Интервью с полузащитником «Ахмата» Уткиным: о Галицком, конфликте с Мусаевым, «Краснодаре», штрафных и «Ахмате»

Полузащитник «Ахмата» Даниил Уткин – один из самых заметных молодых россиян нашего чемпионата в этом сезоне. После ухода из «Краснодара», где хавбек поссорился с Мусаевым, а Галицкий обвинял игрока в выставлении ультиматума клубу, Уткин постоянно играет в «Ахмате». И неожиданно является одним из лидеров европейского сезона по количеству голов со штрафных. Уткин дал большое интервью «Чемпионату», в котором рассказал:

• об уходе из «Краснодара» и конфликте с Мусаевым;
• о детстве и проблемах юных игроков;
• о сложностях в академии «Краснодара»;
• о советах Галицкого и его влиянии на тренеров команды;
• О матче на «Стэмфорд Бридж» с «Челси» и хобби.

― Есть ли правда в новостях об интересе к тебе топ-клубов РПЛ?
― Это же просто новости. Приятно, что обо мне пишут, но на меня лично никто не выходил. Хотя агент рассказывает, что есть интерес от лидеров РПЛ.

– Но сейчас ты в «Ахмате». Насколько всё комфортно?
– Здесь полная концентрация на футболе. Я много играю и получаю от этого удовольствие, да и рабочий процесс в команде выстроен классно. Большую роль играет доверие штаба – Талалаев очень требовательный. Он круто и эмоционально мотивирует, подстёгивает постоянно. Хотя может и специально игнорировать.

– Это нормально?
– Идёт на пользу. Я понимаю, что он делает это в тренировочном процессе. В «Ахмате» я во многом прибавил, например, раньше никогда столько не пробегал: больше 12 километров за игру.

― Ещё ты прибавил в штрафных. (три гола в нынешнем сезоне ― Прим. «Чемпионата») Они всегда так классно летели?
― Такие, как в ворота «Рубина», редко залетают даже на тренировках. Сумасшедший полёт мяча, после него я понял, как надо бить в игре. Та точка вообще больше подходила Берише, под правую ногу: мы секунд 30 спорили, кто исполнит. После игры Бернард сказал, что без него я бы не забил, ха.

― Как вообще отрабатываются штрафные?
― Я начал их тренировать в академии лет с 15, подтянул Мурад Мусаев. Два раза в неделю после тренировок мы оставались, ставили манекены и по 30 раз били, меняя точки. За год на тренировках могли набить больше 3000 ударов. Лет с 18 удары стали красиво лететь на сборах, но на дебютный гол в РПЛ ушло пять лет.

― Чьи штрафные нравятся больше всего?
― Месси. С любой дистанции колотит внутренней стороной стопы – такое очень тяжело исполнить с похожей силой и точностью.

― Ничего у него не перенимал?
― Невозможно. Всё индивидуально. Даже если сравнить меня с Шапи – к мячу мы подходим абсолютно по-разному. Мой лучший удар – с подъёма, внутренней частью стопы. В общем, для хорошего штрафного надо учитывать три фактора: разбег, постановку стопы и то, по какой части мяча бьёшь.

― Самый крутой комплимент, который слышал после своих ударов?
― Доктор «Ахмата» Магомедтагир Сугаипов после игры с «Динамо» назвал Бекхэмом – это было очень приятно.

― В «Ахмате» у тебя всё хорошо. Чего хочешь – остаться там, вернуться в «Краснодар» или уйти в другой топ-клуб?
― Хочу расти, перейти в клуб топ-5 РПЛ. Я готов к этому и по качествам, и морально. Главное, чтобы все стороны были удовлетворены. Но и дверь в «Краснодар» я для себя не закрываю.

Об уходе из «Краснодара» и конфликте с Мусаевым

― Ты легко принимал решение об уходе из «Краснодара» летом?
― Да. Я не был игроком стартового состава, поэтому понял, что готов к новому вызову. Нужно было что-то менять. Были и варианты кроме «Ахмата» – команды из топ-5, но клубы не договорились о полноценном трансфере. В итоге выбрал аренду.

― Твои отношения с Мусаевым пошатнулись после игры с «Зенитом», когда он на тебя жестко накричал во время игры?
― Это не главная причина ухода. Но мне, конечно, было неприятно. Мусаев тренировал меня почти всю карьеру, я всегда бился за него. Против «Зенита» никогда бы не позволил себе выйти и валять дурака. Возможно, в тот момент у меня действительно не шла игра, меня нужно было встряхнуть. Но показать: «Я в тебя верю». А я после того эпизода только разозлился.

– Как решился конфликт?
– Мы поговорили чуть позже, обсудили и этот момент. Остались в нормальных отношениях. Желаю Мураду Олеговичу только удачи, сейчас у него новый этап в карьере.

― В какой момент ты понял, что в тебе не видят игрока основы?
― После ковидной изоляции я выходил в основе и, как мне кажется, неплохо играл: забил два «Зениту», было несколько голевых передач. Но как только другие ребята восстанавливались от травм – предпочтение отдавалось им. Я понял: видимо, играю только из-за того, что многие сломаны. Получал всё меньше игрового времени, хотя понимал: могу ещё побороться за место в составе. Но ничего не менялось.

– Сыграл только этот фактор?
– Я смотрел и на других ребят: Ваню Игнатьева, Тёму Голубева, Даню Фомина. Понял — у каждого свой путь. Можно, конечно, лет пять ждать своего шанса, но было интересно попробовать что-то новое: уйти из команды, где я провёл 11 лет, чтобы понять, как приспособлюсь. И доказать: Уткин — не типичный футболист «только для «Краснодара». Я могу адаптироваться к разным игровым стилям.

― Тебя уговаривали остаться?
― Да. Говорили подождать, побороться, что меня видят в составе. Но я смотрел на ситуацию по-другому.

О детстве и проблемах юных игроков

― Ты родом из Аксая. Что это за город?
― Ему около 450 лет. Хочу подчеркнуть – на 180 лет старше Ростова-на-Дону! Живёт там всего 50 тысяч человек. Конечно, Аксай сейчас и Аксай моего детства – два разных города. Инфраструктура появилась, много площадок.

Когда был маленьким, там были проблемы с полями, хотя тогда я об этом вообще не думал. Есть ворота – два дерева: погнали играть на земле или на асфальте. Через какое-то время построили первое искусственное поле: казалось – ничего себе, высшая точка развития.

― В ростовском СКА состояние у школы нормальное?
― Газоны – натуральные, но одно поле вообще состояло из смеси травы, гальки и песка: упадёшь – до свидания. Но мне было всё равно: дали мяч – круто, побежал!

― В детстве была какая-то кличка из-за фамилии?
― Когда пришёл в академию Виктора Понедельника, меня все называли Уткой. Это сильно задевало. Помню, бегал за тем, кто эту кличку придумал – хотел побить. До сих пор поддерживаем с этим парнем связь. Сейчас уже все зовут Утей. Недавно размышлял с семьёй, что это уже несерьёзно: утя какая-то бегает по полю. Но все привыкли, именно так и знают.

― Ты всегда выходил ближе к атаке?
― За академию Виктора Понедельника вообще на воротах играл полгода. Мечтал быть вратарём – очень нравилось. Но тренер сказал, что в поле я полезнее. Пробовал и центральным защитником, и слева, и в центре поля.

― Столкнулся с тем, что на детском уровне заставляют делать всё ради результата, а не удовольствия?
― Мне повезло – во всех школах, где я был, давали свободу. Но при этом я с самого детства всегда играл на победу. Во-первых, тренеры были строгие, ругали за поражения. Во-вторых, за нами ездила такая торсида родителей, что невозможно было играть по-другому. С одной стороны, это круто – вырабатывать менталитет победителей. С другой – нельзя зацикливаться на результате. В Европе, например, дети могут проигрывать 0:10, а потом кто-то забил первый гол – и все радуются так, будто победили. Это классно, наверное, но с нашей точки зрения странновато.

― Ты наверняка читал интервью своего первого тренера. В нём он говорит о низкой зарплате в ростовской школе. Тебе больно, когда слышишь о разрухе в детском футболе?
― Сейчас профессия детского тренера требует огромного энтузиазма, они работают почти бесплатно. 6 тысяч рублей – на что человеку кормить семью? Некоторых спасают индивидуальные тренировки. Но нужно сделать так, чтобы работать с детьми было престижно. В том числе в финансовом плане.

– Ты сам как-то помогаешь?
– Мой лучший друг, с которым мы начинали в футболе, сейчас тренирует детишек в Аксае. Недавно ездил к нему: занимался с парнями, упражнения показывал, следил за дисциплиной. В планах помогать аксайскому футболу по мере возможности – думаю, о каких-то проектах вы услышите в ближайшее время.

Ещё одна проблема – переход из подросткового футбола во взрослый. Многие таланты на моих глазах не смогли реализоваться. Молодой легко может сломаться, если с него с первого дня начнут требовать как с тех, кто в команде давно. А с первого дня стать топом практически нереально.

― Кстати, про нереализованных талантов. Тебе обидно смотреть на то, что происходит с карьерой Ивана Игнатьева?
― Я за него переживаю, мы всегда на связи. Хочется, чтобы Ванька вышел на свой прежний уровень. Обидно, что после перехода в «Рубин» его карьера не сложилась. В таких ситуациях надо просто терпеть и ещё больше работать. Ваня это и делает – он сам мне про это рассказывает.

― У тебя есть понимание, почему у него сейчас так всё плохо?
― Мне кажется, футбол «Рубина» не для него. В «Краснодаре» всегда были мастера, которые отдавали Ване передачи за спину. В таких открываниях он – самый сильный. А в Казани совсем другой стиль игры, Игнатьев не смог перестроиться. Это тяжёлый процесс – он с 11 лет играл в один футбол в «Краснодаре», а здесь надо резко меняться. Но верю, что в Самаре у него всё получится.

О сложностях в академии «Краснодара»

― Как ты попал в «Краснодар»?
― Сначала туда из академии Виктора Понедельника перешёл Александр Марьянович. Он подтянул тренеров, которые работали со мной, а они – меня. Было два варианта: либо лететь в Питер, жить у родственников и играть в в «Смене», либо ехать в Краснодар, где у нас никого нет. Но сказали: там сумасшедший проект частного инвестора, который болеет футболом. Прилетел, и, хотя тогда и не было никакой инфраструктуры, сразу понял – хочу здесь играть.

– И где ты жил?
– Все ребята жили в разных коттеджах, которые клуб снимал по всему городу. Через год-полтора мы уже переехали в наш корпус. У нас реально была ферма по выращиванию футбольных талантов.

― Что имеешь в виду?
― Распорядок дня был расписан почти поминутно. Завтрак, тренировка, школа, снова тренировка, вечером – уроки, свободный час и отбой. Лет в 15 смотрел на сверстников из обычных школ и завидовал: у них – свобода. Тоже хотелось это почувствовать. Думал, что как будто взаперти сижу, плюс гормоны играли.

Но сейчас всё осознал – я иду к цели, поэтому не могу себе позволить распыляться на такие мысли.

― У вас был урок шахмат. До сих пор играешь?
― Каждый день онлайн. Вместо того, чтобы в «Инстаграме» сидеть на ночь. Недавно в отпуске шёл по улице и увидел незнакомого дедушку, перед которым стояли шахматы: сел с ним сыграть. Но вживую намного тяжелее, отвлекаешься.

― Проиграл?
― Четыре раза подряд. Нужно подтянуть шахматные знания – буду смотреть в YouTube теорию, задания выполнять.

― Самый крутой соперник, с которым играл?
― Галицкий. Причём он играл на 20 досках одновременно, с лучшими учениками академии. Ходил как гроссмейстер по кругу, больше половины партий выигрывал. Я смог сыграть с Сергеем Николаевичем несколько раз, первую – проиграл, вторую выиграл. Подумал: «Нифига себе! Уже нормально, прогресс». Третью партию мы к ничьей свели, но Галицкий-то против 20 соперников за раз играл, а я – только против него.

О советах Галицкого и его влиянии на тренеров команды

― Галицкого можно назвать одним из главных людей в твоей жизни?
― Этап в «Краснодаре» — основополагающий в моей карьере. Благодаря Галицкому и его клубу я попал в большой футбол, и я очень за это Сергею Николаевичу благодарен.

― Какой он человек?
― Очень умный, его рассуждения интересно слушать. Он эмоциональный, но при этом внимательный. Помню, мне было лет 15, шёл после тренировки по академии. А на встречу – Галицкий: «Привет, Даня!». Я был в шоке: у человека 300 мальчиков в разных возрастах, а он знает меня по имени.

― Он действительно так хорошо понимает в игре? Говорят, что идея переставить Кайо в центр защиты принадлежит ему.
― Он точно видит игру под другим углом. За годы правления углубился именно в футбол – мы же видим крутые результаты «Краснодара». И я тоже слушал советы Сергея Николаевича: призывал терпеть, когда было тяжело. Без этого, говорил, в футболе никак.

― Как воспринял его слова, что ты требовал место в основе, ставил ультиматумы?
― Улыбнулся. Приятно, что Сергей Николаевич так думает. Но я не ставил ультиматумов. Сказал Мусаеву, что готов к серьёзному шагу в карьере, хочу приносить больше пользы и чаще играть. Как эти слова донесли до Галицкого – не знаю. Я не могу требовать, я могу планировать свою карьеру.

― Тогда почему Галицкий так сказал?
― Смотрит под другим углом: «Я этого мальчика растил, а мне сказали, что он требует что-то». Но опять же – такого я не говорил. Просто высказал своё мнение, которое не сошлось с мнением руководителей клуба. Хочу развиваться, у меня есть амбиции. Они могут не совпадать с ожиданиями «Краснодара» – это нормально.

― Как часто Галицкий общается с тренером основы?
― Иногда приходил на тактические занятия. Ему объясняли, почему выбрали определённую тактику, как готовились под соперника, другие нюансы. Но, конечно, не было такого, чтобы он сказал: «Так, ребята, сейчас я вам покажу, как нужно играть». Иначе зачем нужен тренер? Если бы Галицкий реально хотел, он бы стал тренировать. Это же его клуб.

― Веришь, что мечта Галицкого выпустить в основе 11 воспитанников осуществится?
― Да. Этот момент настанет, но через трудности и ошибки. Если бы Галицкий так хотел, он бы мог выпустить их хоть завтра. Просто пока не все воспитанники готовы. Но Галицкий уже может гордиться тем, что создал такую академию и растит молодых парней для российского футбола. Он дарит шанс развиваться, показать себя. За это я ему всегда буду благодарен.

― Тебя удивили его философские слова про отсутствие карманов в гробу?
― Я не первый раз от него это слышу. Сергей Николаевич временами рассуждает на совершенно разные темы, говорит о жизни. Как-то на сборах в Испании он всю команду собрал: «Ребята, сейчас у вас, в отличие от большинства, появились большие финансы. Хочу вам дать простой совет: не нужно лезть ни в какие бизнесы, не нужно непонятно куда вкладывать деньги. Вам нужно погрузиться в футбол – тогда будет успех».

― Ты можешь представить себе «Краснодар» без Галицкого?
― В ближайшее время – вряд ли. Но, уверен, у него есть план. Конечно, замену будет найти очень тяжело.

― Нет из-за этого опасений, что без него всё может развалиться?
― Есть. Но верю: он всё сделает правильно.

О матче на «Стэмфорд Бридж» с «Челси» и хобби

― Чем ты объясняешь трудности «Краснодара» в последние полтора года?
― Травмы, ковид, Лига чемпионов. Для многих ребят это был первый опыт. Тяжело перестроиться с матча на «Стэмфорд Бридж» с «Челси» на РПЛ. Это как побывать в отпуске в Париже, а потом вернуться в свой рабочий городок в России. Из сказки снова попадаешь в реальность.

― Кстати, о Европе. В какую лигу хочешь перейти?
― Смотря какие будут предложения. Могу сейчас, конечно, сказать, что хочу и сумасшедший испанский футбол попробовать, и в Англию попасть, потом посмотреть на Серию А, а карьеру закончить в «ПСЖ». Но я не люблю загадывать. Любой шаг в лигу из топ-5 – это топ.

― Контакты с тренерским штабом сборной у тебя были? Ты же попадал в расширенный список.
― Не было. Когда не попал в окончательный список, стало интересно – почему? Тщательно смотрел интервью Карпина – он заявил, что я пока не готов. Сказал и себе, и родителям, а они очень переживали, что, значит, так и есть. В центр поля в сборной попасть трудно – высокая конкуренция. Но меня это не пугает. Тем более Валерий Георгиевич доверяет молодым. Моя цель – поехать на чемпионат мира в Катар. Именно цель, а не мечта. Я сейчас прямо как Черчесов, ха-ха.

― Ты рассказывал про шахматы. Есть ещё хобби?
― В 15-16 лет был самым частым читателем нашей библиотеки в академии. Просто всё подряд брал и проглатывал: история, география, детективы. Потом бросил, сейчас периодами снова читаю. Могу, например, взять автобиографию Стива Джобса, а потом серию Акунина про Фандорина. «Шантарам» – прямо в голову вбилась, ещё люблю «Три товарища» Ремарка. Из последнего часто читаю психологию.

― На сериалы времени хватает?
― Netflix много смотрю: детективы, исторические. Last Dance про Джордана, «Бумажный дом» – тренды стараюсь не пропускать. «Игра престолов» – прямо кайф. Последний сериал, который зашёл, – «Собор», это про телохранителя Петра Первого. Очень интересно – реальная ли эта история. До сих пор ищу информацию по этой теме.

― А из музыки что любишь?
― Обычно слушаю рэп. Любимый исполнитель – Баста, к тому же он из Ростова. Первыми, кого послушал, была группа Каста – они тоже мои земляки. Почему-то ещё нравятся тексты Гуфа, хотя образ жизни он ведёт, мягко говоря, не мой. Думаю, берёт искренностью. Ну и, конечно, шансон – всё-таки не забывай, откуда я родом: Михаил Круг, Шуфутинский. Люблю смысл в песнях.

― Галицкий шутил, что сейчас среди мальчиков в России сплошные Дани из-за фильма «Брат». Тебя не в честь него назвали?
― Я вечером посмотрел его интервью, а на следующий день сразу набрал родителям: «Вы меня тоже из-за фильма так назвали?». Мама ответила, что хотела какое-то необычное имя, но не знала, что оно станет таким популярным. Хотя «Брат» – один из моих любимых фильмов.

― И в чём сила?
― В правде. Но эта правда очень разная. Как я понимаю, правда – это держать слово, отвечать за свои поступки, делать вещи, за которые потом не будет стыдно, и быть добрым. Приведу пример из самолёта Грозный–Москва: у девушки в соседнем ряду громко плакал ребёнок. Она не могла с ним справиться. И ей помогла незнакомая женщина: взяла ребёнка на руки, убаюкала. Хотя это чужие друг для друга люди! В последнее время замечаю: многие стали больше заботиться о ближних. Вообще, всем нужно держаться друг друга, это очень важно. Так что сила – она в правде и в честных поступках.