— Начнём с самого начала: с момента и места вашего рождения…
Раймондс Вилкойтс (далее — РВ): — Я родился в Риге, 10 апреля 1990 года. В столице я вырос и никуда отсюда пока не уезжал. Мой отец – тоже рижанин, а мама родом из Белоруссии.
Владислав Добренький (ВД): – Я появился на свет позже Раймонда – 8 августа 1991 года, в городе Лиепае. У меня тоже мать родилась не в Латвии – она из далёкого Казахстана. До 15 лет я был чистым лиепайчанином, а потом начались разъезды, связанные с хоккейной карьерой. Много времени, например, я провёл в Казани. А семья живёт в Лиепае и ныне.
Юрис Упитис (ЮУ): — Я родился в 1991 году, 16 июня, в Риге, и все мои родственники тоже из Риги.
— Владислав, если не секрет, знаете ли вы историю своей необычной фамилии?
ВД: — В принципе, фамилия у меня действительно интересная и редкая, во всяком случае я пока ещё ни разу не встречал ни одного своего однофамильца. Когда я уехал в Россию, то там особенно часто слышал подобный вопрос. Но, признаться, ничего не могу рассказать о происхождении фамилии.
— У Юриса очень популярная в Латвии фамилия, а вот Вилкойтсов мы как-то ещё не встречали…
РВ: — Это всё потому что у меня литовская, а не латышская фамилия. Есть подозрение, что в оригинале она звучала как Вилкойтас, но со временем «лишняя» для латвийского уха буква «а» где-то потерялась. Благодаря деду во мне течёт также и литовская кровь.
— Расскажите о своих семьях.
РВ: — Мой отец работает водителем нашего клубного автобуса. Он возит всех нас в Россию, в Белоруссию. Мать работает в фирме, которая занимается недвижимостью. Есть старшая сестра. Работает врачом. В детстве мы иногда дрались, но, несмотря на солидную разницу в возрасте, я пытался ей не уступать.
ВД: — Моя мама, сколько я себя помню, ведёт домашнее хозяйство и занимается воспитанием детей. А папа не так давно продал бизнес и в данный момент активно помогает своей супруге в деле воспитания младшей дочери. Ведь именно отец сделал из меня спортсмена. Теперь он хочет, чтобы и моя сестра не отставала от брата. Она занимается теннисом и плаванием и успевает при этом музицировать на пианино. По возможности я тоже стараюсь положительно влиять на сестру, тем более что она вроде бы прислушивается к моим советам.
ЮУ: — Моя мать – зубной техник. У неё своя частная клиника. А папа трудится в спортивной области – педагогом в Латвийской спортивно-педагогической академии (LSPA). У меня ещё есть старший брат, но он ничего не делает…
— Кто из родителей стал автором идеи отправить сына в хоккейную секцию?
РВ: — Решение родители, вероятно, принимали совместно, но изначально идею подкинул отец. Во время просмотра чемпионата мира, когда мне было около пяти лет, папа так и сказал: «Будешь играть!». Ну вот, видите, пока играю!
ВД: — Идея исходила от дяди – родного брата моего отца. Как-то давно, когда мне было чуть более девяти лет, мы вместе проезжали на машине мимо только что отстроенного лиепайского ледового холла, и дядя напрямую спросил: «Не хочешь поиграть в хоккей?». Я ответил, мол, почему бы и нет? И уже через неделю пришёл на первую тренировку.
ЮУ: — Моя история может показаться немного странной. Дело в том, что я поначалу занимался футболом, но в секции столкнулся с неожиданной для себя проблемой: примерно 99% ребят говорили на русском языке, включая и тренера. У меня нет каких-либо национальных предрассудков, но я элементарно не понимал требований и заданий! Было очень тяжело, и однажды эта ситуация мне изрядно надоела и я ушёл из футбола. А у отца, в свою очередь, как раз была в то время работа в 55-й рижской школе (это школа с «хоккейным уклоном». – Прим. «Чемпионат.ру»), и он предложил мне сменить бутсы на коньки, что я, собственно, и сделал. Вот таким образом с девяти лет я и стал заниматься хоккеем.
— Кого из родителей вы в детстве больше боялись?
РВ: — Мать меня чаще ругала, видимо у неё были более высокие требования ко мне. Но слушался я как маму, так и папу. Старался, во всяком случае. Если я совершал что-либо нехорошее, какой-нибудь плохой поступок, то признавался в содеянном я в первую очередь отцу, чтобы он попытался смягчить суровое наказание, которое меня ожидало от матери. В целом у родителей полная гармония в отношениях, они великолепно понимают друг друга, умеют слушать и слышать.
ВД: — У меня аналогичная ситуация. Если я что-то творил, то шёл с повинной к папе. Когда родители сами прознавали о моих детских шалостях, то отец, как правило, предоставлял маме право самостоятельно разобраться в случившемся и вынести «приговор». Сам же отец предпочитал хранить молчание, что иногда меня пугало сильнее маминых эмоций.
ЮУ: — А у меня – наоборот! Меня чаще отчитывал отец, а мама порой защищала, пытаясь объяснить мужу, что мой поступок не настолько ужасен, как ему кажется.
— Каким было самое неприятное наказание за проступок?
РВ: — Хорошо помню, как стоял в углу, голыми коленями на горохе. Эта «страшная кара» не практиковалась в семье на постоянной основе, конечно, но в том случае я натворил нечто особенно серьёзное, правда, уже и не помню, что конкретно.
— Бабушки и дедушки переживают за своих внуков-хоккеистов?
ЮУ: — Моя бабушка довольно частый гость на играх ХК «Рига»
ВД: — Дед много раз видел меня на площадке, а бабушка живёт слишком далеко – в Казахстане.
РВ: — Один мой дедушка сейчас живёт в России, а бабушка, в свою очередь, проживает в Белоруссии. В прошлом году, когда я играл в Открытом чемпионате Белоруссии, она, может быть, несколько раз и выбралась посмотреть на внука, но я не уверен в этом. А вот вторая бабушка, та, что живёт недалеко от моего дома, внимательно следит за моими успехами, причём звонит до и после игры, старается подбодрить.
— Раймонд, известно, что вы пошли на первые тренировки, ещё будучи в детсадовском возрасте.
РВ: — Так оно и было. Помню, приглашал на игры воспитательниц и нянечек. Любопытно, что спустя год после моего ухода из этого детского сада туда пришел Микс Индрашис.
— Сверстники как-то по-особому относились к вам – будущим хоккеистам?
ВД: — В детском возрасте мало кто обращает на это внимание.
ЮУ: — Согласен с Владиславом.
— Ну а как же внимание противоположного пола?
РВ: — Может, с 7-8-го классов внимание девчонок немного усилилось, особенно когда меня пригласили в сборную, и я стал весьма популярен в школе. Но автографов не брали.
ВД: — Тогда не было толком и времени, чтобы оценить популярность среди девушек. Все мысли были исключительно о хоккее. Это сейчас уже хоккей надоел, а девочки, наоборот, стали очень интересны (смеётся).
— Какова была ваша успеваемость по школьным предметам?
РВ: — Отличная! Экзамен по математике в девятом классе я сдал на «10»! Никогда не испытывал проблем в учёбе, во многом благодаря родителям. Я и сейчас, на втором курсе Латвийской спортивно-педагогической академии (LSPA), не знаю проблем. Да и учителя с пониманием относились к моим занятиям спортом, часто помогали.
ВД: — До седьмого класса я более-менее справлялся, а потом уже грызть гранит науки весьма поднадоело, честно говоря. А в девятом классе я уехал в Россию и впоследствии появлялся в школе лишь эпизодически, в конце учебного года, для сдачи работ и экзаменов. Мне повезло, конечно, с учителями и директором школы. Они существенно мне помогали, вникая в мое нелёгкое положение.
ЮУ: — Аналогично. До седьмого класса всё было очень даже неплохо, позднее, когда тренировки стали проводиться по два раза в день, ситуация несколько усложнилась. Я учился не в государственной, а в частной школе, тем не менее также нашёл понимание у учителей, педагоги частенько шли мне навстречу.
— Какие науки давались легче других?
РВ: — Математика, химия.
ВД: — История. Ещё, пожалуй, литература. Точные науки – уж точно не моё.
УЮ: — Я тоже больше тяготею к гуманитарным наукам. Неплохо давался родной латышский язык. А там, где надо что-то считать, абсолютно мимо! Не поддаются мне ни математика, ни химия, ни физика.
— Случались ли в вашей жизни кризисные моменты, когда хотелось бросить хоккей?
РВ: — Таких серьёзных моментов, пожалуй, не было. Случалось, конечно, что элементарная лень захватывала в свои тиски, но родители ещё с пелёнок приучили меня быть ответственным и обязательным. Воспитание, данное мне родителями, не позволяло даже допускать подобных мыслей, не говоря уже о действии, в данном случае, бездействии. В конце концов, я чётко понимал, что не для того родители вкладывали в мои занятия огромные деньги, чтобы я прогуливал тренировки.
ВД: — Лень и меня обуревала, и я пропускал тренировки, редко, но случалось. Но чтобы совсем завязать с хоккеем… Однозначно никогда такого не было.
ЮУ: – Пару раз появлялось желание попробовать что-то новое, но категорически прекратить занятия хоккеем мне никогда ещё не хотелось. То есть желание играть в хоккей как появилось в раннем детстве, так оно никуда и не делось.
— На кого в детстве хотели быть похожими?
РВ: — Моему отцу каким-то образом удалось вбить мне в голову мысль, что лучшим из лучших среди хоккеистов был и остаётся Хелмут Балдерис, хотя непосредственно в деле я нашего легендарного нападающего никогда не видел.
ВД: — Мой фаворит – Павел Буре. Смутно, но помню его по Олимпиаде в Солт-Лэйк-Сити 2002 года. Папин брат, зная мою любовь к этому форварду, специально привёз мне из Санкт-Петербурга майку Буре.
ЮУ: — Мне с самого детства импонирует манера игры двух шведских мастеров: Петера Форсберга и Хенрика Зеттерберга.
— Ты, кстати, не находишь, что твой стиль игры схож со стилем Фоппы?
ЮУ: — Если так считают болельщики, то для меня это лучший комплимент, высказанный авансом.
— А если выбирать из действующих игроков КХЛ, исключая рижское «Динамо»?
ЮУ: — Сергей Мозякин и Алексей Яшин. Они в своих клубах выполняют роль плеймейкеров. Порой создаётся впечатление, что для них в хоккее уже не осталось секретов – они умеют делать на площадке абсолютно всё: и пас отдать, и завершить комбинацию, и отработать в защите, и подержать шайбу в нужный момент.
ВД: — Александр Радулов. За любовь к хоккею, за бешеное желание побеждать, за жажду борьбы. Не видел я пока ни одного игрока, который с такими же неуёмными желанием и страстью отрабатывал каждую смену в матче.
РВ: — Я бы ещё отметил хорошую спортивную агрессивность уфимца. Парни рассказывали, что Раду постоянно пытается запугать противника, выбить его из колеи, что тоже важно. Он – безусловный лидер.
— Кого из вратарей мира можете отметить?
РВ: — Артура Ирбе. Мне посчастливилось несколько раз поработать на тренировках под его руководством. Настоящий профессионал. А как он нагружает себя, вы бы видели… Уникальный спортсмен.
ВД: — Я отмечу великого Патрика Руа. В своё время отец приобрел тюнер для принятия телеканалов из Америки, и я иногда составлял ему компанию в просмотре трансляций матчей НХЛ. Уже тогда, хотя я был ещё маленький, понял, что Руа – неординарный вратарь.
— Будь ваша воля, какой игровой номер вы бы себе взяли?
РВ: – Оставил бы «32». Почему? Трудно сказать. Нравится просто, и не очень он популярен.
ЮУ: — Я бы взял номер «18». Когда-то я играл под ним, и очень здорово у меня всё получалось. Тогда и решил, что цифра «18» для меня счастливая.
ВД: — «17». С детства под ним играл.
Продолжение следует.
По материалам dinamofans.lv/rus.