В профессиональном спорте 38 лет — предел, до которого большинство из спортсменов успевает завершить карьеру. А уж если в таком серьёзном возрасте человек получает тяжелейшую травму, то вердикт выглядит однозначным. Но в любом правиле есть исключения, а мы сейчас говорим об исключительном человеке. Насколько в атлете должен быть силён дух и любовь к спорту, чтобы после многомесячных испытаний он смог вернуться в строй, причём, на самый высокий уровень. Именно таким человеком является игрок сборной России по регби Вячеслав Грачёв, проведший вне спорта более двух лет.
Надо было скинуть своё эго сверху и начать всё заново. Относиться к жизни проще: не планировать всё на недели, месяцы, годы вперёд. Жить сегодняшним днём и получать от этого удовольствие, тем более, когда в 38 лет тебе предоставляется шанс играть в любимую игру.
– Вячеслав, вы больше двух лет не были в сборной России. Что для вас значит возвращение?
– Для меня, наверное, это больше чем мечта, потому что когда я был травмирован и лежал в госпитале, то уже попрощался с большим спортом. Но вместе со мной в госпитале находились ребята, сильные духом, и общение с ними помогло мне. Там были чемпионы мира, которые проходили крупные соревнования. Они мне говорили, что я не должен сдаваться и только после того, как восстановлюсь, должен выбрать – уходить мне из спорта или нет. Спорт не должен стать ни для кого из нас чёрной меткой в нашей жизни. Травмы – это часть нашей профессии. И я стал заново заниматься. Но в тот период я совсем не думал, что смогу вернуться на уровень сборной России и готовиться к Кубку мира. То, что произошло, – за пределами реальности.
– То есть врачи говорили, что шансов у вас мало?
– Да. Врачи говорили, что если я буду просто ходить не хромая, то это уже будет большим достижением для меня.
– Вам пришлось многое изменить в своей жизни после этой травмы?
– Практически всё, но в основном в голове. Надо было скинуть своё эго сверху и начать всё заново. Относиться к жизни проще: не планировать всё на недели, месяцы, годы вперёд. Жить сегодняшним днём и получать от этого удовольствие, тем более когда в 38 лет тебе предоставляется шанс играть в любимую игру.
– Когда вы уже могли ходить, было ли у вас свободное время на другие дела помимо восстановления?
– Помимо восстановления у меня не было никакого свободного времени. Только сейчас я отдыхаю между тренировками. Когда я был в госпитале, то работал по 15 часов в сутки. Я просыпался, и мне начинали гнуть травмированную ногу, делали небольшие паузы, потом опять гнули. В общем, чего только не было: процедуры, сауны, бассейны, криокамеры, тренировки и ещё раз тренировки. Я решил для себя, что надо пройти путь спортсмена до конца, выполнить свой долг с честью и завершить свою карьеру на Кубке мира.
Я лежал в госпитале год, а затем ещё год восстанавливался в реабилитационных центрах. Первый год я ездил на коляске и ходил на костылях. Через год я начал бегать. Хотя «бегать” громко сказано, точнее — ходить.
– Вы окончательно решили не продолжать карьеру?
– Очень тяжело продолжать в моём возрасте. Я, может быть, смог бы играть ещё год или два, но большая интенсивность тренировок, наверное, не позволит мне находиться на высоком уровне долгое время. Сейчас начинаешь думать уже о другом. Жизнь продолжается и нужно заниматься чем-то другим. У меня семья: нужно зарабатывать деньги и растить детей. В спорте за два года даже в суперклубе я не смогу заработать на всю оставшуюся жизнь.
– Вы лежали в госпитале весь период восстановления – два года?
– Я лежал в госпитале год, а затем ещё год восстанавливался в реабилитационных центрах. Первый год я ездил на коляске и ходил на костылях. Через год я начал бегать. Хотя „бегать” громко сказано, точнее — ходить. Потом прошёл несколько реабилитационных центров. Один из них был на берегу океана, в Бретани, а другой находился под Лионом в 60 километрах от границы со Швейцарией.
– Клуб, за который вы играли до травмы, принял какое-то участие в вашей судьбе? Потеряли ли вы в финансовом плане?
– Всё это сделал мой последний клуб. Я до травмы успел там провести полсезона, но в этих 10 играх хорошо показал себя, и в клубе очень надеялись, что я вернусь к ним. Они оплатили все операции, все восстановительные центры, и до сих пор у меня отличные отношения с клубом. Но через год я не смог вернуться, как они надеялись. Этого времени было мало для полного восстановления: тогда я был не в такой форме, как сейчас. Поэтому клуб не продлил со мной контракт.
У меня есть большое желание продолжить карьеру в качестве тренера. Я сам себе поставил такую задачу – если в свободное время от сборной смогу самостоятельно готовиться, то, наверное, и кого-то другого смогу научить. Составил для себя график и продолжаю его придерживаться.
– Но кто же обеспечивал второй год восстановления?
– Во Франции существует такая система. Если у тебя есть профессиональный контракт, то он приравнивается к трудовому договору. Получается, что у меня была производственная травма. В таком случае государство оплачивает все расходы на твоё содержание до полного выздоровления. В эти два года я получал ту же зарплату, что и в то время, когда играл в клубе. То есть благодаря французской социальной системе я не почувствовал удара в финансовом плане.
– После того как вы полностью восстановились, сложно было найти новый клуб?
– Я его даже не искал. Этой зимой позвонил Зорик (Масандилов – генеральный менеджер сборной России. – Прим. ред.) и предложил мне потренироваться в сборной. Я приехал перед игрой с Украиной на КЕН, и с того времени постоянно нахожусь в сборной. Сборная России стала моим новым “клубом”. Я снял себе индивидуального тренера по физподготовке, и когда находился не в сборной, то тренировался за свои деньги индивидуально. Игровую практику же поддерживал в клубе, который находится рядом с моим домом.
– Готовиться самостоятельно для вас было сложно?
– У меня есть большое желание продолжить карьеру в качестве тренера. Я сам себе поставил такую задачу – если в свободное время от сборной смогу самостоятельно готовиться, то, наверное, и кого-то другого смогу научить. Составил для себя график и продолжаю его придерживаться. Моё выступление в сборной является в то же время оценкой моей тренерской работы.