Пьер Людерс – о своих Олимпийских играх и медалях

Сочи-2014. Хроника событий 22 февраля. LIVE

Сочи-2014. Медальный зачёт. Обновление в режиме LIVE

Для главного тренера сборной России по бобслею Пьера Людерса нынешние Олимпийские игры в Сочи шестые. Чем не повод вспомнить и поговорить о былом, тем более что канадец из тех собеседников, с которыми приятно «листать страницы истории».

– Пьер, какие первые воспоминания у вас всплывают в голове при упоминании словосочетания «Олимпийские игры»?
– Соревнования по десятиборью в Монреале-1976, которые выиграл Брюс Дженнер. Я смотрел их в доме своей бабушки, расположенном в Восточном

Берлине.

– Помните, как вам сообщили, что поедете на Олимпийские игры в Лиллехаммер?
– Да, я выиграл отборочное соревнование, но в тот момент квота от Канады составляла три человека, поэтому фактически это была формальность. Любопытно, что до 1992 года я был номинально третьим пилотом в команде, а тренер говорил, что никогда не смогу проявить себя в спорте в целом и в бобслее в частности. Намекал, чтобы я даже не думал об Играх. Это был классический пример специалиста, привыкшего делать выводы слишком рано.

– Какие ощущения испытывали, когда вышли на старт впервые на Играх?
– Естественно сильно нервничал. Наверное, потому, что слишком много думал о конечном результате и золотых медалях.

– Изначально в Лиллехаммере на медали не рассчитывали вообще?
– В тот день, когда мне предстояло дебютировать на Играх, я шёл через зону безопасности и понимал, что не готов к старту, осознавал, что ничего не выиграю.

– Чего не хватило тогда во второй и третьей попытках в двойках, ведь в двух других вы прошли трассу здорово?
– Наверное, я был зациклен на результатах, слишком много думал о них, в то время как следовало сосредоточиться на технике и на том, как проехать быстро, не допустив ошибок. Вообще, если ты начинаешь размышлять о медалях, это рано или поздно морально убивает тебя.

– Проигрыш в четвёрках экипажу Кристофера Лори, хотя он был номинально вторым, объяснялся нехваткой опыта или ошибками на треке?
– И тем, и другим. Плюс ко всему, к тому моменту, когда состоялись соревнования, мне не хватило бодрости духа, чувствовал некоторую пустоту внутри. Это жёсткий урок, которого сложно было избежать. Впрочем, немудрено, мне было 23 года и это были первые Олимпийские игры в карьере.

– Игры в Нагано стали вашим звёздным часом.
– Да, звание олимпийского чемпиона нечто особенное, ни с чем несравнимое. Я знал, мы выиграем медаль, потому что за те четыре года, что прошли с Лиллехаммера, я стал опытнее и мудрее. Уже не думал только о верхней строчке пьедестала почёта, как раньше. Понимал, медаль любого достоинства будет фантастическим результатом.

– История о том, когда вы перед последней попыткой в двойках повернулись и спросили Гюнтера Хубера: «Можешь ли ты представить, что мы финишируем в одно время?» — и в самом деле имела место?
– Да, так всё и было. Помню, тогда подумал, может быть, мои слова заставят соперника дрогнуть. Но Гюнтер оказался крепким орешком, благодаря чему эта история и получила огласку.

– Антонио Тарталья после финиша сказал, что у него сложилось ощущение, что вы были двумя экипажами друзей, которые достигли чего-то вместе. А что чувствовали вы?
– Нечто схожее, потому что, в сущности, мы оба осуществили свою мечту и стали олимпийскими чемпионами. Ко всему прочему, в истории Игр ни разу не было такого, чтобы два экипажа завершили

Пьер Людерс

гонку с одинаковым временем и оба заняли первое место.

– Не было обидно, что выиграв три заезда из четырёх, вы вынуждены были поделить золото?
– Нет, меня это совершенно не заботило. Золото есть золото, его никто не может у тебя отобрать.

– На следующее утро проснулись национальным героем?
– Я? Нет, что вы. Бобслей не тот вид спорта, благодаря которому можно удостоиться этой чести. Наверное, нужно было родиться хоккеистом. (Смеётся.)

– То золото изменило вашу жизнь?
– Определённо нет. Я достиг вершины, осуществил свою мечту. Но на самом деле я совершенно другой человек. Пожалуй, иногда спорт демонстрировал мою тёмную сторону.

– Как часто в следующие несколько дней вели диалоги с собой из серии: «Я олимпийский чемпион. Миссия выполнена. Что дальше?»
– Мне этого не требовалось, потому что всегда хотел большего – выигрывать этапы Кубка мира и мировые первенства. Первых мест много не бывает.

– В Парк-Сити в 2002-м «коронка» у вас не задалась, вы закончили гонку лишь пятым.
– Увы. Ощущал огромное давление в связи с тем, что думал о том, как повторить успех Нагано. Выходит, допустил ту же ошибку, что и в Лиллехаммере в 1994-м, постоянно накручивая себя. К тому же ещё и полозья были сломаны, но мы обнаружили это уже только после окончания заездов. Тем не менее от медали тогда меня отделили 0,11 секунды.

– Соревнование двоек в Турине осталось за Андреа Ланге, причём, как показалось, выиграл немец слишком легко, хотя на протяжении сезона именно ваш экипаж диктовал условия соперникам?
– Да, тот год мы с Ласселем Брауном откатали великолепно. Мне было уже 35, я мечтал вновь оказаться на подиуме, причём не расстроился бы даже, если бы медаль оказалась бронзовой. По итогам первой попытки мы остались пятыми, в том числе пропустив вперёд и экипаж Александра Зубкова. Так что пришлось засучить рукава и начать работать. (Улыбается.)

– Почувствовали себя счастливым, когда вам на шею повесили серебряную медаль?
– Не поверите, но, возможно, даже больше, чем когда стал олимпийским чемпионом в Нагано. Вернуться в большую гонку спустя восемь лет – стоит дорогого. Многие бы на моём месте уже повесили шиповки на гвоздь и завершили карьеру, я же очень хотел вновь прочувствовать, что такое быть призёром Олимпийских игр.

– От бронзы в четвёрках вас отделили 0,09 секунды, но это было лучшее ваше выступление на Играх в этом виде программы.
– Не представляете, как было обидно тогда. Больше, чем когда-либо на Олимпийских играх. Схожие чувства испытывал только в 2002-м после соревнования

Пьер Людерс

двоек.

– Ланге самый титулованный пилот Игр, значит ли это что он лучший в истории?
– История рассудит нас всех. И его тоже. Тем не менее никто не сможет отнять у Андреа его четырёх золотых медалей. Он был мастером своего дела.

– В Ванкувере испытали сильное разочарование, когда не смогли попасть на подиум ни в одном из видов?
– Нет, абсолютно. Я испытывал дискомфорт на трассе, особенно это касалось виражей №3, 4 и 5, да и количество падений не способствовало хорошим результатам. Увы, этот жёлоб появился слишком поздно в моей жизни. Возможно, я выступил бы лучше, если бы был немного моложе, но, как известно, история сослагательных наклонений не знает.

– Чем отличались домашние Игры от остальных для вас?
– Многим. У каждых следующих были свои изюминки, да и всё остальное было иным – волнение, давление, ожидания. Если говорить начистоту, то на Белых олимпиадах в Северной Америке чувствовал себя не лучшим образом. Слишком много ура-патриотического внимания уделялось моей персоне. Ни в Солт-Лейк-Сити, ни в Ванкувере не ощущал, что выступаю в родных стенах. Более того, четыре года назад я не получил необходимой поддержки от тренеров, руководство командой осуществлялось не лучшим образом.

– Четыре попытки исключают вероятность случайного попадания на подиум, или даже при таком формате возможны сенсации?
– Я думаю, что нынешний формат оптимален. Он отражает истинное положение дел. Если вы стали лучшим, никаких сомнений в этом быть не может – это заслуженно. Собственно в Сочи мы видим закономерность данного суждения.

– Все прекрасно знают, что дома и стены помогают. Но в Солт-Лейк-Сити победили немцы, а американцев не было даже в призах в двойках, а в Ванкувере ваши соотечественники сумели разжиться только бронзой в квартетах.
– Стены помогают в том случае, если вы пользуетесь своим преимуществом, извлекаете из него выгоду. При этом у каждой медали есть две стороны – вспомните, кто выиграл соревнования у девушек в Ванкувере и Солт-Лейк-Сити – хозяйки, да и в четвёрках в 2002-м сразу два американских экипажа оказались на подиуме.

– Какие эмоции будете испытывать, если в последней попытке двоек или четвёрок один из ваших экипажей отберёт медаль любого достоинства у соотечественников?
– Для начала подшефный мне экипаж должен стабильно хорошо откатать все четыре заезда, избежав проблем на разгоне и в пилотировании. А вообще, давайте поговорим о моих чувствах 23 февраля.

Пьер Людерс