Андрей Разин – об «Автомобилисте», судействе и Голышеве

АНДРЕЙ РАЗИН В ГОСТЯХ У «ЧЕМПИОНАТА». ФОТОРЕПОРТАЖ

Главный тренер «Автомобилиста» Андрей Разин посетил редакцию «Чемпионата» за два матча до окончания «регулярки». В свой первый сезон в КХЛ 42-летний тренер успел запомниться не только яркой игрой команды Екатеринбурга, но и обличительными заявлениями в адрес судей и главного арбитра лиги Владимира Плющева. После пресс-конференций, где Разин всячески изощрялся над фамилиями судей КХЛ, относительно его самого мог создаться не совсем позитивный образ. И тут сразу вспоминается «драка» с Алексеем Ждахиным… А ведь есть и те, кто помнит Разина-хоккеиста, которому такое поведение никогда не было свойственно. И полтора часа в редакции «Чемпионата» Андрей Разин был именно таким. Он чётко объяснил свои поступки и даже извинился за излишние послематчевые эмоции, потому что понимает, каким должен быть главный тренер.

Разин рассказал, как для него проходит первый сезон в роли главного тренера клуба КХЛ, почему возникает недопонимание и конфликтные ситуации с Плющевым, о давней «дружбе» с Евгением Гамалеем. Обсудили мы и знаменитые розовые майки, которыми тренер мотивирует своих хоккеистов. Между прочим, сам Разин в случае официального выхода «Автомобилиста» в плей-офф готов надеть розовый пиджак. «Если, конечно, ребята подарят», — уточняет он.

«Если бы Коварж хотел – он бы играл. Жаль, что у него другие планы»

— Вы как-то поддерживаете отношения с Ижевском, где работали до прихода в КХЛ?
— Мы очень тесно общаемся с Ильназом Загитовым (главный тренер «Ижстали». — Прим. «Чемпионата»). Он советуется, я иногда даже сам могу ему позвонить, спросить, что и как там происходит. Очень интересно оставить после себя клуб, который до этого не добивался больших успехов, а тут добился. Хочется, чтобы клуб и дальше прогрессировал. По крайней мере, с их бюджетом всё получилось не хуже. Учитывая большие финансовые проблемы и то, что в этом сезоне они идут в восьмёрке, это хорошее достижение для «Ижстали».

— С вами в «Автомобилист» перешли многие ребята: Тимашов, Турбин, Алексеев, Устинский. Как можете оценить их игру на уровне КХЛ?
— Вначале им было тяжело. У каждого отдельная история. Тимашов — самоуверенный, ему было полегче. Турбин с Алексеевым по хоккейным меркам застенчивые люди. Трудяги, молодцы, но сперва им было тяжело. Они боролись, справились, и сейчас они если не лидеры, то твёрдый основной состав нашей команды. А Устинский в том году притёрся. Я предполагал, что к концу этого сезона Игорь станет вратарём номер один. Я не нахваливаю себя, не говорю, что я такой провидец. Просто по отношению к делу — я заметил это и в «Ижстали», а затем и здесь — Устинский очень серьёзно относящийся к своей профессии человек. Человек цепляется за своё будущее кончиками пальцев и всеми частями тела.

— То есть вы его вытащили из Высшей лиги?
— Этот человек сам себя вытащил. Мне его рекомендовал тренер «Стальных Лисов» Юрий Исаев. Рассказал, что Игорь был с лишним весом, немножко начались проблемы. Но человек вовремя понял, что ему надо делать и как относиться к делу. Когда он пришёл в «Ижсталь», было видно, что Устинский суперпрофессионал. Он приходит на работу в восемь утра, раньше меня. Чтобы хоккеист пришёл раньше тренера на работу — это нонсенс! У него растяжки, он берёт тренера по физподготовке. После тренировки он тоже остаётся и ещё работает, делает растяжку. Человек не просто так взял и раскрылся. Он к этому очень долго шёл. Дай бог, чтобы он это всё не растерял.

— Вы его ещё на предсезонных турнирах начали задействовать в основном составе.
— На предсезонке мы так и хотели, чтобы они играли пополам. А дальше… Прошлые два года Коварж играл без замен, но организм человека не выдержит такого. Я помню, как у нас в «Металлурге» Валера Иванников играл, вратарь сборной. Он весь сезон играл на очень хорошем уровне, начался плей-офф – он эмоционально и психологически подсел. И его «скушал» Боря Тортунов. В итоге Борю оставили, а Валерку ушли. Один-то сезон сложно пройти на одном дыхании, а человек прошёл два сезона. То, что случилось в этом сезоне, – нормальное явление.

— Когда Коварж восстановится?
— Очень сложный вопрос. Мы хотели бы его видеть в команде, чтобы он играл. Но на данном этапе вопрос заключается в том, хочет ли он. Ситуация очень тонкая. Если бы Якуб хотел – он бы играл. Жалко, что у него немножко другие планы.

— В связи с чем у него другие планы?
— Вы его вызовите, и пусть он вам расскажет.

— А вам он не рассказывал?
— Он хоккеист, вратарь. Я – тренер. У нас чисто профессиональные отношения. Хочешь – играй, не хочешь – до свидания.

— Поговаривали, что генеральный менеджер «Салавата Юлаева» Леонид Вайсфельд всерьёз хотел забрать его в Уфу.
— Про Леонида Владленовича я ничего не могу сказать плохого. Это человек, который, я знаю точно, рекомендовал меня в «Автомобилист». Поэтому я ему очень благодарен. И если бы он даже весь «Автомобилист» забрал к себе, я бы всё равно ему был благодарен (смеётся).

Он пришёл на работу в другой клуб, его задача этот клуб поднять, довести до определённых вершин.

Но могу в ответ сказать, что я ребятам пообещал: если они выполнят задачу попадания в плей-офф, то на следующую игру могут купить мне розовый пиджак, я его надену и выйду на матч.

Это нормальное явление, что он брал из «Автомобилиста» людей, ещё откуда-то. И то, что они Якуба хотели взять, – это тоже нормальное явление.

Повторюсь, это просто само отношение Якуба к делу. У меня к нему претензий нет. У каждого хоккеиста должно быть профессиональное отношение к делу. У меня с ними общение происходит только во дворце спорта. Дальше уже их проблемы. Или ты тренируешься и развиваешься, выполняя требования тренерского штаба, или до свидания.

«Кубок Шпенглера для нашей команды – глоток воздуха»

— А неформального общения с игроками у вас не бывает? Можете собраться где-нибудь в ресторане?
— Обычно на предсезонке есть такая процедура сплачивания. Это во всех командах. Мы эту акцию провели, и она у нас не прошла бесследно (смеётся). Но мы сплотились и пошли в чемпионат.

— Так хорошо стартовали после этого!
— Не думаю, что из-за этого мы так хорошо стартовали (смеётся). Мы готовились. В ресторане? Такого не должно быть, чтобы тренер и хоккеист сидели в ресторане и общались. Это ненормально. Должны быть рабочие отношения. Если хоккеист почувствует панибратство, то развалится коллектив. Коллектив узнает об этом, что хоккеисты сидят в ресторане с тренером.

— Бывает, что вся команда вместе ужинает, не обязательно же поодиночке…
— Мы всей командой на Кубке Шпенглера завтракали, обедали и ужинали. Все приезжали с жёнами туда. Но кушать и сидеть в ресторане – это разные вещи. Было сплачивание. Думаю, что после сезона будет церемония закрытия. А сезон есть сезон.

— Кубок Шпенглера пошёл команде на пользу или нет? Есть разные мнения на этот счёт.
— Сам турнир идёт на пользу. Не знаю, почему многие специалисты говорят, что он вредит. Может, если перед командой стоит задача выиграть Кубок Гагарина, — тогда да. Это лишние телодвижения, может не хватить силёнок. Для нашей команды этот турнир — глоток воздуха. Для многих это впервые. Я два раза как хоккеист участвовал, сейчас как тренер. Можно отвлечься от чемпионата, от этой нервотрёпки, сама обстановка турнира праздничная. Можно утром пойти погулять, вечером сыграть матч. Это даже хоккеисту, не говоря про тренера. Хорошая атмосфера, которая немножко нас отвлекла от чемпионата.

Но то, что нам в связи с участием в Кубке Шпенглера сделали такой график в чемпионате… Для нас это вообще катастрофа. Я думаю, что мы единственная команда, у которой всего один раз был трёхдневный перерыв между играми. У многих было четыре, пять дней. Я не говорю о перерывах на Евротур. В остальной цикл игр всего один раз было три дня перерыв. У нас был график из 11 игр, когда мы сыграли 7 через день. Два дня и ещё четыре – выезд на Дальний Восток. Я-то устал очень сильно, не говоря про хоккеистов. Очень тяжёлый график. Мы вот эти четыре игры – седьмую игру и потом четыре на выезде – просто провалили. Хорошо, что обыграли Новокузнецк в последнем матче.

— Вы говорили, что удалось подтянуть оборону за счёт работы на Кубке Шпенглера.
— Нам очень помогла игра с Канадой. Худа без добра не бывает. Мы пропустили от канадцев на последней секунде первого периода. Это был очень показательный момент. Чтобы показать хоккеистам, как надо играть на последних минутах, как строить оборону, как доигрывать эпизод до конца. Ярче примеров не придумаешь. Одно дело показывать на видео, другое дело рассказывать на планшете и третье – у вас перед глазами, смотрите, что происходит.

— Там же Канада была европейская, ненастоящая.
— Всё равно для многих наших хоккеистов Канада и есть Канада. У них, кстати, была очень хорошая команда, подвижная. Мне понравилась. Они и выиграли турнир. Канадцы и матчи хорошие проводили, сами играли и другим давали.

«Я не спал два дня, но моё отстранение помогло команде»

— Как у вас обстоят дела с контрактом с «Автомобилистом»?
— У меня контракт подписан на два года. Если не уволят, то ещё следующий год буду работать в Екатеринбурге.

— Сейчас модно не увольнять, а отстранять, потом возвращать.
— Кстати, это отстранение очень сильно повлияло на мой авторитет в команде. Те хоккеисты, которые сомневались в моём авторитете, после моего возвращения несколько разочаровались. Им пришлось меня слушать более внимательно и относиться к делу более качественно.

— А вы как отнеслись к этому отстранению?
— Я две ночи вообще не спал. Тебя вроде бы и не увольняют, но… Ситуации хуже нет. Нервов за эти два дня я потратил больше, чем на самой важной игре.

— Как вам сообщили об отстранении? Подошёл ли кто-то из руководства или вам позвонили?
— Был звонок после игры с «Авангардом»: «Андрей Владимирович, не переживайте, вы не уволены, просто два дня отдохните, переосмыслите всё». Уникальный, конечно, случай. Я считаю, что это тот шаг, который помог и мне, и команде. Как бы странно и парадоксально это ни звучало. Но мой авторитет сильно поднялся. И очень многое я увидел с другой стороны: отношение людей внутри клуба, многие раскрылись немного не в ту сторону.

— Нет ли у вас мыслей о том, что тех очков, что «Автомобилист» потерял в игре с «Северсталью», когда командой руководил Дмитрий Попов, может в итоге не хватить на финише?
— Не надо говорить, что было бы если бы. Может быть, и с нами проиграли бы. Это действительно был толчок команде.

— Грамотный ход руководства.
— Мне было очень тяжело, но ход получился конём.

— Получается, это отстранение позволило вам посмотреть на команду со стороны?
— Мы приходили на работу, игру посмотрели с трибун. Может быть, и свои силы пересмотрели, своё отношение.

«У меня было настороженное отношение к Гроссу, но мы сработались»

— Какие у вас отношения с Алексеем Бобровым, Олегом Гроссом? Как проходит ваше общение?
— Какие у нас могут быть отношения? Бобров – президент, я – тренер. Естественно, у нас бывают встречи. Олег Иоганесович всегда с командой, ни одной поездки он не пропустил. Приходя в клуб, я действительно боялся его отношения. Это человек, который уже 20 лет работает в этой профессии, а я тренер-новичок, и были опасения.

Настороженное отношение было к Гроссу, недоверительное. Но именно в той ситуации, когда нас отстранили, мне очень понравилось, как вёл себя Олег Иоганесович. После такого отношения я могу сказать, что мы с Гроссом сработались. Хотя и до этого претензий никаких не было. Ни один хоккеист без моего согласия не был подписан. Более того, если я говорил, что нам нужен хоккеист, мы его подписывали. Единственное, что я не лез и не лезу во все финансовые вопросы, суммы контрактов. Если до меня дойдёт что-то через третьих лиц – это нормально, но все финансовые вопросы решает он. У меня к Гроссу никаких претензий нет. Скажу больше, я очень рад, что мы с ним сработались.

— А как Гросс относится к вашим заявлениям на пресс-конференциях? Со стороны кажется, что ему это не очень нравится.
— Он как умный человек ведёт себя нейтрально. Он 20 лет не проработал бы в этой сфере, если бы вёл себя по-другому. Это я не должен так себя вести. И по отношению к Плющеву, и по отношению к судьям. Это всё эмоции. Главный тренер не должен себя так вести. Просто знаете, когда даже самого маленького зверька загоняют в угол и готовы его сожрать, он начинает кидаться. Когда ситуация из ряда вон, нервы сдают.

— Уже между вами и Андреем Назаровым проводят параллели. Где-то, может быть, вы его и обошли.
— Я не хочу в этом никого обходить. Тренеру надо показывать результат, а пиар… Мне такой пиар не нужен.

— Например, в отличие от сдержанных Анатолия Емелина и Евгения Корноухова, которые говорят по паре стандартных предложений на пресс-конференциях, вы говорите гораздо интереснее и для привлечения внимания болельщиков, и журналистам даёте темы для обсуждений.
— Но зато после моей последней пресс-конференции, где я отличился, все журналисты как один меня потопили. Но это правильно. Будь я журналистом, я точно так же бы написал (улыбается).

«Гамалей переходит грань, ему всё сходит с рук»

— Знаменитая пресс-конференция в Магнитогорске тоже прошла на эмоциях?
— Вы помните, с чего началась моя тренерская карьера в КХЛ? Помните? Вот никто не помнит. Между прочим, это уникальный случай, который, я думаю, не удастся повторить никому. Я свой первый матч в КХЛ в Челябинске против «Трактора» провёл в качестве дисквалифицированного тренера. Угадайте с трёх букв, кто меня дисквалифицировал? Какой арбитр меня удалил в решающей игре розыгрыша Братины за то, что я наступил на лёд и посмотрел балкон в перерыве матча?! В городе Нефтекамске прозвучала сирена на перерыв, я наступил на лёд, посмотрел на балкон и… до свидания!

— Гамалей?
— Ну а кто же?!

— А что, разве запрещается наступать на лёд?
— Вот и я не знаю. Как в правилах написано? Идёт седьмая игра серии ЦСКА – СКА, и Вячеслав Быков идёт в раздевалку через лёд. Очень многие тренеры ходят, вот и я ходил, потому что обходить неудобно. А вот вы представьте на секунду, что за это Алексей Анисимов удаляет Быкова в перерыве решающего матча. Точно такая же ситуация! Один в один! Это произошло в перерыве.

А он меня взял и удалил до конца матча. Никто не разбирался. Мне Герман Скоропупов после игры сказал, что никакой дисквалификации не будет, уверил меня в этом. Но кому это надо? Кому нужен Разин? Никому не нужен. Дисквалификация и дисквалификация. А вы представьте, если бы это сразу было известно? Может быть, меня «Автомобилист» вообще бы не подписал, если бы руководство знало, что я пропущу первую игру регулярного чемпионата? Поэтому этот человек немножко перепутал.

— Получается, у вас уже какая-то личная ситуация?
— Я предполагаю, что у нас уже личная неприязнь. Конечно, у нас был не финал Кубка Гагарина, и я не сравниваю себя с Быковым и Квартальновым, не сравниваю уровень команд. Но для ижевских болельщиков это было большое событие. Я не говорю, как Гамалей судил. Вы можете сами всё посмотреть. Когда человек прыгает двумя ногами на нашего вратаря, коньками вперёд, – ему ничего за это не дают! Оставим все эти подробности. Но когда он удаляет меня за то, что я наступаю на лёд, – это ни в какие ворота не лезет.

— Вообще, болельщику, особенно смотрящему хоккей по телевизору, многие вещи не видны. Например, раньше у меня не вызывало вопросов такое правило: когда судья поворачивается сначала к скамейке гостевой команды, делает жест, который означает, что мы ещё можем меняться, а когда он поднимает руку — мы меняться уже не можем. Когда мы играли в Братиславе, у меня не было и пяти секунд, чтобы произвести замену, – он сразу поворачивался, и, насколько я помню, он нас удалил даже за неправильную смену.

Есть же какая-то грань. Апогеем несправедливости стал этот гол в Магнитогорске, с которым никто не спорил – ни «Магнитка», ни болельщики. Я не ставлю под сомнение ни победу «Тороса», ни победу «Металлурга», любой результат справедлив. Но человек просто перешёл грань. Он стоял рядом, всё видел, был чистый гол – это зафиксировано уже официально. Где-нибудь всплыло, что гол был не засчитан и судья должен быть наказан? Нигде не всплыло.

— Но вы же подавали протест?
— Да, писали. Нам пришёл официальный ответ, что действительно гол был, а арбитр будет наказан административно. Я сильно смеялся, когда увидел, что через два дня он судил следующий матч.

— Возможно, его наказали деньгами. Вам не показалось, что вы высказались в его адрес грубовато?
— Я готов извиниться перед всеми судьями. Ещё раз повторяю: я не должен себя так вести. Но перед этим человеком… Пусть он извинится перед ижевскими болельщиками, перед болельщиками Екатеринбурга. Все пишут, что счёт 2:6, что у нас было большинство, но подождите, я тоже могу свою версию игры рассказать. Был счёт 0:2, а затем стал 1:2, но на табло было 0:3. А если бы мы сделали 3:2 в нашу пользу? Это хоккей, и никто не знает, как в дальнейшем будет складываться матч.

— Это очень тонкие моменты всегда, и судья должен чувствовать это, не влияя на игру.
— Мне не хочется переходить на личности. Но он не участвует в телепрограмме «Час суда», где судит Андрея Разина. Он судит «Автомобилист» со всеми его болельщиками, и если бы это была только одна игра… Многие арбитры ошибаются. В Хабаровске бригада судей не увидела, когда нам гол вшестером забили, – это было видно явно. Не увидели – бывает, ошиблись, хотя этот гол был победным.

Мне кажется, что негативная ситуация длится с того момента, когда он был главным тренером сборной, а все журналисты меня пихали в эту сборную. Но я сам себя туда не пихал, я просто играл.

Но когда эта история длится с Высшей лиги… Вы сами представьте: этот человек меня выкинул, ему всё сошло с рук, он получил золотой свисток в ВХЛ – значит он знает что-то, чего не знаю я, и так себя ведёт. Я понимаю, что ещё не обладаю авторитетом, мне нужно завоевать авторитет, который есть у Знарка, Быкова, Квартальнова, чтобы арбитры относились ко мне по-другому. Я его буду завоёвывать всеми силами. Но Гамалей немножко переходит грань.

«Мне человек 30 сказали, что Плющев даёт мне чёрную метку»

— А с Плющевым у вас раньше было недопонимание? Или всё началось просто на почве вашего недовольства судейством? Или вас возмущает ситуация, что Плющев, видя всё это, не вмешивается?
— Меня возмущает? Когда мне человек 30 говорят, что Плющев даёт мне чёрную метку…

— Вы ведь играли в сборной у Плющева?
— Мне кажется, что негативная ситуация длится с того момента, когда он был главным тренером сборной, а все журналисты меня пихали в эту сборную. Но я сам себя туда не пихал, я просто играл. А он меня не хотел брать. Перед Кубком Балтики кто-то получил травму, я уже был на выходных, когда мне позвонили и попросили срочно приехать в сборную. Я приехал на Кубок Балтики, сыграл вообще никак, был «мёртвый». Плющев оказался прав, что не хотел меня брать, я тогда был не готов играть в сборной. Это когда-то было.

— В этом сезоне ведь многие тренеры обращают внимание на работу арбитров, просто вы это делаете более эпатажно, чем остальные. Судейство – это действительно проблема?
— Конечно, проблема. К примеру, бедный «Трактор» с Николишиным очень сильно пострадал в этом сезоне. У них был отрезок, когда они набирали очки, и если бы удалось забраться в зону плей-офф, то психологически им бы было намного легче. Им и не хватило нескольких очков, чтобы пробиться в восьмёрку.

— А команда, видя действия арбитров, ваши эмоции, как реагирует на такие вещи?
— Я стараюсь ребят остудить. Все возмущаются, кипят, это негативно сказывается на команде. Опять же, игра с «Магниткой» и этот гол, который не был засчитан… Это трата лишних эмоций, это негатив, который мешает сосредоточиться на игре. Кроме этого там были ещё спорные эпизоды — два удара в голову, о которых мы тоже посылали бумагу в лигу. Чистейшие два удара в голову! Комиссия ответила, что на этой камере не видно, был удар в голову или нет, и всё на усмотрение судьи. Человек приехал на скамейку, у него из носа кровь течёт. Был удар в голову или не было удара в голову? Эти неоднозначные моменты накапливались, эти удары были до гола. А потом человек берёт и чистейшую шайбу не засчитывает. Какие тут могут быть эмоции? Как играть дальше?

«Если парни выполнят задачу попадания в плей-офф – купят мне розовый пиджак»

— Расскажите подробнее про ваши розовые майки для игроков. Не считаете, что с этим вы перегибаете палку? Игроки говорили, что неприятно такое.
— Это началось ещё с Ижевска. Я в Интернете прочитал, что в одном из английских футбольных клубов тренер в наказание заставлял надевать игроков розовые майки. Мне эта идея очень понравилась. И в Ижевске, где были молодые ребята, это реально помогало. Для них это было позорно – выйти в розовой майке.

— Но говорят, у вас там ещё и фамилии...
— Это мы добавили позже. Возможно, немного переборщили. Эти майки висят для устрашения, их заставляли надевать всего один раз. И ребята знают, что надо совсем из рук вон плохо сыграть, чтобы получить эти майки. Но могу в ответ сказать, что я ребятам пообещал: если они выполнят задачу попадания в плей-офф, то на следующую игру могут купить мне розовый пиджак, я его надену и выйду на матч.

— Все фотографы будут вашими.
— Это если парни так решат. Может быть, они меня пожалеют (улыбается). На самом деле, это очень хороший стимул. Я никогда не одену розовую майку на Симакова, Гусева.

— А на Голышева одевали.
— Голышев заслужил её на тот момент. И он знает, почему он её надевал. Это был случай из ряда вон. Молодой хоккеист начинает себя вести по-другому, когда на него падает звёздная пыль. И это хороший стимул, это даже сплачивает команду. Вы не представляете, но ветеранский совет приходил и просил за Голышева, чтобы ему не одевать розовую майку. Как раз был такой момент, когда команда объединяется. Это и команду сплачивает, и хоккеиста стимулирует.

Понимаете, сейчас способов воздействия тренеров на хоккеистов, кроме авторитета, очень мало. Раньше: не играешь – до свидания, пиши заявление. Или убавили тебе зарплату, а то и вообще убрали. Сейчас всё чётко регламентировано, это хорошо для хоккеиста, для его семьи. Но, с другой стороны, есть такие, кто контракт подпишет, ножки свесит и едет. А заставить его работать других способов нет. Поэтому приходится что-то придумывать.

— То есть там систему штрафов вообще не предусмотреть?
— Есть односторонний контракт, двусторонний контракт. Но даже при двустороннем контракте, после определённого числа мы уже не имеем права отправить человека. Есть хоккеисты, которые после этого числа заканчивают играть. Не говорю, что это большинство, но есть маленькая группка таких людей. Но в нашей команде их нет (смеётся).

И тренеру очень сложно простимулировать этих ребят, потому что у него контракт. Но взять вот, например, «Ладу», не обижая команду. У них сейчас нет стимула дальше бороться. Вот как их заставить играть? Человек знает, что если его выгонят, то по регламенту пришлют определённую сумму денег, а он подпишет новый контракт. Сейчас дефицит хоккеистов, и некоторые ребята не понимают, что так будет не всегда. Чтобы увеличить своё долголетие в хоккее, надо работать и профессионально относиться к делу. Не все же считают примером Ягра. Многие не понимают, что в 25 лет надо больше всего работать. В 27 лет ещё больше надо работать. А некоторые в 27 лет считают себя королями.

— Как говорил Андрей Назаров в памятной аудиозаписи, дело может закончиться поеданием чебуреков в чебуречной.
— Андрей Викторович говорит жёстко, но многие вещи правильные. По-другому заставить хоккеистов работать иногда не получается.

— Может, не надо заставлять?
— А как не заставлять? Вот у нас, например, всего один запасной в команде. Я понимаю, что Квартальнову может быть легко, когда у него шесть пятёрок. Не хочешь – иди в ВХЛ. Вообще, сейчас ЦСКА – идеальная модель комплектования команды. МХЛ – ВХЛ – КХЛ. И звёзды, и те, кто хочет стать звездой. Вот у вас Радулов, посмотрите на него и стремитесь. Идеальная модель.

«На заслуженного человека в хоккее розовую майку не одену»

— Андрей Владимирович, что же тогда у вас случилось с Олегом Сапрыкиным, почему он разорвал контракт по собственному желанию? Он, кажется, обижен на вас.
— Если честно, то понятия не имею. Я в шоке. Розовые майки? Я вам уже сказал, что на заслуженного человека в хоккее никогда эту майку не одену. А тем более Олегу. Он переловил все шайбы на себя, на пятаке был лучшим в команде. Я с него пылинки сдувал. Хочешь домой – иди домой. Приехали в Москву, он отпросился — пожалуйста! И то, что произошло…

— А что случилось с Гусевым?
— По спортивному принципу он не подходил.

— А «Авангарду» подошёл…
— Каждый тренер видит по-своему. Сергей не всю предсезонку прошёл. Игровой цикл он пропустил. Ему нельзя было играть в предсезонке, почти до конца сентября. Мы ждали, когда он наберёт оптимальную форму, но как главный тренер я решил, что Сергей не успевает. Мы к нему очень хорошо относились, дали время тренироваться, выплатили положенную по регламенту компенсацию. Никаких вопросов.

— То есть чисто дело времени? При желании он бы мог набрать кондиции?
— Нам некогда было ждать. Выбор между Гусевым и Щемеровым. Один человек будет прогрессировать, а то, что Сергей дядька в команде… Нам не нужен дядька в команде. У нас маленький бюджет, нам нужны играющие люди, которые бы приносили пользу команде на льду. Сергей – уважаемый человек, мы с ним поиграли вместе. Я рад, что он нашёл себе место и продолжил карьеру. И грех на меня не падает, что я человеку зарубил карьеру. Он нашёл себя, у него реальный шанс ещё чего-то добиться. А у нас нет Эрата и Соботки, которые бы в чужой зоне крутили и вертели. Нас иногда так запирают, что Сергею просто не хватало дыхания. Для «Автомобилиста» он на тот момент не помощник был. Мы поговорили, я ему это честно сказал в глаза.

— То есть с Сергеем вы расстались нормально, без эмоций?
— Мы пожали друг другу руки. Приехал в Омск, он меня поздравил с прошедшими праздниками. Я его поздравил. Это нормальные рабочие отношения. Думаю, что он всё понимает. Закулисных игр не было.

«Голышев может достичь высот Панарина»

— Вы сказали, что на Голышева сыпалась звёздная пыль. После Матча звёзд КХЛ, вызова в сборную опасения не продолжаются?
— Я очень этого боюсь. Мне хочется, чтобы у Анатолия всё сложилось в сборной, чтобы он набрался положительных эмоций. Страшно, как он перенесёт всё это внимание.

— Есть риск?
— В 20-21 год человеку кажется, что всё впереди. Иногда люди и в 27 лет не выдерживают славы и начинают относиться к себе немножко по-другому. Мы с Толей очень много разговариваем индивидуально. Тем более я думаю, один случай его научил…

— Розовая майка?
— Не сама розовая майка, а тот случай, за который он её получил. Не расскажу об этом, но думаю, тот случай его самого наказал. И он должен понимать: как он к себе относится, такое его и ждёт будущее. Я думаю, что при хорошем отношении к себе Голышев может достичь высот Панарина. Это вполне реально. Если он будет к себе относиться так, как Ягр.

— Инициатором нового долгосрочного контракта с Голышевым были вы или Олег Гросс?
— Я – нет. Я до подписания спрашивал у руководства, что с Голышевым на следующий сезон. Но то, что с ним подписали контракт до 2019 года, я сам узнал из прессы.

— Значит ли такой контракт, что на Голышева никто не будет «охотиться»?
— Голышева уже в этом сезоне…

— Звали?
— Звали? (Смеётся.) Или это по-другому можно назвать. Пытались забрать. СКА? Не будем говорить кто. Хотя это был «слонёнок» (смеётся). На самом деле, не один клуб его хотел взять уже в этом сезоне. Но спасибо руководству и в частности Олегу Гроссу, что сохранили парня у нас.

«Коукал – железный человек, суперпрофессионал»

— Сергей Гимаев недавно сказал , что в сборную можно было бы вызвать Никиту Трямкина. Как вы оцените Трямкина? Как он прогрессирует, как играет?
— Он очень сильно прогрессирует в этом сезоне. Трямкин начал чемпионат неважно. Не плохо, но неважно. А в течение сезона он добавил, причём очень сильно. И ещё могу сказать, что Никита – командный игрок. Сейчас он играет на уколах, у него очень серьёзная травма. После игры рука у него просто висит, но он выходит, отрабатывает, играет. Поэтому я за то, чтобы ему дали шанс в сборной.

— Как оцените легионеров «Автомобилиста»? Коукала, например.
— Коукал сейчас действительно капитан. Человек, который своим примером показывает, как надо вести себя в раздевалке, как надо вести себя на игре.

Он ведёт за собой всю команду. Про Коукала у меня только самые-самые положительные слова. Он не ноет.

Я много чехов видел, это своеобразные люди, которые через «не могу» не будут играть. Это люди, которые лучше отсидятся, если больно. А Коукал – человек, который ни одной игры не пропустил. Это железный человек. Он криво не посмотрит ни на меня, ни на партнёров, с кем ему приходится играть. То есть кого тренер поставил, значит так и будет. Это суперпрофессионал по отношению к делу.

— Может, он не чех?
— Может быть (смеётся). У него брат вроде призёр Олимпийских игр в марафонском беге.

— Эло изменился после того, как попал в список отказов?
— Он поменялся не после списка отказов. Мы, в частности я, очень долго человека учили играть в обороне. «Переделывали», наверное, грубое слово. Человек мог забить гол, но отрабатывать в обороне, заниматься черновой работой он вообще не мог, не умел, не хотел. И он как по щелчку поменялся после игры в Казани. После моего отстранения, как ни странно (улыбается). Я не связываю с ним это, но, видимо, человек всё понял. И сейчас у меня просто нет к нему претензий. Вообще. Он и забивает, и обороняется.

— Бывают ли такие случаи, что хоккеисты могут ответить, когда вы перегибаете палку? В раздевалке, например.
— Да, были. И я к этому нормально отношусь. Камень за пазухой я никогда не держу. Но одно дело, что ты можешь ответить, а другое – что ты не делаешь. В лицо мне – пожалуйста. Тем более на игре, там бывают эмоции. Но если человек отрабатывает — это одно. А если он с гонором, «я звезда, а вы тут никто»…

— То есть у вас всё по справедливости?
— Повторюсь: я не буду держать камень за пазухой. И пример Ээро Эло здесь показателен. Хотя он ничего не отвечал. Но человек на 180 градусов поменял мнение о себе.

— А могли его и в другую команду забрать из списка отказов…
— Могли. Был момент.

«На 99% знаю, кто отдал прессе запись из раздевалки «Ижстали»

— Вы не проводили внутрикомандное расследование по поводу появившегося в Сети аудио из раздевалки, где вы настраиваете «Ижсталь» между периодами матча?
— Из Ижевска в Екатеринбург мы перешли всем тренерским штабом. Так что знать-то я не знаю, кто это записал и отдал в прессу. Но на 99% мы одного мнения в том, кто это мог сделать. Исходя из того, как качественно эта запись звучит, где сидел человек в этот момент, какое к этому человеку было отношение (улыбается). Всё это сложилось. В тренерской мы обсудили это.

— «Коля Тимашов, попроще играй!»
— Кстати, там два человека, на которых я очень сильно кричу – Тимашов и Вихарев. Это два человека, которые в конце сезона стали одними из лучших. Вихарев стал лучшим бомбардиром розыгрыша «Братины», а Тимашов – одним из лучших защитников. Сейчас я Вихарева с удовольствием забрал бы. Вот вам отношение к тому, как я кричу на людей. Если человек действительно понимает и осознаёт то, что от него требуется, и своим отношением доказывает, что он будет играть – пожалуйста. Всё меняется.

— А как вы отнеслись к тому, что в Сети появилась эта запись?
— Любой, даже чёрный пиар, – он только на пользу. Конечно, мне бы не хотелось, чтобы эта запись появлялась, чтобы мои родители это слышали. Потому что это ужас какой-то. Они же не знают, что я таким бывают (улыбается). А тут – раз и вот так вот… Это рабочие моменты. И, конечно, тот хоккеист, который это делает, он не там ищет просто.

— Телевидение один раз попробовало повесить микрофоны на тренеров во время матча. На скамейке Олега Знарка. Потом эту запись послушали, и опыт больше не повторяли.
— Тренер должен быть гибким. И таким, как тогда в раздевалке, я бываю очень редко. Просто была команда, у которой мы обязаны были выигрывать. И как-то надо было людей взбодрить. Больше скажу. Так совпало потом, что вышла в Сеть именно эта запись… До тренера же всё равно всё доходит. Потом один из хоккеистов пришёл домой, и его жена спрашивает: «Как ты сегодня так хорошо сыграл?» А он: «Попробуй после такого выступления выйти и плохо сыграть!» (смеётся). Это как раз была та игра. И то выступление.

— То есть по большому счёту ребята должны быть вам благодарны и за розовые майки, и за всё остальное.
— Знаете, мы просто плывём в одной лодке. Мы не должны быть благодарны друг другу. Они помогают мне, я – им помогаю. Если мы будем плыть и грести в одном направлении, то тогда всё получится. Мы должны быть единомышленниками. Если хоккеист понимает, что он должен, и нормально относится к крикам, к указаниям тренера, тогда получится из него что-то. Тем более я же когда кричу – не хочу его втоптать в грязь. Я хочу из него вытащить максимум, что он может.

Если я буду видеть, что хоккеист не может, я к нему никогда не подойду и не накричу. Ну, есть ты в команде и есть. Вошкайся там себе, даже по головке поглажу. А вот если хочется из хоккеиста что-то достать… Я же не на всех кричу. Есть хоккеисты, о которых я знаю: если на него накричишь, он ещё хуже будет играть. Это всё индивидуально.

«Чтобы работать в СКА, надо сначала выиграть чемпионат мира»

— Все ваши эмоции игрока уже остались в прошлом?
— Сейчас – да. Мне хватает того, что я на тренировках иногда выхожу и играю с ребятами. Этого достаточно. Тем более если с ними заиграешься, заведёшься, то на следующий день и колени болят, и локти. Иногда снится, что я подписал контракт хоккеиста! И во сне – «да нет, ты уже тренер!» «Ну а когда ещё представится возможность поиграть в хоккей? Тут такой контракт предлагают!»

— А кто предлагает?
— Кто-кто… СКА, конечно! Кто ещё? (Смеётся.)

— Сейчас после игры в Санкт-Петербурге не предлагали вам ничего?
— Нет. До СКА мне ещё далеко. Чтобы работать в СКА, надо обладать очень-очень большим авторитетом. Надо сначала выиграть чемпионат мира, а только после этого работать в СКА.

— Назарову именно авторитета не хватило?
— Значит, не хватило. Работать с таким хоккеистами, как Ковальчук, Коскинен… Люди, достигшие самых-самых больших высот. И тут пришёл человек, который практически ничего не достиг. Андрею Назарову было очень тяжело в СКА. Мне было тяжело на предсезонке в «Автомобилисте», когда я видел, что очень многие хоккеисты смотрели на меня: «Кто? Тренер ВХЛ? Пфф… Мы тут сами всё знаем, мы знаем, как разворачиваться, как подъезжать с шайбой, мы знаем такую тактику. Во сколько обед? Да обед должен быть во столько!». Вначале завоевать авторитет очень тяжело, а в такой команде, как СКА, надо быть Знарком, который выиграл чемпионат мира. Назаров — авторитетный, плюс он здоровый (смеётся), но этого всё равно мало.

— На лавке от него игрокам доставалось.
— Да не бил он никого. Я не думаю, что Назаров бил кого-то. Он может накричать, все кричат, и Знарок кричит. Вы думаете, Захаркин не кричит? Я не знаю, правда, но… Кричать надо по делу.

— Эти крики и всё остальное тоже на авторитет влияют?
— Конечно, одно дело ты просто орёшь, как истеричный, а другое дело — ты орёшь и говоришь, что надо сделать, почему ты сделал так, а не по-другому.

«Всегда говорил, что считаю Белоусова своим учителем»

— За этот сезон в КХЛ вы изменились в профессиональном и, может быть, в личном плане? Может, иначе стали смотреть на какие-то вещи?
— Во-первых, я не веду никаких записей своих тренировок. Я придерживаюсь мысли, что не надо оглядываться на старое, надо двигаться вперёд. Стараешься подсматривать у коллег какие-то упражнения, стараешься больше смотреть видео с играми соперников. Смотришь нападение, оборону, атаки с ходу, позиционную оборону, стараешься к этому какие-то упражнения подобрать. Плюс у меня очень хорошие коллеги, тренерский штаб, у каждого есть своё мнение, какой-то свой тренировочный процесс, тренировочный цикл, я их слушаю. Мы развиваемся, и этот год очень многое дал.

— На кого вы равняетесь из тренерского цеха?
— Я всегда говорил, что своим учителем считаю Белоусова. Прежде всего человек читал игру. Он видел, кто в сегодняшней игре хорошо подготовился, хорошо покушал, выспался, кто готов на игру. Он мог посадить любого, хоть ты Гомоляко, хоть ты Карпов. Для Белоусова не было авторитетов, но он сажал технично, и тот, кто садился, не обижался на это, а понимал. Я и стараюсь так работать, чтобы видеть, готов ли сегодня человек, готов ли он принести пользу – ему зелёный свет стараешься дать. Плюс тренировочный процесс в начале карьеры – многие упражнения были белоусовские.

— Есть такие тренеры, как вы, эмоциональные, которые всегда поговорят, всё объяснят. Вам не кажется, что сейчас тренерское сообщество в целом стало закрытым, неискренним, многие вещи замалчиваются?
— Я не могу за других говорить. Профессия тренера очень затратная в плане нервов, и отвлекаться на что-то нет желания — может быть, кто-то не хочет, кто-то не хочет выговориться. Захаркин раньше вон сколько говорил, и какой он сейчас стал. Сколько интервью было, когда он с Быковым работал, и сколько сейчас. А вообще, мне бы очень интересно было послушать Захаркина. Я бы и к Юрзинову-старшему сходил. Я к Ишматову ходил послушать, когда в ВХЛ работал. Мне всех тренеров интересно послушать. И Плющева мне интересно было бы послушать, как он готовил сборную, это действительно так.

Больше всего мне непонятно, почему заслуженный тренер России не передаёт опыт и не делится своим опытом. Как мы будем воспитывать детских тренеров? Мне кажется, это должно идти от федерации. Почему бы не пригласить тренеров и не послушать, как развивать детский хоккей, например. Для будущего хоккея это очень нужно.

«Учился в высшей школе тренеров – это ужас, правда»

— Книжек почти нет. Вышла переводная книжка в КХЛ – лежит мёртвым грузом, тренерам не дают. Вышла книжка Ишматова – не распространяют их.
— Мне вот в Питере передали три книжки от Ишматова с подписями, было очень приятно. Я больше скажу: я учился в высшей школе тренеров… Это ужас, вот правда. Мне бы интересно было, если бы приехал Быков и два часа послушать его. Но там были люди – я не могу совсем плохо говорить… Мне были интересны физиологи, которые выступали, диетологи, тренер по фитнесу что-то давал. Но была лекция, когда человек приходил и рассказывал, как лечить хоккеисту руку, если он её сломает. Но он бред говорил вообще: «Вот вам попала шайба, закройте глаза, представьте боль в виде шара…» Это был просто бред такой, и это высшая школа тренеров. Как сидеть и слушать этот бред два часа?

— Сейчас модно в социальных сетях странички заводить. Вы не думали об этом?
— Нет, я специально не захожу. Знаю, что мне и так-то на почту люди какие-то шлют что-то, пытаются в друзья набиться. Это всё отвлекает. Я знаю все последние новости, у меня есть кому рассказать, всё, что там происходит вкратце. Некоторая информация вредит – лучше бы я её не знал. Иногда прочитаешь интервью какого-нибудь хоккеиста, который лучше бы и не давал это интервью, и думаешь: «Лучше бы я этого не знал».

— А послематчевые выступления вам помогают психологически разгрузиться?
— Мне они очень помогают. Я не могу держать эмоции в себе. Если я что-то не выскажу, то потом прихожу домой, меня начинает трясти, и это может негативно сказаться на других людях. А так я всё высказал и со спокойной душой иду домой (улыбается).

— Сейчас некоторые клубы КХЛ раздевалки закрывают из-за эпидемии. Вы не хотите к такой практике перейти в решающих играх?
— Это не шутки, правда. Я вот второй день более-менее нормально отошёл. У нас сейчас полкоманды кашляет. Я бы не стал закрывать, я бы вам сказал: смотрите, осторожно. Закрывают, чтобы журналисты не заразили команду. Действительно, я в Нижнекамске в перерыве установку даю, и кашель там, тут идёт. С этой эпидемией не шутки, ужас какой-то.

«Сейчас авторитет в «Автомобилисте» у меня очень большой»

— Вы про профессиональное отношение Устинского сказали, а вообще, если в целом говорить о коллективе, – все в итоге поняли ваши требования?
— 99%. После моего отстранения, когда даёшь установку команде, сейчас нет человека, который сидел бы и думал о чём-то своём. Теперь действительно авторитет в нашей команде у меня очень большой. Без ошибок нельзя, но я вижу, что ребята стараются выполнять то, что мы требуем.

— Вам самому легче работать с импульсивными игроками или скромными ребятами?
— Если человек приносит пользу команде, пусть делает, что хочет. Если он одну забил и ноль пропустил, этот человек уже полезен команде. А какой он – импульсивный или нет… В каждой команде есть люди, у которых энергия плещет в стороны, и есть молчуны. Лишь бы человек приносил пользу.

— У вас есть хоккеисты, которым можете сказать, что в случае чего на площадке они должны заступиться за команду?
— Ребята сами должны понимать, мы их к этому настраиваем, что они должны быть друг за друга. Если вратаря ударили – это не должно оставаться бесследно. Это закон, я думаю, это во всех командах так.

— Осталось немного матчей в «регулярке», вы довольны тем, как команда прошла этот сезон?
— То, что мы уже набрали 88 очков, а в прошлом году – 81, ещё учитывая, что бюджет наш стал меньше, я, конечно, доволен. Но сейчас самая главная задача — выйти в плей-офф. Если мы эту задачу решим, то… розовый пиджак может быть.

Вопросы читателей «Чемпионата»

Сергей Севостьянов: Как вам тренировалось в Саратове? И что позитивного и негативного можете об этом сказать?
— Саратов вообще был моим первым опытом. Я прекрасно помню свою первую установку, когда меня очень потряхивало, нервничал… Но это был очень хороший плацдарм для начала тренерской карьеры. Я взял команду, которой ничего не было нужно, и которая за 20 игр набрала 11 очков. Мне работалось там комфортно, но какие там были ужасные условия (улыбается). Это большой и тренерский, и жизненный опыт.

Андрей Смольников: Дружите ли вы с Евгением Гамалеем? Какой он как человек, как судья? Расскажите о нём.
— Честно отвечу на этот вопрос: я бы с удовольствием подружился с ним. Пожалуйста. Если надо ринг натянуть… Как со Ждахиным? Да я не дрался со Ждахиным. Это не была драка. И пиджак не он стянул, а хоккеисты. Вот была игра ЦСКА – «Спартак», вы видели эмоции Воронина, который подрался? Там шикарно видно эмоции человека, который был на льду и кричал там… Это человеческие эмоции. А это был полуфинал Кубка Братины. Это не Кубок Гагарина, но всё равно, решающие игры. И эмоции хлещут через край. Так получилось. Эмоции – это нормальное явление.

А про ринг, кстати, это шутка. С Гамалеем я готов дружить и обсудить все моменты. Если у него есть какая-то личная неприязнь – пожалуйста.

Володя Юматов: На носу плей-офф. Ваша команда борется за то, чтобы туда попасть, предполагаемый соперник — «Металлург» Магнитогорск. Как вы думаете, какие у вас шансы пройти в следующий раунд?
— С «Магниткой» мы сыграли три матча в сезоне, и два — на предсезонке. Была борьба в каждой игре, поэтому шансы есть.

Амир Галимзянов: Как вы оцениваете перспективы клуба на конец второй половины регулярного чемпионата?
— Будем надеяться, что всё для нашего клуба сложится положительным образом.

Про Леонида Владленовича я ничего не могу сказать плохого. Это человек, который, я знаю точно, рекомендовал меня в «Автомобилист». Поэтому я ему очень благодарен. И если бы он даже весь «Автомобилист» забрал к себе, я бы всё равно ему был благодарен.

Приложим все усилия.

Михаил Финтисов: Как вы оценивание, выступления «Автомобилиста в сезоне? На данный момент.
— Ещё рано подводить итоги. Впереди две важные игры.

Света Пестова: Андрей, какой самый мудрый совет вы когда-либо получали, которому вы последовали и в дальнейшем воплотили в жизнь?
— Я прислушиваюсь к более опытным людям всегда. Стараюсь слышать все советы, которые они мне говорят, эти советы правильные, но, к сожалению, иногда эмоции просто перехлёстывают.

Дмитрий Золотов: Андрей Владимирович, у вас всегда много вопросов к судьям. Что вам в них не нравится? Совсем недавно вам даже выписали штраф за оскорбительные высказывания в адрес судей КХЛ. Если бы вы были не тренером, а начальником департамента судейства, то что поменяли бы?
— Я бы многое поменял. У меня просто куча мыслей и идей, как можно с судьями работать.

Владимир Рожков: Хотели бы вы в первом круге плей-офф сыграть с Магнитогорском? Поступали ли вам предложения поработать в Магнитке в тренерском штабе? Как вспоминаете годы, проведённые в «Металлурге»? Приедете проститься с Валерием Постниковым ?
— Я бы приехал, потому что человек дал мне ниточку, за которую я зацепился и остался в хоккее… Он для меня многое сделал. Постников – это фанат хоккея. Он постоянно думал о нём, а один раз он даже из-за мыслей о хоккее перепутал свою квартиру с чужой – поднялся не на тот этаж, зашёл в квартиру и только на кухне понял, что квартира не его, и тогда только вышел. Постников просто жил одним хоккеем, даже умер после тренировки во дворце. Таких людей, как он, мало. Его можно сравнить с великими тренерами, как Виктор Васильевич Тихонов. «Магнитка» должна быть благодарна ему за то, что там появился хоккей и достиг таких высот. Это всё благодаря Постникову.

А меня этот человек оставил в хоккее. Я воспитанник тольяттинского хоккея. Закончился чемпионат, началась новая предсезонка. Я не попадал в состав, и мне сказали, дескать, всё, до свидания, ищи себе команду. Приезжает «Магнитка» на две товарищеские игры. Тогда не было агентов, я сам обзванивал всех. Нигде был не нужен. Приехала «Магнитка», я вышел на вторую игру. Мне Олег Ковтун сказал, чтобы я подошёл к тренеру и попросился в команду. Я подошёл к Валерию Викторовичу, и он сказал: «Приезжай». Я приехал и меня оставили. А так бы всё… Благодаря этому человеку, повторюсь, я остался в хоккее.

Ирек Каримов: Андрей Владимирович, добрый день! Не хотели бы вы вернуться в Ижевск и тренировать «Ижсталь»?
— Я и руководству, и болельщикам сказал, что если «Ижсталь» войдёт в КХЛ, то рассмотрим вариант.

Alex Doctor: Помню связку Гусманов-Разин-Гольц. Вы сейчас дружите в обычной жизни?
— С Гусмановым редко. А Гольц – мой первый и лучший друг. Он сейчас живёт в Германии, у него трое сыновей, он там осел. Мы дружим семьями, ездим друг к другу в гости. Каждый год я зову его в тренерский штаб, надеюсь, ещё поработаем вместе. Сашка действительно человек преданный хоккею, профессионал, он до сих пор играет, тренирует, много знает, как себя надо готовить и может этот опыт передать другим. Я думаю, что в конце концов он сдастся (улыбается).

Константин Сергеев: Сразу видно, что вы очень амбициозный тренер. В будущем хотели бы возглавить сборную? Есть такие амбиции? И если да, сколько считаете вам понадобиться времени на реализацию этого плана?
— О сборной рано думать, надо смотреть в будущее пошагово, всему своё время. На данном этапе задумываюсь только об «Автомобилисте» и плей-офф.

Андрей Смольников: Хотите Реванша со Ждахиным?
— Ещё раз говорю: не было драки! Не было. Были эмоции. Я даже не знаю, кто меня тогда ударил, и мне это неинтересно. Это были эмоции. Просто сам штраф был смешным: наш тренерский штаб обезглавили, и у нас стоял тренер по физподготовке на решающую игру, а ни одного хоккеиста не дисквалифицировали. Это был смешной момент.