— Раньше в хоккее было много удалений за неправильный загиб клюшки. В последние годы они стали чрезвычайно редкими. С чем это связано, на ваш взгляд?
— Все время до конца 1960-х и даже в начале 1970-х играли прямыми клюшками. Потом появились загибы. Первым стал это делать то ли Бобби Халл, то ли Стэн Микита. Загиб позволял увеличить скорость броска за счёт удлинения пути. Слишком крутой загиб стали запрещать. Однако если сильно загнуть клюшку, то с неудобной стороны трудно будет обрабатывать шайбу. Если у конца клюшки сделать сильный загиб, то в полёте шайба будет кувыркаться и лететь по непонятной траектории. Я помню, на «Малютке» проверяли загибы клюшек. И некоторые этим пользовались. За неправильные размеры давали две минуты. Были шаблоны, по ним измеряли правильные загибы.
— А сейчас уже таких ограничений нет?
— Они давно сняты. Есть ограничения по длине клюшки. Это все индивидуально. Как я говорил, чем круче клюшку загнешь, тем хуже для точности броска. У нас Равиль Гусманов очень круто клюшки загибал. Шайбы после его бросков летели очень сильно и достаточно точно.
— Современные клюшки намного эффективнее, чем те, которыми вы играли в те годы?
— В 1950-е годы они были абсолютно прямыми и производства мебельной кыштымовской фабрики. Делались из бука, ломались в любом месте, как спички. Это уже в конце 1960-х появились обклеенные клюшки. Тогда о щелчках разговора даже не было. Просто были кистевые броски. Поэтому у хоккеистов того поколения были очень развиты кисти.
Мастерская Юрия Моисеева
— Братья Корешковы, Сергей Осипов в те годы играли же не такими клюшками, как сейчас?
— С Серёжей Осиповым я познакомился, когда был тренером, работал с молодыми ребятами. Мы играли на первенство СССР, в моей команде — Витя Сальников, Женя Губарев, Игорь Князев, Игорь Андросов. А Осипов 1967 года рождения и играл за команду «Юность» из Свердловска. Он всё время пропадал на льду. Мы с командой на раскатку — он уже катается, мы заканчиваем игру, а он снова начинает кататься. У него была очень длинная клюшка. В 1970-е годы клюшки стали обклеиваться стеклотканью, их можно было спокойно загибать. Кстати, когда строился плавательный бассейн, там работали химзащитники. У них эпоксидная смола, пластификаторы. Мы находили с ними контакт, они нам чуть-чуть смолы давали, и мы обклеивали ею клюшки.
— В позапрошлом сезоне у вас были проблемы со здоровьем. Как удалось вернуться обратно?
— Обстоятельства повлияли. Жена ушла в мир иной. Перенервничал. Была поездка в Чехов. Что-то типа инсульта. Видимо, я стал вести себя неадекватно. Наши доктора сразу заметили, что со мной что-то не так. Пролежал в московской клинике 25 дней.
— Мы заметили, что в тот период некоторые хоккеисты «Металлурга» иногда падали на лёд буквально на ровном месте…
— Они приучаются к определенному жёлобу. В «Металлурге» канадское оборудование по заточке коньков, а во многих клубах — шведское, ССМ. У каждого игрока индивидуальный жёлоб, с определенной глубиной. Я не думаю, что за период моего вынужденного отсутствия возникли какие-то сложности. Ребята, которые работали в хоккейной школе, прошли через меня. Я-то пришёл в команду в 1996 году, до меня работал Андрей Ткачёв. Я его тоже обучал в своё время. Он человек с двумя высшими образованиями. Но ребятам то нравилось, то не нравилось. И Белоусов всё-таки позвал меня в команду.
— Нынешний техник Василь Султанов тоже ваш ученик?
— Он работал при детской хоккейной школе, там нужен был официальный точильщик. До него работали энтузиасты. Я подучил Василя, он прошел мой курс молодого бойца. До этого точил коньки на «Малютке» на массовых катаниях.
— С кем из техников команд КХЛ вы дружите?
— Контактируем абсолютно со всеми. Что в Уфе, что в Москве. В «Ак Барсе» хорошие ребята.
— Иностранцы к экипировке относятся более требовательно, чем россияне?
— По заточке коньков. Финны, которые играют у нас, предпочитают затачивать коньки на очень мелком жёлобе. Они привозят из Финляндии свои коньки. Если наши игроки предпочитают заточку на «единице» и «двоечке», то Юхаматти Аалтонен предпочитает глубину «семёрка». Небольшая глубина. Допустим, сейчас в команде семь-восемь разновидностей глубины жёлоба. Почему нужно очень хорошее оборудование? Под каждую глубину жёлоба нужно подстраиваться.
— Вы упомянули, что во многих клубах КХЛ шведское оборудование по заточке коньков, а в Магнитогорске — канадское. Почему? Есть какие-то отличия?
— Отличия есть. Я считаю, что шведское оборудование хорошее до определенного момента. Во-первых, оборудование изготовлено по разным технологиям. У нас канадское оборудование фирмы «Блэдмастер». Там все стационарно, жёстко спланировано. А вот на шведских станках, выпускаемых фирмой ССМ, рычаг состоит из двух колен. И в одном месте колено даёт небольшой люфт. Одна десятая – и жёлоб будет неровным, поверхность будет затачиваться неровно. Это же очень опасно.
Мастерская Юрия Моисеева
Со временем вращающиеся детали снашиваются, получается люфт. Был специалист по имени Равиль. Он сначала работал в Ярославле, затем в Новокузнецке. Делал станки, как шведские ССМ. Но он их делал из титана и точно регулировал. У «Блэдмастера» мощная опора, станина и сама заточка глубины желоба выпирается непосредственно там, где есть алмазный штырь. Во-вторых, на канадском станке можно закрепить конёек на специальной плите. Это дает меньше колебаний и больше жёсткости. У нас есть станок, в котором под каждый жёлоб нужно иметь собственный алмазный диск. То есть необходимо столько дисков, и каждый диск рассчитан только на четыреста заточек. А на канадском станке абразив керамический.
— Шнурки для коньков играют какую-то роль в экипировке хоккеиста?
— Конечно, играют, причем немалую. Некоторые перед игрой их «гладят». Как вы поняли, это шутка. Есть короткие, есть длинные, есть пропитанные специальным веществом, которое фиксирует их при завязывании. Они крепче держат. Каждый пользуется тем шнурком, который нравится.
— Сергей Фёдоров играет с жёлтыми шнурками. У них есть какая-то особенность?
Это нейтральный цвет. Кстати, Алла Пугачёва тоже любит жёлтый цвет.
— А вот Сергей Гомоляко в каких коньках играл, что они выдерживали его огромный вес?
— Он играл в пластиковых коньках, более облегченных. Он им до сих пор не изменяет, только в них и катается. Они жёсткие. Кожаные коньки со временем размягчаются, а пластиковые – нет. Последняя модель таких коньков модернизирована.
— Ян Марек наверняка очень щепетильно относился к своей экипировке?
— Не могу ничего плохого о нем сказать. Ян своеобразный парень, очень щепетильно относился к своему инвентарю. Перед игрой свою клюшку всегда ставил в туалетную кабину. На ней всегда была буква «Л» — Люция. Имя жены. В туалете клюшку поставит, и никто ее там не трогал. Его клюшка была помягче, чем у остальных. Ян Марек был хоккеистом с собственным «Я». С ним контакты были хорошие во всех отношениях.
— Чувствуется по экипировке, что Сергей Фёдоров — профессионал до мозга костей?
— Абсолютно. Помню, как Вадим Гловацкий ухаживал за формой. Он всегда ее лелеял, никогда не разбрасывал. Когда Валера Карпов приехал из-за океана, первым стал приходить в день игры в раздевалку за два с половиной часа до начала матча. Гомоляко всё время перед игрой дня за два точил коньки. Есть люди, которые точат коньки после раскатки.
А Фёдоров ко всему относится профессионально, начиная с экипировки и заканчивая шнурками. За ним молодёжь начинает подтягиваться. Допустим, Женя Малкин, когда только пришел к нам в команду, переодевался рядом с Карповым. Тот его постоянно гонял по экипировке: «Женя, чего разбросал форму! Собери!». «Иди, постирай её, а то выкину в урну!».
— У Фёдорова классное катание. У него какая-то особая заточка коньков?
— У него катание советского стиля: правильная посадка, правильная биомеханика движения, высоко поднятая голова. Он точит жёлоб небольшой глубины. Чем глубже жёлоб, тем легче тормозить, но сложнее маневрировать. Точит коньки на «пятёрке», «шестёрке».
— Но игроки никогда сами не точат коньки?
— Нет. Ведь нужно уметь. Самый глубокий жёлоб был у Миши Бородулина. А из игроков недавних лет у Селуянова была «единица». Защитники для устойчивости при столкновениях точат коньки с более глубоким жёлобом.
— В вашей жизни наверняка были форс-мажорные обстоятельства, когда по ходу игры у кого-то, например, ломалось лезвие конька…
— Они всегда бывают, эти случаи. Абсолютно в каждой игре. Сейчас пошли коньки, у которых передний стакан крепится за счёт крючка, а задний – за счёт болта. Сзади один болт. А раньше были коньки, у которых два болта впереди и на заднем стакане столько же. На тех коньках сложнее было менять лезвия. Чтобы поменять лезвие, нужно три-четыре минуты. Всё зависит от того, как настроено оборудование. Если ставишь новое лезвие, его нужно долго протачивать. Поэтому всегда делаешь заготовки новых лезвий на грубую обработку. Например, если сделал заранее «троечку», то из нее «единицу» в любой момент сделать недолго.
— Качество льда должно иметь также большое значение…
— Верно. Лёд ночью морозится и утром становится жёстче. Те, кто точил коньки на мелком жёлобе, могут проскальзывать. Обычно к концу тренировки всё становится на свои места. Финны мелко точат: скольжение лучше, а торможение все-таки зависит больше от правильной постановки конька и работы голеностопного сустава. С глубоким жёлобом легче тормозить. Бывает, что даже уши трясутся.
Мастерская Юрия Моисеева