Джано Ананидзе – о любви к «Спартаку», травмах, Грузии

Мы встретились с Джано для того, чтобы составить простую подборку самых интересных событий за его 12 лет в «Спартаке». Но, отвечая на непохожие вопросы, один из самых талантливых футболистов нашей лиги всегда приходил к монологам-размышлениям – что же в его так ярко начавшейся карьере пошло не так. В итоге у нас получилось что-то вроде открытого письма.

Начало

Я люблю «Спартак». Это мой второй дом. Честно — считаю себя воспитанником. И не важно, что приехал сюда только в 15 лет и плохо знал русский, главное – что очень быстро почувствовал себя своим, будто всегда ходил в спартаковскую академию. Говорят, кстати, что меня выбрал Черчесов, за что очень благодарен Саламовичу. Просматривал матчи и сказал: «Вот этого парня оставим».

До 16 лет меня нельзя было заявлять за дубль, пришлось поиграть в КФК. И мне было наплевать на поля, жёсткую игру, какие-то бытовые проблемы – я лез из кожи вон, чтобы показать себя и поскорее попасть ближе к основе.

За те четыре месяца ожидания перевода в дубль Черчесова уволили, но зато Карпин посмотрел на меня и сразу сказал: «Если будешь работать, вырастешь в большого игрока».

Первый гол

Перевод в основу, первый матч – всё было очень быстро и как во сне. Мне недавно прислали видео в «инстаграм», как выхожу на замену в дебютной игре с «Кубанью». Вот тогда, отбивая «пять» Алексу на бровке, я почему-то повернулся к камере и сказал: «Чё ты меня снимаешь»?! Просто потерянным был.

А вот матч с «Краснодаром» в Кубке хорошо помню. Играл не очень удачно, плохо обострял, но забил красивый гол после паса Павленко. Легенду застал – он ведь тоже дебютировал в 16. Скажи тогда, что, как и он, проведу в «Спартаке» больше 10 лет, – не поверил бы.

Счастье

Я очень благодарен «Спартаку», у меня было много замечательных дней. Чемпионство вот стало огромной радостью, которую мы все так ждали. Но лучшим стал период, когда в основе появились настоящие друзья – Самедов и Джикия. И когда они пришли, когда мы начали общаться, когда просто шутили друг с другом, когда побеждали, когда просто ходили в кино или в ресторан – всё это было настоящим счастьем.

Я вообще со всеми хорошо общался раньше – с Дзюбой, Макеевым — но в рамках коллектива, а вот слово «друг» для меня особенное. Он как родственник, как брат, которому ты будешь доверять с закрытыми глазами и придёшь на помощь, где бы он ни находился. Вот Самедов с Джикией стали для меня такими.

И слава богу, что пока не было такого, чтобы кто-то в чём-то нуждался, но я вижу, как они помогают людям, какая добрая у них душа, и сам знаю, что сделаю для них всё.

Пусть жизнь нас разделила по разным клубам, но такую дружбу уже не разбить.

Печаль

Не помню, чтобы «Спартак» проигрывал в финалах, так что это самый грустный момент.

Вообще, худший день – каждый из тех, когда я был в хорошей форме, но мне не давали играть. В «Спартаке» так было часто. Мама и жена могут подтвердить это тяжёлое состояние: как я звонил им и, бывало, очень сильно переживал. Такие моменты как убивали, так и убивают меня, хотя, конечно, сейчас уже не так сильно.

Часто копаюсь в себе и не понимаю, почему было такое отношение. Говорили, мол, Джано маленький. Если тренеры действительно считают, что футбол для больших и сильных — вопросов нет. Но посмотрите, сколько людей с моей комплекцией играет в футбол все 90 минут?! Модрич в «Реале», Сильва в «Манчестер Сити», Мата в «МЮ» — да игроков моей комплекции сколько угодно можно перечислять, а меня до сих пор попрекают ростом и весом. Это чьи-то отмазки просто, говорить о футболисте такие вещи — неправильно.

Травмы

Разговоры, что Джано хрустальный, – ещё хуже. В «Ростове» и сборной Грузии я же по 90 минут как-то играл, пользу приносил, не ломался. А в «Спартаке», значит, был не готов?!

Понимаю, что многие проблемы как раз были из-за того, что мне не давали прочувствовать ритм.

Когда тебя выпускают на одну игру, а потом сажают на пять – такого ни один не выдержит, нельзя с футболистом так поступать. Я ещё раз скажу, что люблю «Спартак», но в этом плане для меня был просто «капец».

Были и совсем ужасные случаи, как с травмой голеностопа. У меня болит, играть не могу, а на МРТ всё чисто. И в Москве в клиники ездили, и в Италии – ничего. Врачи обвинять начали: «Ты – симулянт, не хочешь играть». «В смысле не хочу играть? Почему? Мне правда больно»! В итоге поехали к профессору Араве в Финляндию. Он приложил два пальца к стопе и сказал: «Завтра операция». Оказалось, что порваны оба сухожилия, много времени потеряли.

Врача после этого случая, кстати, уволили.

Бунт

Тот период недоверия меня довёл. Нога болела, в матче с «Тереком» я не играл, просто числился в заявке, а через три дня был матч в Комсомольске-на-Амуре. На тренировке почувствовал боль, пошёл к врачу, он – к Якину. И тут помощник Якина Осеро говорит: «Ты даже если ногу сломаешь – всё равно полетишь». И всё, меня впервые по-настоящему перемкнуло. Бегали мысли: «Как ты можешь мне не верить? Как вообще можно такое говорить футболисту»? Я просто собрал вещи, уехал с базы домой и не отвечал на звонки. Сейчас понимаю, что стоило успокоиться, поговорить с самим Якином, но психологически я уже не мог терпеть.

По возвращении команды извинился перед тренером, но получил штраф в 50 тысяч долларов, был отправлен в дубль – и считаю, что наказание получил заслуженно, хоть через месяц меня и прооперировали.

Режим

Ребята докажут: других нарушений режима у меня никогда не было. Никогда не пил, не курил, по клубам не ходил. Не скажу, конечно, что в 11 вечера всегда спал, не проводил целые дни в тренажёрном зале, как Роналду, мог съесть сладкое вечером. Мне, конечно, вес позволял, хотя понимаю, что это всё равно вредно.

Но я всегда правильно восстанавливался, относился к карьере в «Спартаке» профессионально, старался вести себя скромно и уважительно к клубу.

Доверие

Иногда мне кажется, что для того, чтобы постоянно играть в основе, надо быть немного дерзким человеком: наглее, напористее, возможно, даже хитрее, это я сейчас не про качества, которые на поле надо проявлять. Но то не мой конёк. Я спокойный, достойный, никогда не буду что-то делать за спиной. Наверное, поэтому тяжёлых дней в «Спартаке» у меня было много.

Честно – сам к тренерам никогда не ходил, ничего не выяснял, а сейчас думаю, что это было ошибкой. Может, опасался, что только хуже будет. Ведь один любит откровенность, а другой вопроса «Почему меня не ставите?» мог бы не понять. Зачем нужны эти конфликты?

Меня на личные беседы тоже особо не вызывали. Видимо, думали, что Джано со всем согласен и поэтому им можно пренебречь, отделавшись фразой, мол: «Готовься, скоро всё будет». Но ничего не было.

Самым обидным был случай, когда на тренировке перед матчем меня уже определили в основу, выдали манишку, а на разминке на стадионе выяснилось, что я опять в запасе. Было чувство, что об меня просто вытерли ноги.

Но именно доверие ярче всех выразил Аленичев.

Перед чемпионским сезоном на моей позиции играл Попов, но на сборах в Австрии я выглядел лучше. Дмитрий Анатольевич вызвал к себе в кабинет и в лицо сказал: «Я решил, что буду делать на тебя ставку». Я ответил: «Большое спасибо, буду делать максимум». И в следующих матчах просто парил: забил АЕКу, два Туле… а потом Аленичева убрали. Если честно, при Каррере всё тоже нормально было – Поп набрал форму, и мы по очереди играли, давали результат. Но в следующем сезоне я стал опять играть реже.

Легионеры

Впрочем, были игроки, даже выходить на замену которым было честью. Вот при Алексе я не переживал, потому что он реально был сильнее и, наверное, был лучшим игроком за моё время в «Спартаке». И самый красивый гол при мне был тоже на его счету. Помните, в игре с «Ростовом» он сделал несколько ложных замахов и забросил мяч за спину вратарю. Я тогда играл, видел гол вживую и первым прыгнул ему на спину.

Иногда мы с Алексом жили в одном номере. Он такой европейский бразилец, спокойный, добрый, интеллигентный, мудрый, благородный. Отличный человек. До сих пор можем списаться в «Инстаграме». Вот недавно пожелал мне удачного периода в Самаре.

Я вообще хорошо с иностранцами общался. Недавно встретил Макгиди в сборной. Он подошёл и начал на русском с примесью мата говорить: «Как дела, всё такое». Я отвечаю: «Ты что, русский не забыл?». Он: «Неее, всё помню». Тоже классный парень, только очень эмоциональный, мог поругаться с тренером, уйти с тренировки. Но его всё равно ставили – не думаю, что воспитаннику такие фокусы простили бы.

Но самым безбашенным и странным был Квинси (Овусу-Обейе). Представьте: матч с «Локо», полные «Лужники», а он выходит на поле с развязанными шнурками. Я думаю: «Ты что делаешь вообще, такая игра, 70 тысяч смотрят, а ты пас отдашь и бутса улетит?». Но такой вот персонаж весёлый, в раздевалке всегда танцевал, кричал что-то.

Лимит

Понимаю, что дурную вещь со мной сыграл статус легионера. Если бы не он, то в «Спартаке» у меня было бы не 130, а 250 матчей. И ведь предлагали ещё в 16 сделать русский паспорт, но не хотелось никого обманывать и менять родину ради выгоды. Я жил в Грузии, играл за все сборные и просто люблю свою страну. Так что другие варианты не рассматривались. Было бы классно, конечно, если бы лимит не распространялся на СНГ, но в нынешней обстановке это, наверное, невозможно. Люди в Грузии стремятся в Европу. Учиться, работать, играть – сейчас туда можно уехать без виз.

Впрочем, на позиции атакующего полузащитника среди русских игроков всегда была большая конкуренция, а вот форвардов высокого класса, например, было мало. Сейчас есть Артём Дзюба, есть Фёдор Смолов — и всё. Ещё Ари забыл — он ведь теперь тоже россиянин. А вот Чалов пока загадка. Нападающие либо высокие и мощные, как Лукаку или Павлюченко, либо ставят корпус и разворачивают, как Агуэро или Вагнер Лав.

Возможно, поэтому Черчесов и вызывает в сборную Ари. Но в ЦСКА Чалов, надо признать, творит.

Предложения

Я ведь тоже смотрел в сторону Европы. Сейчас решил в Самаре нанять преподавателя по английскому, чтобы общаться с интересными людьми. Да и в карьере может пригодиться – у меня же только в последний момент сорвался трансфер в голландский «Витесс».

Интерес ко мне из других стран был часто. Недавно узнал, что приходило предложение из лондонского «Арсенала», но мне о нём даже не сказали. А вот из тех запросов, что точно известны, выделю «Валенсию». У них тогда топовая команда была, с Сильвой, другими звёздами. Но в «Спартаке» решили, чтобы я не уходил. Да и сам в 18-19 понимал, что не хочу уходить.

И дело не в деньгах. Если кто-то думает, что я в «Спартаке» из-за контракта, то это неправда. Главное – играть. Вообще готов был потерять очень серьёзные средства (40 процентов – только в налогах), чтобы попасть в «Витесс», куда звал Слуцкий. Но как только не получилось, решил, что выберу «Крылья» Божовича, несмотря на интерес из других клубов. Спасибо «Спартаку», что пошёл навстречу.

«Крылья»

Божовича я очень уважаю. Он мне в «Ростове» всегда доверял. На первых порах бывало, что плохо первый тайм сыграю и по привычке снимаю бутсы, готовлюсь к замене, а он говорит: «Ты что? Ну-ка играй». Это окрыляло, я делал результат.

Сейчас, кстати, ни волнений, ни сомнений уже не осталось. Какое давление, если мне уже не 20 лет. Наплевать, кто что напишет. Я – профессиональный футболист и хочу приносить пользу на футбольном поле. В данный момент «Крыльям» — тут у нас подобрался хороший коллектив и очень хочется помочь Самаре решить поставленную задачу, порадовать болельщиков этого футбольного города. А в будущем надеюсь выиграть титулы со «Спартаком», с которым у меня ещё два года контракта.

И мне не нравится, когда говорят, что я буду что-то кому-то специально «доказывать». Нет, я еду именно играть за «Крылья» — показывать, что умею.

Но папа говорил в детстве: «Джано, мы будем строить большие корабли». Так что не имею права не ставить перед собой высокие цели.

Отец

Однажды отец дал мне самый ценный совет в жизни: «Джано, если ты выбрал футбол, то надо идти до конца». Не могу предать его слова и остановиться – и не важно, какие преграды будут на пути.

Я часто приезжаю в Кобулети, иду на кладбище и в очередной раз думаю, что папа просто открыл мне футбол. Его знакомые до сих пор говорят: «Джано, ещё непонятно, кто из вас был лучше». Просто папу в то время родители не отпустили в Тбилиси, а меня он отправил туда по первому же зову. Папа просто передал мне всего себя, свои мечты.

Вспоминаю, как года в 3 или 4 папа впервые повесил мне на шею мешок из-под картошки с мячом внутри – так, чтобы после удара мяч не улетал, а возвращался обратно. В 7-8 я уже мог чеканить, пока не устану.

Папа мог приехать и разбудить меня в 4 утра перед школой и просто долго рассказывать о футболе – о голах, игроках, тренировках. Когда по телевизору шли матчи Лиги чемпионов – он не давал мне спать. В тяжёлое время дома не было света, и мы шли в другие дома, где была динамо-машина, смотрели игры и возвращались обратно часа в два.

В 7 утра мы уже были на море и тренировались. Отрабатывали технику, играли в пас, били по воображаемым воротам. Но в один день он отправил меня одного, сказал: «Я буду занят, иди сам потренируйся, упражнения знаешь». Но тогда не было настроения, я не делал того, что он сказал, просто чеканил – и оказалось, что папа просто следил за мной. Как он меня наказал – не буду говорить, но это было жёстко.

— Если меня нет, то ты что, в футбол не должен играть? – говорил он.

И с тех пор я чувствую и знаю, что он всегда где-то рядом — и не имею права подвести его, расслабиться и сдаться.