Автобиография Луки Модрича «Моя игра». Отрывки

В ноябре 2019 года Лука Модрич в Загребе презентовал свою биографию «Моя игра» — это была масштабная церемония, которую не смог пропустить даже сэр Алекс Фергюсон.

— Модрич – прекрасный пример для всех молодых футболистов независимо от роста, комплекции, силы, — сказал он во время своей речи. — Я искренне поздравляю игрока, который преодолел все сложности, связанные с физическими данными.

Наконец книга выйдет и на русском языке – она будет доступна в продаже 16 июля. Ну а пока совместно с издательством «Бомбора» приводим из неё отрывки, чтобы вы поняли – её стоит прочитать.

О книге

«Моя игра» — это история про хорватского мальчика из посёлка в горах, который прошёл через боль войны, потерю близких, своим трудом и любовью к игре добился первых успехов, исполнения «мадридской» мечты и стал лучшим игроком мира.

Глава 1. Чемпионат мира-2018

Я стоял на пьедестале и держал в руках трофей лучшего игрока мирового первенства. Когда я был ребенком и еще не знал, насколько трудно взобраться наверх, мечтал, что однажды стану лучшим в мире. И когда это произошло на самом деле, когда в руках я держал награду лучшему игроку турнира, единственное, что я чувствовал в тот момент, была грусть. Это мог быть самый счастливый момент карьеры, но он не стал таковым. Мы проиграли в финале чемпионата мира, и в моей голове, ещё горячей после матча, вертелась только одна мысль: вот и всё. …>

Когда французы радовались, а мы только осознавали горькую реальность, ко мне подошла представительница FIFA. За уже возведённым пьедесталом она сообщила мне, что я выбран лучшим игроком турнира. Девушка была очень мила, поздравляла меня и говорила что‐то о том, как будет проходить эта часть церемонии. Я не запомнил ни слова: как и мои партнеры, бродил по полю, как будто искал какое‐то место, в котором мог бы скрыться и выплакаться. Я смотрел на трибуны, на всех этих людей в «шашечных» футболках, с шапками, шарфами, флагами, плакатами со словами поддержки из разных стран мира, которые кто знает через что прошли, чтобы приехать в Россию, купить билеты и болеть за нас. Я думал о сотнях тысяч людей в Хорватии, которые на площадях, в барах, в квартирах — и где бы то ни было ещё — включали телевизоры, волновались и надеялись на победу. В этот момент меня охватило чувство, что мы их разочаровали, но это быстро прошло. Наши болельщики на стадионе сильно старались облегчить нам грусть поражения, показывая скандированиями, песнями и жестами, как они гордятся нами.

Честно говоря, из‐за этого эмоционально было еще тяжелее. Мне было страшно жаль, что мы не сделали этот последний шаг и не смогли подарить им невероятное ощущение совместного торжества победителей чемпионата мира. Тогда я не мог и мечтать, что это чувство испытаю на следующий день в Хорватии, когда больше полумиллиона людей встречали нас на улицах Загреба как чемпионов мира.

А пока я ходил по полю и старался увидеть как можно больше, осознавая, что это исторический момент, который я буду вспоминать всю жизнь. В то же время моё горло сдавливал кошмар произошедшего. Из этого странного состояния вывел меня Марио Манджукич. Он, такой высокий и крепкий, с имиджем хулигана и ворчуна, подошёл ко мне и голосом, который одновременно дрожал от слез и гордости, сказал: «Эй, мне тоже тяжело, но мы не можем сейчас плакать. Мы выложились по полной, мы сделали великое дело и должны собой гордиться!». …>

Вскоре подошёл и Ведран Чорлука, один из самых дорогих для меня футбольных друзей, и сказал что‐то очень похожее. Мы подбадривали друг друга, потому что чувствовали одно и то же. Мои друзья помогли мне не разорваться от боли.

Когда под шумное одобрение своих партнеров и громкие аплодисменты французских игроков я взошёл на пьедестал, где стояли президент FIFA Джанни Инфантино, Владимир Путин, Эммануэль Макрон, Колинда Грабар‐Китарович и другие участники торжественного вручения медалей, я как мог держал себя в руках. В голове крутилась мысль, что на меня смотрит весь мир и что я не могу опозорить ни себя, ни партнеров, ни Хорватию. В этот раз, совсем близко проходя мимо кубка чемпионов, я даже не посмотрел на него. Это была, наверное, моя очная ставка с той правдой, что красивая история завершилась, и принятие факта, что в жизни редко случаются совершенства. …>

Глава 2. Детство в посёлке

…> Я был активным и шаловливым. Одним из любимых развлечений для меня было тянуть коз за хвост и смеяться над их реакцией. Мир животных вокруг был для меня очень близок. Я ни капельки не боялся, даже когда упоминали волков, которые часто бродили по этим горным краям. Единственным, чего я боялся, были змеи. Когда мы пасли животных, родители постоянно предупреждали меня, чтобы я не отходил далеко, потому что на этих склонах много опасных гадюк. Однажды папа поймал одну из таких, поместил её в большую бутылку и принёс в нижний дом. Думаю, с тех пор мне были не нужны никакие предупреждения. Даже ту гадюку в бутылке, которая стояла как украшение, я обходил по широкой дуге. Отвращение к змеям осталось у меня и по сей день: как только я их вижу, меня охватывает сильный страх.

Но больше всего в детстве я наслаждался беззаботными играми и изучением мира вокруг. Пока дед или отец следили за стадом на пастбище, я играл со своими родственницами Мирьяной и Сенкой. Однажды мы с Мирьяной и дедом Лукой пошли за веточками для козлят. Он вёз нас в своем маленьком фургоне, который интересовал меня тем, что был вытянутой версией папиного белого фиата. Пока дедушка резал ветки на горном склоне, мы с Мирьяной вернулись в фургон. Притворяясь, что ведём машину, мы заигрались. Я не знаю, кто и как, но в один момент кто‐то снял ручной тормоз, не представляя, какая трагедия могла бы случиться. Фургон медленно поехал вниз по склону. Это был ужасный момент, но мы не знали, что сделать, чтобы машина остановилась. Мы окаменели от страха. Кто знает, чем бы всё завершилось, если бы нас не остановил забор прямо у дороги. Нас никто не ругал — ни родители, ни дед. Они были счастливы, что с нами ничего не случилось, хотя всякое могло произойти. К счастью, всё закончилось немного поцарапанным автомобилем, пережитым страхом и опытом, благодаря которому мне никогда больше не приходило в голову играть в припаркованной машине.

Это был не единственный раз, когда я так напугал родителей. Мне было около трех лет, я крутился вокруг мамы и бабушки, которые собирали горох. Наверное, мне было скучно, и я взял один стручок, раскрыл его. В голову пришла идея засунуть в каждую ноздрю по одной горошине. Мне было очень смешно, но мама заметила, что со мной что‐то происходит. Я едва дышал, потому что горошины загородили дыхательные пути! Она сразу позвала папу, и они начали вместе пытаться его достать. Я в это время громко смеялся. Наконец, папа с помощью пинцета смог вынуть одну горошину — чтобы достать вторую, пришлось ехать больницу. Они очень испугались, потому что я в один момент начал синеть и закатывать глаза. К счастью, всё закончилось хорошо. …>

Как рассказывали родители, от других детей меня отличала только привязанность к одной вещи. Круглой! Мне покупали машинки, я получал на дни рождения и другие игрушки, но ни одна из них не занимала моё внимание больше, чем мяч. На фотографии с первого дня рождения я на нём сижу, и, кажется, это единственный снимок, на котором я бездельничаю с мячом. Когда я подрос и родители начали отпускать меня на улицу одного, мяч стал моим лучшим другом. Я играл с родственниками из нижних домов на асфальте. Наверху у деда я постоянно бил в ворота гаража. Отец говорил мне, что уже в 3–4 года можно было понять, какой у меня особенный талант. Ещё одним знаком, подтверждающим мои способности к футболу, было для него то, как быстро я схватывал знания. Мне достаточно было показать один раз, как принять мяч и ударить по нему. …>

Дедушка Лука

Ещё до моего рождения всем было ясно, как меня будут звать. Папу Стипе назвали по имени его деда и, следуя старой традиции, мне он дал имя своего отца Луки. Но этот факт в меньшей степени повлиял на большую привязанность деда к своему первому внуку. Как только я научился ходить без посторонней помощи, дедушка стал везде брать меня с собой. Чистить снег, собирать сено, пасти животных, что‐нибудь починить, съездить за материалами и многие другие заботы по дому — дед всегда обращался ко мне как к своему главному помощнику. Я любил, когда мы ездили в его маленьком фургоне и вместе ходили к родственникам. Мне очень нравилось, когда дедушка водил меня на охоту на зайцев и куропаток и разрешал мне подержать его охотничье ружье. Он всегда разговаривал со мной, объяснял, шутил, учил. Каждый день, проведенный с ним, я узнавал что‐то новое. …>

Я быстро научился быть независимым и самостоятельным. Тогда не было мобильных телефонов, компьютеров, планшетов или интернета. Целый день я проводил на природе, наслаждался её красотами и учился уважать её законы. Всё было очень хорошо, а мне казалось, что будет ещё лучше. У судьбы, однако, были другие планы… …>

Я запомнил тот день, когда случилась беда, по тревоге моего отца. Дед не вернулся домой. Все пошли его искать. Я не осознавал, что происходит даже, когда деда привезли в наш нижний дом в Затоне‐Обровачки. Я только чувствовал отчаяние. Папа обнял меня и подвёл к гробу. Он сказал мне: «Сын, поцелуй дедушку…» Я был маленьким и не мог понять, что это моя последняя с ним встреча. Меня вывели из комнаты: родители хотели как можно дальше держать меня от этого горя.

Похороны были в Обровце. Дедушку Луку очень ценили, он был весёлым и обаятельным. Папа его обожал, и только сейчас я могу себе представить, насколько ему было тяжело. Позднее отец рассказывал мне о своём ужасе в тот момент, когда он нашёл безжизненное окровавленное тело деда. Это было на лугу около дороги, недалеко от дома, там, где дедушка пас коз. Был декабрь 1991 года, в самом разгаре шла война. Дед был бесстрашным и будто не осознавал всей тяжести ситуации. Бабушка Ела рассказывала, что видела в тот день на дороге какие‐то военные машины. Она спряталась в доме и закрылась. Отец, что‐то почувствовав, поспешил с утра проверить, всё ли в порядке с дедушкой и бабушкой. Когда он узнал, что козы пришли к дому, а дед нет, то понял: случилось что‐то ужасное.

Моего дедушку убили автоматной очередью с близкого расстояния. Ему было 66 лет. Сердце разрывается, когда я думаю, как он умирал почти на пороге дома. Что это за люди, которые могли беспощадно забрать жизнь у старого и невинного человека… Этот вопрос я задаю себе с тех пор, как учительница Мая Грбич в третьем классе дала нам задание написать рассказ о том, что нас сильно тронуло, огорчило и ужаснуло. Тогда меня в первый раз прорвало:

Хотя я ещё маленький, я пережил много страхов. Страх войны и бомбардировок я уже понемногу забываю.

Событие и страх, который я никогда не забуду, случились четыре года назад, когда сербские националисты убили моего дедушку. Я его очень любил. Все плакали, а я никак не мог понять, что моего дорогого, хорошего деда больше нет.

Я спрашивал себя, могут ли быть людьми те, кто это сделал и из-за кого мы бежали из дома.

…>

Беженцы

После дедушкиной смерти отец сумел сохранить ясность ума, чтобы понять: осталась последняя возможность оставить дом и укрыться в более безопасном месте. Я был слишком маленьким, чтобы осознать всё происходившее вокруг нас. Родители как могли старались облегчить нам жизнь беженцев, но я сразу же почувствовал большую разницу по сравнению с предыдущими беззаботными годами в Затоне‐Обровачки. Сначала мы уехали в Макарску. …>

Там мы разместились в лагере для беженцев «Детские деревни — SOS», где остались на четыре месяца. В апреле 1992 года переехали в Задар — осенью я должен был пойти в школу. Нас разместили в отеле «Коловаре», и сначала у нас была комната в подвале: мама, папа, сестра и я спали на одной кровати. В небольшом помещении был ещё туалет, а в углу стоял столик для маленькой плиты. Позже нас поселили на четвёртый этаж, где у нас было уже две комнаты — одна была для сестры Ясмины и меня. Это была наша новая жизнь. Было тяжело, но мы быстро приспособились. Семья была привыкшей к скромной жизни, и мои родители никогда не жаловались. …>

В отеле было много моих ровесников. Целые дни мы проводили на игровой площадке перед зданием: играли в футбол, вышибалы, прятки, знакомились с новыми друзьями. Тут не так часто были бомбардировки, от которых мы прятались в убежище. Для нас, детей, это было неплохое время – время дружбы и игр. В отеле, полном грустных людей, которые, как и мы, были вынуждены покинуть свои дома и спасать свою жизнь, жило много наших родственников. Среди них и папина старшая сестра Мария с семьёй. Бомбы иногда падали и на отель: однажды был ранен супруг Марии, Миле. Бомба взорвалась около номера, но, к счастью, все обошлось без тяжёлых последствий…

Может, это странно, но я могу сказать, что быстро привык к тревогам и необходимости бежать в укрытие. Бомбардировки сначала вызывали огромный страх, но позже он стал лишь беспокойством. Больше всего пугал звук бомб. Этот ужасный свист, за которым следовал взрыв. Мы с семьёй не всегда оказывались в одном укрытии: всё зависело от того, где нас застала тревога. Но вокруг всегда было много других детей, и мы быстро организовывали какую‐нибудь игру. Так быстрее проходило время до конца тревоги.

…>

Глава 3. Футбольная школа

Папа пришёл домой и сказал, что записал меня в футбольную школу ФК «Задар». Была осень 1992 года. Я не мог дождаться своей первой тренировки! Они проходили в помещениях бывших казарм, сегодня это спортивно‐рекреационный центр. Сначала мы не пользовались раздевалкой, а переодевались на трибунах. И сегодня я помню первые бутсы, которые купил мне папа. Они были марки Lotto, кричаще зелёные, для меня — лучшие в мире. Родители от всего отказывались, чтобы дать нам всё необходимое. Отец был уверен: я могу стать отличным футболистом. В других жизненных условиях, может, и он бы стал успешным игроком, но случай не подвернулся. Маме он говорил, какой у меня особенный талант к игре и что он сделает всё, чтобы помочь мне реализоваться.

Мой первый тренер был Желько Живкович. После первой тренировки он сразу же перевёл меня в группу к старшим мальчикам. Я был физически слаб, но никого не боялся. Уверенность в себе проявлялась и в уличных матчах, играх на парковке, бетоне и траве перед отелем «Коловаре». Там не было деления по возрастам. Мы играли со старшими парнями: если хочешь стать частью игры — учись бороться за себя. Я получал болезненные удары по ногам, падал на твердый бетон и зарабатывал кровавые ссадины. Но я никогда не плакал, не ныл, а вставал и продолжал игру. Наверное, это и было причиной того, что старшие ребята принимали меня в игру. Именно на улице я приобрел тот уровень уверенности, который позднее сыграл очень важную роль в моей карьере.

Тренировки проходили три раза в неделю. Сначала меня возил папа, но у него часто были дела, и я начал ездить на велосипеде. От отеля «Коловаре» до футбольной школы было минут двадцать дороги. Я знаю, что родителям было нелегко отпускать меня одного: тревоги и бомбардировки случались, когда я шёл на тренировку или во время неё. В таких случаях тренеры быстро отводили нас в клубные помещения, в укрытие. …>

В дни, когда тренировок не было, я занимался футболом самостоятельно. На парковке отеля с каждой стороны мы ставили по два камня и разыгрывали матчи. Чаще всего это было противостояние пять на пять. Пока я играл, думал только о том, как быть лучше других. Это имело свою цену: я рвал штаны, футболки и особенно кроссовки. Одежды у меня было немного, а новую мы позволить себе не могли: я старался беречь ту, что у меня была. Кроссовки не были дорогими, но те белые кеды были для меня всем. Поэтому, когда появлялись дырки, я зашивал их сам, как знал и умел. …>

Глава 4. «Динамо» Загреб

…>

Нужно было убедить руководство «Задара» разрешить мне покинуть клуб, чтобы я мог перейти в «Динамо». Но они сопротивлялись: в клубе хотели, чтобы я подписал стипендиальный договор — это улучшило бы положение клуба при возможном финансировании. Папа не хотел ничего подписывать. Во время трансферного окна я послал почтой письменное заявление о выходе из клуба и вскоре, получив подтверждение, мог регистрироваться в новом. С моих последующих трансферов — в «Тоттенхэм» и особенно в «Реал» — «Задар» получил значительные средства за моё футбольное развитие как первый клуб. …>

В «Динамо» я сразу ощутил разницу в качестве и интенсивности тренировок: всё было профессиональнее, а условия для работы были несравнимо лучше. Но мне понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к новому футбольному режиму. Кроме разницы в тренировочном процессе, я быстро уловил отличия и при отборе в «Динамо». В «Задаре» была расслабленная атмосфера, а неудачи не казались чем‐то драматичным. В «Динамо» поражение было катастрофой. …>

Переезд из Задара в Загреб оказалось всё‐таки мудрым решением. В «Динамо» как футболист я стал лучше, тренировался с лучшими игроками в отличных условиях и с очень профессиональными тренерами. Футбольная школа «Динамо» лучшая в Хорватии, я уверен, что и одна из лучших в этой части Европы. Из ребят моего возраста выросло больше всего высококлассных игроков. За два года в Загребе я окончательно стал самостоятельным, очень редко куда‐либо ходил и был полностью поглощен целью стать лучшим профессиональным игроком! …>

Глава 5. Сорвавшийся переход в «Челси»

…>

В «Динамо» я чувствовал себя отлично и после еще одного трофейного сезона знал, что у нас будет новый шанс в Европе. Клуб объявил об усилении состава и утверждал, что не будет продавать важных игроков первой команды. Мне же оказали большую честь: я стал капитаном. На летнюю подготовку к сезону-2007/2008 я уехал с невероятной мотивацией достичь хорошего результата в Европе — отобраться в Лигу чемпионов и весной играть в еврокубках было моей целью, и я был уверен, что мы готовы её достичь. Но всё начало меняться уже на предсезонной подготовке в Капфенберге. Там нас застало окончательное подтверждение, что Эдуардо переходит в «Арсенал». Один из важнейших игроков, бомбардир, который блистал в клубе и сборной, покинул нас летом 2007 года. Стало ясно, что все разговоры о строительстве великой команды были только словами. Это меня очень огорчило. Все в клубе об этом знали. После того как Эдуардо уехал с нашей австрийской базы, в мою комнату пришел Здравко Мамич. Он прямо спросил меня:

— Лука, у нас на руках отличное предложение донецкого «Шахтёра», хочешь перейти?

— Я никуда не перехожу! — ответил я тоном, который ясно давал понять, что я не заинтересован в дальнейшем разговоре на эту тему.

Предложение «Шахтёра» было щедрым. Кажется, за трансфер они предлагали 20 млн евро, но для моего решения о переходе в заграничный клуб деньги были не самым важным фактором. Я уважал «Шахтёр», но, когда речь шла о переезде в другую страну, у меня были другие приоритеты. На этом разговор был окончен. Игроки чувствовали, что, вероятно, и я уйду, но сразу всем сказал, что точно остаюсь.

В «Динамо» вскоре пришёл, среди других новичков, и Марио Манджукич из «Загреба». Через месяц и Бошко Балабан вернулся из Бельгии. Но как только мы немного смирились с уходом Эдуардо, последовал новый тяжёлый удар. «Динамо» продал и Ведрана Чорлуку в «Манчестер Сити»! Это меня ещё больше задело, потому что с Чорлукой я был практически неразлучен. Я чувствовал разочарование: с одной стороны, «Динамо» громко заявляло о больших планах на этот сезон, из‐за чего я хотел остаться и отвергал любой разговор о своем переезде за границу, а с другой — клуб продал двух отличных игроков. Я был, конечно, счастлив за них, счастлив, что они осуществили фантастические трансферы. Но я был и очень расстроен этими событиями и ослаблением команды. …>

После этого разочарования росло желание уехать. Я получал ясные сигналы, что руководство заинтересовано в моём трансфере. В «Челси». Ещё в матче против «Базеля» в клубе сказали, что ко мне присматриваются люди из лондонского клуба. Позже я узнал, что это был Франк Арнесен. Тот матч я провёл отлично, думаю, что он был одним из лучших за «Динамо». За время зимнего перерыва, который я проводил в Задаре, мне пришла информация, что «Динамо» и лондонский клуб практически договорились. Здравко Мамич улетел в Лондон, и я был уверен, что в зимнее трансферное окно я перейду на «Стэмфорд Бридж». Я уже представлял себе, как играю в команде с Дрогба, Терри, Лэмпардом, Шевченко и другими ведущими игроками «Челси». Здравко Мамич с братом Зораном приехал в Задар и в отеле «Коловаре» сообщил мне «счастливую» новость.

— Лука, мы решили, что ещё не хотим тебя продавать.

Я был очень разочарован и обижен.

Глава 6. «Тоттенхэм».

Всё происходило, как в фильме. Неожиданно и захватывающе. Была пятница, 25 апреля 2008 года, вечер накануне матча с командой «Славен Белупо». Где‐то после одиннадцати вечера мне позвонил Здравко Мамич и сказал, что заключён договор с «Тоттенхэмом», и спросил, устраивают ли меня условия, хочу ли я переходить. Я сразу согласился и понял, что в этот момент началась моя международная карьера. Я так волновался, что в ту ночь долго не мог заснуть. …>

Отъезд в «Тоттенхэм» был для меня одним из ключевых моментов карьеры. У меня был оптимальный статус и большая популярность в «Динамо», и оттуда я ушел бороться и доказывать, чего стою, в определенно требующую самых больших физических усилий лигу на свете. Многочисленные профессионалы сомневались, что я смогу соответствовать жёсткому ритму Премьер‐лиги, что я смогу доказать своё техническое совершенство в огромной конкуренции с сильными игроками. Я не боялся, напротив, сомнение в моем потенциале с начала занятий футболом всегда было сильной мотивацией. С дней, когда я на парковке отеля для беженцев, на школьных площадках и футбольных полях юношеских лиг показывал, что могу игрой противостоять старшим, физически более сильным, я приобрёл уверенность в себе и в своих силах. И, становясь старше и двигаясь вперед, эта фундаментальная уверенность только укреплялась.

Глава 7. «Реал».

…>

К сборам перед Евро я присоединился в Ровине. Мы очень хорошо работали, хотя стояла нестерпимая духота. В отеле у нас была игровая комната, где мы отдыхали, играя в настольный теннис, бильярд и разные видеоигры. Однажды мне позвонил агент Марио Мамич.

— Ты сидишь? — был его первый вопрос, который, конечно, дал мне понять, что он собирается сообщить мне что‐то важное, такое, от чего ноги могут подкоситься. Так и было.

— Звонил «Реал». Тебя хочет их тренер на следующий сезон!

Ноги действительно подкосились. Я потерял дар речи. Первая мысль была: это же осуществление моей мечты! «Реал» — это целое понятие. Вершина футбола. Вскоре мне позвонил и второй агент Владо Лемич, который знал немного больше о том приглашении. Подтвердилось всё, на что я надеялся. Жозе Моуринью, в тот момент находящийся на вершине карьеры, первое мировое имя среди тренеров, хотел, чтобы я играл за «Реал». Что может быть лучше! Мысли в голове проносились с невероятной скоростью. Я уже видел себя в форме «Лос Бланкос», в одной команде с мировыми звёздами, на переполненном «Бернабеу», с трофеями. Между тем нужно было пройти множество препятствий, чтобы, наконец, надеть эту форму. …>

— Привет, Лука, я хотел бы тебе позвонить сегодня после тренировки. Жозе Моуринью.

Это был тот самый момент. Казавшаяся до сих пор нереальной история о «Реале» начинала осуществляться. С тех пор я больше не мог сфокусироваться на теннисе. Мы быстро завершили матч. Вскоре моё волнение переросло в тревогу, и я пошёл домой. Прямо так, как пришёл с тенниса, потный и в кроссовках, красных от пыльного корта, я сел за стол и ждал. Жена заметила, что я беспокоюсь, и сказала:

— Иди и спокойно прими душ, я буду дежурить около телефона. Если он позвонит, я тебя позову.

Я не послушался. В ожидании звонка провёл час или два. Наконец, телефон зазвонил.

— Я хочу, чтобы ты стал частью нашей команды в следующем сезоне. Я люблю тебя как игрока и верю в тебя. Уверен, что в «Реале» у тебя всё получится. …>

По завершении разговора я был счастлив, как дитя. Было ясно, что приглашение Моуринью значит начало великого трансфера. Я не мог себе представить, какие муки придётся пережить, прежде чем получить согласие президента «Тоттенхэма» Дэниэля Леви. Моуринью после этого первого звонка часто давал о себе знать сообщениями до и после матчей. …>

Глава 10. Лучший год в жизни

…>

В то лето после чемпионата мира, когда распространилась история о моём уходе, Флорентино Перес был короток и ясен:

— Твое место в «Реале». И ты останешься.

Под впечатлением переживаний в России я принял ещё одно решение. Мои большие друзья Даниэль Субашич, Ведран Чорлука и Марио Манджукич объявили о завершении карьеры в сборной. Они решили, что это подходящий момент и они заслуживают уйти как великие игроки. Я решил по‐другому. Многие говорили мне, что лучше всего попрощаться в момент самого большого успеха в карьере. Но сердце подсказало мне я должен остаться. Сборная — слишком важная часть моей жизни. Я поставил себе цель выйти на Евро‐2020. Тогда я закончу карьеру в сборной. Как бы ни завершилось первенство, удачей или неудачей, прощание со сборной будет самым тяжелым моментом карьеры.

…>

Был понедельник, 18 ноября 2018 года, я только проснулся. После матча с Англией, ответного матча на Кубке наций, я остался с женой в Лондоне. У меня был выходной. Я ленился в кровати и сразу вспомнил, что в этот день должны были связаться со мной из France Football. Или они всё‐таки не свяжутся? Я умылся и оделся к завтраку. И тут зазвонил телефон. Я узнал номер директора France Football. Телефон замолчал. Я заволновался, потому что всё подсказывало, что я завоевал и этот трофей. Но, может, он по ошибке позвонил? Может, он хочет сообщить мне, что ему жаль, но кто‐то другой получит «Золотой мяч». Я решил, что не буду сразу с ним связываться. Пусть моя надежда хотя бы еще немного продлится. Вот уж не думал, что у меня так сильно будет кипеть кровь, после того признания, которое я получил от УЕФА и ФИФА. Но у «Золотого мяча» особый шарм. За ним великая традиция, и на торжество собираются легенды, которые получали этот трофей.

Через 5–6 минут, наконец, я позвонил директору France Football, Паскалю Ферре.

— Поздравляю, Лука, вы обладатель «Золотого мяча» за 2018 год! Я счастлив, что такой игрок, как вы, его завоевал. Своими играми вы это полностью заслужили!

Я слушал и спрашивал себя, на самом ли деле это происходит.

— Вы первый с большим отрывом. Поздравляю вас ещё раз, до скорой встречи!

Это была последняя точка над i. «Золотой мяч» за идеальный 2018 год.