В последнем директуаре-ежегоднике МОК, то есть в новейшем справочнике фамилия Смирнов значится первой, потому что Виталий Георгиевич — олимпийский долгожитель, 44-й год идёт членства этого уважаемого не только в спортивном мире международного объединения. Равных ему по стажу работы в этом уникальном комитете-клубе не осталось. Сегодня, в день 80-летия мэтра международного и отечественного олимпийского движения Лев Россошик в своей традиционной рубрике «В мемориз» вспоминает о некоторых встречах со Смирновым и предоставляет слово его соратникам и ученикам.
С бутылкой водки на Лобном месте
Звонок с телевидения летом 2000-го оказался неожиданным. Меня приглашали принять участие в популярной в то время телепередаче «Как это было», посвящённой Олимпиаде-80. Почему именно меня выбрали из десятков коллег, также работавших на столь памятных для всех московских Играх, так и не удалось узнать. Но когда сообщили, что в передаче примет участие Виталий Георгиевич Смирнов, согласился не задумываясь.
Для тех, кто подзабыл или не знал, напомню, что информационно-аналитическая программа, несколько лет шедшая на рубеже веков на Первом канале (тогда ОРТ), была весьма популярной. Вёл её харизматичный актёр Олег Шкловский, сидевший в своём неизменном сером френче а-ля Мао на высоким деревянном, напоминавшем судейский стуле за огромным красным столом. А перед ним стояли две обычные парковые скамейки — одна напротив другой. И подразумевалось, что на них должны сидеть оппоненты.
Нам со Смирновым выделили левую от ведущего скамью, напротив восседали высокие генеральские чины в отставке, представители, как сейчас принято говорить, силовых структур, работавшие на руководящих должностях и отвечавшие за серьёзные участки, прежде всего за безопасность, при подготовке и по ходу Игр-80. Имена чинов с противоположной скамейки я не помню, да это и не имеет принципиального значения. Потому что в центре внимания был Виталий Георгиевич. И я был горд, что не просто сидел рядом с уникальным человеком, к которому относился (и отношусь, разумеется) с огромным пиететом, но и мог дополнить его интереснейшие выступления какими-то деталями, которые нередко ставили в тупик сидящих напротив генералов. Эрудит, блестящий рассказчик, знавший, как член МОК, всю подноготную и избрания Москвы олимпийской столицей, и подготовки самих Игр, Смирнов даже ввёл в некоторое замешательство ведущего программы, потому что замкнул на себе всю нить разговора.
Мне больше всего понравилось, когда Виталий Георгиевич встал на мою сторону после того, как какой-то бывший милицейский начальник стал «заливать», что все работавшие на Играх работники МВД овладели иностранными языками. В ответ на эту глупость рассказал эпизод со своим французским коллегой Жаном Кормье из газеты Le Parisien, который ранним июльским утром 1980-го решил встретить рассвет на Красной площади на пару с журналисткой из Голландии. Они расположились на Лобном месте, разлили горячительный напиток в пластиковые стаканчики и собирались было выпить за только что взошедшее над Москвой солнце. Тут как тут буквально из-под земли выросли крепкие ребята в серых костюмах и повязали мирно выпивавших на совершенно пустой площади гостей, кстати, при соответствующих аккредитациях.
На каких только языках не пытался объясниться Жан, выкрикивая, что он восхищён Москвой и Играми, что любит всё советское, что за это и хотел выпить — его никто не понял. Благо хоть сопроводили в милицейское отделение при гостинице «Россия», которая на время Игр и была журналистской деревней. Смирнову байка понравилась. Он лишь согласился с моим утверждением, что и в самом деле никто из правоохранителей не говорил ни на каких языках.
«Первый русский, который говорит по-английски»
Смирнов стал членом МОК в 1971 году. По его мнению, довольно случайно. Впрочем, вот как вспоминает этот судьбоносный эпизод сам юбиляр:
«После того как Москва проиграла Монреалю выборы олимпийской столицы 1976 года, стали, как было принято в те годы, искать козла отпущения. Таковым оказался Алексей Романов, который был членом МОК с 1952 года. Тихий пожилой и не очень здоровый человек, который и без того собирался покинуть комитет. Алексей Осипович предложил мою кандидатуру в качестве своего сменщика.
С Эвери Брэндеджем, в то время руководившем МОК, мы встретились в августе 1971 года в Мюнхене, и он устроил мне что-то вроде собеседования. После чего пригласил на сессию МОК в Люксембурге. Помню, сидел в отеле и ждал вызова на заседание. Долгожданный звонок раздался 2 сентября.
Перед тем, как представить двух новых членов — меня и представителя Эфиопии Тессему, — президент охарактеризовал каждого из нас: «Сегодня мы принимаем двух выдающихся людей! У Тессемы рекордное число детей — кажется, 11. А Смирнов будет первым русским, который говорит по-английски».
Интересно, что согласно тогдашним неписанным принципам МОК новоизбранные члены должны были первые два года сидеть и помалкивать, слушая, что говорят аксакалы. А я уже на первой сессии решил высказаться по какому-то важному вопросу, чем шокировал присутствующих».
Он всегда был и остаётся таким, на всё имеет собственное мнение и никогда не боялся его озвучить, даже если оно не совпадало с позицией большинства. За что и заслужил всеобщее уважение и в своей стране, и в мире.
«Если всего бояться, ничего не добьёшься, — признавался Смирнов, общаясь с журналистами. — Нужно брать ответственность на себя. Другое дело, что многое в прежней нашей жизни было далёким от нормального. Просто диким. К примеру, мне не раз приходилось поручаться, что именитые наши спортсмены за границей не изменят родине, не напьются, не опозорят гордое имя советского человека».
«Скольким людям он помог! Сколько сложных вопросов решил, массу житейских узлов распутал. Слово Смирнова было самым авторитетным, — признаётся Владимир Васин, олимпийский чемпион, вице-президент ОКР. — Опять-таки не раз был свидетелем его бесед со спортсменами в непростой предстартовой ситуации — никакого психолога не требовалось:
Виталий Георгиевич мог убедить, что его собеседник готов был прыгнуть выше головы. У меня к этому человеку особое отношение, ведь именно Смирнов, как член МОК, вручал мне золотую олимпийскую медаль в 1972 году в Мюнхене. На Играх принято заранее расписывать награждающих. И, как правило, каждому члену МОК предоставляют выбор вида спортивной программы для награждения. Выходит, Виталий Георгиевич верил в меня, раз вызвался участвовать именно в этой церемонии».
Виталий Смирнов
Самаранч после Кубертена
Последние четыре года Смирнов — старейший член МОК и его дуайен, согласно протоколу занимает особое место во время сессий, подводит их итоги, пользуется непререкаемым авторитетом среди членов комитета.
Ему пришлось работать с пятью президентами МОК, но среди всех Виталий Георгиевич выделяет Хуана Антонио Самаранча. «Он всегда действовал новаторски, — признавался Смирнов в одном из интервью, вспоминая испанского маркиза. — Именно при нём олимпийское движение обрело стабильность, спокойствие. Самаранч не только успешно справился с тяжелейшими бойкотами — московской Олимпиады-80 и Лос-Анджелеса-84. Он исключил возможность печального повторения подобных событий. Маркиз проявил невероятную гибкость и политическую зрелость и во время кризиса 1998 года, когда олимпийское движение поставили на грань коллапса. Очень много сделал, чтобы успокоить международное общественное мнение, принял ряд революционных структурных решений, преобразовал программу и привлёк на Игры всех сильнейших… Этого выдающегося человека по значению, по вкладу в мировой спорт я бы поставил на второе место во всей олимпийской истории после барона Пьера де Кубертена».
Виталий Георгиевич не упомянул ещё об одном важнейшем вкладе испанского маркиза, который долгие годы, после восстановления дипломатических отношений между двумя странами, работал послом Испании в России, в дело сохранения стабильности олимпийского движения. Наверное, из скромности. Потому что сам имел к этому непосредственное отношение.
Речь о сложнейшем периоде на рубеже девяностых годов, когда развал великого СССР стал неизбежен. Тогда Самаранч, Смирнов и советник президента России Шамиль Тарпищев смогли донести до Бориса Ельцина всю неординарность ситуации. «Вместе они исторически перестроили самую передовую олимпийскую нацию в мире, добившись стабильности для Игр 1992 года», — написал в своей книге «Олимпийская революция» известный британский журналист и писатель Дэвид Миллер.
И продолжил: «Многие из республик не отдают себе отчёта в тяжести той ответственности, которую они сами на себя взвалили. Создание НОКов будет всего лишь заявлением о национальном суверенитете и независимости, но отнюдь не реальным достижением».
Разглядеть свет в конце тоннеля
Мне, в конце 1988-го редактору отдела «Советского спорта», пришлось проехать по трём прибалтийском республикам и подготовить материал о возникшем там движении за воссоздание собственных Национальных олимпийских комитетов, существовавших до 1939 года, времени присоединения Эстонии, Латвии и Литвы к СССР. Задача была — осудить сепаратистские настроения прибалтов, но после всего увиденного и услышанного встал сторону собеседников и пришёл к выводу, что по всем законам, и прежде всего исходя из положений Конституции СССР, они и в самом деле имели все основания добиваться восстановления своих олимпийских прав.
Статья 80 тогдашнего основного государственного закона гласила: «Союзная республика имеет право… участвовать в деятельности международных организаций». Получившийся материал я назвал «Увидеть свет в конце туннеля». Однако боявшийся всего нового главный редактор испугался публиковать статью без соответствующего заключения главного олимпийского эксперта. Таковым, разумеется, считался Смирнов, в то время возглавлявший Спорткомитет РСФСР. И Виталий Георгиевич согласился с большинством моих выводов. Оказалось, что он уже был готов к подобным шагам и придумал ответный ход.
«Помню, как создавался наш олимпийский комитет, — рассказывает его первый генеральный секретарь Юрий Юрьев. — Вслед за прибалтийскими зашевелились другие республики. Процессы пошли, их было не остановить. В октябре 1989 года был образован НОК Грузии, после чего и было решено создать Всероссийский олимпийский комитет. Его учредителями выступили четыре основных спортобщества и Спорткомитет РСФСР, председателем которого был Виталий Георгиевич.
На учредительном съезде в декабре 1989-го был принят устав организации и избран председатель — им, по предложению Смирнова, стал Владимир Васин. Но при этом Олимпийский комитет СССР продолжал свою деятельность. Смирнову хватило дальновидности, и он придумал вариант, при котором все вновь образованные олимпийские органы в новых государствах продолжали находиться под контролем Москвы. Благодаря этому, например, удалось сохранить наше единение. Иначе могло получиться как на Украине, где под шумок на какой-то квартире собрались пять человек, создали свой «олимпийский комитет» и подали учредительные документы на утверждение в минюст. Лишь после продолжительных разбирательств удалось доказать несостоятельность той организации».
Единой командой под флагом с пятью кольцами
Латвия, Литва и Эстония выступали на Играх 1992 года в Альбервиле и Барселоне своими командами. Того же хотели и представители остальных ставших независимыми государств, ещё вчера союзных республик огромной страны. В конце концов, было решено выступить на Играх во Франции и в Испании объединённой командой, а белый флаг с пятью олимпийскими кольцами на церемонии открытия в Альбервиле было доверено нести пятикратному чемпиону мира по конькам Игорю Железовскому из Белоруссии. И здесь инициативу взял в свои руки Самаранч, договорившийся с Ельциным, что ОК СССР будет преобразован в российский, а Виталий Смирнов будет представлять в МОК новое государство — Россию.
«В 1992 году, когда распалась великая страна и у каждой вновь образованной появился свой собственный олимпийский комитет, — признаётся Васин, — я передал председательские полномочия Смирнову, став первым вице-президентом ОКР».
«Случилось это 6 марта 1992-го, а уже 9 марта все руководители независимых НОКов отправились в Лозанну на встречу с Самаранчем, чтобы решить вопрос об участии в Играх в Барселоне, — вспоминает Юрьев. — И в тот же день каждый НОК получил временное условное признание МОК. Почему временное? До тех пор пока не будут выполнены условия: участие на Играх в Барселоне в составе объединённой команды. Самаранч пообещал, что в этом случае на ближайшей 101-й сессии МОК в 1993 году в Монако все получат официальное признание. Что и произошло».
Борис Ельцин и Виталий Смирнов
От «Русского дома»…
«Все расходы по участию объединённой команды СНГ на Играх в Барселоне взял на себя ОКР, — продолжает делиться воспоминаниями Васин. — И сборная выступила достойно. Тогда же по инициативе Виталия Георгиевича в столице Каталонии впервые на Олимпийских играх появился «Русский дом», где собиралось много гостей. Мы даже нашли небольшие деньги, чтобы как-то поощрить спортсменов, тех, кто успешно выступил. И всё это во многом усилиями Смирнова. А сегодня дома, подобные нашему, организуют многие страны и на всех Играх. Но самая главная заслуга Смирнова в первые годы существования независимой страны: он сумел сохранить кадры спортивных функционеров. И в сложные девяностые ни на одних Играх россияне не опустились ниже третьего места».
«В те годы спортивные министры в стране менялись как перчатки, — это говорит Юрьев. — Каждый новый проводил свою реорганизацию. Если не ошибаюсь, за 10 лет спортивным ведомством рулили 11 руководителей. И если бы не Смирнов и его умение преодолевать барьеры и брать бразды правления в свои руки, вряд ли российские олимпийцы так успешно выступили бы в Лиллехаммере, где завоевали 11 золотых медалей, тогда как хозяева-норвежцы — 10.
Виталий Георгиевич прекрасно понимал, что, даже став самостоятельными, олимпийские организации соседних стран должны быть вместе. Ведь нас многое объединяло, прежде всего язык и единая система подготовки спортсменов высокого класса. И предложил создать Ассоциацию национальных олимпийских комитетов бывших союзных республик. Это объединение и сегодня успешно работает. Мы регулярно собираемся вместе.
Совсем недавно отмечали 25-летие НОК Грузии в Тбилиси, так там были представлены все 15 стран, некогда входившие в Советский Союз. А какую помощь мы оказывали соседям на первых порах, когда Союз распался… И опять-таки в этом была заслуга Смирнова. Только благодаря ему удалось адаптировать в мировой спорт не одну, а сразу 15 стран. И сохранить между ними добрые отношения, способность договариваться и совместно решать многие вопросы».
…до «Лыжни России»
«С Виталием Георгиевичем знаком без малого полвека, узнал его ещё когда возглавлял ростовский спорткомитет, — рассказывает Юрий Копылов, заместитель руководителя организационного управления ОКР. — Сразу отметил уникальную способность оказывать влияние на людей — подкупало его знание спорта и умение выстраивать беседу. Позже после Игр-80 мне посчастливилось трудиться под его непосредственным началом: он возглавлял Спорткомитет РСФСР, а я был руководителем главного управления физического воспитания населения. Казалось бы, что общего может быть у деятеля мирового масштаба и каких-то физкультурников из российской глубинки? Но он прекрасно понимал, что, как это ни банально звучит, без «массовки» спорт высших достижений существовать не способен.
Именно Смирнову принадлежала идея проведения выездных коллегий головной организации на территориях. Или взять популярную сегодня массовую гонку «Лыжня России» — она опять-таки начиналась по его инициативе в середине восьмидесятых в Подмосковье, а сегодня в ней участвуют десятки тысяч любителей лыж по всей стране. Возглавив ОКР, он позвал и меня работать по продвижению идей олимпизма в регионах России. Да если бы не Смирнов, вряд ли хотя бы какой-нибудь спортивный руководитель с места увидел своими глазами олимпийские соревнования. Понимая, что главная опора отечественного спорта в территориальных организациях, он решил, начиная с Барселоны, направлять на Игры специалистов с мест, чтобы они увидели наяву результаты своей работы. Так появились специализированные группы поддержки наших олимпийцев. Опять-таки его идея — создание олимпийских советов на всей территории. Первый такой появился в Краснодарском крае, а позже этот опыт распространили по всей России. Сегодня они есть почти повсеместно занимаются продвижением идей олимпизма, вопросами олимпийского образования, оказания помощи ветеранам».
«Виталий Георгиевич всегда слыл руководителем строгим и требовательным, — продолжает Копылов. — И к докладу при нём все готовились серьёзно, дабы не попасть впросак, потому что Смирнов досконально знал предмет. Его кредо: я знаю много, но по своему разделу ты должен знать гораздо больше меня».
«Он мог здорово отругать по делу, но при этом не помня зла, — отмечает Юрьев. — А на следующий день пройти, поздороваться и буркнуть: «Ну вы что, обиделись? Да ладно, прошли уже».
В последний раз видел Смирнова весной на Олимпийском балу, который, кстати, стал проходить опять-таки по его инициативе. Виталий Георгиевич, как всегда, был в центре внимания — пообщаться с этой глыбой, человечищем стремились многие, и мэтр для каждого находил нужные слова. И много улыбался — праздник же.
Сегодня опять-таки большущий праздник — 80-летие выдающегося человека. В этот день все журналисты портала «Чемпионат», а это в большинстве своём молодые ребята, присоединяются к многочисленным поздравлениям юбиляра. Вечной молодости вам, уважаемый Виталий Георгиевич, задора, напора и непременно твёрдой руки, меткого глаза и больше охотничьих трофеев, ведь о вашей любви к этому досуговому занятию известно всем!
С Марией Киселёвой и Ольгой Брусникиной