Эпическую игру Россия – Украина 9 октября 1999 года Андрей Голованов комментировал в паре с Виктором Гусевым. Но именно его фраза после трагикомичного гола Андрея Шевченко точно передала настроение всей страны.
— О назначении на матч я узнал недели за две. Ожидал его, потому что уже был штатным сотрудником Первого канала. Понимал, что меня могут назначить на эту игру. Тогда комментаторов, работавших на футболе, было трое: я, Гусев и Перетурин. Руководство выбрало нас с Виктором, хотя за год до этого, когда Россия играла в «Лужниках» с Францией, комментировали втроём: мы с Перетуриным в кабине, а Гусев – на бровке.
— Обрадовались назначению?
— Испытал сложные чувства, потому что это серьёзный матч. Одно издание даже назвало его «матчем века». Я подумал: «Как странно, неужели за ХХ век у нашей сборной не было матчей серьёзнее?» Не люблю работать на таких ажиотажных играх. Анализ и аналитика здесь уступают место патриотизму – ура, ура, вперёд, вперёд. Я не обрадовался, понял, что это будет тяжёлое испытание. Так и получилось.
— Как комментаторы готовятся к таким знаковым матчам?
— Каждый готовился отдельно и сам. С Виктором за неделю до матча не садились и не обсуждали, как будем работать. Я читал всю прессу, которая была до матча. Меня интересовали слабые и сильные стороны сборной Украины, её тактика, но в наших СМИ этому уделялось минимум внимания. Подавляющее большинство статей были про патриотизм: «Вперёд! Победа или смерть!» Зачем смерть-то приплетать? Был явный перебор с ажиотажем и истерией. Все помнят знаменитый заголовок на первой полосе «Советского спорта» в день игры – «Бей, Хохлов, спасай Россию!» Правда, была приписка: «Держи Хлестов, не пропускай Филимонов». Но именно первая часть заголовка была выделена, все понимали, что это не обращение к Дмитрию Хохлову. Кстати, сам Хохлов сказал, что это перебор.
— С какими мыслями проснулись 9 октября? Были предчувствия, что всё пойдёт не так? Или, наоборот, была уверенность в успехе?
— Уверенности в успехе не было, лёгкой жизни не ждал как для футболистов, так и для нас, комментаторов. Вообще, одной из причин того, что мы не выиграли, мне видится дикий ажиотаж и давление, которое нагнеталось.
— Как протекал день 9 октября?
— Ничего необычного не было. Я живу в 45 минутах ходьбы от входа в пресс-центр «Лужников». Но в тот момент были предприняты невероятные меры безопасности. Подумал, что рисковать не стоит. Поехал через «Спортивную», путь от неё был жуткий. Ты идёшь через строй конной милиции, как заключённый, медленно, долго. Было несколько зон досмотра, но всё это было оправданно, ведь это 1999 год. За месяц до матча произошла серия жутких терактов. Меры безопасности были беспрецедентные, сейчас так не досматривают. Поэтому я приехал сильно заранее. За три часа до матча уже был в пресс-центре и спокойно сидел один.
— Но проблемы всё равно возникли? Или всё прошло мирно?
— Всё было нормально. Была другая наша непобедимая проблема — перекупщики. Я устал им говорить, что не нуждаюсь в билете. Потом просто расстегнул куртку, чтобы была видна аккредитация.
— Какая атмосфера была в пресс-центре?
— Лично я очень не люблю, когда меня беспокоят перед игрой. Поэтому сел в уголке, чтобы просто собраться. Как только появились стартовые протоколы, мы с Гусевым пошли в комментаторскую кабину.
— Как вели себя украинские журналисты?
— Абсолютно адекватно и спокойно, с кем-то перекинулись парой слов. Понятно, какие у нас сейчас отношения, но при этом я сегодня вижу, как спортсмены из наших стран хорошо общаются. Так было и тогда.
— С Гусевым матч обсуждали перед его началом?
— Для меня Витя вообще лучший партнёр по репортажу. У нас многое за плечами, мы с ним на одной волне, чувствуем друг друга. Никаких специальных договорённостей не было. Единственное: в обычной жизни мы «на ты», а в репортаже всегда «на вы». Мне очень не нравится, когда сейчас в репортажах тыкают друг другу.
— Никаких форс-мажоров во время трансляции не происходило?
— На матч были брошены все лучшие силы Первого канала. Поэтому все понимали, что допустить прокол нельзя. В таких матчах человек мобилизуется и открывает все свои внутренние резервы. Все были максимально собраны, поэтому эфир прошёл очень хорошо.
«В случае победы мы бы произнесли такую восторженную речь, что мало не показалось бы никому»
— Карпин забивает гол за 15 минут до конца матча. Вроде бы всё шло к победе, была какая-то заготовленная речь?
— Я часто сравниваю профессию комментатора и актёра. Основное отличие — актёр выходит на сцену, выучив текст. Комментатору же гораздо сложнее, всё — чистая импровизация. Конечно, если бы Россия выиграла, мы бы долго были в эфире, высказались бы в лучших традициях: пафос, патриотизм. Показывали бы трибуны, радость, ликования футболистов и болельщиков. Никаких заготовок не было. Такое нельзя заранее выучить.
— Маслаченко говорил, что после злополучного фола Смертина он почувствовал, что будет гол. У вас были подобные опасения?
— Нет. Это был обычный штрафной, 40 метров до ворот, был уверен, что ничего не случится. Никаких опасений не было, но футбол непредсказуем. Из любой ерунды может возникнуть такая ситуация. До последней секунды добавленного времени нельзя расслабляться, заранее праздновать победу.
— Ходит история, что пресс-секретарь Ельцина звонил Эрнсту, чтобы тот передал комментаторам и они поздравили сборную России по-особенному. Эрнст пытался дозвониться вам?
— Это миф. Тогда ещё мобильные телефоны были в зачаточном состоянии. Есть неписаный закон — во время эфира комментатор выключает телефон. Хотя тогда их у нас и не было. Единственный способ что-то передать – сказать что-то в наушник. Нам никто ничего подобного не говорил. Звонок президента я бы запомнил. Уверяю вас, что в случае победы мы бы произнесли такую восторженную речь, что мало не показалось бы никому.
— Ваша фраза «Боже мой» идеально описала состояние всей страны. Что вы тогда чувствовали?
— Шок. Я не знал, что ещё сказать. Это вырвалось очень искренне и эмоционально. Миллионы телезрителей перед экранами сказали совсем другие вещи, но мы всё-таки в прямом эфире Первого канала. Несмотря на этот шок, мы должны были держаться в рамках. У нас, к сожалению, когда происходит что-то печальное, вместо того, чтобы разобраться, любят искать «стрелочников». Конечно, «стрелочником» сделали Филимонова.
«Из Филимонова зря сделали козла отпущения»
— Зря сделали?
— Во-первых, давайте объективно вспомним результаты нашей сборной в то время. Почти 10 лет у неё был провальный период – с 1998-го по 2008-й. Вопрос не в том, что Филимонов ошибся. Видимо, мы просто не были готовы к серьёзным успехам и подвигам. Кстати, в 2002 году Олег Иванович Романцев после турнира дал большое интервью, где сказал, что наш уровень не позволяет соперничать с ведущими сборными. Это интервью вызвало море негатива, точно так же, как и высказывание Слуцкого о том, что Россия — нефутбольная страна. Тогда Олег Иванович объективно это признал. Вопрос не в Филимонове. Это системный кризис. У всех бывают ошибки, не надо на человеке ставить крест. Уже после матча с Украиной был момент, когда мне было очень жалко Филимонова.
— Какой?
— В 2000 году Филимонов уже потерял место в основном составе «Спартака». Летом я поехал в Петербург на матч «Зенит» — «Спартак». Мы освещали матч не только основных составов, но и дублирующих. Филимонов играл за дубль. Всю ту игру за воротами стояли местные дети 10-12 лет, которые оскорбляли его отборным матом, вспоминая тот матч в 1999 году. Я-то таких слов матерных не знаю. А он в игре и не может им ничего ответить. Я не понимал, зачем столько агрессии. Я это очень хорошо запомнил. Надо оставаться людьми. Ну не вышли мы на Евро – мир перевернулся из-за этого? Произошло что-то страшное? Нет. Спустя восемь лет мы выиграли бронзу. А из Филимонова зря сделали козла отпущения.
— Хоть раз потом пересматривали трансляцию со своими комментариями?
— Никогда. Сейчас в этом уже нет смысла. В тот момент было полное опустошение, никаких эмоций. Никакого желания не было. Но при этом я не могу назвать это самым сильным потрясением за карьеру комментатора.
— А что было хуже? Канада – Россия (7:3) в 2010 году в хоккее на Олимпиаде?
— Это было намного хуже. А ещё хуже было в 2013 году, когда наша хоккейная сборная под руководством Билялетдинова проиграла 3:8 в четвертьфинале сборной США, которая приехала далеко не самым сильным составом со студентами.
– Роковой момент прокручивали в голове?
— Он до сих пор перед глазами. Самое обидное — это когда вспоминаешь состав, а я его помню наизусть. Довольно неожиданно в стартовом составе появился Юрий Дроздов. Он тогда играл в «Локомотиве», очень надёжный парень, от и до выполнял тренерскую установку. Сейчас персональная опека не практикуется, как раньше, а в той игре ему надо было действовать против Шевченко – главной звезды сборной Украины. И он справился – у Шевченко, да и у всей сборной Украины, особых моментов не было. Так что Дроздов своё дело сделал. Но превратности футбола… Шевченко своё дело сделал и устроил нам такую историю.
– Какие эмоции были после того, как вышли из эфира?
– С Витей мы молча пожали друг другу руки, поблагодарили за работу и стали спускаться из кабины вниз. Не было никаких обсуждений, а эмоции были понятны. А что тут обсуждать? Мы молча пошли со стадиона и опустошённо поехали домой. Выехать из «Лужников» было невероятно сложно, там же были чуть ли не первые лица страны – а у всех охрана, машины сопровождения… Мы полтора часа выехать не могли.
– Пытались как-то снять стресс?
– Есть много мифов, связанных с нашей профессией. Один из них говорит о том, что комментатор после матча должен расслабиться с помощью известного всем средства. Многие так считают, но это просто ерунда какая-то. А после того матча, учитывая то, насколько я поздно приехал домой, я просто лёг спать. Но заснул не очень быстро.
– Были на пресс-конференции после матча?
– Я не был, но она была не особо содержательной – говорить нашим было нечего. А украинские коллеги были рады, но у них хватило такта не слишком бурно выражать радость, они понимали, что они в гостях. Да, она была, но это не было на уровне: «Ха-ха, мы вас не пустили».
– Самое интересное, что Украина в итоге на Евро не попала.
– Да, у нас с первого места вышла Франция, которая выиграла Евро. Мы комментировали тот финал против итальянцев. Италию было очень жаль, хорошо, что сейчас отменили правило «золотого гола». Это очень несправедливо – команды, которые пропускают, должны иметь шанс отыграться. А та Украина проиграла Словении в итоге и не попала никуда. Мы, правда, тоже проигрывали Словении, но это другая история. Так что радовалась Украина недолго.
«Нефартовый комментатор» — это бред собачий»
– Как относитесь к штампу о фартовости комментаторов?
– Идиотизм, просто бред собачий. При чём здесь комментатор? Кто-то это запустил, и теперь пластинка крутится.
– Гусева тогда обвиняли в нефартовости?
– Витя комментировал в тот же отборочном цикле знаменитую победу над Францией. И победу над Англией 2:1 тоже комментировал он. Но этого никто не вспоминает.
– В последнее время это больше шутка.
— Может, и шутка, но общественное мнение влияет на восприятие работы комментатора. Это не о Викторе, а в целом. Мы живём в мире штампов и стереотипов. Я тогда тоже нефартовый? Сколько было проиграно в хоккее важных матчей, когда я на них работал? Но я вообще не отношусь к этому серьёзно.
– Как возникла эта тема?
– Это началось давно, в 1994 году, на ЧМ в США. Тогда сборную тренировал Садырин. Изначально было решено, что матчи сборной России должен был комментировать Владимир Перетурин. Когда об этом узнал Садырин, сказал: «Нет, замените комментатора, мы при нём проигрываем!» А речь шла всего лишь об одной игре, за год до этого мы проиграли грекам — 0:1. И есть знаменитый кадр, где Садырин бьёт ногой по стулу. Комментировал тот матч Перетурин, и тогда Садырин решил, что ему больше не надо вести репортажи с матчей сборной.
– Как Перетурин отреагировал?
– Очень переживал из-за этого, говорил: «Ну как же так, за что…». Всё это началось ещё тогда. Представляете, как это обидно – ты ни в чём не виноват, а на тебя негатив обрушивается.
– Репортаж из «Лужников» стоит особняком в вашей карьере?
– Нет. Из всех моих 1437 эфиров этот матч не стоит особняком. Это просто игра, которую мне довелось работать.