Ровно 50 лет назад наша сборная сыграла один из своих лучших матчей на чемпионатах мира – в Мексике были разгромлены будущие бронзовые призеры Евро-1972 бельгийцы 4:1.
Это был последний ЧМ, на который наши футболисты ехали – только вообразите – за медалями! И если бы не глупейший гол в четвертьфинале с Уругваем, пропущенный в самой концовке дополнительного времени, когда всем показалось, что мяч вышел за пределы поля, эта цель могла быть достигнута.
Команда-то была замечательная! На тренерском мостике — чемпион Европы и Олимпийских Игр Гавриил Качалин, в составе – форвард-звезда Анатолий Бышовец, который с четырьмя голами войдет в топ лучших бомбардиров турнира (столько же будет у Пеле); капитан и столп обороны Альберт Шестернев, к тому времени уже дважды попадавший в список номинантов на «Золотой мяч»; юный герой — защитник «Спартака» Евгений Ловчев, с приписанной ему первой желтой карточкой в истории ЧМ… Великий Лев Яшин в роли дублера!
С таким потрясающим рассказчиком, как Ловчев, истории о той удивительной сборной и о чемпионате, который многими считается самым зрелищным в истории, можно слушать часами.
«Яшин и в 40 лет по «девяткам» прыгал, но играть отказался: «Не надо Анзора дергать». Человечище!»
— В 66-м сборная СССР добилась исторического результата – стала четвертой в мире. Правда, что перед вами стояла задача подняться еще выше – попасть в тройку? И это при живых бразильцах, немцах, итальянцах, англичанах.
— Конкретно такой задачи никто не ставил. Речь шла о премиальных: «Получите деньги только в том случае, если выступите не хуже, чем в 66-м». То есть нам нужно было дойти как минимум до полуфинала. А это уже борьба за медали.
— И сколько денег обещали?
— Расклад, кажется, был такой — 200 долларов за игру в группе, за четвертьфинал – 400, за полуфинал — 800 и за финал – 1600. Если сложить — 3400 долларов! По тем временам огромные деньги. Тогда доллар 3,5 рубля стоил. После Англии-66 люди себе машины покупали!
— Ваши слова: «Я спал и видел себя чемпионом мира».
— Так я же мальчишкой был, 21 год всего. Для меня большой футбол, по сути, только в 69-м начался.
А с другой стороны — почему бы и нет? Посмотри, на чемпионатах Европы, после выигранного в 1960 году золота, мы все время были близко к вершине. 1964 — серебро, 1968 — полуфинал, 1972 – снова серебро. В 71-м в рейтинге европейских сборных были первыми! А в 73-м в Москве сыграли три товарищеских матча с тремя чемпионами мира – Бразилией, Англией и Германией – и всем уступили только в один мяч. При равной игре. Мы крупно вообще никому не проигрывали! А сами обыгрывали Беста, Джаича…
Конечно, в Мексике могли замахнуться на медали. Когда группа появилась – сразу понимали, что должны выходить. Хозяев и Сальвадор в товарищеских матчах все время побеждали. Главным соперником считалась Бельгия – с ван Химстом, ван Муром… Но их мы разгромили – 4:1. Не пропусти от Уругвая на 117-й минуте, сложись бы обстоятельства чуть по-другому – и вот он, полуфинал, и мы в четверке лучших команд мира.
— К этому роковому голу мы еще вернемся. Давайте по порядку – важный кадровый вопрос. За пару недель до старта чемпионата сломался первый номер сборной Евгений Рудаков.
— И очень обидно сломался. Товарищеский матч в Колумбии, в концовке столкнулся с Шестерневым, полетела ключица.
— Вместо него в команду был срочно вызван Яшин — после трехлетнего перерыва. Ему в 40 лет зачем это было нужно?
— Это было нужно сборной. До чемпионата оставалось всего-ничего – нужен был опытный игрок, который сможет быстро вписаться в состав. Яшин подходил идеально.
Качалин обратился, и он не смог отказать. Они вместе и Олимпиаду выиграли, и Евро. Позвал на позицию дядьки-наставника. В сегодняшнем «Спартаке» похожую роль исполняет Артем Ребров. Подсказать, помочь, если нужно выручить.
Таким же Яшиным, только в поле, у нас был Слава Метревели – его Качалин пригласил, когда сломался Витька Папаев. Эти два человека – Яшин и Метревели – были для меня кумирами. Великие футболисты! Но с нами вели себя на равных. Объединили всю команду. Спокойствие, уверенность, авторитет, опыт — именно там, на чемпионате мира, это было очень нужно. Слава еще с юмором всегда, с анекдотами – этот его прищур… Рубаха-парень!
— На тренировках Яшин был в порядке?
— Конечно! Серьезно готовился. А вдруг что-то произойдет? И по «девяткам» прыгал.
Он и сыграть мог – против Сальвадора. Я потом эту историю узнал. Качалин в знак уважения к Яшину, и, понимая, что Сальвадор мы обыграем – командочка была средненькая, предложил выйти Льву Ивановичу. Но Яшин отказался: «Не надо Анзора дергать». Даже в такой момент не о себе думал! Хотя мог бы сыграть на четвертом чемпионате мира. Человечище!
— Лев Иванович – вы его так называли?
— Я сейчас уже не вспомню, но, думаю, что да. У меня по отношению к великим никогда панибратства не было. Стрельцов – Эдуард Анатольевич, Шестернев – только на поле Алик, а так Альберт Алексеевич. Яшин – Лев Иванович. А как по-другому?
— Вы с ним до сборной не были знакомы?
— Нет.
— С пиететом относились?
— Конечно. Но без робости. Я к тому времени уже был чемпионом страны, играл в одной команде с легендами – Осяниным, Хусаиновым, Кавазашвили…
«Яшин язвой мучился – поэтому мог водочки выпить»
— Яшин в быту.
— Простецкий. Никакого пафоса. Очень спокойный. Человек войну пережил – столько всего прошло перед глазами! Немногословный. Говор своеобразный – можно даже сказать чуть-чуть деревенский. Если подсказывал нам что-то, то очень аккуратно. Никогда не лез, не кричал, не учил жизни. Вел себя скромнейшим образом.
— Курил много.
— Покуривал – да. И водочки мог выпить. Во многом из-за того, что язвой мучился. Считалось, что немного водки в этом деле только на пользу – снимает спазмы.
— Правда, что вообще матом не ругался?
— Я ни разу не слышал. Ни от него, ни от Качалина. Да и вообще ни от кого из великих – Старостиных, Симоняна, Бескова… Поколение другое и воспитание.
Расскажу одну историю, которая характеризует Яшина как человека. В Мексике к сборной приставили полицейского – он перед нашим автобусом ехал на мотоцикле, дорогу расчищал. Мы его прозвали Чепука – в честь героя из кино, на которого этот мексиканец был похож.
Как-то раз этот Чепука на жаре снял свои китель с фуражкой – решил немного отдохнуть. А Хмель, Виталик Хмельницкий, наш главный шутник, все это на себя примерил. Ребята вокруг него маршировать стали, а он как будто парад принимал. Кто-то из журналистов, с дерева или откуда-то еще, все это заснял. И в газете появилась фотография с подписью: «Кто это – маршал Жуков? Нет, это футболист сборной СССР Виталий Хмельницкий!». Ну, посмеялись и забыли.
А на следующий год мы снова приехали в Мексику — на товарищеские матчи. Яшин уже работал в федерации футбола, был начальником делегации. И в аэропорту нас встретил… Чепука! Пожаловался, что после той истории его турнули из органов.
Так Яшин, кажется с Андреем Петровичем Старостиным, взяли какие-то подарки, водку, икру, поехали в полицейское отделение – и восстановили Чепуку на работе! Казалось бы – абсолютно чужой человек. Но вот такое участие.
— В прошлом году вышел фильм про Яшина – «Вратарь моей мечты». Похож?
— Я не смотрел. Звали на премьеру — не получилось.
У нас к фильмам о спорте, о великих спортсменах принято относиться так — должно быть похоже! Я не согласен. Прежде всего — должна быть легенда, история.
Помню, как Алексей Учитель начинал снимать свой фильм о Стрельцове и пригласил меня на встречу. Меня, Мишку Гершковича, Вадика Никонова… Ребята стали делиться воспоминаниями: «Вот это не нужно показывать. И это не стоит. Тему того, что он в тюрьме сидел, вообще лучше обойти. А то про Валерку Харламова сняли фильм — там и другое все, и не похоже».
Тогда я взял слово: «Ребята, вы, наверное, не понимаете. Это ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ фильм! Его будут смотреть люди, многие из которых даже не знают, кто такой Стрельцов». И рассказал одну историю. Как мы вместе со Стрельцовым играли за ветеранов. После первого матча в Воронеже его забрали — отдохнуть. Вторая игра была уже на следующий день в Липецке. Он вернулся – никакущий! Ему говорят: «Эдик, ты хотя бы выйди на поле – народ на тебя пришел». Выходит.
Играем с ним в нападении – я только карьеру закончил, скорость еще была. И он мне говорит: «Жень, под пяточку мне откати». Я откатываю, он пяткой отдает назад… И десять тысяч на трибунах встают и устраивают ему десятиминутную овацию! Десять минут аплодировали! Он после этого просто взял и с поля ушел. Мавр сделал свое дело. А народ увидел великого Стрельцова.
Учитель как услышал: «Вот об этом разговор идет! О Легенде!». Я с ним согласен. В таких фильмах не может быть четкой хронологии. Здесь он проснулся, здесь покурил, а тут взял пенальти. Или что-то сделал не так, как кому-то вспомнилось. Гораздо важнее, что после выхода этих картин внимание людей снова привлечено к спорту – к Харламу, к нашей легендарной баскетбольной победе в Мюнхене, к Яшину…
«Кавазашвили сказал: «Из центра ворот успею допрыгнуть, из другого угла – нет»
— Возвращаемся в Мексику-70. Первый номер сборной на чемпионате – Анзор Кавазашвили – ваш партнер по «Спартаку». Как-то он признался: «В 70-м году всё шло к тому, чтобы признать меня лучшим вратарём мира. Уже все брали у меня интервью». Настолько был хорош?
— Анзор — величайший вратарь. В 69-м он блестяще отыграл за «Спартак», в чемпионском сезоне просто великую игру выдал, а в 70-м продолжил в сборной.
У меня так не получилось. В 69-м молоденький мальчик, провел первый год в большом футболе и сразу — чемпионство со «Спартаком», вызов в сборную… В 20 лет я был признан лучшим левым защитником страны — все было великолепно! Но в 70-м однозначно сдал. С молодыми игроками на второй год всегда так происходит. Другое дело – опытные футболисты. Такие, как Анзор. Они все эти воды и медные трубы давно прошли.
— Ваш топ-3 вратарей мира в 70-м году.
— Кавазашвили, Бэнкс, Мазуркевич.
— Бэнкс – Англия, Мазуркевич – Уругвай.
— Да. Бэнкс – легенда из легенд. А Мазуркевич всем запомнился одним эпизодом. Когда он вылетел из ворот и поймал мяч вверху одной рукой. Настолько всех поразил! Потом этот момент все время по телевидению крутили.
— Главное воспоминание об игре Кавазашвили.
— Это не в сборной было – в «Спартаке». Решающий матч с Киевом в 1969 году – конец октября. За «Динамо» играл Витя Серебряников, который тогда штрафные клал, как сейчас Месси – через стенку в «девятку». По-моему, 8 голов в 69-м так забил!
Перед матчем Анзор говорит: «Хочу по-новому стенку выстроить. На две части ее разбить – чтобы по два-три человека оба угла закрывали. А я останусь посередине. Буду ждать куда он ударит и уже тогда прыгать. Из центра ворот допрыгнуть успею, из другого угла — нет».
Играем. 1:0 ведем. Судья назначает штрафной в пользу «Динамо». Анзор ставит стенку как придумал. Серебряников бьет в угол – Кавазашвили тащит. Судья принимает решение – перебить. Серебряников отправляет мяч в другую «девятку» — Кавазашвили достает и там!
Тот матч, по сути, принес нам золото – после победы в Киеве мы обогнали «Динамо» на одно очко и в итоге стали чемпионами.
Анзор до сих пор меня пытает: «Почему современные вратари так не делают? Не берут мой метод на вооружение, не пользуются опытом?».
«Со Шмуцем на такси весь Нью-Йорк за 8 долларов объехали»
— Третий вратарь сборной на ЧМ-70 – 21-летний Леонид Шмуц из ЦСКА. Уже в феврале 71-го он будет выходить в основе и сыграет на ноль два товарищеских матча с теми же Мексикой и Сальвадором. Но в апрельском матче чемпионата СССР с «Араратом» допустит грубейшую ошибку – забросит мяч в свои ворота, и на этом его большая футбольная карьера закончится.
— Да уж, сломался Леня. И болельщики его начали долбить, и в клубе, видимо, должным образом не поддержали. Вратари ведь — особая статья в плане психологии.
Но здесь еще нужно говорить о характере. В конечном счете все зависит только от тебя. Как правило любой большой игрок проходит через большие испытания. Через критику, через нелюбовь. Возьми того же Яшина. После ЧМ-62 его в московских матчах за «Динамо» вообще не выпускали – болельщики освистывали. Но справился, переборол ситуацию – и стал великим. Великолепно отыграл за сборную мира в Лондоне, потом взял пенальти от Маццолы и был признал лучшим игроком Европы.
Думаешь, меня не чехвостили? Еще как! На второй или третий год Мержанов разгромную статью написал: «Ловчев слишком часто подключается, с его фланга приходят опасные моменты, голы…». А мы летели одним рейсом с Озеровым. Я говорю: «Николай Николаевич, как же так?». Он мне ответный вопрос задал: «Жень, а было такое – ты прошел, подал, вратарь поймал мяч, выбросил правому нападающему, с которым ты играл, и тот забил гол». – «Ни разу». – «Вот тебе и все претензии!».
Кому-то удается на характере такие истории пройти — у Лени Шмуца не получилось. Как сейчас не получилось у Лодыгина. Помните, как начинал? Сколько было авансов! В сборной играл! А потом стал пускать «пеночки», вылезли проблемы со «школой»… И где теперь Лодыгин? Нету.
— Каким Шмуц запомнился?
— Талантливый, высокий, мощный. В ЦСКА отвоевал место в составе у Пшеничникова – тоже заметнейшего вратаря.
Мы со Шмуцем в сборной хорошо общались – все-таки ровесники. Помню, с чемпионата команда возвращалась через Нью-Йорк – мы с Ленькой взяли такси и за 8 долларов весь город объехали. За 8 долларов!
— Где он сейчас, знаете?
— Нет.
— Живет в Киеве, 71 год, обычный пенсионер.
— Вот как! Я же был в Киеве в 2012 году на чемпионате Европы – нашел Вовку Мунтяна, с ним два дня провели. А про Леньку даже не слышал. Как-то совершенно он потерялся.
«Теперь всем говорю: «Я получил желтую карточку на чемпионатах мира первым из русских»
— Матч-открытие ЧМ-70 Мексика — СССР – это еще и тайна вашей желтой карточки, которая многие годы считалась первой в истории чемпионатов мира.
— Мне кто-то давно сказал: «Ты в Книге рекордов Гиннесса, как футболист, получивший первое предупреждение на ЧМ». Я и сам помнил, что карточка была. Но была ли она первой? Как человек публичный и понимающий разные рекламные дела, я начал подыгрывать – да, была, первая карточка…
А потом, году в 2010-м Вася Уткин в «Советском спорте» в каком-то своем материале написал: «Ловчев говорит, что он получил первую карточку на чемпионатах мира, но это не так».
Меня заинтересовало — решил разобраться. Поехали со знакомым журналистом Сережей Емельяновым к нашему знаменитому статистику Акселю Вартаняну – у него была кассета с этого матча. Посмотрели. Первую желтую карточку получил Каха Асатиани! Вторую – Гиви Нодия. Я – только третью. И уместилось все это в пять минут первого тайма.
— Обидно — спустя 40 лет потеряли такой «рекорд».
— Никаких переживаний. Я же шоумэн — опять переиграл. Теперь всем говорю: «Я получил желтую карточку на чемпионатах мира первым из русских» (смеется).
«Бышовец нас с Логофетом в раздевалке мордой об асфальт возил»
— С Мексикой мы сыграли 0:0. А второй матч с Бельгией превратился в бенефис Анатолия Бышовца. Два потрясающих гола и наша уверенная победа – 4:1. Глазами защитника Ловчева — каким он нападающим был?
— Ярким. Вертким. Гуттаперчевым. Какой гол через себя забил австрийцам! В этом был весь Бышовец. Жаль, из-за травм рано карьеру завершил – пролетел как комета.
Индивидуалист полнейший! Не эгоист, а именно индивидуалист. Я потом удивлялся – Бышовец-тренер своим командам прививает коллективный футбол, хотя сам играл только в одиночку. От этого, кстати, и многие его травмы.
Сейчас на карантине показали наши матчи в Мексике – я еще раз внимательно пересмотрел. Бышовец тут не отдал, там… Все на себя брал!
Но дриблер был от Бога. Никогда не забуду, как он нас с Логофетом в «Лужниках» перед какой-то игрой в раздевалке мордой об асфальт возил. Вдвоем мяч отнять не могли! В раздевалке!
— Один в один мог любого обыграть?
— Любого! Потрясающе мяч чувствовал – у него он был как на привязи. И качал соперников.
— Тот его гол Бельгии, который входит во все рейтинги самых красивых мячей в истории ЧМ – вживую как смотрелся?
— Обыграл двух человек, вышел в центр, убрал под левую – и в дальнюю девятку. Выдающийся шедевр.
— В любой команде мира мог заиграть? Не только в «Фиорентине»?
— Думаю, что да.
— Уже в то время любил пофилософствовать?
— И это было. Я к нему поближе держался. Однажды спрашивает: «Ты чего, вообще не пьешь? Почему? Винца иногда можно». – «Мы спортсмены, не должны, я так считаю…». На что Бышовец выдал мудрость: «Каждому отведена своя бочка. Сейчас не пьешь – потом начнешь. После футбола». Но я и потом пить не начал – видимо, свою бочку так и не нашел (смеется).
«Шестернев был фигурой монументальной. И никогда не пихал»
— Удивительно, но не Бышовец по итогам года войдет в номинанты на «Золотой мяч» от сборной СССР, а другой игрок. Угадаете, кто?
— Шестернев?
— Точно. Поделил 10-13-е место с Зеелером, Риверой и голландцем Исраэлем.
— Альберт Алексеевич был настоящим капитаном и главной звездой той сборной. По результатам – 4 гола – это, конечно, Быш, но по факту – Шестернев.
— Защитник без слабых мест?
— Можно и так сказать. Играл чистильщика, последнего защитника – все подчищал! Тактически был образован потрясающе. Удивительная вещь – был крупным, но очень быстрым и разворотливым.
— Говорили – на 100-метровке из 11 секунд выбегал.
— Вполне может быть. Я знаю, что на юношеских чемпионатах Москвы по легкой атлетике он занимал призовые места.
— При этом Гиви Нодия как-то пошутил про Шестернева: «Он мяч нормально остановить не мог».
— Так от него этого и не требовалось. Водить мяч, отдавать длинные передачи… Он всех подстраховывал и делал это фантастически. Играл вообще без провалов. А еще никогда не пихал. Думаю, что его всегда выбирали капитаном за эту удивительную манеру игры – действовать спокойно и очень аккуратно.
— Четыре года подряд попадал в номинанты на «Золотой мяч»!
— Потому что был очень заметной фигурой. Я бы сказал монументальной.
«Начальник делегации, когда у меня дочь родилась, начал успокаивать: «Не расстраивайся! У меня четыре парня – такие обалдуи!»
— Как в Мексике свободное время проводили?
— Мы жили на базе на окраине Мехико. До «Ацтеки» на автобусе с сопровождением минут 50. Отельчик у нас был закрытый, обнесенный большой стеной. И два здания. А между ними лужайка. Вот на ней мы и собирались – на этой полянке. На зарядку или просто вечером пообщаться, свободное время провести. Приезжали три тренера – они Качалину с информацией помогали – Симонян, Дед Маслов и Чохели. Анекдоты рассказывали, байки травили. Чохели в меньшей степени – он по-русски не очень говорил. Зато Симонян — рассказчик потрясающий!
Ходили в музей Сикейроса – знаменитого мексиканского художника — он от нашего отеля был буквально через дорогу.
— В карты играли? Я где-то читал, что Валерий Поркуян по прозвищу Шулер всех в «храп» обыгрывал.
— Да, Поркуша фартовый был. Но сам я тогда не играл – позже начал, в «Спартаке».
Армейская компания часто за карточным столом собиралась – Шестернев, Капличный, Афонин. Я это запомнил потому что в 71-м за рождение дочки им проставился.
— Интересно.
— Мы тогда в Южную Америку на матчи приехали. В Перу, в Лиме собрались с Володькой Федотовым женам подарки покупать. Выходим на улицу — жара несусветная. «Володь, — говорю. – Я, наверное, обратно в номер пойду». Возвращаюсь – телефон разрывается. Ну я уже понял – по какому поводу. Катька родилась 8 февраля, а позвонили мне 11-го. Вот такое время было – без мобильников.
Я по такому случаю взял с собой четыре бутылки водки. Выхожу с ними в коридор – навстречу начальник делегации Калинин. «Жень, ты чего?» — «У меня дочка родилась». Так он начал меня успокаивать: «Не расстраивайся! У меня четыре парня – такие обалдуи!».
А я шел в номер к армейцам – знал, что они в карты играют. Захожу. «Ты чего?». – «Ребят, у меня дочка родилась. Проставляюсь». И достаю эту водку. «Аааа… Ну, хорошо, спасибо. Мы потом выпьем. Ты, давай, иди, не мешай». Вот и поговорили (смеется).
— Алексей Парамонов, работавший на ЧМ-70 тренером, вспоминал: «В Мексику нам разрешили взять жен – за свой счет, разумеется. Такой возможностью воспользовался Хурцилава, еще кто-то из игроков».
— Я даже не думал об этом. Только футбол и чемпионат мира! Хотя уже был женат. 16 января расписались, а готовиться к чемпионату мира сборная начала 19-го. Я домой потом только в мае попал – после сборов в Болгарии нас на три дня отпустили. И ровно через 9 месяцев родилась Катька.
— Про Хмельницкого рассказывали – в любом городе искал улицу красных фонарей. В Мехико тоже?
— Там эта улица его сама нашла (смеется). Мы жили в домиках — как будто в двухкомнатной квартире. В нашей – я, Генка Логофет и Пузач. Уже после вылета с турнира сборной дали сутки – собраться и выехать. Хмель попросил нас погулять. Мы сели на лужайке, а он в нашем домике стал девиц принимать. Работницы отеля, горничные, еще кто-то. Что он с ними делал – я не знаю, но в принципе понятно. И вот когда мы уже в автобусе сидели – уезжать, Хмель, немного поддатый, окно открыл: «Стелла, сына Гришей назови! В честь деда!». Мы все упали.
— Знаменитую текилу народ пробовал?
— Ну мы играли – не до этого было. Когда вылетели, понятно – ребята немного расслабились. Может быть, и текила в ход пошла.
— С собой из Мексики не привезли?
— Опять же – я молодой был. Только потом начал понимать, что надо что-то везти – какие-то напиточки, еще чего-то. Раньше такие маленькие бутылочки продавали – в бары ставить. Вот их и покупал.
— Вы были самым молодым игроком сборной. Мячи после тренировок собирали?
— Этим администраторы занимались. Никакой дедовщины не было. Наверное, если бы я был один из клуба — могло быть по-другому. А так – из «Спартака» сразу пять человек вызывали. Да я уже и сам был – основной игрок.
Нет, в той сборной все были равны — от Яшина до Ловчева. Команда была очень дружной. Считай, полгода вместе прожили! Со всеми ребятами, помимо спартаковцев, были отличные отношения – Мунтян, Серебряников, Бышовец… Настоящий коллектив – единое целое.
«Договорились с «Пумой», смотрим – а на Хурцилаве бутсы «Адидас»!»
— В последнем матче в группе сборная СССР обыграла Сальвадор 2:0 (еще один дубль Бышовца), после чего нас ждал жребий. При равных показателях с Мексикой решалось, с кем будем играть в четвертьфинале – с Уругваем или с Италией. Слово взял фартовый Поркуша?
— Он. Вытащил нам Уругвай. Это означало, что мы никуда не едем — остаемся в Мехико играть на «Ацтеке», а мексиканцы отправляются в Толуку на матч с Италией. Местные болельщики забили центральную площадь – ждали итогов жеребьевки. Когда Поркуян достал бумажку с цифрой «один», все в один голос выдохнули: «Порке?!». Почему?!
А нас в это время руководство вывезло за город на шашлыки. Гуляем, видим — вдалеке такси останавливается. Валерка из машины выскакивает – руки вверх. Мы: «Уррра!». Ликовали, конечно.
— Он вспоминал – даже качали на радостях.
— Может, и такое было. Все хотели Уругвай.
— Может, зря? Может, лучше было против итальянцев?
— Нет, лучше все-таки было с Уругваем.
— Я насчет недонастроя.
— Да ерунда все это! Четвертьфинал чемпионата мира – какой может быть недонастрой?
— Тогда другая крайность – перегореть могли? Логофет вспоминал: «Перед игрой я в гостиничное окошко выглядываю: первый час ночи, а наши не спят, окна светятся. Тогда большие деньги на кону стояли».
— Я такого не помню. За ребят говорить не хочу, но лично у меня с нервами всегда был полный порядок. Днем перед игрой спал как убитый. И в Мексике тоже. Качалин и все остальные только удивлялись: «Как он так может? Молодой парень, чемпионат мира…».
— Но в четвертьфинале вы не играли.
— Да, против Мексики вышел в основе, с Бельгией – на замену. А потом два матча вне заявки. Видимо, Качалин посчитал, что я не очень хорошо сыграл. Хотя я так не считаю. Конечно, хуже, чем мог. Хуже, чем в 69-м. Меньше, чем в «Спартаке», подключался.
— Обиделись, расстроились?
— Да ты чего? Нет, конечно! Мне 21 год, а я участник чемпионата мира. Просто Гаврила Дмитриевич решил сделать ставку на Вальку Афонина – более опытного игрока. К тому же армейца – а это наигранные связи с Шестерневым и Капличным. Это было не худшее тренерское решение. Другое дело, что оно повлияло на конечный результат.
— Вы на трибуне сидели?
— Да, вместе с Драганом. Югослав — представитель «Пумы». Там с этой «Пумой» целая история приключилась.
— Расскажите.
— Драган появился еще в конце отборочного турнира. Последний матч – в Турции. Узнаю от кого-то из ребят — они втихаря подписали контракт и за выход из группы получили по 100 или 200 долларов. Я — к Шестерневу. Тот успокоил: «Не волнуйся, ты свое тоже получишь, но уже на чемпионате». Так и вышло – контракт с «Пумой» я подписал в Мексике.
Там тоже были условия – деньги за каждый матч. Чем дальше проходим, тем больше получаем. Но при одном условии – вся команда должна играть в «Пуме».
Матч с Уругваем. Все уже на поле – только Хурцилава задержался в раздевалке. Выбегает. Я вижу – Драган напрягся. «Что он делает?!». Смотрим – а на Хурцилаве бутсы «Адидас»! Оказалось, он подписал с ними личный контракт. Хотя мы всей командой договорились с «Пумой». И при таком варианте от обещанного гонорара нам бы доставалось только 50 процентов.
— Очевидцы вспоминали, Драган кричал: «Мурцилава, курва!».
— Я такого не помню, хотя рядом сидел. Конечно, со стороны Муртаза по отношению к команде подленько получилось.
— На второй тайм в «Пуме» вышел?
— Нет, так и доиграл в «Адидасе». А «Пуме», кажется, деньги вернул.
«С Уругваем играли как лебедь, рак и щука. Быш никому мяч не отдавал»
— «Ацтека» вмещала 105 тысяч — самый большой стадион Америки. Но на матче с Уругваем по разной информации собралось от 26 до 45 тысяч. Почему так мало?
— Все смотрели другой четвертьфинал – Мексика-Италия. Они играли в одно время с нами. Но ощущения, что матч проходит при пустых трибунах, не было. Да и не зацикливались мы на этом. Зрители, погода – все это было побочно. Главное – игра!
— Самое начало матча, 3-я минута — Хмельницкий получает мяч перед воротами, но…
— Тысячапроцентный момент! Прострел с правого фланга, а он «щекой» не попал. Мяч ударился о другую ногу и просто отлетел к воротам. До которых было метра три.
— Забей Хмельницкий…
— И все могло сложиться иначе. А потом матч стал совершенно равным. Мы играли не хуже, но и не лучше Уругвая. Без особых моментов. Игра в атаке у нас не клеилась.
— Бышовец не смог зарешать?
— Так он играл сам по себе! Вся команда играла разрозненно. Каждый в свою гонял. Спартаковцы, киевляне, армейцы, грузины… Как лебедь, рак и щука в той басне. Только два человека были на уровне – Шестернев и Кавазашвили.
— Кучеренко потом написал, что мы играли боязливо, от обороны: «Перед незаряженным пистолетом стояли с поднятыми руками».
— Действительно, играли не очень. И не только с Уругваем – вообще. Я сейчас на карантине пересмотрел те матчи, и, скажу честно, совсем по-другому теперь оцениваю наше участие в чемпионате. Бросилось в глаза — в игровом плане Качалину так и не удалось создать команду. Индивидуальные действия Бышовца – это да. Но именно командного футбола не было. Хотя полгода готовились. Целенаправленно к чемпионату мира – в клубах на сборников даже не рассчитывали, первенство СССР продолжалось без нас.
Игра не была построена. В первом матче провалился Витька Серебряников – капитан киевского «Динамо», вел там всю игру. А на «мире» у него не пошло. И Генка Логофет очень плохо с Мексикой отыграл – хотя тоже был неплохой игрок. Опять же атаку взять – Бышовец, Еврюжихин, Хмельницкий. Каждый сам по себе. Быш никому не отдавал, Еврюжиха только проскакивал и подавал. По отдельности все футболисты хорошие, но в целом выстроенной игры не было. Чтобы комбинации, пас…
— Зато оборона – кремень. Всего два пропущенных гола в 4 матчах.
— Да, команда у нас была оборонительная – главное не пропустить. Качалин уже на чемпионате выставил трех центральных защитников – хотя раньше никогда так не делал. Как раз с Бельгией выпустил Шестернева, Капличного и Хурцилаву. Почему он так поступил – я не знаю. Но после нулевой ничьей с Мексикой вдруг решил перестроить схему. И сработало – 4:1. Получается, уже тогда мы сыграли в современный футбол – с пятью защитниками.
— Именно с Качалиным сборная СССР добилась своих главных побед – Олимпиада-56 и Евро-60. В чем был его секрет?
— Умел создавать коллектив. Культурный, добрый. Как отец для игроков. Хотя, если вспоминать ту же Олимпиаду в Мельбурне – там в финале 8 человек из «Спартака» играли. Ничего особенного придумывать было не нужно.
— Правда, что в Мексике схемы чертил палкой на земле?
— Что-то такое припоминаю. Правда, там на лужайке трава была. Но в принципе, могло быть, да.
«На мексиканской жаре состояние было близким к солнечному удару. «+40» в тени!»
— Приближаемся к роковой концовке. Поркуян вспоминал: «Только один раз я имел шанс выйти на поле — на последних минутах четвертьфинала. Меня готовили для участия в жеребьевке, которая произошла бы в случае ничьей — серий пенальти тогда не было».
— Валерка уже пошел разминаться. Игра шла такая – совсем без моментов. У всех было ощущение – закончим 0:0. И тогда свое слово сказал бы Поркуян.
— Весь чемпионат стояла жуткая жара.
— «+40» в тени! А матч с Уругваем еще и рано начинался – около полудня. В самое пекло. Мы, конечно, уже привыкли немного, за пятнадцать дней, но все равно состояние было близким к солнечному удару.
— Этот момент мог повлиять на то, что в концовке сил не хватило?
— Мог. Все-таки играли с латиноамериканской командой, которая всю жизнь варилась в этой жаре. Но не настолько, чтобы служить оправданием. Мы не меньше их бегали, не меньше боролись. Не были вялеными курицами. Даже в концовке. Все-таки на кону стоял полуфинал чемпионата мира и медали!
«Эх, нам бы тогда ВАР…»
— Проклятая 117-я минута, гол Эспарраго.
— Конечно, это вина Вальки Афонина. Грубейшая ошибка. Мяч был под контролем — просто выткни его за линию на угловой! А он был уверен, что мяч уходит – еще и ноги расставил, туда его пропуская. И Кубилья из-под ног вытащил. И подал на Эспарраго. Причем я все это в деталях только лет через тридцать увидел — когда запись посмотрел. Первая мысль была: «Ёлки-палки, какая ошибка…».
— Вопрос века — ушел мяч или нет?
— Как и в случае с голом англичан в финале ЧМ-66 – никто точно не знает. После игры все в один голос говорили, что ушел. Что нас засудили. Но когда я внимательно изучил все повторы… Уже не могу утверждать так однозначно. Не уверен, что ушел. Когда идет повтор из-за ворот, кажется, что мяч на линии.
— Те, кто были в центре штрафной и выключились из борьбы – тоже виноваты?
— Конечно. Все руки подняли, сигнализируя, что мяч ушел. Анзор, Вовка Капличный… Есть ведь знаменитая фраза: «Надо играть до свистка судьи». Но еще раз – главная претензия к Афонину. Мяч у него был! А не у них в центре.
— Потом все к судье-голландцу побежали. Кавазашвили: «Мы рванули к судье, чтобы его за шкирку схватить. А он, когда увидел, что мы галопом летим за ним, так рванул от нас! Мы уже очухались, когда полполя пробежали».
— А судья просто на центр показал и никаким боком. Эх, нам бы тогда ВАР…
— Судья был уверен, что мяч не ушел?
— Видимо, да. Хотя, конечно, не мог всего видеть. Для этого нужно было занимать совершенно другую позицию.
Думаю, его логика была такой: «Если я не видел, что мяч ушел – почему должен свистеть?». И боковой ему ничего не подсказал — находился, кажется, на дальней бровке.
— Кавазашвили вспоминал – у нас был момент сравнять счет.
— Я такого момента не помню.
— Что Афонин после матча говорил? Как-то объяснил свою ошибку?
— Да ничего он не говорил! Ни объяснений не было, ни извинений. Все были просто убитые.
— Кавазашвили: «Кубила замотал Афонина».
— Так все говорят. Но я не скажу, что Валька сыграл в целом плохо. Нет. Только один этот момент… Которого в принципе не должно было случиться – что Афонин, наш левый защитник, делал справа? Как такое вообще могло произойти? Только если ему дали задание персонально играть с Кубильей, и он пришел за ним на другой фланг.
— Если бы вместо Афонина играл Ловчев…
— Таких мыслей не было и нет. Если бы да кабы… Да, я был побыстрее. И Кубилья был быстренький. Но выигрывает и проигрывает всегда команда.
— Дзодзуашвили: «Во мне жива какая-то почти мистическая вера: будь в тот момент в воротах Яшин — не забили бы нам уругвайцы. Уж он-то сориентировался бы в ситуации безошибочно и еще до того, как уругваец начал свою обводку, наверняка подсказал бы Афонину: «Выбивай!».
— Ох ты ж… Первый раз такую версию слышу. Не знаю – во мне такой уверенности не было. Может, потому что они на поле находились…
Я не знаю, кричал ли что-то Анзор. Думаю, что нет. Но разве в той ситуации Афонину нужна была подсказка? Он опытный игрок, первый на мяче… Какие могут быть вопросы? Только он распоряжался этим моментом. А по логике Резо получается, что вратарь должен вообще всем кричать. Правому нападающему – «подавай!», центрфорварду – «бей!». Это неправильно.
«Никаких слез. Раньше мужики были. Это сейчас все показухой занимаются»
— Раздевалка после матча. Эмоции, слезы?
— Мы – спортсмены, какие могут быть слезы? Это сейчас все показухой занимаются. Финал проиграют, и давай рыдать, чтобы весь мир увидел. Раньше мужики были. Я вообще слез на футболе не помню.
Просто было расстройство — общее и полнейшее. Вроде уже и к жребию подошли, и вот он, полуфинал…
Ни Хмельницкому за упущенный голевой момент, ни Афонину никто ничего не предъявлял, не пихал. Мы проиграли все вместе. Как команда. А в настоящих командах такого не бывает: «Ты чего сделал, такой-растакой?!». Или, когда по морде кому-нибудь надают…
— Что тренеры говорили, Яшин?
— Да никто ничего особенного не говорил. Всем было понятно – сами проиграли.
— Мы ведь подали протест.
— Андрей Петрович Старостин об этом в раздевалке первым делом сказал: «Мяч ушел — будем подавать. Готовьтесь к тому, что еще могут быть решения. Это еще не конец». И Качалин его слова повторил. Но мы-то прекрасно понимали – никаких решений уже не будет, все бесполезно. Через 4 дня полуфиналы – какая может быть переигровка? Домой…
«Против Бразилии у нас шансов не было. Хотя Онищенко в 73-м из Карлоса Альберто клоуна сделал»
— В полуфинале выходили бы на великую Бразилию во главе с Пеле.
— И это было бы без шансов. С каким счетом им Уругвай проиграл?
— 1:3.
— Ну вот и мы где-то также бы получили. Эта сборная Бразилии считается самой великой чемпионской командой за всю историю. В финале такой концерт с итальянцами выдали! Пеле, Тостао, Ривелино, Жерсон…
Клодоалдо – сумасшедший опорник. Жаирзиньо – справа в атаке, просто чумовой!
Пеле играл немножко на другой позиции, под нападающими. Как он чуть с центра поля Чехословакии не забил! Вратарь Виктор со всех ног назад бежал… Момент на все времена.
Карлос Альберто – капитан, классный защитник. Хотя я лично своими глазами видел, как Володька Онищенко его возил.
— Это что за история?
— В 73-м году нас пригласили в сборную мира на прощальный матч Гарринчи – меня, Онищенко и Серегу Ольшанского. Володька играл с первых минут, и он этими своими разворотами из Карлоса Альберто просто клоуна сделал! Из капитана чемпионской сборной Бразилии, великого игрока.
— Кто еще из звезд ЧМ-70 запомнился?
— Мюллер, конечно! 10 голов забил. Сумасшедший форвард! Беккенбауэр против итальянцев с перевязанной рукой играл – ключицу травмировал.
«За весь чемпионат мира получили только суточные — 130 долларов. Я шмоток каких-то привез»
— Из Мексики сборная почему-то отправилась в Нью-Йорк.
— Так прямых рейсов тогда не было. Мы и когда в Южную Америку на турне ездили, тоже обычно с двумя пересадками добирались – сначала в Париж, оттуда в Нью-Йорк.
В Нью-Йорке переночевали, со Шмуцем город посмотрели. Одна история запомнилась. Заходим с Ленькой в ресторан покушать. А там компания сидит – Маслов, Мунтян, Серебряников, еще кто-то… И, все кроме Мунтяна, выпивают. Дед нам: «Вы чего сюда?». – «Поесть». – «Здесь не едят, здесь пьют. Вон столовая через дорогу». Пришлось туда идти.
А в Москву вернулись — как раз шел полуфинал Италия – ФРГ. Тот самый, который потом назовут Матчем века. Симонян, Маслов и другие тренеры в Шереметьево стали искать, где бы игру посмотреть. В какой-то каморке нашли телевизор. А мы – по домам.
— Сколько вам все-таки за ЧМ заплатили?
— Мы ж до полуфинала не дошли, задачу не выполнили, поэтому получили только суточные – 130 долларов. За весь чемпионат. И от «Пумы» что-то.
— А могли получить гораздо больше.
— Ну могли, да. Но потом девальвация и все равно бы ничего не осталось (смеется).
Всех денег не заработаешь. Я сейчас живу в хорошем доме, у меня 72 сотки земли. И это не зависит от того, выиграли мы у Уругвая или проиграли. А тогда, кстати, и на 130 долларов можно было разгуляться. Пять чемоданов барахла в Мексике купить!
— Вы чего-то приобрели? Сомбреро?
— Да тоже шмоток каких-то привез, наверное.
— После Мексики была мыслишка: «У меня еще этих чемпионатов впереди — уйма»?
— Откровенно говоря, да. Но оказалось, что это был мой первый и последний чемпионат мира. Через четыре года мы из-за Пиночета не полетели в Чили, а на ЧМ-78 не отобрались, проиграв в отборе грекам. Вот и все. И весь мой футбольный век на этом вышел.
«Афонин стоял, как оплеванный. У Симоняна чуть слезы не потекли: «Что они делают?!»
— Из той сборной с кем-то общаетесь?
— С Кавазашвили дружим. Для меня он навсегда великий футболист. Пусть иногда и высказывает: «Ты в интервью вот это сказал, то…». Я тут недавно вспомнил матч «Спартака» с одесским «Черноморцем». Признался: «Долгое время считал, что Анзор вместе со всей командой продал игру. Но потом понял, что он в этом не участвовал». Кавазашвили звонит: «Ты чего меня выставил! Что я игру продал!». – «Стоп, Анзор. Я наоборот сказал, что ты ничего не продавал».
— В июле ему 80 лет исполнится.
— Отметим. То, что приглашен буду – никаких сомнений.
— С Бышовцем на связи?
— Тоже общаемся, но реже. Жаль, конечно, что такой тренер столько лет не у дел. Обращая внимание на его личностные качества – неуступчивость, неудобность – в России так и не дали поработать. И это когда в стране тренеров почти не было!
А Быш — абсолютно футбольный человек и большой специалист. Он везде добивался результата! С «Локомотивом» Кубок выиграл, пришел на полгода в Томск – команду с последнего места в середину таблицы поднял. Но слишком многое было против него. Мстительность некоторых людей сказалась. Тот же Мутко, возглавляя РФС, уверен, мог бы его спокойно куда-нибудь порекомендовать. При том что и сам Бышовец такой – везде лезет, сидит в ложе. В «Динамо» тренера нет – он на стадионе. Но все у него как-то не складывается.
— Афонину в прошлом году 80 стукнуло — в декабре.
— С Валькой очень редко видимся – только если на какие-то мероприятия приходит. Живет, кажется, где-то в Подмосковье, уединенно, закрыто.
С ним одна некрасивая история произошла. Несколько лет назад сборная играла на «Локомотиве» и РФС решил пригласить ветеранов – участников чемпионата мира 66-го года. Если не ошибаюсь, юбилей был – 50 лет тем медалям. Позвали Кавазашвили, Пономарева, Малофеева и Афонина. А мы с Симоняном на трибуне сидели. Начали объявлять: «Бронзовые призеры чемпионата мира…». И – по фамилиям. Троих назвали, а Афонина забыли! Он стоял там, как оплеванный. У Симоняна чуть слезы не потекли: «Что они делают?!». Знаю, Валька тогда сильно обиделся. И правильно сделал.
— Украинцы – Мунтян, Поркуян…
— Поркуша, кажется, в Одессе. Ничего про него не знаю. А с Вовкой мы иногда общаемся. Он в Киеве — президент Ассоциации ветеранов футбола Украины.
— Грузины – Дзодзуашвили, Хурцилава…
— С Хурци давно не виделись – последний раз, по-моему, в 2003-м в Ереване. А вот с Дзодзуашвили – года три назад. Я по приглашению в Тбилиси ездил – встретились там, прекрасно провели время. Резо держится, в хорошем состоянии. Тоже недавно юбилей отмечал – в апреле 75 лет исполнилось. Я позвонил, поздравил.
«Кем лучше быть – Пеле или сыном Рокфеллера?»
— Многих из той сборной уже нет в живых. Яшин, Метревели, Капличный, Логофет, Серебряников, Пузач, Еврюжихин, Нодия. Но самым молодым ушел из жизни капитан команды Шестернев — в 53 года. Диагноз — цирроз печени. Алкоголь?
— Попивал, чего уж там. Когда играл — тоже мог себе позволить, но пьяницей не был. А как закончил — почти никому оказался не нужен. Пристраивали куда-то, тренировать детские команды… Таких примеров, когда после футбола судьба не сложилась, увы, хватает. Воронин, Васька Калинов…
— Писали о проблемах Шестернева в личной жизни.
— Первой женой была Татьяна Жук — знаменитая фигуристка. Семейная жизнь у них была своеобразная. Зимой – мы в отпуске, фигуристы деньги зарабатывают. Летом – у них отпуск, у нас сезон. Помню, как-то умудрились в Южной Америке встретиться. Мы там играли, а они со своим шоу приехали.
Он потом второй раз женился. Мы с ним общались. Он после меня в ЦИТО операцию на мениске делал. Но еще за ветеранов играл – и как! Уже скорости не было, грузный, колено больное, ноги еле держат… Но вставал опорником – и центр поля был его! Никто оттуда ни ударить не мог, ни отдать. Я, если честно, в шоке был!
Вот поэтому он для меня на всю жизнь – не Алик, а Альберт Алексеевич Шестернев. Великий советский футболист. И я перед ним на цирлах.
— Кахи Асатиани застрелили в Тбилиси. В машине у дома. Заказное убийство. Ему было всего 55 лет.
— Каха – Князь. Мы так его в сборной звали. Он и выглядел, как князь, и играл соответствующе. Породисто! Высокий, техничный… Длинный пас – это что-то сумасшедшее! В центре поля оплотом был – через него все крутилось.
Он же и после футбола состоялся. Был министром спорта Грузии. Потом занимал большой пост в крупной авиакомпании. Деньги, бизнес… Видимо, кому-то дорогу перешел. Но я не знаю точно, что там произошло.
Когда в Тбилиси приезжал — мы с Дзодзуашвили на кладбище съездили. Где Миша Месхи, Слава Метревели, Сережка Кутивадзе… Я им на могилки цветы положил. Но Асатиани похоронен не там. И у меня даже голова не дошла спросить у Резо – где…
— Говорят, он очень хотел достать кассету с записью матча СССР – Бельгия. И когда знакомый журналист ее подарил, Асатиани посмотрел игру и заплакал от нахлынувших воспоминаний.
— Красивая история. Но я его таким не помню, чтобы настолько близко все к сердцу принимал. Грузины скорее были веселыми ребятами. Как-то в Перу едем на океан. Дзодзуашвили и Нодия в автобусе что-то громко обсуждают. На своем языке. Понять можно только два слова: «Пеле» и «Рокфеллер». Я Хурцилаве говорю: «Слушай, мы же, вроде, договаривались в сборной на русском общаться». – «Они спорят – им так проще». – «И о чем спор?» — «Кем лучше быть – Пеле или сыном Рокфеллера?».
— Главный юморист сборной полтора года назад тоже ушел из жизни – в 75.
— Хмель, да… Снаряды рвутся рядом.
Виталик был — массовик-затейник. Я у него как-то спросил: «Витася, тебя все время по ногам бьют, а ты, как ни в чем не бывало, встаешь и бежишь дальше. Как тебе это удается?». И он мне историю рассказал. Перед чемпионатом мира 66-го года сборная играла в Южной Америке. Матч с аргентинцами. Николай Петрович Морозов, он тогда команду тренировал, минут за 15 до конца выпускает Хмельницкого. Против него – правый нападающий. Сразу отнял у Хмеля мяч, отскочил, пробросил между ног… В общем начал издеваться. Виталик каааак дал ему! Удаление. Хмель на поле провел не больше минуты. После этого Морозов, у него кликуха была Блатной, решил не брать Хмельницкого на чемпионат мира: «Этот тип и там чего-нибудь может наворотить». Так Витася пролетел мимо Англии. Где ребята по 1,5 тысячи долларов заработали. После этого зарекся на поле грубостью отвечать. Смеялся: «Платное обучение получилось».
— Правда, что у него прозвище было Чайка? Говорят, в киевском «Динамо» разгадывали кроссворд, попался вопрос: «Морская птица из девяти букв». Немного заикавшийся Хмельницкий выдал: «Ч-ч-ч-ч-чайка». Так и прилипло.
— Не слышал. Самая смешная история про Хмельницкого — это когда они с Турянчиком, защитником киевского «Динамо», поехали в Западную Украину свататься. Турянчик должен был жениться на дочери попа.
— Выбор!
— Хмельницкий рассказывал: «Приехали, сидим за столом. Поп, попадья, невеста. И вдруг в комнату заходит другая дочка. Турянчик только на нее посмотрел: «Эту хочу!».
— И чем закончилось?
— Выгнали, наверное (смеется).
«Роналдиньо непонимающе посмотрел на меня и покрутил пальцем у виска: «Ты чего, с дуба рухнул?»
— Сборная-70 — лучшая, за которую играли?
— Да. Хотя в 72-м году мы взяли серебро чемпионата Европы, но такого коллектива уже не было. Потому что комплектование команды изменилось – стали не точечно игроков приглашать, а массово, пачками. Лидирует «Заря» — четыре человека в сборную. Ереван побеждает – пять футболистов из «Арарата» в составе. И тренеры стали меняться чуть ли не каждый год. Николаев пришел – 12 человек из своего ЦСКА вызвал! Включая Плахетко, который там вообще за дубль играл. Я считаю, что институт национальной сборной, как таковой, после 70-го года перестал существовать.
— Что-то на память от Мексики осталось?
— Только фотографии. Есть, где мы с Яшиным на той самой лужайке у нашего отеля сидим.
— После этого еще приходилось бывать в Мехико, на «Ацтеке»?
— Четыре года назад съездил! От оргкомитета-2018 послали на конгресс ФИФА. Я там должен был трофей Кубка конфедераций получить. На базе сборной Мексики при журналистах со всего мира мне его должен был передать Роналдиньо. Даже есть такой снимок. Роналдиньо мне его дает, а я-то знаю, что не могу брать кубок голыми руками. Существует закон: если не выиграл – свои отпечатки оставлять не имеешь права. Ни на кубке мира, ни на кубке конфедераций. Или в перчатках, или никак. И вот я делаю вид, показываю фотокорреспондентам, что беру кубок, а на самом деле нет. Роналдиньо мне его второй раз дает – та же история. Когда я собрался в третий раз этот номер исполнить, Роналдиньо непонимающе посмотрел на меня и покрутил пальцем у виска: «Ты чего, с дуба рухнул?». Кричу: «Переведите ему – я не имею права!». Посмеялись.
— Какие впечатления остались от города, от стадиона?
— Почти полвека прошло! Конечно, все изменилось. Мехико стал совершенно другим. Огромный мегаполис. Как Москва. Машины, газы, дышать нечем… Раньше сколько зелени было! А теперь забитый пробками город. При этом какой-то разбросанный, без единой концепции в стройке.
Но удовольствие я все-таки получил. Там же еще матч ветеранов был и банкет – прямо на поле «Ацтеки». Стадион тоже изменился – они его несколько раз реконструировали. Но для меня это все равно – святое место. Представляешь — все матчи сборной Мексики указаны, в том числе и наш в 70-м году! Я эту памятную табличку отыскал, смотрю – составы. Сборная СССР, Евгений Ловчев… Так приятно стало.