Первые заседания по этой истории вызывали чисто человеческий интерес: странно и необычно видеть игроков сборной России в аквариуме зала суда. К февралю все как-то привыкли, что Кокорин и Мамаев сейчас не футболисты, а фигуранты уголовного дела. Настрой следствия тоже понятен – как можно дольше откладывать момент вынесения приговора. Суд в целом не против. Реакция общества тоже предсказуема: после каждого заседания шоу в эфире федерального канала и споры о том, заслуженно всё происходящее или нет.
Но к февралю суд по десятилетию дружбы потерял в серьёзности и официозе, прибавив в клоунаде и абсурде. Перед зданием Тверского районного суда вновь торчали два парня с плакатами в поддержку Кокорина и Кокорина. Мамаева они не поддерживают. Толком поговорить с поклонниками таланта Александр и Кирилла (???) не получается, потому что постоянно подходят новые СМИ с камерами и просят повторить всю историю поддержки с самого начала. А общие фразы у парней давно отработаны.
В зале суда всё пошло не по плану с самого начала. У судьи не работал микрофон. Она попыталась игнорировать эту проблему, начав без него, но Павел Мамаев попросил говорить громче. С микрофоном провозились, не починив. Какое-то время все терпели, но потом тот же Мамаев вновь пожаловался на то, что не слышит суд. Пришлось делать так, чтобы слышал – звук заработал. Судьёй во вторник была Ольга Затомская, в карьере которой есть дела с участием Бориса Немцова, Алексея Навального и Сергея Удальцова. Явно на опыте, она довольно жёстко прерывала собравшихся адвокатов, когда те увлекались рассуждениями о плохом следствии.
«Не забывайте представляться каждый раз, вас тут никто не знает», – предупреждала она защитников. Притом что каждый из них за последние четыре месяца стал максимально узнаваемым для собравшихся журналистов.
Больше всего от судьи доставалось Андрею Ромашову и Вячеславу Барику. Первого судья несколько раз просила не уходить в пространные рассуждения, а со вторым почти открыто ругалась. Зато именно из выступление Ромашова все узнали, что в деле уже 17 томов. Но адвокат Бушманов отметил, что это не очень много.
Адвокат Барик начал своё выступление с замечания о том, что у его подзащитного Кирилла Кокорина для угрозы следствию за пределами СИЗО нет возможностей: «Ни финансовых, ни, при всём уважении, интеллектуальных». А затем сдал инсайд о возможных обстоятельствах начала драки с Денисом Паком. «Есть показания свидетельницы, которая утверждает, что конфликт начался с оскорбления. Их назвали словом на букву «е». Прилагательное. Какие они? «Е», вот такие».
Судья сначала молча смотрела на стендап, а затем напомнила об уважении к суду и адвокатской этике. Разумеется, после этого Барик только вошел в азарт: «Это я могу говорить? Спасибо за ре… реверанс это называется?». Под конец адвокат напряг, кажется, даже самого Кирилла Кокорина. Тот попросил высказаться: «Я полтора года назад сдал егэ, мне 19 лет. А меня выставляют преступным уполовником, будто я людей убивал. Чем это доказано? Как можно такое писать». Заседание ещё не закончилось, а мемы по фразе уже были готовы.
Когда суд удалился на принятие решения, всех попросили выйти. Чтобы никто не задерживался у части зала с обвиняемыми, пришёл кинолог с собакой. Первым делом овчарка начала лаять почему-то на адвокатов. В этот момент чуть в стороне подруга семьи Мамаевых пыталась о чём-то поговорить через стекло с Павлом. Но её отчаянное «Паша!» услышал только судебный пристав. И состоялся чудесный диалог.
– Девушка, покиньте зал, пожалуйста.
– Мне надо.
– Вышла, говорят тебе.
На последнюю реплику девушка обиженно реагировала, уже покидая зал.
Оглашение решения суда встретили вообще без эмоций. Не сдержалась только мама Кокориных – она покинула суд в слезах. Павел Мамаев из-за стекла говорил своим, что всё будет нормально.
Зато у здания суда шапито продолжилось. Мужчина, всё заседание просидевший в зале, выступал на камеры со стихами в поддержку Кокорина и Мамаева.
Адвокат Александра Кокорина отказывалась комментировать правовой нигилизм.
А впервые защищавшая сегодня Александра Протасовицкого адвокат Татьяна Прилипко (неизвестно, куда пропал прошлый адвокат) была откровенно зла. «Если наше правосудие не изменит своего отношения к закону… Судья вообще в телефончик игралась во время заседания. Нормально это?».
Всё это ненормально. Но уже настолько долго, что все привыкли.