26 декабря 1944 года – следующий день после Рождества, главного праздника для католиков. До окончания войны остаётся совсем немного, но во Франции уже витает дух свободы: четыре месяца назад французское Сопротивление и союзники освободили Париж от оккупации нацистских войск, продлившейся долгих четыре года. В то время как страна праздновала первое «свободное» Рождество, в пригороде Парижа своей смерти ждали осуждённые за предательство родины. Один из этих заключённых был особенным: когда-то его имя мелькало в газетных сводках, его называли будущим французского футбола, а болельщики делились рассказами о его невероятных выступлениях на поле.
Утром его отвели к стенам форта Монруж, завязали глаза и поставили на колени. Он отказался от последнего слова, выкрикнув это чётко и бесстрастно, а потом громко рассмеялся – в этом человеке не было ни капли сожаления о содеянном. Расстрельная команда прицелилась и нажала на курок — осуждённый, который с особым садизмом и жестокостью последние несколько лет истязал своих соотечественников, отлавливал евреев, убивая их на месте или отправляя в концлагеря, рухнул лицом вниз. Мучитель людей, наслаждавшийся каждым мгновением и каждой выпущенной пулей, умер быстро – гораздо быстрее чем те, над кем он издевался.
Этим человеком был полузащитник и капитан сборной Франции на первом чемпионате мира 1930 года Александр Виллаплан.
***
Фото: en.wikipedia.org
В 1921 году 16-летний сын алжирских иммигрантов отправился на заработки на юг Франции, где уже жил его дядя. Образования у него особо не было: семья была бедной, поэтому молодого парня нагрузили работой, как только он окреп. В свободное от работы время он гонял в футбол – в сером, рабочем и угрюмом Алжире это было одним из немногих развлечений для бедноты. Когда Александр перебрался на французский юг, его захлестнула совсем другая жизнь: страна, ещё толком не оправившаяся от тяжёлых последствий Первой мировой войны, начинала постепенно расцветать – обыватели, которые несколько лет провели в окопах, глотая и размазывая кровь, жаждали жить на всю катушку. 20-е годы во Франции не просто так называют «безумными». В Париже днём в уличных кафе творили художники и писатели, томно потягивая сигарету, глядя на чистое небо и живущий город, вечерами кабаки утопали в алкоголе и веселье. Движение ар-деко набирало всё больше последователей, а столица Франции стала его центром – спустя четыре года мир признал, что Париж по-прежнему мировой дом стиля.
В эту атмосферу попал 16-летний парень, ничего подобного в жизни не видевший. Виллаплан прошёл просмотр в «Сет», где его сразу взяли в основную команду и даже начали ему платить, несмотря на то что в то время футбол во Франции всё ещё был любительским. При этом официального контракта у него не было: чтобы выплачивать зарплату, футболиста оформили каким-то левым числом на должность сотрудника. Поэтому, когда полузащитник попросил об удвоении выплат, а клуб ему отказал, Виллаплан просто сбежал в другую команду. «Сет» его всё же вернул, но уже при условии троекратного увеличения зарплаты – терять юного таланта клуб не хотел, а сам футболист знал, как получить выгоду.
Фото: Herbert Hoffmann/Getty Images
В 1926-м Виллаплан снова бросил клуб, но на этот раз окончательно: «Ним» предложил ему солидные выплаты, которые ослепили полузащитника и стали решающими в переходе из команды, которая на тот момент была одной из сильнейших во Франции, в клуб второго порядка. Но, как показало время, футболист не ошибся: во-первых, оттуда его позвали в сборную, во-вторых, именно там он влюбил в себя французских болельщиков. Быстрый, техничный, умеющий играть головой и жёстко отбирать мяч – Виллаплан восхищал зрителей своей игрой.
Спустя ещё два года полузащитник снова поменял клуб – его, капитана сборной, пригласил к себе парижский «Расинг». Клубы уже могли официально платить футболистам зарплату, поэтому Виллаплану предложили солидный контракт. Имея на руках приличные средства, он поплыл по бурному течению столичной жизни: в свободное время от тренировок кутил, играл в казино и спускал деньги на скачках.
В 1930-м его карьера достигла пика: сборная Франция отправилась на первый в истории чемпионат мира, и Виллаплан был капитаном той команды. Французы не вышли из группы, а Виллаплан получил травму, но всё равно остался в истории первым футболистом, выводившим французскую сборную с капитанской повязкой на значимом турнире. После чемпионата мира его карьера начала медленно катиться вниз: в «Расинге» у него не получилось, поэтому он вернулся на юг Франции и перешёл в «Антиб». Ему снова платили много, но жадному до денег полузащитнику этого снова было мало, и он ввязался в криминальную историю: клуб уличили в ряде договорных матчей, одним из организаторов которых признали Виллаплана. Из «Антиба» его выперли, он попробовал реанимировать карьеру, запятнанную громким скандалом, в «Ницце» и «Испано-Бастидьенне», но уже сам потерял интерес к футболу – начал уходить в запои и всё чаще ставить на скачки. Некогда большой талант упал на дно, поэтому вряд ли кто-то сильно удивился, когда заголовки газет запестрели громкими заголовками: «Виллаплан арестован за организацию договорных скачек». Полузащитника осудили – с футболом было покончено. До начала Второй мировой войны он ещё несколько раз попадал в тюрьму.
Когда в 1940-м немцы оккупировали Париж, Виллаплан добровольно присоединился к французскому гестапо – организацию помощи нацистам организовали его соотечественники и некогда теневые преступники Франции, Анри Лафон и Пьер Лутрель. Сначала бывший футболист воровал золото, а потом его за жажду наживы, власти и мстительность повысили до бригадира подразделения «Бригада Северной Африки».
Виллаплан вместе с последователями занимался выявлением бойцов французского Сопротивления, евреев и тех, кто не разделял идей Третьего Рейха. Жёсткость бывшего полузащитника сборной Франции не знала границ: он пытал, расстреливал и обворовывал людей разных возрастов. Однажды он вместе с пособником ворвался в дом к 60-летней женщине с криками: «Где этот чёртов еврей?!». Когда женщина начала отрицать присутствие прятавшегося у неё дома еврея, Виллаплан приставил к её горлу нож, а потом схватил за волосы и, колотя прикладом оружия, выгнал во двор, где заставил смотреть на пытки крестьян, которых на её же глазах и застрелили. Еврея всё же нашли и привели к Виллаплану: он его жестоко избил, арестовал, а после потребовал 200 тыс. франков за освобождение у несчастной пожилой женщины.
Благодаря своему рвению бывший футболист дослужился до лейтенанта СС. Банда в итоге разрослась до большой группировки профессиональных убийц, которые с улыбками массово казнили людей, а потом снимали с их окровавленных, ещё тёплых тел украшения, отправляли евреев в концлагеря и не щадили никого – ни стариков, ни детей. Они пытали, истязали людей и смеялись над беспомощными, умоляющими подарить им спасение пленниками. Виллаплан при любой возможности требовал у жертв деньги или ценности, а потом всё равно убивал.
Когда в Нормандии открылся второй фронт, убийца и вор осознал, что ещё немного, и ему не жить – нацистский режим начинал рушиться. В ход пошла очередная хитрость или, правильнее будет сказать, наихудшая форма шантажа – шантажа надежды: он начал ходить по домам и проводить акции милосердия, сокрушаясь, что он, француз, вынужден носить немецкую форму, но не может идти против своего храброго народа! Виллаплан говорил трясущимся от страха людям, что члены гестапо вот-вот придут в их дом и убьют, но я, такой благородный, рискуя собственной жизнью, спасу вас, как спас уже многих. Но за это нужно заплатить 400 000 франков – цена жизни в нынешнее время уж очень высока. Ему верили, несли последнее, что было, лишь бы избежать тех ужасов, о которых рассказывал «благородный» мужчина.
Сбежать на собранные обманным путём средства Виллаплан не успел. Париж освободили, а всех выживших членов французского гестапо арестовали.
«Они грабили, насиловали и убивали и объединялись с немцами для ещё более ужасных преступлений, самых ужасных казней», — сказал прокурор на суде над Виллапланом. «Они оставили за собой огонь и руины. Свидетель рассказал нам, что он своими глазами видел, как эти наёмники сдирали драгоценности со всё ещё дергающихся и окровавленных тел своих жертв. Виллаплан был там! Спокойный и улыбающийся. Весёлый. Бодрый».
Так же умирал и он сам – с улыбкой на лице. И без какого-либо раскаяния.
Ещё истории:
