Путевые заметки корреспондента «Чемпионат.com». Стокгольмское метро
Пресс-центр в Стокгольме удивительно похож на муравейник. И не только непрерывным движением, бурлящей, кипучей деятельностью, но и чётким распределением ролей. Маленькие чёрные муравьи-корреспонденты бодро отстукивают новости на ноутбуках, прокручивают записи на диктофонах и время от времени убегают на пресс-конференции. Крупные красные муравьи-фотографы с тяжёлыми камерами наперевес лихо штурмуют борта арены, а синие муравьи-волонтёры наставляют неумелых сородичей на путь истинный. Были ещё и телевизионщики, но это особая каста, помощнее и поопытнее. Не муравьи даже, а, скорее, термиты.
Разница между муравейником и пресс-центром лишь в одном. Первый пустеет днём, когда все рабочие разбегаются по делам, а второй – вечером, когда измождённые акулы пера направляют свои плавники в сторону метро. Вечером каждое слово здесь гулким эхом отражается от стен, днём – невозможно услышать свой собственный голос, безнадёжно тонущий в общем гуле. Ты можешь говорить любую чушь, пересказывать любые нелепые слухи – тебя всё равно никто не услышит.
Тем удивительнее, что в наш «чисто суповский» разговор, в котором участвовали лишь представители «Чемпионата» и «Газеты.ру», в какой-то момент вмешался ровный баритон с западнославянским акцентом. Обладатель голоса выглядел лет на 55-60, он поглаживал седые усы одной рукой, в другой держа массивную фотокамеру.
Премьер-министр России, граф Сергей Юльевич Витте, 1905 год
— Вы что, знаете русский? – удивился я.
— А как же не знать, — рассмеялся фотограф. – 15 лет учил – сначала в школе, потом в институте. В то время нельзя было не учить язык. Тогда мы были вроде как под контролем СССР. В Чехии все, кто старше 30 лет, неплохо говорят по-русски.
— Говорят, у вас русских не любят… В Брно нашу сборную освистали.
— 68-й год, — коротко ответил он.
— Что, до сих пор не забыли?
— Такое не забывается. Это незаживающая рана. Те победы в 1969-м, когда мы дважды выиграли у русских (он даже вспомнил точный счёт – 2:0 и 4:3!), до сих пор отмечаются как праздник.
— Вы тогда даже золото не выиграли…
— Неважно. Раньше нам было без разницы, выиграем мы чемпионат или нет. Важно было обыграть русских. Как сейчас? Сейчас тоже важно, но уже не настолько…
Мне вспомнился яркий образ из «Невыносимой лёгкости бытия», наверное, лучше всего описывающий отношение чехов к вводу советских танков.
— Кундера писал, что в 68-м, когда войска вошли в Прагу, красивые чешские девушки в коротких юбках целовались с прохожими на глазах у советских танкистов, которые давно уже изголодались по женщинам. Мстили таким вот изощрённым способом…
— Да, так всё и было. Их очень сильно ненавидели, что-то от этого осталось и сегодня. В Чехию приезжает много русских, но они не хотят, чтобы узнали их национальность, поэтому говорят по-английски. Но по-английски они говорят очень плохо, и все сразу понимают – это русские. Приезжают в основном очень богатые люди, те, кто сильно разбогател после развала Союза. Они покупают землю в Карловых Варах, в Праге, ездят на дорогих машинах, девушки у них всегда накрашены, с крашеными волосами и одеваются дорого, но плохо. И постоянно эсэмэсят, даже за рулём.
Но такие богатые – они у всех народов есть, хотя по ним, выходит, складывается отношение к русским. А ещё у нас есть русская мафия. Она держит в Праге большинство валютных обменников (он долго вспоминал это слово, мы подсказали), маленьких палаток, часто стреляет на улицах… Это не только русские, ещё украинцы и эти, как их… (оттягивает края век к вискам, показывая узкие глаза) казахи.
Если сообщение о безвкусных и необразованных олигархах и их гламурных подругах меня мало удивили, то «русская мафия» повергла в шок.
— А что же полиция? — спрашиваю. – Не борется с мафией?
— Полиция хочет только одного – чтобы они все друг друга перестреляли.
— А как вы сами-то к русским относитесь?
— Нормально отношусь. Я сам на четверть русский. Мой дедушка служил в Белой гвардии, его семью в 22-м году расстреляли большевики, а сам он был вынужден эмигрировать. Обосновался в Чехии, завёл семью. Его звали Михаил Витте.
— Витте?!
— Да, племянник того самого царского премьер-министра Сергея Витте.
Вот так. Передо мной сидел правнучатый племянник графа Витте, человека, заметно повлиявшего на нашу с вами историю в начале прошлого века, пусть неоднозначного, но всё же реформатора России.
Ошарашенный, я посмотрел на аккредитацию фотографа. Его звали, как дедушку, только на чешский манер – Михал…
Чешский фотограф Михал