Разговор с Азмуном, пожалуй, оказался не похож ни на один другой за всю мою журналистскую карьеру. Сердар был дружелюбен и адекватен в ходе почти получасового интервью, тем не менее чувствовалось, что перед тобой – любимец нации. Если Азмун увлекался, то становился очень похож на молодого правителя или полководца. Действительно, Принц Персии! Несложно представить Сердара, выступающего лет через 20-30 с высокой трибуны. Пока же нападающий играет за «Зенит» и помогает спасать соотечественников во время жуткого наводнения. Его уход от Курбана Бердыева, а также история, случившаяся в Иране в паузу на матчи сборных, стали главными темами этого интервью.
«Зенит» и Бердыев
— Сердар, вы установили новый рекорд «Зенита»: забили семь голов в первых шести матчах. Сами себе не удивляетесь?
— Честно говоря, я не думал о рекорде. Забивать мячи – работа нападающего. Эти голы не только моя заслуга, а всей команды.
— Вся ваша карьера в России связана с Курбаном Бердыевым. Если бы у «Рубина» не было серьёзных финансовых проблем, вы бы всё равно ушли оттуда в «Зенит»?
— На самом деле финансы не играли никакой роли. Вопрос денег я никогда не ставил во главу угла. Для меня важнее другие вещи – возможность развиваться и сражаться за самые высокие места. Но, естественно, мой переход зависел от ситуации в целом. Существовала большая вероятность того, что я покину «Рубин».
— Каким был ваш последний разговор с Бердыевым?
— Дружеским. Конечно, я помню все его слова на тему того, как должен вести себя в «Зените» и как играть. Очень ценю его отношение ко мне. Курбан Бекиевич нашёл меня в Иране, когда я был совсем молодым парнем и не играл на уровне Премьер-Лиги. Он очень много вложил в меня! Думаю, у него особое отношение ко мне. Я тоже отношусь к нему с особой теплотой. Не просто как к тренеру, а как к очень близкому человеку. Понятно, что прощаться было нелегко. Но такова жизнь.
— Главное, чему вас научил Бердыев?
— Он учил меня быть личностью с большой буквы. Это касается отношения и к работе, и к людям. Поведения вне поля.
— Пару лет назад он говорил, что у вас появилась звёздная болезнь. Тренер был прав?
— Он говорил то, что было. Я никогда не обижаюсь на правду. Я воспринял его слова правильно. Это помогло мне прогрессировать как личности. Хотя я понимаю, что Курбан Бекиевич сказал это специально, чтоб воздействовать на меня. Мне кажется, нет футболистов, которым успех не кружит голову в молодом возрасте. Наверное, я тоже тогда «потерялся». Его слова пошли на пользу. Чтобы чего-то достичь в спорте, надо контролировать себя.
— После вашего перехода из «Рубина» в «Ростов» полиция неожиданно нагрянула в отель ростовской команды. Следователь допрашивал о деталях трансфера. Вас это нервировало, может, как-то влияло на вашу игру?
— Меня это никак не беспокоило. Знаю, что ничего противозаконного не совершал. Кто-то вообще может объяснить, для чего всё это было придумано? Напугать меня хотели? Это не получилось. Я никого не боюсь. Только Всевышнего и самых близких моих людей.
Иран
— Летом вы заявили об окончании карьеры в сборной Ирана, но потом довольно быстро вернулись. Что заставило вас поменять позицию?
— У меня была очень важная причина уйти из сборной. Прежде чем объявить о своём решении, я неоднократно разговаривал с главным тренером. Он понял меня.
Я вернулся, потому что ситуация изменилась. На то были веские причины. Со мной много разговаривали на эту тему, в том числе и тренер. Он просил помочь команде. Повторюсь, это не просто эмоции – ушёл и пришёл. Существовали свои основания для обоих решений.
Нельзя было не затронуть тему участия Сердара в спасательной операции в Голестане. И тут его прорвало. Он просто завёлся, и диалог стал превращаться в монолог. Чувствовалось, что история со спасением людей глубоко тронула иранского нападающего. Сердар несколько раз прерывал переводчика, чтобы дополнить сказанное, и проговорил дольше, чем позволял формат нашего интервью.
— Когда беда случилась, я сперва немного подождал, чтобы посмотреть, как поведут себя люди, которые по своим должностям обязаны что-то сделать в сложившейся ситуации. Быстро понял, что нужно прийти на помощь и поэтому я отправился туда. Не с целью сделать себе какую-то рекламу, а потому что это был мой долг.
Слава богу, меня любят в Иране. Значит, требовалось показать пример тем, в чьи обязанности входило помогать пострадавшим. После этого они стали активнее. Не хочу говорить, что я там делал и сколько людей мы спасли.
Голестан находится где-то в получасе-часе езды от нашего дома. Очень маленький город. Люди там очень хорошие, добрые. Они не заслуживали того, что пережили.
Фото: РИА Новости
— Каким был самый стрессовый для вас момент?
— Хороший вопрос. Действительно, был такой момент. Мы перевозили продовольствие на лодках. Надо было перекинуть с маленькой на большую, но вдруг подошёл человек, который стал толкать лодку. Существовала опасность, что лодка со всем добром просто перевернётся.
Люди могли подумать, что этот человек хочет украсть продовольствие, но он просто толкал. Чтобы остановить его, мне пришлось повысить голос. Естественно, у меня тоже есть недоброжелатели. Наверное, они скажут, что я плохо повёл себя и стал ругать этого человека. Но это не так. Просто надо было дать ему понять – его действия слишком рискованные. Получилась неприятная ситуация.
— Вы рисковали? Спрашивали разрешение у «Зенита»?
— Да, возможно, риск существовал. К сожалению, шесть человек погибло. Но я должен был находиться там. Я живу в этом городе, являюсь его представителем.
В клубе с пониманием отнеслись к моему решению. Ведь страдали люди, им требовалась помощь. Более того, я хочу попросить руководство «Зенита» как-то почтить память погибших.
— Много своих денег потратили на помощь пострадавшим жителям Ирана?
— Не хочу говорить про деньги. Если я что-то отдавал и буду отдавать, то только потому, что таков мой долг. Тем более иногда поддержка, не связанная с деньгами, даже нужнее для людей, чем финансы. Если вы спросите их об этом, они подтвердят.