамилии Добрый, нанёс удар рукой по голове, из-за чего Усанов упал, ударился головой об асфальт и получил перелом основания черепа. Скончался в больнице. Это причинение смерти по неосторожности – до двух лет лишения свободы. По сути — убийство, а по закону нет. Плюс компенсация морального вреда – суд присудил 700 тысяч рублей. Вот столько стоит жизнь человека. Это справедливо?
— Смотря как ударил, но пусть будет несправедливо.
— Но такой закон. Поэтому если сейчас нужно кого-то посадить, то дело натягивают до попытки какого-нибудь террористического акта или заявляют, что человек ещё телефон украл, — тогда точно дадут реальный срок. А тут он телефон не украл, только жизнь забрал. Значит, условное. У нас наказывают сильнее, если ты имущество повредил.
— Статья «Хулиганство» на Кокорина с Мамаевым тоже натянута?
— Вы же сами всё видите. Наказание определяет толпа. Посмотрите на картину дела – она потрясающая. Действия полностью соответствуют 115-й или 116-й статье (в старой редакции), но вводится 213-я. Почему? Да потому что «Хулиганство» позволяет взять человека под стражу и дать впоследствии реальный срок. Ну тогда давайте признаем суд Линча и уберём этот атавизм в виде судебного процесса, раз всё решает запрос общества. О том, что статья подобрана искусственно, говорит и тот факт, что эпизод с Паком рассматривают по 213-й статье, а эпизод с водителем – по 116-й. Потому что сначала возбудили дело по ст.116, общество потребовало более жёсткие меры, и тогда возбудили второй эпизод по 213-й.
— Разве дело в СМИ и резонансе, а не в том, что Пак – большой чиновник?
— Нет, это несущественно. Пак ведь, насколько я понимаю, признаёт, что Мамаев его не бил, но обвинения не снимаются, потому что в таком случае человека придётся освобождать. Но этого делать нельзя, потому что толпа не поймёт. А дальше начинается мерзопакостная история: вот они моют туалеты, вот им выделили мяч. Это откровенное унижение со стороны СМИ и общества. Но ведь суд ещё не признал их виновными. По сути, то, что сейчас происходит, является давлением на суд. Это неправильно.
— Так журналисты же не пытают сотрудников полиции, чтобы они об этом рассказывали.
— Да не имеет значения, кто является детонатором унижения. Сотрудники должны быть непредвзяты. Если у прокурора или судьи есть личная неприязнь, то по закону они должны заявить самоотвод. Вот Кокорин сказал, что его назвали мразью. Это просто дичь. Как может сотрудник органов так говорить? Не нравятся они тебе – сделай отвод и не расследуй это дело. Вы должны понять, что неотвратимость наказания намного эффективнее жёсткости. То есть гражданин будет знать: вот за это я сяду на столько – и сядет на столько. А сейчас же непонятно, за что тебя могут наказать. Люди в ситуации с Кокориным и Мамаевым радуются, орут, что справедливость восторжествовала. Но они не понимают, что завтра перейдут дорогу в неположенном месте, и их посадят в камеру, потому что обществу внушат, что это страшное преступление.
— Вы говорите, что Кокорина и Мамаева судят показательно, но есть же пример с диджеем Smash, за избиение которого пермский депутат Телепнев отправился в колонию-поселение.
— В этом случае большая заслуга Тимати, который впрягся за друга и добился справедливости и закона. Да и травмы были нанесены тяжёлые, сломана челюсть – вроде бы Кокорин и Мамаев таких побоев не причиняли. Хотя и тут оба осуждённых находились просто под подпиской о невыезде, а не сидели в СИЗО (что тоже примечательно).
— Давайте чтобы все поняли: как и кого можно ударить, чтобы не сесть?
— Я часто общаюсь с фанатами (брат Жорина – Василий Степанов, один из самых известных болельщиков «Спартака. – Прим. «Чемпионата») и говорю: «Главное, ничего не забирайте и не портите имущество». Бить с нашим законодательством, к сожалению, можно почти любого. Увы. Я ни в коем случае не агитирую — наоборот ратую за ужесточение наказания. Вот возьмём статью «Побои». Если вы шли по улице, возникла словесная перепалка и вас ударили по лицу, разбив нос, то уголовное дело возбуждаться не будет вообще. Поскольку побои были нанесены не из хулиганских побуждений, а на почве личной неприязни. А это статья 6.1.1 Кодекса об административных правонарушениях, по которой предусмотрен штраф до 30 тысяч рублей. Причём эта сумма идёт в доход государства! Избили вас, а зарабатывает государство. Если вам при тех же обстоятельствах сломают ребро, то это может быть уже вред здоровью средней тяжести. И если вы ранее не судимы и наймёте хорошего адвоката — будет условный срок. И только если вам причинят тяжкий вред, то есть вы станете инвалидом, только тогда злодей сядет практически наверняка. Хотя тоже не всегда.
Хулиганство же – это грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважении к обществу, совершенное с применением оружия или по мотивам политической, идеологической или расовой ненависти и так далее. Например, когда в общественном месте вы без причины задираете окружающих, они не реагируют, а вы достаёте нож или иной предмет, используемый в качестве оружия, или из идеологических (расовых) соображений начинаете на всех прыгать.
— Но Пака же вроде называли китайцем, включали ему «Gangnam Style» — это расовая нетерпимость.
— В 116-й статье тоже есть квалифицирующий признак «Причинение побоев по мотивам расовой или национальной ненависти», «из хулиганских побуждений» – но максимальное наказание по этой статье — до двух лет лишения свободы, а следовательно под стражу до суда брать не могут. В свою очередь, по букве закона мера пресечения (в данном случае арест) направлена не на унижение или наказание, а на то, чтобы подследственный не скрылся от правосудия. Таким образом, можно было запросто ограничиться домашним арестом. Но общество требовало «крови» футболистов.
— В принципе у нас перед глазами и пример бразильского вратаря Бруно Фернандеса, который был осуждён за то, чтобы убил любовницу и скормил её собакам. Так вот он подал апелляцию и на время её рассмотрения был выпущен на свободу.
— Я больше скажу. В моей практике есть конкретный случай, который тоже получил большой общественный резонанс. В Екатеринбурге известный фотограф Дмитрий Лошагин убил свою жену, потом отнёс труп в лес и сжёг. Человека взяли под стражу, судили, но он как-то отмазался и был признан невиновным. Лошагина отпустили, после чего он стал угрожать родителям девушки, которые обратились ко мне. Мы отменили этот оправдательный приговор, дело заново рассматривалось в суде и человек, обвиняемый в жестоком убийстве находился под подпиской о невыезде. Это к разговору об изоляции Кокорина с Мамаевым. Так вот я приезжал в Екатеринбург, чтобы вести это дело, и встречал Лошагина в кафе – он сидел за соседним столиком и показывал мне разные жесты (например, большой палец перерезает горло). Сейчас Лошагин в колонии, дали 10 лет строгого режима.
— 10 — за убийство и сожжение трупа? А Кокорину и Мамаеву за случай с Паком хотят дать 7.
— Пока Лошагин находился под подпиской о невыезде, прокурору подожгли квартиру, в итоге он был взят под госзащиту. Это я к тому, что мера пресечения избирательна. Очень часто людей сажают в СИЗО не потому, что в этом есть необходимость, а чтобы они там признались побыстрее, чтобы унизить их как-то или помучить. Мне, как адвокату и гражданину, это очень неприятно.
— Таково законодательство во всех странах?
— Нет, конечно. Во всех цивилизованных странах вред здоровью наказывается существеннее, чем вред имуществу. В ряде стран существуют мера запрета приближаться на определённое расстояние к человеку, более существенна сумма компенсации морального ущерба, которая может достигать нескольких миллионов долларов.
— Это как с домашним насилием, когда в США нельзя приближаться к жене на 100 метров, например?
— Да. Но в США есть и свои перегибы – например, сейчас актрисы заявляют, что 20 лет назад к ним домогались режиссёры. Я не идеализирую законодательство какой-то отдельной страны, а говорю про Россию. Вред здоровью должен караться более жёстко, чем вред имуществу. Предположим, вы идёте с девушкой. К вам подходит какой-нибудь человек и прямо при вас называет её проституткой, после чего бьёт вас по лицу. Или даёт пощечину. За это он заплатит штраф государству. А вот если он дал вам пощечину, а вы взяли травматический пистолет и выстрелили ему в печень, то суд сочтёт, что вы превысили пределы необходимой обороны. Что тоже неправильно. У человека должно быть право на физическую неприкосновенность, чтобы, если против меня применили насилие, я мог бы защищаться всеми возможными способами.
Недавно был резонансный случай. Мужчина находился дома, ему угрожали бандиты – а у него там жена, дети. Бандиты ворвались к нему домой, он их расстрелял. Его признали виновным, потому что он превысил пределы необходимой обороны – в него-то ещё не успели выстрелить. Суд посчитал, что надо было дождаться, пока они начнут стрелять, и только потом начать защищаться. Полнейший бред.
— С другой стороны, у нас часто говорят, что человека могут посадить на пять лет за то, что он гуся украл.
— Ну, может, не на пять лет. Но в деревнях оно так и происходит. За корову! Бывает так, что сосед взял соседскую корову выгулять, а бабушка подумала, что бурёнку украли, и написала заявление. Ей корову вернули, она пошла забирать заявление, а ей говорят – нельзя. И предлагают – либо её за заведомо ложный донос привлекают, либо дело дальше идёт. Такие случаи есть.
— В общем, наши лица не защищены от кулаков.
— Ну да. Статью 116 почти полностью декриминализовали, я был очень удивлён этой ситуации. Мало кто знает, что часть 1 статей 115 и 116 (в предыдущей редакции) – это дела частного обвинения. Вы должны нанять адвоката, собрать комплект документов, пойти в мировой суд и подать заявление. Поэтому многие жертвы побоев жалуются на бездействие полиции, а на самом деле полиция вполне обоснованно отказывает в возбуждении дела. Вообще, работа с потерпевшими – это всегда очень сложно. Нам, как адвокатам, проще предоставлять интересы обвиняемого, чем потерпевшего, как это ни странно.
***
— Если переходить к вашим клиентам: вы случайно не читали отрывки из книги Юлии Аршавиной (Барановской), бывшей жены Андрея?
— Нет.
— Она говорит, что её били, а она боялась рассказать об этом. Вообще, есть ощущение, что жён футболистов — бывших и нынешних – приходится уговаривать, чтобы подать иск в суд. Они то ли любят, то ли боятся.
— Я не так давно интегрировался в этот футбольный мир. Раньше только представлял интересы Александра Кержакова по делу о защите чести и достоинства. Бизнес, шоу-бизнес – это да. А сейчас, когда я углубился, понял, что это своя культура. Мировоззрение и подход футболистов – это совершенно особенное. Оказывается, что их жёны часто сплочены, общаются, дружат. Наверное, это правильно – происходит какой-то обмен опытом. Слышал историю, как разводился один известный футболист. Так его жену посадили в машину, вывезли в лес, где она всё подписала. До сих пор боится слово сказать. Я сначала не поверил – звучит как история из 90-х. Но нет, это было три-четыре года назад. Потом с разных сторон услышал, что это правда.
— Но вот, например, у того же Тарасова сумма алиментов какая-то копеечная. За что там бороться?
— Тарасов обязан платить 200 тысяч рублей в месяц.
— Вопрос: для тебя это что, огромные деньги? Тем более это же твои дети.
— Дело не в сумме. Дело в менталитете таких спортсменов. Каждый такой человек считает свою жену не самостоятельной личностью, а предметом интерьера. Естественно, он негодует. Предположим, вы хотите сесть на стул, а он вам говорит: «Можно попозже?» или «Можно не так сильно плюхаться?». Естественно, у вас такое поведение вызывает антипатию. Ты же стул, ты мой – как хочу, так и сажусь, захочу – выкину или сожгу. Такое же отношение у них к своим жёнам. Если она перестаёт слушаться, то это вызывает ярость. Тарасов пытается её воспитать. С ним получилось как: бывшая жена вдруг заметила, что ей недоплачивали, пришла в клуб, где ей сказали, что они всё признают, и отправили к Тарасову. Она к нему обратилась, а он ей сказал, что ничего доплачивать не будет. Тогда жена пригрозила подать в суд. Тарасов удивился и подал в суд сам. Он считает, что она не имеет права на голос и вообще должна быть счастлива, что в её жизни когда-то был такой великий человек. И уж точно не должна выражать своё мнение.
— А вы не думали, что он мог ей эти деньги просто так давать, без отчёта?
— В теории такое возможно. Но не в этом случае. Перед тем как заключить соглашение, мы обычно всё узнаем. Если бы такое было, то было бы правильным, чтобы его адвокаты со мной связались и сказали: «Сергей, задолженность действительно есть, но фактически её нет, потому что Дмитрий эту индексацию выдавал ей наличными тогда-то и тогда-то». В таком случае, по крайней мере, я бы не стал делать таких заявлений. Оксана Тарасова настолько деликатный человек, что во время их развода никакого скандала не было. Если бы Тарасов к ней пришёл и сказал: «Оксана, давай я тебе задолженность в течение года выплачу» — она бы согласилась. Да и не она на него в суд подала, а он на неё.
— А как получилось, что клуб выплатил задолженность?
— Он пока её не выплатил. А вообще всё очень просто: когда она получила решение по выплате алиментов, исполнительный лист передала в клуб. Клуб-то и не индексировал, это по большей части их вина. Они потом признали, что это старая администрация недосмотрела, они не знали. Изначально к Тарасову было меньше всего вопросов, до тех пор, пока он не начал отрицать наличие задолженности. При этом Тарасов сам подал иск в суд об уменьшении размера алиментов – ещё и просит освободить его от госпошлины в тысячу рублей. Ну как такое может быть?
— А то, что Глушаков требует с жены алименты в размере 80 тысяч рублей, это же шутка?
— Почему? Всё серьёзно. В иске это было указано. У Дениса, видимо, есть какие-то люди, которые советуют ему так, чтобы проблем стало как можно больше. Но после того, как мы это его желание предали огласке, он от этого требования отказался. Вероятно, стало стыдно.
— Сложно поверить – это просто глупо и бесперспективно.
— Вот именно, интеллектуальному человеку такой поступок осознать сложно. Какая-то логика была, но она тупиковая и глупая. А попытка перевести дело в Миллерово, как он это видел? Все из Москвы туда поедут? Узнав, что Дарья подала на развод, он в тот же день подал в суд Миллерово и заявил, что его иск поступил раньше, поэтому дело должно рассматриваться там. Мы это сделать не дали, потому что это нарушение закона. Да и Миллерово – это его родина, он там звезда мирового масштаба.
— Дарья тоже оттуда.
— Но она там не настолько значимый персонаж, как Денис Глушаков. Может, он надеялся, что можно получить какие-то дивиденды, но это не прокатило.
— Адвокат Дениса говорит, что жена не пускает его к детям.
— Это ерунда. Смешно выглядит, когда так говорит и Тарасов. Видимо, «домашняя заготовка». Мне Оксана позвонила однажды: «Написал Дмитрий, сказал, что хочет пообщаться с ребёнком. Я ему ответила, но моё сообщение не доходит, картинка в «вотсапе» пропала». Представляете, он её заблокировал, а ровно через восемь минут сделал в «Инстаграме» пост: «Караул, мне не дают общаться с ребёнком!». Это так примитивно и смешно. Такая же история у Глушакова. Он один раз пришёл ночью, но вместо того, чтобы позвонить в звонок, начал ногами бить по двери. Дети испугались, никто не открыл. На процессе, который был в позапрошлую среду, были органы опеки, представители Глушакова и Дарья. Она им сказала: «Если он хочет общаться с ребёнком, пусть свяжется со мной – номера-то он поменял. Я с ним связаться не могу. Мы с ним согласуем удобное для детей время. Они каждый день гуляют на детской площадке, куда он может прийти». Так и договорились, все остались довольны.
— Дарья – ваш клиент, но видео из сауны – это ведь чистая постановка.
— Что именно постановка?
— Там заявляется, что Глушаков в бане перед матчем. Но, судя по всему, это выходной, да и «проститутка» — вроде как новая девушка. Документы-то на развод были уже поданы.
— К своему стыду я не знаю, когда был матч «Динамо», но знаю, что их супружеская жизнь прекратилась 3 августа. Постановка – это что? Его насильно притащили в баню и засняли там с девушкой? Или что, они не жили вместе, а она туда прибежала и решила снять видео, чтобы потом опубликовать? А вы знаете, кто его выложил? Не Дарья, а кто-то из его окружения.
— Как из его? Видео, опять же, насколько я понимаю, было слито в чат жён футболистов.
— Может быть и так, но я точно знаю, что для широкой аудитории она его не показывала. Когда мы заключили соглашение, она вообще старалась эту ситуацию не афишировать по возможности.
— Так она через два дня дала полное интервью.
— Со стороны Глушакова были оскорбительные комментарии и действия в её адрес. Это уже было too much. И общественный резонанс помог не дать совершить незаконные действия. Если бы всё проводилось по-тихому, в Миллерово, то «нужное» решения было бы с высокой долей вероятности принято.
— А что бы приняли в Миллерово: вот так взяли бы и оставили детей Глушакову?
— Конечно. Посчитали бы, что он хороший папа, а Дарья – плохая мама. Такие случаи есть, почему нет? Обязали бы его жену платить 80 тысяч рублей, как онпросил в миллеровском суде. Глушаков бы потом сказал: «Видишь, Даша, я же говорил, что со мной не надо ругаться».
— А мотивация какая?
— Очень простая. Можно разойтись с женой по-разному. Можно разойтись как партнёры. Потому что муж и жена – это партнёры. Это люди, которые договариваются жить вместе, распределяют обязанности. Они настроены на то, чтобы семья была благополучна. Это моё понимание. Потом они расходятся и договариваются, как делить имущество и с кем будут жить дети. И очевидно, что мама имеет больше времени на воспитание, а папа может претендовать на то, чтобы в своё свободное время видеться с детьми. Многие люди живут без скандалов, но в данной ситуации всё по-другому. Тут либо по его, либо будет плохо. Условно, вот тебе 100 тысяч рублей в месяц, из совместного имущества сарай в Переделкино и, так и быть, машина, на которой ты ездишь. А будешь выпендриваться, детей заберу, ничего не получишь и будешь платить алименты. Вот такая ситуация. Всё зависит от того, как люди друг с другом разговаривают. Либо договариваются, либо нет.
— По нынешнему закону об алиментах человек должен будет отдавать 25% зарплаты?
— Мы говорим о Глушакове?
— Да.
— Тогда 1/3 зарплаты. Потому что двое детей. Суд удовлетворил, кстати, наше ходатайство о том, чтобы Глушаков до вынесения решения платил треть зарплаты.
— То есть если у него зарплата 3 миллиона евро в год, то Дарья и дети будут получать 1 млн евро?
— Тут как раз о том, о чём я говорил в суде. Слава богу, меня услышали. У Дениса и Дарьи есть дети – семь лет и полтора года. Когда люди живут вместе, они создают для детей привычный уровень жизни. Дарья, к примеру, покупает продукты на Дорогомиловском рынке, где покупают продукты рестораны. Там всегда свежее мясо, рыба и так далее. У детей есть нянечки с медицинским и педагогическим образованием. Родители решают создать уровень жизни для детей. Будет неправильно, если один из родителей скажет: «Я нашёл новую семью». Поэтому дети раньше ходили в хороший детский сад и ели хорошие продукты, а теперь будут ходить в муниципальный детский сад и есть продукты из «Пятёрочки». Они же тут не виноваты. Такое можно сделать, если у одного из супругов упал уровень доходов. А если вчера он считал детей своими, а сейчас считает их не своими и выделяет на их содержание 100 тысяч рублей, это неправильно. Дети и так испытывают травму от того, что родители разошлись, а теперь им могут сказать, что они уезжают из большой квартиры в маленькую, и так далее. Это несправедливо по отношению к детям, согласитесь. Если же Глушаков считает, что жена тратит деньги не по назначению, то может обратиться в прокуратуру, чтобы провели проверку, взяли выписку по счёту. Но дети не должны страдать. Суд, родители и органы опеки должны исходить из интересов детей.
— То есть если Глушаков сомневается в жене, то он может провести проверку?
— Да, всегда может проверить и привлечь к ответственности. Но при этом и жене не очень выгодно разрушать карьеру футболиста какими-то видеороликами, потому что вместо миллиона евро алиментов она будет получать ноль. Она надеется, что конфликт уйдёт, надеется, что он будет хорошим папой. Хотя сейчас Глушаков сам всё делает для того, чтобы меньше зарабатывать. Он раздувает скандал.
— Он же не выступает публично.
— Адвокаты выступают по его поручению. Дарья тоже не выступает публично. Я встречался с представителями Дениса. Говорил о том, что, если они готовы разойтись мирно, то мы готовы. Но они не хотят этого.
Футболисты вообще живут в особенном мире, где свои правила и свои законы. Почему так происходит, пока я не возьмусь сказать. Но предположения есть.
— Деньги?
— Во-первых, да, очень большое искушение. А когда у человека появляются деньги, дальше всё зависит от его интеллекта, воспитания и окружения. Многие заслуженные спортсмены столько времени тратят на физическую подготовку, что им не хватает времени подтянуть себя в других аспектах. Деньги так детонируют, что человек теряет связь с реальностью и видит всё происходящее через призму каких-то фильмов или рассказов, зачастую вымышленных.
— Кокорин, Мамаев, Глушаков, Тарасов и другие истории… Вы шокированы миром футбола?
— Не шокирован, но удивлён. Если честно, даже в море шоу-бизнеса редко такое встретишь. Работы для юриста в этом мире всегда будет немало.
