Впервые побывав в нашей редакции, Дмитрий Сенников увлёкся фотографией Дмитрия Сычёва, висевшей на стене. Спрашиваем: «Блог его смотрите?». Тут-то и стало понятно, что, по примеру многих людей из современного телевизора, Дмитрий не смотрит YouTube. Пришлось рассказать про новое шоу форварда «Пюника», в котором тот устраивает посиделки за чаем с известными футболистами.
Максим Ерёмин и Дмитрий Сенников
Фото: Алёна Сахарова, «Чемпионат»
– А ведь это я его к чаю приучил. Однажды купил журнал про Китай, внутри было много всяких рубрик. Про чай тоже было, описывали этот процесс как искусство. С тех пор начал изучать эту тему. Потом и в Китай поехал.
– Из-за чая?
– Не только. Хотел изучить культуру. Ездил в Пекин, Хайнань и Гонконг. Перед Олимпиадой ещё, году в 2007-м. Когда вернулся, в «Локомотиве» начали пить чай. Брал на сборы специальную кружку или чайничек, заваривал женьшень, молочный улун. По вечерам приходили Билялетдинов с Сычёвым.
Поляков и Муджири, которые жили рядом со мной, были сильно недовольны. У меня в номере всё время народ сидел. Приходили, садились на мою кровать, а я им чай наливал – нравилась сама процедура. Но тогда уже сборы не так долго шли. Вот при Сёмине до трёх недель иногда доходило.
– Ого. Как выживали?
– По-разному. Руслан Нигматуллин, например, пел в номере. У него с собой был компьютер – включал караоке. Там и баллы, по-моему, высвечивались. Булыкин потом с Евсеевым подходили и говорили: «Хватит петь уже!»
А однажды к нам привезли какого-то темнокожего парня. Нам тогда разрешили взять жён на сборы, так у него в номере каждый вечер кровать скрипела. И звуки все эти… Всё время занимался сексом, а потом мёртвый выходил на поле. Так и жили: один в караоке поёт, другой любовью занимается (смеётся). Но он недолго у нас продержался, дня три.
– Секс мешает футболу?
– Конечно. За два дня до игры не рекомендуется. Секс – энергетически затратный процесс. Особенно для мужчин. Говорят, женщины лучше его переносят перед соревнованиями чисто физиологически. Они наоборот получают от этого силы. А мужчины – нет. Не зря же придумали все эти карантины на базе.
– Кто был главным альфа-самцом того «Локомотива»?
– Наша молодёжь – Сычёв, Билялетдинов. Одно время был Измайлов, но он молодец, быстро в семью ушёл. Тогда всё было не так просто, соцсети ещё не появились. Хотя Сергей Ефимов (бывший защитник «Локо». – Прим. «Чемпионата») знакомился с кем-то по «аське». «Сейчас, – говорит, – поеду встречусь». Там даже, по-моему, фотографий не было. А он себе жену искал (смеётся).
Фото: Алёна Сахарова, «Чемпионат»
– Как узнавали новости без соцсетей?
– Газеты читали. Однажды приехал в Германию, друзья говорят: «А мы читаем «Чемпионат.ком». Там всё есть». Кажется, лет 15 назад. Благодаря им тоже стал читать ваш сайт.
– Представляете, сколько всего проходило мимо людей до появления интернета?
– Это как в той байке: Хлестов сидит на установке перед игрой с «Наполи», тренер ему говорит: «Ты сегодня играешь с Марадоной». Тот отвечает: «С кем? Номер скажите какой у него?» (Смеётся.)
– В вашем «Локо» тоже смешного хватало?
– Евсеев как-то поспорил, что полетит в лыжных ботинках. Помню, кто-то зашёл и говорит: «Деньги собираем! Срочно!». Каждый скинул по 100 долларов, вышло около двух тысяч. Вадик в гостинице эти ботинки надел. Ехал в них три часа в автобусе, потом перелёт – весь путь часов девять занял. Шёл в аэропорте, стучал по кафелю, Сёмин его спрашивал: «Что там у тебя дребезжит?».
– С Евсеевым истории регулярно случались?
– Однажды на сборах в Испании подрался с какими-то скандинавами. После этого просто ушёл прямо с игры. Никто даже не знал куда – через поля, в неизвестном направлении. Его даже удалить не успели, вернулся только вечером. Но мы нормально к этому отнеслись. Если бы у нас не было таких людей, мы бы никогда не стали чемпионами.
– Самое яркое воспоминание из сборной – ЧМ-2002?
– И ЧЕ-2004. Ещё запомнилась товарищеская игра с французами, когда Карпин чуть не подрался с Виейра. Мы тогда проиграли предыдущий матч эстонцам. Эмоции переполняли, но Франции на выезде не уступили. Странно, что соперник так расстроился из-за товарищеской встречи. Французы Евро-2000 выиграли незадолго до этого, видимо, максимализм сыграл.
– Вы же играли в том самом матче с Грузией, когда погас свет?
– Да, сначала испугались, что террористический акт, поэтому побежали в раздевалку. На трибунах тоже паника началась: народ пошёл со стадиона. Только мы сели в автобус, как в нас яйцами начали кидать. Все отошли от окон, закрывались чемоданами – вдруг стекло разобьется. Не знаю, откуда появилась агрессия именно к нам – не мы же свет выключили. Но самое обидное, что в переигровке Асатиани забил, и они выиграли – 1:0.
Титулы, «Отпетые мошенники»
– Начало 2000-х – лучшее время в карьере?
– Главное, что вспоминается – первый титул «Локомотива», я тогда только пришёл. Всё-таки, пока футболист что-то не выиграет, он ничего не достиг. Можно заработать кучу денег, но главное – твои достижения. Мой первый Кубок России в 2000-м взяли, обыграв ЦСКА – очень значимый для меня момент. Потрясающие эмоции. Тем более рядом такие футболисты…
– Именитые?
– Меня как-то спросили: «У вас была звёздная болезнь?». Какая у меня могла быть звёздная болезнь, когда рядом такие люди, как Хохлов, Цымбаларь, Терёхин, Овчинников и Лоськов? На их уровне какая я звезда?
– После трофея в 2000-м у вас был 2002-й.
– Тот год вообще был для меня фантастическим. Сезон только начался, «Локомотив» хорошо стартовал, и тут приходит приглашение в сборную. Помню, поплавали в бассейне, пошли в баню. Приходит Юрий Палыч: «Сенников, тебя в сборную, что ли, вызвали?» Говорю: «Ой, не надо шутить». Потом открываю газету, смотрю – а я в сборной. Никто даже не позвонил! Было очень приятно.
— Потом был ещё и 2004-й с чемпионским автобусом из Ярославля.
– Даа, было здорово. Несколько автобусов с болельщиками приехали нас поддержать. Был Таш Саркисян из «Камеди», Ксения Бородина из «Дом-2». В итоге выиграли – отличились Сычёв с Билялетдиновым. После матча поехали отмечать в Ледовый дворец. Автобус гудел, Лима включил какую-то бразильскую музыку. Все кричали, танцевали, а особенно я запомнил окна – такие запотевшие. Мы на них рисовали потом, ха-ха!
– Сколько дней отмечали?
– На самом деле, недолго. К этому раньше проще относились, сейчас всё стало куда профессиональнее. С другой стороны, когда все собираются за столом – это объединяет. Юрий Палыч мог в конце 90-х по пути на базу остановить машину у магазина и взять ящик «Балтики 7». Когда пришёл Овчинников, мы вообще после каждой игры собирались всей командой в ресторане на Вернадского. Неважно было, на сколько ты приедешь, пьёшь ты или нет, – человек двадцать приезжали с жёнами. Всё равно после игры тяжёло заснуть.
Фото: Алёна Сахарова, «Чемпионат»
– Те посиделки после чемпионства чем запомнились?
– Через несколько дней поехал в Санкт-Петербург – к другу на свадьбу. Так меня там отдельно объявили: «Внимание, тост говорит чемпион России по футболу!». Приятно было, почувствовал себя человеком с регалиями. Кстати, к концу года я и сам сыграл свадьбу. Тогда в Питер приехало много футболистов из «Локомотива». Аршавин и Кержаков тоже были, мы в сборной вместе играли. Выступать пригласил ребят из «Отпетых мошенников».
– Почему именно их?
– С Гариком Богомазовым (был участником группы в 1996-2011 годы. – Прим. «Чемпионата») были знакомы со времён спортивной школы. Мы за одну команду играли в школе «Зенита». К тому же у них тогда был пик популярности. «Девушки бывают разные: чёрные, белые, красные». Помните? Народ пел.
Сёмин, лес
– Юрий Палыч уже тогда слушал «День победы» в раздевалке?
– Я тут узнал, что он Билли Айлиш слушает (американская поп-исполнительница. – Прим. «Чемпионата»). На передаче по радио услышал. Ведущая так и сказала: «Слушает Билли Айлиш и никогда не говорит о прошлом!» (Смеётся.)
– В 2002-м Сёмин сильно отличался от себя нынешнего?
– Мягче стал.
– Мягче? Он и сейчас футболистов на тренировках терроризирует.
– Этот террор стал добрее. Тогда ты не мог понять, что происходит, – он просто вставал и орал. Когда играл на его бровке, боялся – всё время на меня повышал голос! Но он знал, на кого можно орать. Выбирал людей – Маминова, Сенникова, Пименова. Понимал, что нас это мотивирует. На кого-то, как на Измайлова, наоборот нельзя было орать.
– Вы отвечали?
– Мог сказать: «Юрий Палыч, да что вы кричите? Ну сколько можно?». А он опять: «Да что ты мяч не можешь остановить! Тебя чтооо, током ударило?!».
– А если не о характере. Футбол Сёмина изменился?
– Конечно. Когда я пришёл, мы играли с последним защитником – Чугайнов действовал с большим зазором. Время пришло, все начали играть в линию – в четыре защитника. Юрий Палыч поначалу не понимал этой схемы. Но он учился, смотрел матчи, советовался с кем-то. Когда перестраивались на игру в линию, нам команды итальянской Серии C забивали по пять мячей. Думал: «Зачем мы это делаем, сейчас в еврокубках такое будет...».
– Почему не получалось?
– Несыгранность. Не было системы подстраховки. Когда играешь с последним центральным, есть футболисты, которые играют персонально. А тут мы отошли от персональной опеки, и нужно было вовремя передавать соперников по ходу игры. Без подсказа. Как-то встречались с одной французской командой на сборах. Пропустили мяча четыре и уступили. Сёмин после матча показывает на зону и говорит: «Да там будто сам Пеле сегодня играл!» А там какой-то третий дивизион Франции (смеётся).
– В каком году начали перестраиваться?
– Как раз, когда Чугайнов был – в 2001-м. Кстати, уже через год после той перестройки был 2002-й, результат сами знаете. Поэтому все эти разговоры о том, что Сёмин не тактик – ерунда. Футбол очень сильно развивается тактически. Сейчас уже есть не просто центральные зоны и фланги, а ещё и полуфланги, которые использует тот же «Манчестер Сити». Единственное, в чём Сёмин всегда был един, в том, что поперечные передачи – это губительно. Лучше продольные и диагональные, соперник теряется от этих зигзагов.
– После ухода Сёмина многое изменилось?
– Появилось больше свободы. Тогда же, кажется, в раздевалке разрешили музыку слушать. Но всё равно почти не включали, все в наушниках были. В 2003-м, при Палыче, ты их даже надеть на себя не мог.
– В смысле?
– Палыч сразу сказал бы: «Ты как настраиваешься на игру?! Быстро снял!». Бывало, подходил, прямо срывал наушники. Когда к нам Неманья Вучичевич пришёл, ему серьёзно прилетело. Он хоть и по-русски не понимал, больше наушники не носил.
– У Сёмина в те времена тоже было много примет?
– Всегда так было. Если выигрывали, делали одни и те же упражнения перед игрой. В Баковке был лес, и у нас в день матча стояла обязательная прогулка. На час где-то. Неважно, какая погода, но мы должны были этот круг сделать. Думаешь: ну зачем в такую слякоть всю команду тащить в лес? Круг, блин, на фарт завершить! Потом лес в Баковке стали рубить, круг становился всё меньше. Может, поэтому чемпионства так долго не было?
– Легионеры удивлялись?
– Да все были недовольны. Подняли в какой-то лес, а нам бы поспать. Но экипировку надел и вперёд. Кстати, в тему примет. Нам всё время костюмы шили, но если вдруг мы приехали в них на игру и уступили – всё, на следующий матч едем в спортивных!
Фото: Алёна Сахарова, «Чемпионат»
Бегемоты, Ходорковский
– С чего вдруг решили у Лекхето погостить в начале 2000-х?
– Это было после матча с «Арсеналом». Съездили в Виндзор (город рядом с Лондоном), потом поехали на мюзикл «We will rock you». Круто было, всегда любил Queen. В той же поездке побывали в музее Мадам Тюссо, сфотографировались с Бекхэмом (смеётся). И только потом полетели с женой в Кейптаун, устроили тур по Африке.
– С Лекхето встретились там?
– В Сан-Сити. Интересное место, прямо посреди пустыни построили пять отелей и казино. Но до его дома было ещё километров 200. Приехал за нами на машине и повёз в свою деревню рядом с Йоханнесбургом. Познакомил со своей семьёй, мамой. Она нас встречала с командной фотографией, смотрела так удивлённо то на фото, то на меня – не могла поверить, что кто-то к ним доехал из Москвы.
– Как устроен быт в африканском доме?
– Всё очень скромно. В семье человек десять, и Боба был для них кормильцем, все его боготворили. В то же время уважение к матери у него было очень сильным. Трепетал перед ней. Ещё меня очень удивило, что они всё едят руками – курицу, рис. Когда к ним приехали, было темно. Боба притормозил с кем-то поговорить, а там темнокожие с магнитофоном в руках стоят. Говорю: «Поехали быстрее!». Он отвечает: «Спокойно! Ты со мной – тебя здесь никто не тронет». Но всё равно в Африке страшновато. В Йоханнесбурге, допустим, нет такого понятия – пойти погулять. Могут что-то украсть.
– Деревня в джунглях была?
– Нет, диких животных рядом не было. Но мы ездили в какой-то парк, смотрели на слонов, бегемотов и хищников всяких.
– Это там вас обезьяны напугали?
– Нет, та история была в Замбии, мы туда ездили на водопад Виктория. Жара была "+50". Когда ехали в сторону отеля, дворники работали не от дождя, а от мошкары. Жили на берегу Замбезии – красота!
Рядом рычали бегемоты, а вокруг территории забор с колючей проволокой под током. Но обезьяны лазали высоко, по деревьям. В один из вечеров вышел на балкон, достал коробку конфет и стал есть. Обезьяны заметили, начали подкрадываться. Пришлось бросить эту коробку и убежать (смеётся).
– С тех пор обезьян боитесь?
– Наоборот, потом чуть балкон открывал и кидал в них конфетами. Нравилось, как они их разворачивали, на видео снимал весь процесс. Прикормил их, они всё время ко мне приходили.
– Без инцидентов?
– Да. Главная опасность исходила от бегемотов. Больше всего убийств, как нам сказали, в Африке тогда совершали они. Сидят в кустах, и, если человек встаёт между ним и водоёмом, раскрывают пасть и будто тисками давят. Думают, что их хотят лишить воды.
А ещё прямо перед нашим приездом в Африку там был Ходорковский. У нас оказался один и тот же гид. Нам рассказывали, что Ходорковский захотел убить льва. И убил. Наверное, для этого нужно быть смелым человеком. Лично мне было бы жаль животное. Ну и, на самом деле, это большая опасность. Был 2002 год, он ещё был главой «ЮКОСа». Видимо, захотелось испытать чувство силы и власти.
– Сколько это стоило?
– Дорого. Как и убийство любого животного из большой пятёрки – в ней ещё слон, леопард, буйвол и носорог. Кажется, тогда это оценивалось примерно 50 тысяч долларов.
Фото: Алёна Сахарова, «Чемпионат»
Уход, ТВ
– Вы покидали «Локо» вместе с Асатиани. Правда, что он тяжело перенёс свой уход?
– Он упустил момент в трансферное окно. Понадеялся на каких-то агентов, которые обещали ему Францию. Малхазу было всего 29, мог продолжать играть. В 2009-м его звали в «Анжи», давали хорошие деньги. Но он отказался – думал, что надо будет жить в Махачкале. Только потом узнал, что база у них будет в Раменском. Теперь живёт в деревне и занимается сельским хозяйством. Мёд делает, церковь недавно построил.
– У вас тоже получилась странная история с завершением карьеры. Вроде закончили, а потом сказали, что не закончили.
– У меня была грыжа спины. В 2010-м сделал операцию. Думал, что смогу восстановиться, но в таком возрасте после подобной травмы оказалось сложно вернуться. Игуаин эту операцию сделал в 24 года, а я в 35.
– Чем теперь занимаетесь? Жизнью наслаждаетесь?
– Потянуло на классическую музыку. Из всех инструментов, которые есть в оркестре, больше всего нравится фортепиано. Как-то даже выучил композицию «Вальс цветов» Чайковского, партию для одной руки дней десять учил. Любимая пианистка – Юджа Ванг. Она из Китая, 16 раз уже ездил к ней на концерты.
– Не Мацуев?
– Он – мужчина (смеётся). То, что делает Юджа, ни на что не похоже. Но сам не знаю, с чего вдруг в 35 лет такая любовь к фортепиано появилась.
– Вы просто родом из Санкт-Петербурга.
– Ха-ха, наверное.
– Лапочкин рассказывал нам о важности питерского лексикона в его жизни.
– Я говорю по-разному. Но есть такое слово, которое мало, кто знает из москвичей. Бодлон. Знаете, что это?
– Нет.
– Серьёзно? Водолазка.
– В Питере ведь на инженера учились?
– Да, в институте инженеров водного транспорта. Мама работала инженером вычислительной техники. Вы не застали большие компьютеры, а я приезжал к ней на работу, играл на нём в тетрис. Огромный такой.
– Портовый кран в разрезе сможете начертить?
– Давайте попробуем.
Видео доступно на «Чемпионате».
– Теперь вы работаете на ТВ. Кто вас туда позвал?
– Мой друг Таш Саркисян. В прямом эфире есть свои правила. Нельзя говорить слова-паразиты, запинаться. Если начинаешь что-то мямлить, сразу кто-то перехватывает инициативу и помогает выйти из ситуации. Бывает, что подготовил речь на минуту, а тебе говорят: «Есть только 10 секунд». Надо быстро проанализировать в голове и оставить главное.
– С экспертами работают вне эфира?
– Да, мы ходили на уроки по русскому языку, по два раза в неделю. Нам рассказывали, как правильно смотреть, жестикулировать. Ещё очень важно делать в речи правильные акценты. Хуже всего – когда человек говорит монотонно. Нужен баланс: тихо-громко, тихо-громко, с акцентами на важные слова.
– Что больше всего напрягает в этой работе?
– Моменты, когда сразу несколько человек начинают друг друга перебивать. С одной стороны, это приветствуется, с другой – не очень. Не всегда хорошо, когда получается балаган – три человека одновременно говорят, и никто не может понять о чём.
– Губерниев – топ?
– В какое бы время ни пришёл в эфир, энергетика просто зашкаливает. Ему это вообще неважно. Час ночи? Нас смотрят на Дальнем Востоке, мы должны жечь! Только началась реклама, а он уже: «Да покажи ты этот ролик! А вот это убери!» Десять секунд в таком темпе орёт на всех, а потом резко включается эфир, и он такой спокойно: «Дорогие телезрители...». (Смеётся.)
Григорий Телингатер и Дмитрий Сенников
Фото: Алёна Сахарова, «Чемпионат»