27 июня 2024 года Ши Уэбер впервые почти за три года вышел на связь с журналистами. 16 июня 2021-го один из лучших защитников НХЛ в XXI веке выступил на видеоконференции со СМИ — после пятого матча финала Кубка Стэнли.
И после этого Уэбер — рекордсмен по длине, средней и общей сумме контракта в эпоху потолка зарплат среди игроков своего амплуа — просто пропал.
Тот финал Ши провёл в качестве капитана «Канадиенс». Тот финал стал единственным для канадца, проведшего 15 лет в НХЛ. Тот финал «Монреаль» проиграл всего в пяти матчах.
И то поражение ранило даже больше, чем обычно ранит ветерана НХЛ, который пытается выиграть свой первый Кубок Стэнли. Уэбер осознавал, что его карьера на этом, по сути, завершена. И это поражение добавило огромной эмоциональной боли к той нестерпимой боли физической, которую защитник мужественно терпел и с которой к тому моменту больше года пытался бороться с помощью лекарств.
А затем, после того финала, он исчез на три года. Не только из спорта, но и из поля зрения общественности. А 25 июня его ввели в Зал хоккейной славы.
Ши Уэбер
Фото: Andrew J. Kramer/ZUMA/ТАСС
«Мы знали, что Уэберу приходилось преодолевать невероятную боль, чтобы просто выйти на лёд. Мы слышали, как в течение нескольких месяцев он приезжал на тренировочную базу «Канадиенс» на несколько часов раньше своих товарищей по команде, чтобы провести время с физиотерапевтами, просто чтобы потренироваться, не говоря уже о том, чтобы принять участие в матче.
Но дело в том, что никто из его товарищей по команде не знал, насколько всё было плохо. Руководство не знало. Тренеры не знали. Единственными, кто знал, были специалисты по физической подготовке «Канадиенс» и сам Уэбер. Его тайна была под надёжной защитой», — пишет журналист The Athletic Арпон Басу.
Так что 27 июня, когда Уэбер вышел на связь по случаю введения в Зал славы, стало шансом — как для североамериканских журналистов, так и для нас, хоккейной общественности. Шансом узнать, что один из лучших универсальных защитников своего поколения пережил. Ведь боль, через которую играл Уэбер, не прекратилась в тот вечер в Тампе три года назад.
Она не отпустила. И не отпускает по сей день.
***
The Athletic пишет, что Уэбер получил звонок из Зала славы совершенно неожиданно. В тот момент Ши готовился сыграть в гольф. Сначала он пропустил звонок, потому что номер был ему незнаком. Уэбер даже не знал, что Зал славы объявляет своих новых членов в тот день, несмотря на то что он уже был доступен для введения. Это очень в стиле Ши Уэбера.
А когда он позвонил отцу и попытался сообщить ему хорошие новости, то не выдержал.
«Я задыхался, рыдал, не мог говорить, — сказал Уэбер. — Это забавно, потому что мой отец, очень мужественный человек, сказал: «Что с тобой такое? Соберись! Что ты делаешь?» И тогда я наконец выплеснул всё из себя».
Уэбер сам по себе довольно стойкий и мужественный парень, так что такое поведение стало для него откровением — и довольно неожиданным. Но он только разогревался.
Помните ли вы, что вообще случилось с Уэбером? Во время первого матча сезона-2017/2018 Джек Айкел, щёлкнув, попал Ши в верхнюю часть левой ноги. Защитник получил перелом в очень чувствительном месте — около лодыжки. Уэбер продолжал играть, несмотря ни на что, потому что, как он сказал в то время, уже играл с переломами стопы раньше. Нагрузка на эту ногу в ходе матчей привела к значительному повреждению сухожилия в лодыжке — в конечном счёте потребовалась очень редкая и деликатная операция.
Затем, в конце того сезона, Уэбер пошёл на то, что, как он думал, будет обычной артроскопической чисткой в его правом колене. Но как только он оказался на операционном столе, хирург обнаружил гораздо более обширное повреждение и сразу же приступил к лечению. Восстановление, которое, как изначально считалось, займёт три недели, превратилось в пять-шесть месяцев лечения.
Операция на колене состоялась 18 июня 2018 года. Операция на стопе/лодыжке Уэбера прошла 13 марта 2018 года. Прошло чуть больше шести лет, а колено и лодыжка по-прежнему приносят Ши значительную боль.
«Определённо, это проблема, — сказал Уэбер. — Очевидно, всё зависит от того, чем я занимаюсь. Я всё ещё тренируюсь, но мне нужно снизить нагрузку и оставить колено и лодыжку в покое. Случись даже малейшая вещь — и они будут меня беспокоить.
В прошлом году мы проводили благотворительный турнир по сло-питчу (разновидность софтбола и, следовательно, бейсбола, менее травматичная, с более крупным мячом, который, в отличие от бейсбольного, развивает более низкую скорость. — Прим. «Чемпионата»). Я играл в сло-питч — а это даже не что-то сложное. И после не мог ходить две недели. Это тяжёлая ситуация, особенно зимой, когда холодно. Это очень больно», — сказал Уэбер.
Между теми операциями на стопе и колене в 2018 году и пятым матчем финала 2021 года Уэбер провёл 203 матча регулярного чемпионата и плей-офф за «Монреаль». И где-то с середины этого пути ему приходилось серьёзно заниматься лечением, чтобы просто выходить на лёд.
«Да, мне было нехорошо. И так было не только в плей-офф в 2021 году. Это началось, вероятно, за полтора года до него, — сказал Уэбер. — Знаю, что расписание было неидеальным, сжатым из-за коронавируса и всего, что с ним связано, и, думаю, именно поэтому я… я хотел получить ещё один шанс. Но весь тот год не мог подняться с постели. Не мог ходить. Мне было так больно. Соревнования на уровне НХЛ по сравнению с твоей повседневной жизнью — это просто другой уровень. А потом ты попадаешь в плей-офф… Я не хочу вдаваться в подробности, сколько лекарств принимал из-за боли. Но это был просто целый набор. Что-то болит — ты принимаешь столько лекарств, что ничего не чувствуешь — и после этого вылезает что-то ещё. Сначала плечо. Потом я порвал паховую мышцу. Проблемы просто продолжали накапливаться. В конце я просто подумал: «Да чёрт возьми».
И я думаю, что дела пошли ещё хуже через две недели после финала. Может быть, это произошло из-за того, что все лекарства, которые я принимал, как-то выветрились, или перестал действовать адреналин после плей-офф. Я просто подумал: «О боже». Я чувствовал себя так, будто меня несколько раз переехал автобус. Это было тяжело. Но в конце концов в этом тоже есть смысл. Ты готов отдать всё, чтобы добиться успеха, это то, ради чего ты играешь. И, очевидно, мы просто не смогли добраться до нашей цели», — продолжает Уэбер.
Двумя столпами «Канадиенс» в том походе за Кубком Стэнли в 2021 году были Уэбер и вратарь Кэри Прайс. Тот поход, по сути, положил конец карьерам обоих. И этот конец был сокрушительным.
Прайса это привело к тому, что он, как отмечает The Athletic, ещё глубже погрузился в алкогольную зависимость. В конечном счёте он обратился за помощью. И сегодня остаётся трезвым — и ощущает себя счастливым.
Для Уэбера внезапное завершение карьеры игрока НХЛ стало таким же сильным ударом.
«Морально я был не в очень хорошем состоянии, зная, что закончил играть, был вне хоккея целый год. Я пытался вернуться. Позвонил своему агенту и сказал, что попытаюсь вернуться, а он ответил, что шансов нет, если только не хочу перестать ходить. Так что морально я был в очень тяжёлом состоянии, — сказал Уэбер. — Не хотел ни с кем разговаривать. Не хотел разговаривать с семьёй, не хотел ни с кем контактировать. Я просто хотел спрятаться. Хотел спрятаться в лесу, побыть один… Я был в плохом состоянии — что физически, что морально. Конечно, я бы приехал на гостевой матч, чтобы увидеть ребят, и это в некотором роде вернуло бы мне радость — как будто я всё ещё в команде, но этого не произошло… как уже сказал, я бы предпочёл просто взять свою машину, уехать в лес и просто побыть один. Я не хотел ни с кем разговаривать, не хотел, чтобы кто-либо находился рядом. Это было тяжело.
Ты делаешь что-то всю свою жизнь, твоей целью является попадание в НХЛ, твоей целью является завоевание Кубка Стэнли, а потом вдруг всё прекращается. Обрыв. И что теперь делать? Психологически я был просто… это было тяжело», — прерываясь, говорит Уэбер.
***
«Когда мы услышали, что Уэбер настолько откровенно говорит о том, как конец карьеры повлиял на него, как он всё ещё чувствует физические последствия того желания поднять Кубок, как он не может сыграть в обычном матче по софтболу без недель хромоты после этого, последнее появление Ши, которое состоялось в 2021 году, стало таким важным. Он и Прайс сидели за столом где-то на «Амали-Арене» в Тампе, уставившись в камеру и отвечая на вопросы репортёров, общавшихся с ними через экран.
Кэри Прайс и Ши Уэбер
Фото: Brett Holmes/ICON/ТАСС
Карьеры обоих этих мужчин, по сути, закончились в тот вечер против их воли. Оба они всё ещё ощущают последствия того плей-офф. Они оба, скорее всего, попадут в Зал славы, Прайс получит право на введение в следующем году и станет сильным кандидатом на то, чтобы однажды присоединиться к Уэберу.
Но они оба продолжают платить огромную цену за свою погоню за славой, что заставляет задуматься: а стоит ли оно того?» — задаётся вопросом Басу.
***
The Athletic в июле смог связаться с Кэри Прайсом. В этот момент он ходил по магазинам за белыми рубашками для гольфа со своим сыном Линкольном. В его родном городе Келоуна становилось жарко, а у него были только чёрные рубашки для гольфа.
«Это проблемы счастливой пенсии.
А Прайс звучал как человек, который чувствует себя счастливым и, выйдя на пенсию, не испытывает сожалений. И он ликовал, узнав, что его бывший капитан попал в Зал с первой попытки», — пишет Басу.
«Ши — великий человек. Он определённо заслуживает того, чтобы находиться в Зале славы, потому что он играл отважно в защите, его присутствие на льду всегда было заметно, — сказал Прайс. — Любой, кто когда-либо играл против него или с ним, был бы того же мнения. Я думаю, такие слова — самый простой способ выразить это, он был важной частью команды на льду и особенно в раздевалке».
Когда в тот день Прайс зашёл в магазин вместе с сыном, то столкнулся с бывшим хоккеистом, против которого играл, и их разговор быстро перешёл на типичную тему, которая возникает всякий раз, когда встречаются два бывших игрока НХЛ.
«Едва ли не первым, что он сказал, было: «Как твоё тело?» — сказал Прайс. — Это своего рода универсальная вещь. Когда ты играешь в молодости, то думаешь: что ж, я делаю это ради удовольствия. Но когда ты подписываешь профессиональный контракт в более взрослом возрасте, то знаешь, что тебе придётся за это заплатить позже.
У меня был разговор с тестем, ныне покойным, это было, наверное, лет 10 назад. Я сказал ему, что знаю: за то, что делаю, приходится платить. В конце концов у меня был тот же разговор с ним, он спросил: «Ты бы сделал это снова?» — «Да, чёрт возьми, я бы сделал это снова! Это просто то, чем мы хотим заниматься», — говорит Прайс.
Но, зная то, что он знает сейчас, 10 лет спустя, со своим коленом, которое всё ещё находится в недостаточно хорошем состоянии для любой серьёзной физической активности, зная о препятствиях в области психического здоровья, которые ему пришлось преодолеть, сказал бы он то же самое своему тестю? Осознавал ли он тогда масштабы будущих проблем?
«Да, у меня было сильное предчувствие, — сказал Прайс. — Ты просыпаешься утром после хоккейного матча и, даже будучи 25-летним парнем, уже чувствуешь себя так, будто попал в автокатастрофу. Ты знаешь, что в долгосрочной перспективе это скажется. Так что да, хоть ты и знаешь это, но также думаешь, что у тебя всего одна жизнь и это то, что ты хочешь сделать с ней.
В конце концов, когда ты приближаешься к концу своей карьеры, начинаешь думать: «Ладно, я уже заплатил за это свою цену». Тогда тебе приходится посмотреть вперёд, на жизнь, которая начнётся после хоккея. Затем ты начинаешь думать: «Я хочу иметь возможность гулять и играть со своими детьми, а не делать операцию по замене колена в 40 лет». Я думаю, что ты проходишь через эти этапы в ходе своей карьеры», — говорит вратарь.
«Звучит, как обычное утро Уэбера и Прайса. Утро, которое оно переживали, будучи игроками. Несколько попаданий под автобус. Попадание в автокатастрофу. Что может быть хуже?» — пишет Басу.
Это объясняет, почему Уэбер так полагался на обезболивающие, чтобы играть. Он не единственный игрок, который имел такой опыт, и это, очевидно, опасный путь, ведущий в никуда. Вот почему Прайс избегал этого любой ценой.
Вратарь прибегал к помощи только одного обезболивающего. И то — очень осторожно. Потому что понимал, к чему может привести злоупотребление такими медикаментами.
«Только одно обезболивающее, — сказал Прайс. — К этому я всегда относился очень осторожно, потому что у меня были друзья, семья и всевозможные связи в этом мире. Я знаю, к чему этот путь может привести. Поэтому всегда как-то сторонился этого аспекта. Но то обезболивающее всегда было рядом».
Кэри Прайс
Фото: Paul Chiasson/AP Photo/ТАСС
История Уэбера о том, как игра в сло-питч повлияла на его способность передвигаться, нашла отклик у Прайса. В прошлом году он принял участие в том же благотворительном турнире в Келоуне. Это мероприятие привлекает многих действующих и бывших хоккеистов НХЛ, живущих в этом районе. Так что там не только Уэбер был не таким подвижным, как раньше.
«Мне очень знакома эта ситуация, — сказал Прайс. — Мы играли на том турнире в прошлом году, и, знаете, большинство парней из хоккея — мы уже не молодые ребята. Вы можете видеть, что к концу дня все начинают мешкать, испытывают проблемы, понимаете? Так что я точно знал, через что он проходит.
Но я думаю, что в некотором смысле нам также повезло. Да, это отстой, конечно. Нет сомнений, что мы заплатили цену за то, что сделали, но в нашем распоряжении также есть много возможностей, которые помогут нам как-то это пережить. Мы все прошли физиотерапию, мы все знаем, какие виды лечения нам доступны. Нам также повезло в том смысле, что мы можем заботиться о себе сами», — обнадёживает Прайс.
***
Что же делает турнир по софтболу таким сложным для Уэбера? Всего одна вещь: он любит играть. Он играл в лиге по софтболу в Келоуне каждое лето. Как пишет The Athletic, когда Ши проводил свою видеоконференцию месяц назад, на заднем плане были видны бейсбольные биты в рамке.
Уэбер не знает, сможет ли когда-нибудь снова играть.
«Надеюсь, что смогу. Я люблю бейсбол, — сказал он. — Дети увлечены им, и я его люблю. Так что надеюсь, что смогу играть».
Ситуация Прайса немного лучше. Он может выйти на открытый каток и покататься на коньках со своими детьми. Но Кэри также надеется, что когда-нибудь снова сможет играть в хоккей.
«Я действительно скучаю по игре. Скучаю по хоккею. Надеюсь, что однажды смогу выйти на лёд и забить гол-два. Крайне маловероятно, что я снова смогу сыграть в воротах, учитывая нагрузку, которая ложится на моё колено. Даже когда я катаюсь с детьми на открытом катке, то всё ещё чувствую в колене, что оно в сравнении с другим более неустойчивое, может вылететь. Но я надеюсь, что однажды смогу выйти на лёд и попасть в голову нескольким вратарям», — пошутил Прайс.
Эти два парня, одноклубники, сидевшие рядом друг с другом после самого разочаровывающего момента в их профессиональной карьере, момента, который, по сути, положил конец карьере каждого из них, всё ещё пытаются справиться с кредитом, который взяли на себя ради того, чтобы позволить себе следовать за мечтой и хотя бы раз поднять над своей головой Кубок Стэнли.
Это судьба, которую они оба приняли давно, с ясным пониманием, что за эти кредиты придётся расплачиваться, — и процент будет довольно высок. Они точно знали, что их ожидает, ведь до них было много хоккеистов, которые чувствовали то же самое, когда закончили играть, и те, кто придёт после них, наверняка будут чувствовать то же самое. И примут то же решение.
Это просто цена, которую сейчас приходится заплатить, чтобы играть в хоккей на самом высоком уровне.
«Да, но, с кем бы ты ни говорил, всегда кажется, что большинство парней говорят: «Да, я бы подписался на это снова, не задумываясь», — сказал Прайс.
Вопрос, стоит ли это того, всегда будет актуален.
Но каждому придётся самостоятельно на него ответить. И принять последствия своего решения.
Главное — пойти по правильному пути и не добить себя окончательно.