Его путь в хоккее начался с нелёгкого экзамена в детско-юношеской школе ЦСКА. Владислав Третьяк оказался в числе трёх мальчишек, которых тренер Виталий Георгиевич Ерфилов отобрал в тот день из 200 юных «абитуриентов». Анатолий Владимирович Тарасов, возглавлявший тогда хоккеистов ЦСКА, искал не просто одарённых хоккеистов – ему нужны были личности.
«О том, как Третьяк стал вратарём, ходят легенды, – вспоминал великий Тарасов. – Даже такая: не оказалось в клубе экипировки для полевого игрока, и дали Третьяку свободную – вратарские щитки и клюшку. Моё рабочее знакомство с 16-летним юношей началось с того дня, когда бывший начальник хоккейной школы ЦСКА Андрей Старовойтов попросил посмотреть юношу в деле. Выше всего ценю проверку любого игрока не в матче, где подчас властвует стихия, а на тренировке. Я пригласил Владислава тренироваться с нашими именитыми игроками. Он стал тренироваться с мастерами, и ему уделялось внимание не большее, чем любому другому игроку. После той тренировки я записал у себя в дневнике: „Фигура заманчивая, длинные руки, терпелив и хладнокровен, умеет скрывать боль, мальчишка не рядовой. Определить двигательный навык, манеру. Набраться терпения“. И пошли дни, недели и месяцы тяжких тренировок».
Владислав Третьяк
«Тарасов производил впечатление человека требовательного резкого, – это уже воспоминания самого Третьяка. – Но это нисколько не мешало ему проявлять по-настоящему человеческую заботу о хоккеистах, относится к ним с отцовской чуткостью, быть справедливым и уважительным к достоинству своих воспитанников. Он учил каждого из нас трудиться до седьмого пота. И при этом всегда стремился развивать у ребят творческое начало. Работать с ним было нелегко, но исключительно интересно».
Так уж водится обычно: в доме крепких характером людей дети растут бойцами. А силы воли, характера родителям Третьяка не занимать: и мать, и отец Владислава прошли суровую школу военной закалки. Александр Дмитриевич – авиатор, 27 лет прослужил в ВВС. Вера Петровна – физкультурный работник, до войны возглавляла совет «Спартака» в одном из подмосковных городов. Когда фашисты приближались к столице, ушла добровольцем на фронт. После Победы вернулась к мирному труду, стала преподавать физкультуру в школе.
Владислав Третьяк
«По работоспособности Третьяк – личность уникальная, – снова обращаемся к воспоминаниям Тарасова. – Сказать, что он много тренируется, это сказать мало. Он всегда тренируется с подъёмом, с самолюбивостью, стараясь быть лучше других. Но всегда с добрым отношением и к ветеранам, и к молодёжи. Ещё когда он был юн, выдающиеся игроки загорались азартом в стремлении поразить ворота, защищаемые Третьяком. Тренировка уже закончена, а Третьяк продолжает отражать штрафные броски Фирсова и Харламова. Кстати, именно Фирсова я попросил быть на первых порах поближе к Владиславу. Анатолий выделялся суровым отношением к себе, умением как-то зло и одновременно вдохновенно, с улыбкой тренироваться. Я убеждён, что такая близость Владислава с выдающимся хоккеистом принесла ему немалую пользу».
А ведь в детстве Владислав мечтал пойти по стопам отца и стать лётчиком. Но жизнь распорядилась иначе. Сначала Третьяк-младший закончил Военный институт физической культуры, после чего – Военно-политическую академию имени В.И. Ленина. Восемь лет комсомольский активист Третьяк являлся членом ЦК ВЛКСМ, многие годы был секретарём партийной организации хоккейной команды ЦСКА. И тот, кто хоть раз видел его беседующим с молодёжью, выступающим на диспуте или перед аудиторией слушателей, непременно делал вывод: Владислав такой же прирождённый офицер-воспитатель, как и хоккейный вратарь.
Владислав Третьяк
«Третьяк знал всех наших лучших вратарей прошлого, – рассказывал Тарасов. – Выспрашивал о Харии Меллупсе – первом вратаре сборной, о Николае Пучкове, Григории Мкртычане. Интересовался не только их мастерством, но и чертами характера. Обожал Виктора Коноваленко. И брал у них всех только лучшее, как в характере, так и в мастерстве. Серьёзность и оперативный анализ Меллупса, любовь к хоккею и тренировкам Пучкова, спокойствие и радушное отношение к товарищам по команде Коноваленко. Добавил свою грамотность и высокую культуру, освоил творческую расчётливость в условиях иного, более сложного, хоккея, иных принципов атаки противника и организованности обороны. Однажды, увидев в деле великого вратаря Жака Планта, на мой вопрос: „Ну как он тебе?“, ответил просто: „Для их хоккея хорош, для нашего ему не хватает манёвра и быстроты“. Уметь так быстро анализировать – бесценное качество не только для игрока, но и для тренера».
В 1981 году после знаменитого матча с канадцами в Монреале (8:1) легендарные Ги Лефлер и Скотти Боумэн произнесли слова, о которых потом многие вспоминали: «Мы не верим, что можно победить сборную СССР, когда ворота защищает Третьяк».
Владислав Третьяк
Свой хоккейный путь в качестве игрока Третьяк завершил в 1984 году. «Решение это пришло не сразу и не вдруг. Думал об этом целый год. Решил: выиграем Олимпиаду – ухожу. Целый сезон я чувствовал, что мне уже очень трудно проводить матчи на высоком уровне. А я не хочу, боюсь играть плохо. Чувствую, что в решающий момент матча могу подвести команду. Какое самое незабываемое чувство я уношу, прощаясь с хоккеем? Счастье от осознания того, что своей игрой доставлял людям радость, что сделал всё, от меня зависящее, для того чтобы алый флаг Родины как можно чаще реял над ледовыми аренами мира».
С днём рождения, Владислав Александрович! Всех благ Вам!
Владислав Третьяк