10 дней остаётся до окончания регулярного чемпионата НХЛ. В день, когда «Монреаль» официально забронировал себе путёвку в плей-офф, канадский медиагигант Sportsnet опубликовал большое откровенное интервью с Александром Радуловым, «вытянув» российского форварда на максимально открытые ответы. Возможно, части из них мы бы не услышали, если бы беседа шла для российского СМИ, поэтому проигнорировать слова одной из главных российских звёзд текущего заокеанского сезона было просто невозможно. «Чемпионат» предлагает вашему вниманию русскоязычную версию интервью с Радуловым.
«Был бы счастлив заключить контракт на восемь лет, но это нереально»
— Александр, не так давно вам приходилось объяснять всей хоккейной общественности, чего вы не требовали у «Монреаля» новый контракт на 8 лет. Вы можете ещё раз пояснить: правда это или нет?
— Это полный вздор. Я не собираюсь вас обманывать: я был бы счастлив подписать договор на восемь лет, но это нереально, поэтому я о подобном и не прошу. Я вообще ни о чём не прошу, потому что хочу сначала доиграть сезон, а потому оценить обстановку и понять, что происходит.
— В какой стадии находятся переговоры?
— Они на паузе. Официального предложения о контракте мы пока не достигли. Когда это случится, вы, ребята, узнаете об этом первыми.
«Выходить в одном звене с Фёдоровым было моей мечтой»
— Вы помните тот момент, когда захотели стать хоккеистом?
— Мой папа играл в хоккей, и я помню, что начал кататься с трёх или четырёх лет, а в моём родном Нижнем Тагиле каждый мальчишка ходит в хоккейную секцию. С того момента, когда я начал заниматься, и появилось желание. Смотреть матчи НХЛ возможности почти не было, потому что разница во времени большая, к тому же трансляций было очень мало. Помню, что в субботу вечером в половине двенадцатого показывали хоккейную программу, в которой были основные моменты матчей за неделю и рассказывали о российских хоккеистах в НХЛ. Я постоянно её смотрел.
— Свои любимцы среди российских легионеров у вас были?
— Да, это Сергей Фёдоров и Александр Могильный. С Фёдоровым я играл в одной тройке на Олимпиаде-2010 в Ванкувере. Он вернулся из «Вашингтона» в 2009 году и выступал за магнитогорский «Металлург». Выходить с ним в одном звене – для меня это было нечто особенное. Когда в 2012-м он в качестве главного менеджера ЦСКА подписывал со мной контракт, я ему сказал: «Сергей, выходить вместе с вами на лёд было моей мечтой».
— Каково это было – в 18 лет отправиться из России в молодёжную лигу Квебека?
— Мой брат Игорь был задрафтован «Чикаго», это он открыл дорогу для меня, потому что первым уехал в лигу Онтарио, в «Миссисогу». Когда «Нэшвилл» выбрал меня на драфте, то последовал вопрос, хочу ли я приехать играть в молодёжную лигу. Я ответил: «Если вы хотите, чтобы я приехал, то я приеду. Почему нет?» В то время это было правильное решение для меня, потому что я не смог бы пробиться сразу в состав, а играть в фарм-клубе не хотелось. Я хотел сделать шаг вперёд, потому что всегда мечтал играть в НХЛ. Когда разговаривал с братом, он посоветовал мне ехать. В России многие говорят, что некоторые талантливые парни уезжают в молодёжные лиги Северной Америки и там пропадают. Меня это немного пугало в самом начале, но после разговоров с братом и отцом мы решили, что так будет правильней.
В конце концов, всё, что ты делаешь, делаешь для себя. Да, ты озабочен командными интересами, но ты работаешь для того, чтобы самому стать лучше.
— Что вы узнали о себе за это время?
— О, это было нереально. Это был классный опыт, потому что я впервые узнал вкус победы: в сезоне-2005/06 мы с «Квебек Рэмпартс» выиграли Мемориальный кубок. Это многое значило даже на молодёжном уровне. Нашим тренером был знаменитый Патрик Руа, который учил нас, с какой отдачей и желанием надо работать, как не оглядываться назад, как полностью выкладываться на льду. Там я узнал, что если хочешь показывать свой лучший хоккей, если хочешь побеждать, то надо упорно работать и не врать самому себе. В конце концов, всё, что ты делаешь, делаешь для себя. Да, ты озабочен командными интересами, но ты работаешь для того, чтобы самому стать лучше. Если ты сможешь прибавить, то поможешь команде выиграть.
«Когда отправили из «Нэшвилла», то начал думать о возвращении домой»
— Как вы можете оценить свой первый опыт игры в НХЛ за «Нэшвилл»?
— Я очень нервничал. Дело в том, что в своём первом энхаэловском тренировочном лагере я выглядел неплохо, но за день до старта сезона меня отправили в фарм. Помню, что первый матч был с «Чикаго», и прямо перед ним меня отчислили. Чувствовал себя не лучшим образом, меня это серьёзно ранило, потому что все вокруг говорили обо мне хорошие слова, хвалили и считали, что я должен остаться. Тренинг-кемп у меня действительно был неплохим, но в команде я не остался. Многие парни были на односторонних контрактах, а я тогда был самым молодым на двустороннем договоре, поэтому меня и отправили.
Помню, я просто обезумел. Начал думать о том, чтобы вернуться домой, потому что я не хотел играть в минорной лиге. Семья настояла на том, чтобы я подчинился, поехал в фарм-клуб и сыграл там на своём максимуме, а потом уже принимал решение. Я так и сделал: сыграл 10-12 матчей за месяц и выглядел очень неплохо. В конце концов, меня «подняли». Помню, что мой первый матч был с «Ванкувером», мы играли дома. «Нэшвилл» проиграл 1:4, а я получил два удаления. Не лучший старт.
— Но во втором матче вам удалось забить.
— Да, вторая игра была с «Сан-Хосе», и я забил гол, а потом последовали четыре матча на выезде. Мы возвращались из поездки домой, когда тренер подозвал меня к себе и сказал: «Тебе нужно возвращаться в «Милуоки», потому что наши травмированные игроки восстановились». Так я вернулся в АХЛ ещё на полтора месяца, а затем меня опять вызвали в главную команду. Теперь уже почти каждый мой бросок заканчивался голом, и я помню, что через какое-то время мне сказали, чтобы я подыскивал себе жильё. Вывод такой: никогда не нужно сдаваться. Если ты упорно работаешь, то всё переменится к лучшему.
«Был готов к тому, что меня продолжат наказывать за прежние ошибки»
— Четыре года спустя, во время второго пришествия в «Нэшвилл», вы нарушили режим (это случилось перед третьим матчем серии «Нэшвилл» — «Финикс», Кубок Стэнли-2012. – Прим. «Чемпионата»), были за это наказаны и публично принесли извинения. Чувствуете ли вы, что, когда через четыре года снова стали игроком НХЛ, вас всё ещё наказывают за тот проступок?
— Я был готов к этому, хотя всё случилось не так, как я ожидал. Я знал, что люди никогда этого не забудут, что многие будут об этом говорить, расспрашивать, а мне придётся отвечать. Каждый раз, когда меня об этом спрашивали, я не уходил от ответа. Да, тогда я сделал ошибку, но главное заключается в том, как я на это отреагировал. Что бы я ни сделал, это мой крест, мне с этим продолжать жить.
— Тем не менее летом у вас не было недостатка в заинтересованных командах. «Детройт», «Флорида», «Монреаль»...
— Были и другие. Но и эти три тоже интересовались, да.
— В КХЛ на протяжении четырёх последних лет вы неизменно были одним из самых результативных хоккеистов, но ни один клуб НХЛ не предложил вам даже двухлетний контракт – только однолетние варианты. Это тоже было своеобразным наказанием за тот инцидент?
— Я думал об этом. Мой агент говорил, что в переговорах с каждым клубом НХЛ неизменно звучал вопрос: «Что произошло тогда в «Нэшвилле?». Кроме того, меня спрашивали, почему я захотел вернуться в НХЛ. Для меня тут был очень простой ответ, как и для всех, кто меня знает. Я хотел играть в лучшей лиге мира, я хотел доказать себе, что могу здесь играть и быть хорошим хоккеистом, могу помочь команде выиграть. Конечно, однолетний договор – это расплата за ту ошибку. Но это уже в прошлом. Я думаю, что сейчас люди поменяли свою точку зрения по сравнению с тем, что было четыре года назад. Возможно, если бы я подождал чуть подольше, то получил бы вариант на два или три года. Но после того как возникло первое реальное предложение от генерального менеджера «Канадиенс» Марка Бержевена, я сказал: «Чёрт побери! Это мой шанс, я хочу подписать этот контракт. Да, это лишь однолетний договор, но я постараюсь показать свой лучший хоккей и доказать всем, что я могу там играть».
— У «Монреаля» были какие-то преимущества перед остальными командами?
— У меня был по-настоящему хороший телефонный разговор с Марком. Затем я прилетел в Нью-Йорк, встретился с Бержевеном, мы вместе пообедали. Я увидел, что этот человек говорит в лицо те же самые слова, что и по телефону. Сказал ему, что если он хочет, чтобы я играл у него, то я согласен.
— Каким был его «месседж» по отношению к вам?
— Он просто сказал, что ему нужен нападающий, который может быть лидером и работать на команду. Я ответил, что пытаюсь таковым быть, что это моя игра. Я думаю, что он поговорил и с Фёдоровым, и с Ши Уэбером, а потом сделал мне контрактное предложение. Я ответил: «Да, Марк, по рукам».
«Я уже сидел в самолёте, когда позвонил Жамнов...»
— Пока вы обедали с Бержевеном в Нью-Йорке, сборная России готовилась к домашнему чемпионату мира...
— Это была сложная ситуация. Мы проиграли в финале магнитогорскому «Металлургу», и ассистент главного тренера, который был помощником и в сборной, сказал некоторым хоккеистам, что у нас есть неделя отпуска, а потом нам позвонят и скажут, когда начнётся сбор. Семь дней я провёл в Москве, никуда не ездил, но после того как неделя прошла, мне никто не позвонил и не написал. Кроме того, перед первой игрой финальной серии я повредил пах – это была последняя тренировка перед финалом. Всю серию пришлось играть через боль, проходить процедуры и делать болеутоляющие уколы, чтобы была возможность выходить на лёд. Это был финал, и пропускать его из-за травмы я не хотел.
Зачем было рисковать с травмированным хоккеистом, когда можно было взять здорового?
Затем мой агент позвонил и сказал, что мог бы организовать несколько встреч, потому что клубы НХЛ хотели проверить мою заинтересованность, они не хотели просто разговаривать по телефону. Они хотели видеть меня, поговорить, увидеть моё лицо, мою реакцию. Я был открыт для предложений. В тот момент я знал, что не сыграю на чемпионате мира из-за травмы. Я купил билеты и улетел, предполагая, что меня не будет лишь четыре дня.
— Что же случилось потом?
— Я уже сидел в самолёте, и перед самым взлётом мне позвонил помощник генерального менеджера сборной России Алексей Жамнов. Он сказал, что я должен быть на сборах через два дня. Я ответил, что через два дня приехать не смогу, но смогу быть на сборах через пять дней, потому что лечу в Штаты, у меня есть расписание встреч, которые я уже не в состоянии отменить. Я ждал целую неделю, что мне сообщат расписание, и свой график составил уже после этого. Сколько ещё требовалось ждать? У меня не было контракта, и все в России знали, что я хотел бы вернуться в НХЛ, об этом я говорил на протяжении всего сезона. ЦСКА сделал мне предложение продлить договор, я отказался – они знали, что это означает. Когда я вернулся из Америки, то сразу поехал в расположение сборной России, и никто не говорил мне, что это такая большая проблема. Уже потом я прочитал в СМИ слова о том, что Радулов плохой, он сделал плохие вещи, он думает только о себе. Я извинился перед тренерским штабом за то, что пропустил два дня, но, в конце концов, у меня была травма, о которой они знали. Газеты писали о моей травме, я делал МРТ, и врачи говорили, что три недели мне ничего нельзя делать.
— Вас заставили выйти на лёд?
— Да, они хотели, чтобы я попробовал. Я надел коньки и вышел на лёд. Несмотря на то что я не катался 10 дней, ощущения были не самыми плохими. Но как только я стал работать с большим усилием, играть три на три и участвовать в контактных упражнениях, то понял, что не могу этого делать. Меня никто не слушал, потому что они хотели, чтобы я был в команде.
— Как вы отреагировали?
— Я сказал: «Послушайте, я не могу играть. Если я сыграю, то будет ещё хуже, мне потребуется операция, после которой я пропущу четыре или пять месяцев. У меня нет контракта, я не смогу подготовиться к сезону. Мне уже не 20 лет, мне 30. Я могу пропустить сезон, потому что все команды комплектуют состав именно летом. Если я травмирован, то летом со мной никто разговаривать не станет».
«Они ведь и Ковальчука не взяли!»
— Как вы считаете, это послужило причиной того, что вас не взяли в сборную на Кубок мира в Торонто?
— Не знаю. Со мной никто ни о чём не говорил после этого. Я был с командой до начала чемпионата мира, мне пытались делать процедуры. Но ситуация была простой: для восстановления нужно было время. Возможностей помочь и ускорить процесс выздоровления не было никаких: мышцам нужно время, чтобы восстановиться, вот и всё. Меня пытались торопить, но я сказал, что на это не пойду. Сказал, что мог бы попробовать, но что толку? Если бы я сыграл матч, а потом выбыл из-за травмы, они оказались бы в глупом положении, потому что после формирования заявки можно дозаявлять только трёх игроков. Зачем было рисковать с травмированным хоккеистом, когда можно было взять здорового? Но они по-прежнему хотели, чтобы я играл. Я ответил, что хочу играть, но не могу, если я не готов на 100 процентов. Я просто не могу этого сделать. Я не знаю, как играть не на 100 процентов, не выкладываясь полностью. Это был бы не я.
— Вы были разочарованы?
— Конечно, я не буду обманывать. Я хотел попасть на Кубок мира, но всё зависело не от меня. Я не могу влезть в чужие головы и понять, о чём люди думают, чего они ждут. Но я рад, что команда неплохо сыграла на этом турнире. Я по-прежнему болел за сборную, потому что у меня много друзей в команде. Они ведь и Илью Ковальчука не взяли! Парень играет на каждом турнире, участвует в каждом чемпионате мира, а они его не взяли.
Когда я вернулся из Америки, то сразу поехал в расположение сборной, и никто не говорил мне, что это проблема. Уже потом я прочитал в СМИ слова о том, что Радулов плохой.
«Дело не в голах, а в победах»
— Давайте поговорим о шансах «Монреаля» в предстоящем плей-офф.
— В НХЛ правило простое: если у вас есть хороший вратарь, то есть хорошие шансы. У нас есть лучший голкипер – Кэри Прайс, поэтому, на мой взгляд, у нас неплохие шансы. Мы просто должны держаться все вместе, быть командой и играть правильно. Всё зависит от командной работы, от коллективных действий. Конечно, без поражений обойтись невозможно, но важно оставлять это за спиной и готовиться к следующей битве.
— У вас ещё остались силы на розыгрыш Кубка Стэнли?
— Я просто очень рад этому. Я действительно хочу хорошо выступить, и дело здесь не в личных очках и голах. Я играл в России за «Салават», и во время моего второго плей-офф у меня было 11 или 12 голов (8. – Прим. «Чемпионата») и что-то около 20 очков (19. – Прим. «Чемпионата»). А мы проиграли в пяти матчах в полуфинале, уступили будущему чемпиону. На следующий год мы стали победителями: у меня было лишь 3 гола в активе, но, несмотря на это, я был самым счастливым человеком на свете. В плей-офф важны не очки, а победы. Я просто хочу сделать свою работу и выигрывать матчи.
— Вернёмся к обсуждению вашего контракта. Люди понимают, что вам уже 30 лет, что вы женаты и у вас есть сын. Это лучший шанс для вас, чтобы получить многолетний договор.
— Понятно, что все хотят хороший контракт. Но я хочу играть за сильную команду, чтобы иметь шанс на победу. Скажу откровенно: я не хочу каждый год в апреле подписывать новый договор. Думаю, что это нормально, потому что я действительно хочу выигрывать.
— Вы видите такую возможность вместе с «Монреалем»?
— Это огромный хоккейный город, и каждый раз, когда «Канадиенс» начинает новый сезон, целью является именно Кубок Стэнли.
— Вы хотели бы остаться в «Канадиенс»?
— Да, хотел бы. Мне здесь нравится, я люблю болельщиков, люблю тренировочный центр. Я прихожу сюда даже в позднее время, и здесь всегда открыто – можно заниматься и делать то, что тебе нужно. Я наслаждаюсь временем, проведённым здесь. Мне нравится город, нравятся люди, которые очень доброжелательны. Даже когда мы проигрываем или когда я не забивал 9 матчей подряд, меня никто не обвинял, потому что болельщики видят, как я стараюсь и выкладываюсь. Иногда что-то идёт не так, но люди это понимают. Когда о тебе так заботятся, невозможно играть спустя рукава. Они действительно хотят, чтобы мы побеждали, выступали хорошо. Это особенное чувство.
