Вечером 26 августа 2011 года мы с моей коллегой Лизой Алферьевой стояли в смешанной зоне «Арены-Рига», недалеко от раздевалки ярославского «Локомотива». Волжане на тот момент уже отыграли встречу Кубка ЛЖД против минского «Динамо»… Того самого, на матч с которым они летели 7 сентября. Одним из тех, с кем нам захотелось побеседовать и взять интервью, был защитник ярославцев Карлис Скрастиньш. Огромной души человек, любимец местной публики. Несмотря на то что он выбрал «Локомотив», а не вернулся, по примеру Сандиса Озолиньша, в рижское «Динамо».
— Ребята, сейчас велосипед покручу и вернусь, хорошо? — спросил Карлис. – А то тренер зовёт.
Ровно через 15 минут защитник вернулся и сразу включился в беседу.
— У нас с Русланом возраст и опыт соответствующий. В команде есть молодые ребята, будем натаскивать их. Надеемся показать им достойный пример, — рассуждал хоккеист.
А через две недели всех их не стало…
Карлис Скрастиньш. Мы помним…
Когда до Латвии дошли новости о трагическом событии в ярославском аэропорту, практически каждый латвиец не хотел верить в то, что Карлис, совсем недавно ставший хоккеистом ярославского «Локомотива», оказался на борту того злосчастного рейса.
Сейчас очень сложно представить, что традиционная рубрика «Задай вопрос Карлису Скрастиньшу» невозможна. Сложно поверить в то, что дикторы грядущего сезона КХЛ не будут неправильно произносить его фамилию, хотя вся Латвия ждала вполне обычного произношения «Скрастиньш», а не то, как говорят в прибалтийском государстве — «Скрастыньш». Невыносимо больно понимать, что ты никогда не встретишь после игры того самого Карлиса, которого так ждали из НХЛ.
Болельщики рижского «Динамо», да и все те, кто следил за подписанием Скрастиньша в «Локомотив», невольно задают себе один и тот же вопрос, хотя знают, что никто им не ответит, почему он пошёл именно в Ярославль. Перед глазами навсегда осталась фраза рижского болельщика, обращённая в никуда: "Что же ты наделал, дружище...".
На вопросы тебе никто не ответит, так случилось, и изменить это невозможно.
Карлис Скрастиньш. Мы помним…
Знаете, чем отличался Карлис от всех остальных хоккеистов? Он уважал любого человека и пытался выслушать его, он отвечал на вопросы журналистов до последнего, хоть и надо было бежать по своим, не хоккейным делам. Карлис Скрастиньш был очень простым. Он улыбался не потому, что мимо шёл знакомый ему человек, а потому что ему просто захотелось улыбнуться.
Скрастиньш значил для Латвии очень много. Он был живым примером для подражания, тем, кто достойно отыграл в НХЛ, защищал цвета сборной, четыре раза участвовал в Олимпийских играх. Он был тем самым латышом, которым гордилась вся страна, о котором нельзя было не упомянуть в разговоре про латвийский хоккей. Нынешний президент Латвии в своей речи заметил, что Карлиса заслуженно называли «iron man»: "Он навсегда останется в наших сердцах как железный человек и патриот Латвии, который искренне и бескорыстно защищал честь сборной страны, не жалея ни времени, ни сил на благо сборной".
Карлис Скрастиньш. Мы помним…
Карлис отыграл в 11 клубах, от рижской «Пардаугавы» до «Далласа» и «Локомотива». Его путь в НХЛ начался в «Нэшвилле», который выбрал защитника в девятом раунде драфта 1998 года под номером 203. В системе «хищников» Карлис провёл целых пять сезонов. Но это не было единственным хоккейным пристанищем латвийца. Далее он перешёл в «Колорадо», которое покинул лишь раз, участвуя в играх ХК «Риги». Отдав четыре сезона «Эвеланш», Карлис перебрался во «Флориду», а спустя два года отправился в «Даллас», где также отыграл два сезона. Рассказывать о том, как этот парень вёл себя на льду, можно долго. Скрастиньш всегда кидался на помощь товарищам, если им приходилось страдать от ударов соперника, однако сам заварушки никогда не устраивал. У Карлиса было множество друзей по всей Национальной хоккейной лиге, а они отмечали его добрый нрав и какую-то национальную черту или акцент в его уже идеальном английском языке. Сложно забыть тот самый «diving save», который совершил Карлис Скрастиньш, играя за «Старз», и который не раз пересматривали любители хоккея, почёсывая затылки.
Тяжкое бремя выпало на плечи жены Карлиса — Заны, которая осталась одна с двумя дочками и в ожидании третьего ребёнка. Одна из дочерей хоккеиста всегда повторяла: «Don't mess with my daddy. He's an iron man». («Не шутите с моим папой, он человек-глыба»).
Мы приносим глубокие соболезнования семье Карлиса Скрастиньша, которая сейчас нуждается в поддержке, как и все семьи погибших хоккеистов. В Риге около арены создан стенд с фотографией команды, люди несут цветы и ставят свечи.
Мы помним. Мы скорбим.
Карлис Скрастиньш. Мы помним…
Говорят, что в среду отчалил
Их последний надёжный ковчег.
Мир оставили те, кто был с нами,
Уйдя в вечный, покойный ночлег.
Ведь верили, что больше не будет
Земля под ногами стонать.
И думали, всё так и будет,
Что будем все жить и мечтать.
Да, невозможно объяснить,
Что сын с хоккея не вернётся.
Толпы людей хотели верить,
Что чьё-то сердце ещё бьётся.
И первый раз нам не было приятно,
Что мы сегодня не слабей, чем бог.
Смерть даже богу не может быть понятна,
Ведь даже он ребят спасти не смог.
И ты сидел весь день, кусая губы,
И плакал первый раз за много лет,
Сидел, сжимая кулаки и зубы,
И без конца искал ответ.
За день ты постарел на очень много,
С тобой весь мир. Всех нас коснулась смерть.
И каждому даны одни задания:
Помнить, не повторить и на секунду замереть.
Карлис Скрастиньш. Мы помним…