Директор «Чертаново» Ларин – об успехе в ФНЛ и трансферах в «Спартак»

По итогам первой части сезона «Чертаново» занимает четвёртое место в ФНЛ. То есть идёт в зоне стыковых матчей. Даже не клуб, а академия, играющая исключительно собственными воспитанниками и имеющая самый маленький бюджет в лиге. Как это возможно? Директор «Чертаново» Николай Ларин объясняет.

«Правительство Москвы, во всяком случае пока, не готово финансировать профессиональный клуб»

— «Чертаново» завершило первую часть чемпионата на четвёртом месте. Неожиданно?
— Неожиданно. У нас перед сезоном стояла задача удержаться в лиге, и мы от неё не отказываемся. Турнирная таблица очень плотная, между четвёртым местом и зоной вылета – не так уж много очков. Впереди 13 матчей, в том числе тяжёлые дальние выезды: Владивосток, Хабаровск, Новосибирск, Тюмень. Конечно, эмоции сильные, но мы воспринимаем результат без эйфории.

Особенно запомнилась победа над «Краснодаром-2» в последнем матче перед паузой. Понимали, что на время паузы мы в таблице будем в зоне стыковых матчей. Если бы чемпионат закончился сейчас, то для нашей школы, да и, возможно, для всего российского футбола, это было бы очень знаковым событием. Потому что команда, состоящая из своих воспитанников, с очень маленьким средним возрастом, дошла до зоны стыков.

— При этом перед началом сезона у вас были проблемы с лицензированием?
— Ещё четыре года назад, когда мы заявлялись в ПФЛ, было тяжело побороть стереотип, что участниками профессиональных соревнований могут быть только профессиональные клубы. У нас не было другой возможности участвовать в соревнованиях. Неправильно не допускать в турнир команду из-за того, что у неё другая юридическая форма, у нас и так клубов в ПФЛ с каждым годом становится всё меньше. Тем более это академия, которая своей целью ставит развитие молодых футболистов.

В регламенте было закреплено, что в соревнованиях могут участвовать только профессиональные клубы. Нам пошли навстречу, изменили регламент, за что мы благодарны Российскому Футбольному Союзу. Был отдельный пункт про футбольные центры, его расширили, и мы получили права и обязанности футбольных клубов. То есть появилась возможность подписывать трудовые соглашения с футболистами, участвовать в трансферных операциях.

— Где проходит грань между профессиональными клубами и непрофессиональными?
— В России профессиональный клуб – это тот, где с игроками заключаются контракты. А вообще надо создать юридическое лицо.

— Вы не могли заключать контракты с игроками?
— У нас были трудовые договора, ещё до того, как начали участвовать в профессиональных соревнованиях. Закон о физической культуре и спорте разрешает заключать трудовые договора со спортсменами. Есть такое понятие – учреждение спортивной подготовки. Именно таким мы и являемся. То есть мы работаем по определённым планам, стандартам подготовки, которые разработаны министерством спорта. По нормам УЕФА, не обязательно быть профессиональным клубом, чтобы заключать профессиональные контракты. В регламенте ФИФА написано, что если футболист имеет трудовые отношения, получает деньги, то он считается профессиональным футболистом.

— А почему нельзя было зарегистрировать новое юридическое лицо?
— Потому что в таком случае мы лишились бы финансирования на участие в соревнованиях ПФЛ. Правительство Москвы не готово финансировать профессиональный клуб, а вот подготовка молодых спортсменов – другое дело. И это правильный подход для государства. У нас есть деньги на подготовку молодых футболистов, зачем нам в тот момент надо было создавать профессиональный клуб? Расходы в ФНЛ по сравнению с ПФЛ выросли на 60 миллионов, поэтому сейчас нам приходится искать деньги. По этой же причине пришлось продать двух футболистов в «Спартак». На деньги от продажи футболистов мы развиваем других футболистов академии, дав им возможность играть и показать себя в соревнованиях профессиональных футбольных лиг.

Для существования профессионального клуба нужны источники, которые будут давать деньги именно на профессиональный футбол, а мы – академия, нам дают деньги именно на академию. Мы постоянно ищем новых спонсоров, партнёров, рекламодателей. Конечно бы, хотелось найти крупную компанию, которая согласилась бы помогать в развитии молодых российских футболистов. Со своей стороны мы гарантируем честность и профессионализм.

Да, мы с первого раза не прошли лицензирование для участия в ФНЛ. Например, в ПФЛ не обязательно иметь специалиста по работе с болельщиками, специалиста по работе с людьми с ограниченными возможностями. К стадиону тоже другие требования, например, нужна другая категория безопасности. Плюс ко всему, трудности создаёт то, что один чемпионат заканчивается, а через месяц начинается другой. И когда команда идёт на повышение в классе, то начинаются проблемы, потому что за 1,5 месяца нужно успеть привести команду к совершенно другим стандартам, найти дополнительные деньги. Если бы команды получали от лиги или от РФС какие-то деньги за повышение в классе, то, конечно, было бы проще. Но у нас пока наоборот: лиги и федерации, в основном, собирают со всех деньги, а клубам практически ничего не дают. Но я думаю, что мы через какое-то время, к этому придём.

— Вы как-то говорили, что ваша основная задача – подготовка игроков для РПЛ.
— Наша основная задача – готовить игроков для юношеских, молодежных, национальной сборной и клубов РПЛ, но никто не запрещает нам самим когда-нибудь выйти в РПЛ. Ведь если мы будем играть на высшем уровне, против ещё более сильных команд, то мастерство наших игроков будет только расти.

Изначально мы решили заявиться сначала в ПФЛ, а теперь и в ФНЛ, потому что от нас уходили действительно талантливые ребята, им нужно было большее, чем мы могли дать. К сожалению, большинство из них терялось, молодым игрокам часто не дают шансов раскрыться, там выше конкуренция и не всегда она честная, в том числе из-за легионеров. Поэтому мы решили сами создать команду, которая будет участвовать в профессиональных соревнованиях, таким образом, продолжив их обучение. Академия работает хорошо, поэтому у нас довольно много неплохих футболистов, нет ничего удивительного в том, что мы сумели подняться в ФНЛ. Удивительно другое: что мы в ФНЛ так высоко. Не знаю, о чём это говорит – то ли уровень футбола такой низкий, то ли наша академия так хорошо работает, время рассудит.

«Продали игроков в «Спартак», потому что нужны были деньги на ФНЛ»

— Вы продали двух игроков «Спартаку». 30 миллионов за двух талантов с российским паспортом – это же совсем немного.
— На продаже двух игроков мы заработали 37,5 миллиона, это не та сумма, которую клуб мог бы получить за них через какое-то время. Но, с другой стороны, у нас есть бонусы. Если у ребят всё получится, и они заиграют в основном составе, мы получим примерно такую же сумму. В любом случае хочется сказать слова благодарности «Спартаку», потому что нам нужны были деньги на участие в ФНЛ. Мы привлекли спонсоров примерно на 20 миллионов, но всё равно надо было продавать футболистов. А «Спартак» пошёл нам навстречу, мы получили деньги даже раньше, чем футболисты попали в клуб, плюс им позволили доиграть первую часть чемпионата.

— Это самый крупный трансфер?
— Да. Ещё был трансфер Коли Прудникова за 15 миллионов в «Зенит». Мы его не то что бы отговаривали, а выразили мнение, что наверное, было бы лучше, если бы он остался в «Чертаново». Но Коля хотел сделать шаг вперёд. Он проводил сборы с первой командой Зенита несколько раз. Коля очень хороший футболист, и я думаю, что он обязательно ещё себя проявит. Если он «Зениту» будет не нужен, мы готовы его вернуть.

— Получается, что без продажи игроков, денег на весь сезон вам не хватило бы?
— Да, это так. Мы рассчитываем на деньги, привлечённые из частных источников на то, что мы получаем за продажу игроков. Таких источников становится всё больше, поэтому в будущее мы смотрим с оптимизмом. Если всё пойдёт ещё лучше, чем сейчас, то надеюсь, что наша история станет показательной и потенциальные спонсоры будут ещё в очередь выстраиваться.

— Рискованно.
— Мы знали, на что шли, потому что были уверены, что продадим футболистов. Сейчас, смотря в следующий сезон, мы тоже знаем, что продадим футболистов. Также есть договоренности с определёнными компаниями, которые нам будут финансово помогать.

«10 тысяч на матче «Чертаново» — вполне реальная цифра»

— Не смущает ли партнёров, что у клуба мало болельщиков?
— Когда на несколько матчей в Домодедово приходило по 2,5 тысячи болельщиков, то я был удивлён. Я много читаю реакцию болельщиков в социальных сетях, наверное, ещё рано именовать себя народной командой, но нас уже поддерживают не только те, кто живёт в Чертаново, но и болельщики других клубов. Наша главная изюминка в том, что не только в России, но и в Европе нет такого клуба, где бы играли только свои воспитанники. Много людей задумываются о будущем российского футбола, они потенциально наши болельщики, и они будут ходить на стадион, где бы мы не играли.

— А что сейчас со стадионом в Чертаново?
— Работаем. Трибуны, освещение, устанавливаем новые камеры, усиливаем меры безопасности. Скоро стадион будет готов. Когда нам разрешат на нём выступать, он будет битком, но пока вторую часть чемпионата мы скорее всего начнём либо в Домодедово, либо в спортивном городке в «Лужниках».

— «Лужники» удобнее Домодедово.
— «Лужники» – единственный стадион, который не имеет своей команды. Конечно, 70 тысяч мы пока не соберём, но 10 тысяч – вполне достижимая цифра. Среди болельщиков разных клубов найдутся люди, которым интересно смотреть, как российские футболисты показывают, что можно хорошо играть молодыми футболистами и без легионеров.

— И всё-таки насколько важно играть именно в Чертаново?
— Конечно, в ФНЛ важно играть здесь, но если задумываться о большем, то мы понимаем, что этот стадион не потянет. Строительство новой арены – колоссальные деньги, поэтому придётся играть либо на Восточной, либо в «Лужниках», либо в Химках, либо в Раменском. Если мы заработаем повышение в классе и будем играть за пределами района, то, надеюсь, болельщики нас простят.

— Как работаете с болельщиками?
— У нас есть штатная единица… Два года назад мы играли матч с «Торпедо» — он был очень важный для них, потому что в случае победы они практически выходили в ФНЛ. Мы играли у нас на стадионе, и я просил Василия Петракова, самого известного болельщика «Торпедо», чтобы он поговорил со своими, что стадион для детской академии, чтобы они нам его не испортили. И, видимо, и мой авторитет сказался, а я попросил и других авторитетных старых фанатов, чтобы они с Васей поговорили, помогли эту ситуацию разрулить. Всё прошло без инцидентов, хотя болельщики «Торпедо», и без того проблемные, в то время ещё были очень недовольны руководством, каждый матч у них были акции.

— Принцип support the local team – он в России применим вообще? Учитывая тот факт, что клуб могут закрыть просто в один миг, и вся эта твоя любовь может пойти коту под хвост. Есть вообще смысл поддерживать свою команду в России?
— Я думаю, если бы в профессиональном футболе не было бы таких больших денег, в футбол потянулись бы люди, которые могут содержать маленькие клубы.

— Как в Ростовской области «Чайка».
— В Краснодарском Крае был ещё «Афипс»… В Воронежской области был «Выбор-Курбатово», который просто не потянул с «Факелом» одного местоположения… И сейчас бизнесмены не хотят давать деньги, они заранее понимают – куда нам тягаться с грандами или с бюджетными деньгами в какой-то области. А если бы этого не было, то сначала на небольшие деньги сделали бы клубы во вторых лигах, на которые бы ходили местные болельщики, потом какие-то из этих клубов прошли бы вверх… А с бюджетными деньгами тягаться бизнесменам нереально. Поэтому никто и не вкладывает. Ну, единицы, которые уж совсем фанаты.

— Сейчас есть такая традиция в регионах — поддерживать свою местную команду, потому что надо, а также вторую команду, которая за высшие места борется. Это лицемерие? Как можно болеть за две команды? За свой город и за какую-то там, которая борется за большие задачи?
— Наверное, эти люди хотят ещё и выигрывать. На меня динамовские болельщики могут обидеться, но у меня сейчас есть «Чертаново» — и всё. У меня не хватает времени как-то супер болеть за «Динамо», даже несмотря на своё прошлое. При этом за играми «Динамо» я, конечно, слежу. Но я понимаю, когда люди искренне болеют за команды, которые играют в РФПЛ, и вдруг появляется «Чертаново». Если им понравилась идеология, вся эта история с воспитанниками — и они начинают болеть ещё за «Чертаново». Это я могу понять.

— А есть у «Чертаново» сейчас ультрас? Такие, которые дерутся в лесу?
— Был случай в прошлом сезоне в Орехово-Зуево. Их болельщики весь матч обзывались на нашу команду, наших там было немного, но они не выдержали, и, выражаясь фанатским языком, погнали их. И те приехали в прошлом году с «ответкой» сюда. Я не знаю, ультрасы это или нет.

— Проблемы с лицензированием в РПЛ у вас будут по всем направлениям.
— Да, там ещё более сложное лицензирование, но мы прошли одно, если понадобится, то пройдём и второе. Надеюсь, что правительство Москвы нас в этом случае поддержит и мы сможем рассчитывать на спонсорские деньги или на какие-нибудь субсидии. Но главной загвоздкой при лицензировании будет стадион. Но я стараюсь смотреть на вещи реально, поэтому думаю, что шансов у нас выйти в РПЛ немного.

«Российский футбол начнёт расти, когда в нём будет мало денег»

— Вы не раз высказывались против легионеров в российском футболе. Серьёзно считаете, что это поможет?
— Я не против легионеров, но сначала надо создать условия, инфраструктуру, чтобы молодые ребята занимались футболом, а потом уже приглашать легионеров. У нас в некоторых регионах есть профессиональные команды с легионерами и колоссальными зарплатами, но при этом в академиях рядом по 12 лет не перестилают поля, дети тренируются практически на асфальте. Мы хотим своим примером показать, что развитие российского футбола должно начаться с создания условий. Сейчас, конечно, строятся поля и манежи, но можно и нужно сделать ещё лучше.

— Вы думаете, что клубы будут брать с вас пример?
— Хотелось бы, чтобы на нас обратило внимание руководство Страны и регионов. Наша высшая цель – показать, что можно создать хорошую академию и опираться на молодых российских футболистов. В других регионах нужно идти по пути Москомспорта и создавать региональные Центры наподобие Чертаново. И прежде всего финансировать академии, сократив бюджеты профессиональных клубов.

— Вы на эту тему так часто говорите, у вас наверняка есть конкретные предложения?
— Развитие российского футбола должно лежать через развитие детско-юношеского футбола. Например, можно обязать клубы платить за легионеров, а эти деньги направлять на строительство полей. Это вполне реально, есть страны, которые практикуют похожие вещи. Необходимо ввести лимит на бюджетное финансирование клубов. Футбол от этого не умрёт. И уж точно необходимо запретить покупать и платить легионерам бюджетные деньги. Необходимо ввести повышенные требования к легионерам, например, только игроки национальных сборных из первой десятки рейтинга ФИФА. При этом нельзя ограничивать в принятии решений частные клубы. Я, например, хочу, что бы Краснодар стал чемпионом. Сергей Николаевич это заслужил. Уверен, что за частными клубами большое будущее.

У нас в России есть футболисты, которые сильнее легионеров, однако играют иностранцы… Для национальной сборной, а именно о ней я и думаю, было бы лучше, если бы на поле в составах клубов РПЛ играло больше российских футболистов. Выиграть чемпионат России и попасть в еврокубки можно и без легионеров. Если бы был запрет на использование бюджетных денег на легионеров, то в командах появилось бы больше условных Ивановых, Петровых, Сидоровых. Именно они и должны играть в еврокубках против сильных соперников, а не 8 легионеров в составе.

— В тренировочном процессе они, может, и сильнее, а когда выходят на поле, уверены, что они были бы лучше?
— Уверен, что они были бы не хуже. Футбол – вещь специфическая. Одному человеку один футболист нравится, другому – другой. Одному – Месси, а другому – Роналду. Когда мы заявлялись в ПФЛ, нам говорили: «Ребят, да вам нужны ветераны! Надо кого-то опытных пригласить». Тогда мы говорили: «Да нет, зачем, у нас свои ребята есть». Когда вышли в ФНЛ, говорили: «Да как вы со своими воспитанниками будете играть? Да вон, там есть аргентинец и уругваец, давайте их возьмём.» А мы опять говорим, что у нас свои ребята есть.

И, отвечая на ваш вопрос, я могу сказать то же самое про РПЛ. Если когда-нибудь чудо произойдет и нам удастся туда выйти, со всеми командами, где есть аргентинцы и уругвайцы, мы будем играть на равных и всем всё докажем. Ладно, пока выйти туда нереально, но пофантазировать-то мы можем.

— Есть ли такие легионеры, на которых смотришь и думаешь: «Как он оказался в футболе, в РПЛ, это же позор»?
— Забыл фамилию… По-моему, в «Амкаре» играл. А где сейчас «Амкар»? Если бы он не платил такие деньги легионерам, мне кажется, ещё где-то был бы. Бывали случаи, когда приезжали легионеры, получали деньги, при этом ни разу не выходили на поле. Наш российский футбол выиграет и выйдет на другой уровень, когда денег будет мало. Вот когда денег будет мало, спортсмены начнут играть в футбол, а не деньги получать, а клубы будут твёрдо стоять на ногах.

— В российском футболе последние три года меньше денег стало…
— Я просто не знаю точно, какие деньги были у этих легионеров. Но факт в том, что в Советском Союзе легионеров не было, а сборная была дважды олимпийским чемпионом, выигрывала чемпионат Европы, была четвертой на чемпионате мира. Я понимаю, что это был Союз, а не одна Россия, но всё равно Россия гигантская часть того государства. Когда наши футболисты уезжали в ведущие европейские чемпионаты здесь не было легионеров, российские клубы не платили тех денег, которые можно было заработать в Европе. А сейчас большинство наших бывших звёзд против лимита. Но, ребята, вам-то дали шанс, в том числе и потому что не было легионеров. А если бы они были, получили бы вы свой шанс? Денег было мало, и вы понимали, что надо зарабатывать деньги. Вот и уехали в Испанию и стали звёздами. Почему сейчас так нельзя сделать? Вот это путь правильный.

— В сборной России сейчас дебютировали бразильцы, немцы… Что думаете на этот счёт? Если вас даже легионеры в РПЛ смущают, то тут вы, наверное, в бешенство пришли?
— Я не пришёл в бешенство, абсолютно. У меня нет ни одного вопроса, допустим, к Черчесову. Он здесь при чём?

— А к кому есть?
— Это опять вопросы идеологического характера. Государство вводит лимит на легионеров — давайте мы его обойдём, будем всем паспорта давать. Мне кажется, это неправильно. Я уверен, что можно без этого обойтись. Но так, чтобы я прям «кипел» — такого нет. Кто-то придумывает законы, а другие пытаются их обойти. Это нормальное явление, не только в России – везде такая история. Кстати есть очень много людей, которые одновременно критикуют Черчесова, который выпустил Ари вместо Чалова, но при этом эти же люди ратуют за отмену лимита, аргументируя конкуренцией. Странная позиция. Мне кажется, одно противоречит другому.

«Самая большая зарплата – 100 тысяч рублей»

— Вы сказали про бюджет в 90 миллионов. По меркам ФНЛ это какое место?
— Последнее. Честно могу сказать. Зато мы платим зарплату день в день, и премиальные через день после матча.

— Вы сказали, если в ФНЛ выйдете, будете платить зарплату 17 тысяч.
— Если в РПЛ выйдем. У нас есть футболисты, которые играли за 17 500 рублей, сейчас стало 18 300. Условно, не буду скрывать, у Наиля Умярова, который перешёл в «Спартак», зарплата была 18 300. Он был основным игроком команды ФНЛ, лучший опорник лиги, и у него зарплата 18 300. В других клубах ФНЛ есть игроки с зарплатами под миллион. Ребята живут в академии, в интернате, понимают, что играют за будущее. Я вижу, как меняется менталитет, сначала смеялись, денег просили, а сейчас все стали единым целым, мировоззрение поменялось. При этом конечно наши футболисты заслуживают большего. И мы с коллегами над этим работаем.

— Самая большая зарплата какая в команде?
— Сто тысяч. Пять человек её получают. В основном это те, кто постарше. Пока конкретных предложений нет, но мы понимаем, что будут. Мы сравниваем условного Антона Зиньковского с Зинченко и понимаем, что, возможно, наш Антон поинтереснее. Был забавный момент. Зинченко и Зиньковский знакомы, оба 1996 года рождения. Когда Зинченко был в «Уфе», а «Уфу» тренировал наш воспитанник Игорь Колыванов, мы попросили Игоря Владимировича посмотреть парня. Они были на сборах в Раменском, и приехал Зиньковский, Колыванов подходит к Зинченко и говорит: «Всё, милый мой, собирай вещи, на твоё место другой Зина подъехал».

Потом Антон ушёл в аренду в «Зенит», они могли выкупить его за смешные деньги. Но чего-то не увидели. И правильно сказал Радимов на пресс-конференции после нашего матча: мол, тем, что они не разглядели его, возможно, только Антону помогли. Потому что Зиньковский вернулся в «Чертаново» и заблистал, а если бы его выкупили и оставили в «Зените», он бы сидел там и не играл. В любом случае, у нас принято всё решать с футболистами. Мы с ними откровенны. Надеюсь, что они нам отвечают тем же.

— Как дела у Пиняева?
— 20 января он опять поедет в Манчестер, наверное, я тоже смогу с ним поехать. Он поедет на две недели, я на четыре дня, потому что англичане хотят продолжить наше общение. Хотят, чтобы он потренировался у них, а мы не возражаем, пусть развивается парень. Вот он английский учит с преподавателем. В любом случае только плюсы от этого.

— Речь не идёт о переходе?
— Пока нет. Просто «МЮ» пристальнее других следит за ним. Есть лист «МЮ» по всем странам мира. И несколько футболистов «Чертаново» в этом листе есть. В любом случае, пока о будущем Серёжи говорить рано. Надо много работать.

— А какие еще ваши игроки вызывают интерес у топ-клубов Европы?
— Есть ещё два клуба, которые интересуются, один бельгийский, один французский. Без названий. С «МЮ» мы уже наладили отношения, они не испортятся.

«Мы для всех открыты. Приезжайте, живите, смотрите»

— А вот интересно, коллеги из других академий, школ часто приезжают?
— Мы открыты для всех, у нас даже на сайте есть программа «Мы открыты для всех», за это отвечает мой заместитель по спортшколе Николай Бабенко. Можно ему позвонить, договориться о приезде, причём из любого региона России, два-три дня пожить у нас бесплатно, посмотреть тренировки, игры. Проживание, питание абсолютно бесплатно. Приезжает очень много людей, у нас уже очередь. На конференции в «Локомотиве», когда я сказал, что есть такая программа, записались, по-моему, все. Я не могу сказать, что у нас есть что-то прямо особенное. Но мы берём отношением, тренерам комфортно работать, у нас нет такого, как в некоторых других академиях, когда зарплата руководителя зависит от результатов команды, у нас никогда не было такого: «Ребята, обязательно надо завтра выиграть». В далеком 2011 году один тренер попросил у родителей детей денег на что-то… Нам об этом рассказали родители, мы его вызвали и сказали: «Пиши заявление». Он подрабатывал, а мы против. Парадоксальная ситуация: работая в частных академиях, тренеры зарабатывают больше, чем в «Чертаново».

— У вас прописаны для детских тренеров бонусы?
— Это прописано в регламенте РФС. Но, к сожалению, его поменяли, усложнили процедуру. На мой взгляд, это ошибка. Могу сказать, что когда у нас ребята в 2013 году перешли в «Кубань», то тренеры получили нормальные деньги за них. Просто у нас переходы не так часто случаются. Наши тренеры команды 1996 года рождения, конечно, рассчитывали на какие-то более достойные бонусы от перехода Саши Зуева в Спартак, но, к сожалению, по определённым причинам не получилось. Та ситуация заставила нас многое переосмыслить.

— У вас до сих пор все занимаются бесплатно?
— Да, это была наша принципиальная позиция с самого начала, чтобы влиять на родителей, точнее, чтобы родители не влияли на нас, мы не должны брать денег. Плюс как мы можем брать деньги с мальчика, он тогда в «Спартак» уйдёт, «Локомотив», «Динамо» или ЦСКА.

— Какой конкурс на место у вас сейчас?
— Не считали. Я здесь уже почти 26 лет, и когда работал тренером, то приходило 18 человек, сейчас 350-400 разных возрастов. У нас нет ограничений, что надо взять 15 человек. Если придет 16-й и мы увидим, что он талантлив, мы его возьмём. Ещё в 2008 году команды Чертаново играли во 2-3 лигах Москвы. Сейчас многое изменилось. У нас очень сильный коллектив.

— Как проходит отбор?
— У нас отбор проходит очень интересно. Заранее на поле всё везде выставляется, по кругу все идут, каждый тренер школы приходит, чтобы высказать своё мнение. На последнем я был, на многие возраста смотрел, своим мнением делился. Я, может, в футболе не очень разбираюсь, я скорее менеджер, организатор, но всё равно высказываюсь. Хотя Влада Сарвели, который сейчас в ФНЛ лучший по системе «гол+пас», я увидел на Кубке РФС кажется в 2011 году, он играл за команду, которая на Кубке РФС заняла последнее место. И я увидел его, а потом моё мнение совпало с мнением опытнейшего тренера нашей школы Александра Борисовича Абаева (дядя выпускника «Чертаново», вратаря ФК «Ростов» Ильи Абаева. — Прим. ред.), мы его вызвали в Москву, и вот он у нас уже в академии, много чего прошёл. Один из знаковых футболистов.

— По спортивной части всё понятно, а вот проводите ли вы собеседования, чтобы выявить какие-то моральные качества?
— В Европе обязательно это делают, более того, там ещё обращают внимание на семью. По крайней мере, в Манчестере так делают. Смотрят, кто мама, кто папа, кто бабушка, кто дедушка, может, родители выпивают по 15 кружек пива или по 2 бутылки виски в день. При прочих равных они мальчика из такой семьи не возьмут. Мы такое не переняли. Я с этим не согласен, дети не должны отвечать за своих родителей. У нас есть ребята из не очень благополучных семей. Были жуткие истории, например, у мальчика без вести пропали родители. И даже несмотря на то, что мы понимали, что из него не выйдет большого футболиста, узнав эту историю, не могли ему отказать в проживании в интернате до окончания школы. Хочется успеть сделать в жизни побольше добрых дел.

— Было такое, что вы убирали человека из команды потому, что он не подходил по человеческим качествам?
— Было, да. Тоже очень давно. Нам показалось, что человек социально опасен, постоянно какие-то проблемы были, и мы его убрали. Он потом ушёл в другой клуб. С футболом давно закончил.

— А в школе есть психологи?
— Да, конечно, я главный.

— Вы часто переманиваете игроков из других клубов?
— Все топовые мировые Академии занимаются селекцией. Если мы говорим про регионы, то пока в других школах нет таких условий, какие создает Москомспорт, пока нет такого соревновательного процесса, какой организован московской федерацией футбола, то нет ничего удивительного, что дети идут к нам. Если мы выигрываем селекционную борьбу у других академий, значит, в нас что-то есть. Мы не хотим не с кем ругаться. Надо создать такие условия, что бы, дети не уходили.

— Зачем «Чертаново» вторая команда в ПФЛ?
— У нас много футболистов в академии, и они все не могут играть в стартовом составе команды ФНЛ. Им нужно получать игровую практику, и участие в соревнованиях ПФЛ – лучшее, что можно для ребят придумать. Поэтому нужно «Чертаново-2». Плюс вот эти ребята, которые сейчас играют в ФНЛ, они все практически провели четыре сезона в ПФЛ. И всё равно, хотим мы этого или не нет, ребята от нас когда-то уйдут, а если мы хотим в ФНЛ удержаться, то им на смену должны прийти ребята, уже готовые к ФНЛ. Опыт игры в ПФЛ бесценен. На мой взгляд, это важнее чем продолжать играть со своими сверстниками.

— РФС подписал договор с немецким футбольным союзом, сейчас пытается развивать тенденции в молодёжном футболе… В чём смыл? Буквально «на пальцах» можете объяснить?
— Смысл в том, что немецкий футбольный союз дал методику, в которой чётко расписано, как и над чем они в Германии работают с каждым возрастом. А также в ней некоторая наполняемость упражнениями. При этом они дают возможность (в принципе, мы в нашей школе это и делаем), чтобы каждый тренер сам выбирал, какие подобрать упражнения для того, чтобы идти определённым направлением для каждого возраста.

— Передали список конкретных упражнений?
— Самое главное — не список упражнений, а чтобы было чёткое понимание. Вот есть у нас ребята 10-12 лет, условно. Так не надо им со штангами заниматься, кроссы бегать. В этом возрасте лучше над этим работать, а в этом – над этим.

— А раньше этого не понимали?
— У нас в России есть тренеры, которые даже не думают о том, что может быть какая-то разница между возрастами. Я учился пять лет на тренера в институте физкультуры, посещал занятия и сдавал сам все экзамены. Я знал пять-шесть человек. А когда я приехал на диплом – их было 55. Реальная проблема в том, что футболисты числятся в институтах, потом идут работать тренерами и говорят: «Я же в футбол играл». У меня на одном мероприятии была дискуссия с бывшим футболистом, который играл в Нижнем Новгороде. Он говорит: «Как? Я же в футбол играл! Я же тренер». Он в мою школу не просился, но я говорю: «Я тебя в свою школу не возьму». При этом даже если человек закончил институт, как я, учился там пять лет, и всё сам сдавал – это ещё не основание для того, чтобы считать себя тренером.

Ты можешь получить какие угодно дипломы, а потом прийти на тренировку к молодым футболистам и начать им что-то объяснять таким языком, которого они не поймут. Нужно находить правильные слова, примеры. Есть люди, которые в голове, может, и понимают что-то, но сказать правильно не могут, а значит, не в состоянии достучаться до детей. Вот, допустим, ты учишь футболиста занимать такое место, где он может получить мяч.

Если футболист находится за соперником, то он же мяч не получит. Партнёр не знает, влево отдать мяч или вправо… Я приводил пример про открытое окно. Если окно открыто – ты в него можешь выкинуть фантик, а если закрыто – нет. Для того чтобы пас получить, нужно открыть это окно. То есть, объяснять нужно с какими-то примерами. Или, допустим, кто-то очень долго возится с мячом, именно в той ситуации, когда надо уже отдать, – это в старшем возрасте было. Разбираем игру, и я говорю: «Пойдём в зал». Беру ещё одного человека. Засекаем время, за сколько он с мячом пройдёт 30 метров. Условно – за 4 секунды прошёл. Я говорю: «А теперь вернись назад и дай пас. Посмотрим, за сколько мяч долетит». Засекаем – 1 секунда. Вот есть ситуации, когда для команды лучше отдать пас. И очень важно вести дискуссии со своими воспитанниками, подталкивая их к тому, чтобы они сами находили ответы. Потому что, когда человек сам додумывается, он точно это запомнит, а когда ты что-то ему вдалбливаешь – не факт.

— Хотелось бы ещё спросить про взаимоотношения с агентами и конфликт с Алексеем Сафоновым. Про это много говорят.
— Говорят-то много, не зная сути. Я благодарен Лёше Сафонову, например, за то, что, когда я стал директором, схватился за голову и спрашивал себя «Что теперь делать?», он меня познакомил с одним из основателей академии Юрия Коноплева в Самарской области – Дмитрием Поляцкиным. Он оттуда ушёл и пришёл сюда, он очень сильный менеджер. Сильнее у нас по детскому и юношескому футболу сейчас никого нет.
Я благодарен Сафонову за то, что он перестелил поле в нашем манеже, это стоило около 3,5 миллионов рублей. Правда, за это его агентство получило право подписать контракт со всеми футболистами нашей академии.
Мы с Алексеем договаривались, что половину денег зарабатывает агентство, а половина должна приходить к нам в школу. У него в агентстве работали люди, которые видели наши отношения по-другому. И в итоге повели себя по-другому. Нам это не понравилось, Алексею об этом сказали, он не принял ни нашу, ни их сторону. После этого мы разошлись.

Я не отношусь к Алексею плохо, просто так жизнь сложилась. Я желаю ему всего самого хорошего, чтобы у него всё получалось. Но с его некоторыми партнёрами не хочется даже здороваться.
Сейчас мы сотрудничаем с агентством Павла Андреева.

— Олег Тиньков говорил, что в России сложно быть успешным, будучи законопослушным. А в футболе это возможно?
— Конечно, можно. Многие не верят в это, потому что считают так же, как и Тиньков. Второй год бюджет нашей команды, участвующей в соревнованиях ПФЛ и ФНЛ выходит в ноль. Это при условии, что если бы мы хотели продать ещё каких-нибудь футболистов, ради того, что бы продать, мы бы их продали. Просто мы этого не хотим. Они ещё должны поработать с одним из лучших тренеров России, Игорем Осинькиным. Поэтому я не понимаю, какие законы можно нарушать.

«Очень странно, но вся семья болела за «Динамо»

— Вы ведь были футбольным хулиганом.
— Понятие футбольный хулиган достаточно размытое. Я был ярым фанатом московского «Динамо».

— Какая самая жёсткая драка была в вашей жизни?
— Это было в прошлой жизни. Выезд в Днепропетровск, и я уже вышел из дома, чтобы ехать на вокзал, мы там все встречались, а навстречу мне идёт фанат «Автомобилиста», он в этот день демобилизовался из армии. Мы встретились во дворе, я ему предложил поехать вместе. И там уже после матча мы сели на электричку Днепропетровск-Синельниково, через какое-то время электричка остановилась, фанаты «Днепра» забросали камнями вагон и потом стали в него врываться. В электричке было жуткое месилово. Парню тому пробили голову. Пришлось даже в Синельниково его оставить, в больнице. Интересно, что за тот Днепр играл отец нашего футболиста 1998 года Андрея Захарова. Андрей получил тяжёлую травму ещё в начале 2016 года. Мы его куда только не возили. Даже в Италию. Надеюсь, что скоро мы увидим его на поле. В любом случае мы его не бросим.

— Возвращаясь к хулиганизму. Я редко встречаюсь с людьми, которые этим всерьёз занимались, и мне непонятно — это не дико, драться из-за футбола, из-за футбольного клуба? Можете немножко объяснить?
— Наверное дико.Во времена моей молодости дрались разные группы молодёжи. Фанаты, металлисты, любера… Молодёжи надо было как-то выражать свои эмоции. Я думаю, это не изменилось, просто сейчас больше интересов стало. Тогда же не было ни компьютеров, ни сотовых телефонов. Рассказывать про те времена можно долго. Когда у тебя не было денег, можно было подойти на улице и сказать: «У вас не найдётся двух копеек позвонить?». И ты собирал эти двухкопеечные монеты. Когда мама умерла, а отец тяжело болел, мне помогала только бабушка, и я с 14 практически был предоставлен сам себе. Папа мне впоследствии говорил: «Коля, большое тебе спасибо, что ты не стал ни наркоманом, ни алкоголиком». И я, таким образом, деньги находил, чтобы пойти в столовке пожрать – когда бабушка не приезжала, надо было как-то зарабатывать.

— Вас называли Щука – вы кусались?
— Нет, не в этом дело. Просто в мой первый выезд в Санкт-Петербург в 1987 году, у меня была рыба, обычная вобла. А я стал всем доказывать, что это щука. Так оно и прилипло.

— Вы из очень известной семьи. Ваш дед – историческая личность.
— У меня мама была журналистка, работала в журнале «Наука и религия», ездила по Советскому Союзу и защищала права верующих, иногда брала меня в командировки. Я с ней очень много объездил и пристрастился к путешествиям. Мы жили недалеко от стадиона «Динамо». Папа — известный художник, болел за «Динамо». В принципе, это довольно странно, потому, что чекисты, НКВД, бабушка 18 лет сидела, дедушку расстреляли (Николай Ларин – внук Николая Бухарина, расстрелянного по политической статье в 1938 году. — Прим. «Чемпионата»). Но так получилось, что болели мы все за «Динамо».

— Как вы в итоге оказались в «Чертаново»? Насколько я знаю, вы работали в банке, потом пришли в школу сначала тренером, потом директором…
— В 90-м году я поступил в Московский государственный историко-архивный институт (Российский государственный гуманитарный университет). Мы сделали там футбольную команду, стали участвовать в соревнованиях и на первенстве России в 1992 году в Орле встретились с командой института физкультуры из Малаховки, где ребята-футболисты и тренеры были из «Чертаново». В этой команде, кстати, играл Андрей Гордеев, (в будущем футболист московского «Динамо», «Анжи», тренер «Сатурна», «Сибири», «Мордовии», а ныне тренер юношеских сборных России. — Прим. ред.), с которым мы вместе учились в школе тимирязевского района. Один из тренеров этой команды Евгений Подкорытов после турнира предложил мне приехать на тренировку в Чертаново. Так 5 января 1993 года я впервые переступил порог футбольной школы «Чертаново».

В «Чертаново» я начал с футзала, потом играл за команду КФК, потом команда стала профессиональной – это середина 90-х годов. В ПФЛ играли дубли. Это был суперинтересное первенство. 22 команды в зоне. Помню матч с дублем «Спартака», за «Спартак» на воротах Руслан Нигматуллин играл, а в центре после травмы восстанавливался Пятницкий. Я помню, как тренер «Спартака» – по-моему, это был как раз нынешний спортивный директор Сергей Родионов – подошёл к нам и сказал: «Ребят, у нас Пятницкий после травмы, пожалуйста, аккуратнее. У нас центральный полузащитник не подходил к нему ближе, чем на 10 метров, весь матч. Мы проиграли, но мне удалось гол забить, я потом очень гордился, это был мой первый гол в профессиональном футболе. К тому же я выиграл спор у одного человека, что подпишу профессиональный контракт. Шансов у меня изначально на это почти не было, потому, что когда я играл в футбол, то все ржали. Но спор я выиграл. За «Чертаново» я играл в итоге почти 25 лет. Долгие годы команду тренировал замечательный человек Виктор Николаевич Разумовский. Он сделал для меня очень много, научил многим вещам в жизни, доверял мне, а я оправдывал его доверие тем, что очень часто оказывался в штрафной в том месте, куда прилетал мяч. Сейчас Виктор Николаевич болеет и хочется пожелать ему здоровья.

Я не понимаю, как мне удавалось совмещать и футбол и, боление за «Динамо», и институт, к тому же в 1998 году я, поступил в Институт физкультуры в Малаховке, думал, на всякий случай получу диплом тренера, всё в жизни бывает. Примерно в то же время Игорю Крюкову, руководителю одного из банков, было неинтересно играть против своих инкассаторов, и он стал футболистов собирать. И меня тоже позвал, потом я его уговорил сделать мини-футбольную команду, у нас была очень хорошая команда, на слуху, мы даже вторую лигу выиграли, вышли в первую. Мы ездили на чемпионаты Европы и мира среди любительских команд, два раза выигрывали чемпионат Европы, два раза были четвёртыми на чемпионате мира. И потом, в процессе общения с ним, как-то так получилось, что я ещё и в банке стал работать. Параллельно стал работать тренером в «Чертаново», и так вышло, что здесь всем рулить стал человек, который вообще не имел к футболу никакого отношения.

Когда я работал тренером, банк помогал командам, которые я тренировал. Сборы, экипировка… Там были ребята 88-го года рождения, 96-го. Родители других команд не могли понять, почему в командах, которые я тренирую, всё бесплатно, а во всех остальных за всё собирают – за мячи, за бутсы, за сборы. И они пошли жаловаться. И тот руководитель, который не имел отношения к футболу – я примерно понимаю, чем он здесь занимался, — решил, что я ему тут не нужен, и стал меня душить по-чёрному. Поскольку определённых людей я уже знал, я попросил поговорить в Москомспорте насчёт моей кандидатуры.

Через какое-то время меня вызвали. Юрий Дмитриевич Нагорных тогда был заместителем руководителя Москомспорта, он сказал: «Хорошо, давай попробуем, но сначала тебе надо уволиться как тренеру». Я сначала боялся, думал, вот сейчас я уволюсь как тренер – а я же не хотел увольняться, я же тут со всеми бился, — а меня не назначат. Как раз тогда у меня 96-й год был на сборах в Анапе, и когда механизм запустился, 3-4 раза в неделю туда-сюда летал, и команду тренировал, и здесь решал вопросы по назначению. Никто ничего об этом не знал, и когда другие тренеры узнали, что я написал заявление, сказали: «Коль, ты чего делаешь, зачем? На тебя вся надежда». Я говорил, что решил вернуться работать в банк, надоело со всеми биться. А через три дня меня сюда привозят руководители Москомспорта и представляют, как нового директора. Конечно, все обалдели. Если я когда-нибудь буду писать книжку, я расскажу об этой истории больше, чем вам сегодня.

«Смотрите на это проще, это — волчонок и ушки»

— У «Чертаново» были бело-зелёные цвета…
— Одни из. Когда я пришел в 1993 году, у «Чертаново» вообще цветов не было. Какие-то бело-зелёные были, но все команды играли в разной форме, кто в красно-белой, кто в бело-зелёной, кто в чёрной — какую родители купят, в такой форме и играли. Когда я стал директором, какие ещё цвета я мог придумать, кроме как цвета любимого клуба?

— Никто не обиделся?
— Да нет. Когда ты выдаешь всю экипировку бесплатно — на что обижаться?

— Какие-то фанаты?
— Там не было никаких фанатов.

— Логотип хороший, это чья идея?
— У меня отец художник, он преподавал в художественном училище, и помог один из его учеников, дизайнер. Я ему накидал свои мысли – это было в 2008 году, нас было много, заместители, тренеры… Около 100 вариантов. Сначала мы долго думали, что какой был бы интерес, если было бы солнышко нарисовано, написано «Чертаново», а потом увидели, что есть логотип, о котором будут говорить. И мы не прогадали, о нём говорят. Он кому-то может нравиться или не нравиться, но он не банальный.

— Интересная тема, вы говорили, что православный человек…
— Претензии были за всё время у пары родителей, но при этом они своих детей не забрали. Я говорил – смотрите на это проще, это — волчонок и ушки.

— А когда они вели, не знали, что такой логотип у «Чертаново»?
— Не знаю, может быть, они уже занимались, когда переделали логотип… Это в самом начале было, в 2008-м. А потому я увидел, как ребята с гордостью носят, лишний раз фотографии выкладывают, что вот, у меня есть майка «Чертаново».

— А может, духовенство как-то обращалось на эту тему, священники?
— Нет, ничего не было. Я вообще считаю, что это не самое главное. Главное это поступки человека.

— Вообще как относитесь к этому интернет-веянию, в котором утверждается, что ФНЛ – лучшая лига мира? Все эти мемы про «Чертаново»… Вы за этим следите?
— Слежу. Я считаю, что это на самом деле интересно. У нас был такой интересный момент – думали, как мы можем ещё больше на нашем интернет-ресурсе украсить ФНЛ каким-то добрым «хайпом». Мы посмотрели календарь, и у нас, условно, точной даты не помню, 30 марта игра в Новосибирске, а 7 апреля – игра во Владивостоке. И была идея – давайте возьмём машину, оператора и снимем путешествие из Москвы во Владивосток через Новосибирск. А потом просто поставим машину на поезд и на самолёте вернёмся назад. И мы реально это обсуждали — ехать и снимать, насколько у нас большая страна, большая футбольная национальная лига… Эта тема, кстати, пока не закрыта.