Александр Кравцов. Биография прораба
— Возглавив спортивный клуб «Роснефть», вы переехали в Москву и с Министерством спорта, конечно, познакомились быстро…
— Как раз нет. Скажу так – необходимости не возникало, да и на меня инициативно никто не выходил. Уже позже начальник ЦСП Николай Николаевич Пархоменко пригласил меня на должность начальника управления по зимним видам спорта. Тогда и начал всерьез интересоваться кабинетной спортивной работой.
— Интересно, как он на вас вышел? Как вы с ним познакомились?
— Мы с ним познакомились раньше, потому что, если не ошибаюсь, 2002/03 год я уже проходил по всем спискам Росспорта — как главный тренер национальной сборной. Сперва – на чемпионате мира в Валь-ди-Фьемме (там мне пришлось за полтора или два месяца до начала турнира взять на себя ответственность за выступление команды). Потом я был государственным тренером по лыжным гонкам. В центр спортивной подготовки сборных команд я попал в 2005-м на должность начальника управления зимних видов спорта. В 2006 году, после Олимпийских игр в Турине, был назначен заместителем директора по зимним видам спорта — такое решение принял Пархоменко. Работал под его началом до того момента, пока Николай Николаевич был в состоянии руководить ЦСП. Когда Пархоменко тяжело заболел, он принял решение поручить обязанности руководителя мне. В этом статусе я оставался до самой смерти Николая Николаевича. В конце августа – начале сентября 2009-го из названия моей должности была убрана приставка ИО. Дальше был Ванкувер, дальше был разбор полетов, дальше те, кто должен был принципиально подходить к решению ряда вопросов, забыли, что спорт высших достижений — это не ряд случайностей, а система закономерностей. И, когда мне задавали вопросы, было порой неловко с серьезным видом отвечать – мол, спорт высших достижений подразумевает математическое исчисление тех или иных событий и показателей, что за годы до Олимпиады, находясь на девятом месте по количеству завоеванных медалей, несколько наивно рассчитывать на то, чтобы оказаться на Играх в тройке лучших, — тут надо либо хорошо постараться, либо чтобы произошло чудо. Я это подчеркиваю. Мне тогда же задали в одном присутственном месте вопрос, что подразумевается под понятием «случайность» в спорте? Привел в качестве примера случай с белорусским лыжником на чемпионате мира 2007 года. Помните, никому не известный белорус вскочил на пьедестал, потому что вскоре после его финиша (а он стартовал в первых номерах) повалил снег, и все бежавшие следом соперники элементарно «залипли», и биатлонист Ларс Бергер стал в итоге чемпионом мира? Больше того белоруса никто не видел и не слышал, да и Бергер в лыжных гонках практически не появлялся, посчитав свою сверхзадачу в этом виде спорта выполненной.
Вот так-то — с одной стороны, спорт сейчас фактически политизирован, и к достижению победы подключены серьезнейшие ресурсы, а с другой — понимать надо еще и то, что в спорте ты имеешь дело с живым человеком, а не запрограммированным механизмом, который способен, если щелкнуть пальцем, выдать желаемый результат
— Раз уж мы перешли к этой теме — насколько сейчас высок уровень подготовки спортивного управленца, чиновника?
— Сравнивать систему подготовки в Советском Союзе (все родились в СССР — как поет Газманов) с нынешней нельзя — сейчас другое время, существуют другие законодательные акты, многое иначе. Могу сказать одно — старая гвардия в целом не теряет остроты восприятия происходящего. В целом, подчеркну, потому что лыжи, биатлон сейчас и в 80-х качественно разнятся по методике и системе подготовки. Изменились формат соревнований, состояние спортивных сооружений. Сейчас используют другой подход к тому, как развить в человеке качества, которые могут дать результат. Мне часто напоминают: «Вы отвечаете за результат». На это я отвечаю — как начальник ЦСП, я обеспечиваю результат (это прописано в моих уставных документах), а мой центр отвечает за обеспечение подготовки спортивных команд.
— Давайте уточним — значит, центр создавался для обеспечения процесса, а не результата?
— Конечно. И я говорю об этом не потому, что боюсь ответственности. Если кто-то хочет чтобы я отвечал за результат, то я и мой коллектив можем взять на себя и эту ответственность. Когда у меня, как у руководителя, будут полномочия, некий регламент, дающий мне право профессионально, на сто процентов спрашивать с тех людей, которые отвечают за результат в своих сборных, – будет другой разговор. А сейчас я сопровождаю учебно-тренировочный процесс, оказываю услуги как государственное бюджетное учреждение. И главной фигурой всего этого процесса был и является тренер. При этом все тренеры сборных являются работниками ЦСП — тренеры должны нести финансовую ответственность. Я работодатель, они мои сотрудники. У меня есть механизм — если работник не соответствует требуемым характеристикам, спортивный союз понимает (ему дают понять), что я такого работника на работу не приму.
— Тем не менее приходится иногда вступать в принципиальные конфликты с федерациями в связи с этим?
— Вы знаете, в ряде случаев я, наоборот, защищал позицию федерации. Но когда меня пытались убедить в том, что в бобслее, мол, работают специалисты, у которых нет высшего образования (это было после Ванкувера), мне пришлось объяснить, что высшее образование включает в себя несколько составляющих: перечень общих предметов, которые даются в вузе для общего высшего образования, и некую специализацию. Можно ли поставить под сомнение квалификацию двух тренеров, которые имели по два высших образования (юридическое и экономическое), не имели спортивного, но при этом были мастерами спорта международного класса? В Советском Союзе мастер спорта имел право работать как специалист со средним образованием. Словом, пришлось доказывать, что главное в этом деле — профессиональная пригодность и навыки. Было бы смешно — человек получил степень бакалавра, но понятия не имеет о практической составляющей и пришел бы ко мне работать тренером. Отстоял тогда свою точку зрения.
— Вы говорили о том, что старая школа не теряет остроту восприятия. Но сейчас очень активно, особенно после Ванкувера, пошли смены команд, так сказать, управленцев, которые пришли с новыми идеями и новым взглядом и которые упирают на то, что, вы до нас мало что понимали, а мы сейчас всех научим. Каково ваше мнение об этих идеях и о программах, которые они пишут?
— Существовала советская школа, переходного периода, есть школа сегодняшней подготовки спортсменов. Изменились форматы. Если раньше мы с вами знали, что раздельный старт на дистанции 50 км (я беру в пример лыжи) – это такая изнуряющая и выматывающая гонка, где все может много раз измениться, на ранних или поздних контрольных отсечках, то сегодня мы отдаем себе отчет в том что судьба большинства таких гонок решается на последних километрах. Сейчас СМИ диктуют, каким должно быть соревнование. Оно должно быть наглядным, показательным для того, кто пришел на трибуны, для того, кто сидит у телевизора. А организм человека в то же самое время не особенно изменился — человек каким был по своим антропометрическим (физиологическим ) и функциональным и другим показателям, таким, по большому счету, и остался. Я много общаюсь с людьми, которые приходят и говорят, что займутся инновациями. Но я вижу пока не инновации, а ненужную заорганизованность в ряде федераций, и ни к чему хорошему это не приводит. Федерации хотят самостоятельности, министерство выдает субсидии, но тогда ответственность должна быть на сто процентов. А то получается так — дайте нам все, а мы вам взамен ничего не должны. Но так не бывает! Бывает по аналогии с героем Ильфа и Петрова — «за каждый съеденный рубль Родина потребует от вас множество мелких услуг». Но в данном случае я не требую услуг — я оказываю их сам. Однако я требую ответственности! Не вмешиваясь в дела общественных организаций, основной задачей которых является популяризация и развитие спорта, я вмешиваюсь только в то, что называется государственным заказом, – в результаты спорта высших достижений! Потому что мы изначально говорили – в этой области они мои работники, а я их работодатель.
— Получается, что сейчас у спортсменов два начальника. Первый несет за них ответственность перед министерством и платит им зарплату, другие ими тоже руководят, но ответственность на себя брать не торопятся. Когда второй начальник будет отвечать?
— Откровенно говоря, мне сложно сказать. Вышли дополнения к закону о спорте, введен ряд положений, составляющих коллективную ответственность, есть соглашения между министерством и федерациями. Сегодня это позволит нам усилить консолидацию — меру ответственности федераций перед государством. Скажем, согласно этим дополнениям, назначение тренеров и формирование делегаций на выезд производится теперь исключительно посредством государственных органов.
— И в заключение хочется узнать — вот вы несете ответственность за подготовку, а кто ответит за результат в Сочи?
— Если исполком ОКР примет решение назначить меня шефом спортивной делегации (наш разговор происходил накануне заседания – прим. авт.), то я готов возглавить сборную и нести ответственность. Конечно, на определенных условиях.
— Какие это условия?
— А условия очень простые. Команду людей, которые будут призваны обеспечивать пребывание российской делегации на Олимпиаде в Сочи, я буду подбирать сам. Это первое. Второе — сторонних наблюдателей и специалистов мне не нужно. Я прошел и Солт-Лейк-Сити, и Турин, и Ванкувер, поэтому многие подводные камни мне хорошо известны, и я не хотел бы сознательно на них налетать.
— Если вы возглавите делегацию России, то вам будет необходимо, выйти на активный диалог со сборными командами. Вы чувствуете себя в силах влиять на ситуацию в сборных?
— Как шеф делегации я приступлю к выполнению своих обязанностей за десять дней до Олимпийских игр. Формируется список делегации и утверждается Исполкомом ОКР. Но у меня есть преимущество — как руководитель ЦСП, имея в наличии аналитический центр, я имею оцифрованные результаты всех сборных. У меня в коллективе порядка 60 человек выезжает со спортсменами всех команд, сопровождает соревнования и учебно-тренировочный процесс. Мы сейчас можем дать объективную оценку качественному состоянию тренерского штаба и его работе в сборных страны. Нынешний сезон – определяющий. Во всех без исключения зимних видах спорта проходят чемпионаты мира. У нас будет серьезный разговор – и с теми, кто идет правильным путем, и с теми, кто не понимает, что по прямой нужно ходить прямо. Есть государственная задача – успешно выступить на домашней Олимпиаде, и относиться к ней легкомысленно мы никому не позволим.
— Насколько вы поддерживаете тезис о том, что в целом ряде случаев «шоковая терапия» — самый действенный способ.
— Я бы не стал склоняться к такому методу. Не любое спонтанное и даже гениальное решение может принести успех. Есть некоторая плановая составляющая, последовательность в действиях. Идеал – это когда тренер с его методикой четко понимает, к чему он готовится, врач понимает, где и на каких этапах нужно помочь спортсмену остановиться, а наука говорит либо о том, что они идут в правильном направлении, либо о том, что они допускают ошибку, но есть возможность её сегодня исправить. Хотя, конечно, тренерская работа на таком уровне немыслима без творческого процесса – руководишь ведь живыми и в основном незаурядными людьми.
— Каковы наши шансы в Сочи на достойный результат?
— Сегодня тренеры, спортсмены и специалисты делают все, чтобы выступить достойно на зимних Олимпийских играх в Сочи. Сейчас главное, чтобы все объекты, которые вышли на завершающий этап строительства, были готовы, чтобы мы все могли в полной мере использовать преимущества домашних арен.