Мойя: приятно понимать, что тебя не забыли

На итоговом чемпионате АТР, где сражается восьмёрка сильнейших теннисистов мира, на корт лондонской арены О2 вышел теннисист, занимающий 516-ю строчку в мировом рейтинге. Его появление в компании лучших игроков нынешнего года могло бы вызвать удивление 17 тысяч болельщиков, однако вместо этого они удостоили спортсмена настоящей овацией. Экс-первая ракетка мира вышел на корт, чтобы навсегда уйти из тенниса. Карлос Мойя, а это был именно он, объявил о завершении своей выдающейся карьеры. Вместе с испанцем на корт вышли все теннисисты, участвующие в итоговом чемпионате, а также некоторые звёзды прошлого, специально приехавшие в столицу Великобритании ради того, чтобы проводить Мойю из спорта.

Карлос взял в руки ракетку и сыграл несколько розыгрышей, после чего произнёс небольшую речь. Зрители стоя аплодировали теннисисту, когда он покидал корт. На пресс-конференции, посвящённой этому событию, Мойя заметно волновался, но тем не менее обстоятельно ответил на заданные ему вопросы.

— Карлос, учитывая тот факт, что вы никогда не добивались серьёзных успехов в Англии, вы не были удивлены тем, какой приём вам оказали 17 000 болельщиков на трибунах?
— Наверное, я успел что-то сделать до тех нескольких минут, которые провёл на корте сегодня… (улыбается). Конечно, для меня всё это имеет огромное значение. Хотя я никогда не показывал выдающихся результатов на Уимблдоне — максимум, чего я достигал здесь, это выход в четвёртый круг, — меня всегда принимали отлично. Болельщики знали, что я вхожу в десятку лучших ракеток мира и всегда поддерживали меня. Может быть, они знали, что мой стиль совсем не годится для травы. Для меня огромная честь сегодня быть здесь. Прежде всего хотелось бы поблагодарить АТР за это признание. Я очень растроган. Всегда очень приятно, когда понимаешь, что о тебе не забыли, даже если ты уже давно не на вершине. Я знаю, что в первый раз подобное мероприятие проводится на центральном корте. Хочется надеяться, что это станет традицией и в будущем именно здесь будут провожать игроков, которые решили уйти.

— Вы хотели рассказать о Рафе.
— Ах, да. Как я мог забыть. Он удивительный игрок. Вы знаете, я действительно знаю его уже много лет. Впервые я встретил Рафу, когда ему было то ли 11, то ли 12 лет. Он подавал надежды, у него угадывался талант и перспектива стать хорошим игроком, но в таком возрасте очень сложно что-то загадывать наперёд. Я видел, что он действительно отличается от сверстников, но, если честно, никогда бы не подумал, что он будет настолько хорош.

Он – один из величайших игроков, когда-либо выходивших на корт, и кто знает, возможно, однажды он станет лучшим. Да, я не ожидал от него такого. Здорово было наблюдать, как он рос, прибавлял и совершенствовался. Он сумел выиграть Уимблдон, что для испанского теннисиста событие из ряда вон выходящее. Но он сумел сделать это, и не один раз, а два. Я знаю, что Надаль – великий игрок. И думаю, что он также и прекрасный человек.

— Последний турнир, который вы выиграли, проходил в Умаге. Вы выступали там на протяжении 15 лет. Это место значит для вас что-то особенное?
— Этот турнир я выиграл пять раз. Вы знаете, у меня просто не хватит слов, чтобы описать то, как там болеют и переживают за меня. Теперь у меня там огромное количество друзей. Очень жаль, что я не смог приехать в Умаг в последний раз, но, к сожалению, у меня просто не было возможности. Я хочу послать своим хорватским поклонникам наилучшие пожелания и признаться им, что наслаждался каждой минутой, проведённой в Умаге. Я никогда их не забуду.

— Карлос, насколько тяжело вам далось решение закончить с теннисом?
— Ну, это было очень нелегко. Но, конечно, это произошло не вдруг. Я имею в виду, что я не проснулся с утра в плохом настроении и внезапно решил уйти. Масса событий послужили причиной такого решения. К тому же у меня была травма, мне пришлось перенести операцию. И хотя она прошла не очень удачно, я всё-таки мог бы ещё поиграть. Но мне было тогда 33 года, а в таком возрасте уже начинаешь задумываться, а не пора ли? Однако я безумно люблю теннис. Я занимался им с шести лет. И, конечно, вот так просто закончить дело всей своей жизни совсем нелегко. Я не ищу оправданий, тогда я действительно сделал всё для того, чтобы продолжить играть. Побывал у многих докторов и физиотерапевтов, потратил кучу времени на различные массажи и рентгены. Я попробовал всё, что можно, но ничего не помогало. У меня нет никакого сожаления, потому что я за свою карьеру действительно сделал немало. Прощаться с теннисом нелегко, но мне уже 34, и моя нога далеко не в порядке. Так что принять такое решение было проще, чем это могло бы быть при других обстоятельствах. Также серьёзную роль сыграл мой последний матч в карьере, который я провёл в Мадриде (проиграл в 1-м круге немцу Бенджамину Беккеру за 1 час 3 минуты – 0:6, 2:6. – Прим. ред.). Он убедил меня в том, что надо уйти. Надо сделать это хотя бы из чувства уважения к самому себе. Одного такого матча предостаточно. Повторить его мне бы не хотелось. Да, было достаточно причин для того, чтобы уйти.

— Можно ли говорить о том, что именно вы показали Рафе дорогу к титулу первой ракетки мира?
— Никто и ничего не может показать Рафе какую-то дорогу. Он в состоянии найти свой собственный путь. Скажу больше, он сам помог мне не меньше, чем я ему. Когда Надалю было 13 или 14 лет, мы проводили совместные спарринги. Я уже тогда находился совсем рядом с первой десяткой рейтинга, а он иногда обыгрывал меня, причём я играл в полную силу, стараясь победить. Это заставляло меня серьёзно думать над тем, почему ребёнок в состоянии порвать меня (улыбается). Поэтому я старался ещё больше тренироваться, чтобы не допускать такого впредь. Как видите, это он помогал мне прибавлять. Поэтому я не могу сказать, что он мой должник. Он заслужил всё то, чего сумел добиться. Да, Рафа великий игрок и великий человек.

— Как вы считаете, по сравнению с далёким 1995 годом, когда вы только пришли в тур, теннис изменился?
— Сложно сказать. Вероятно, средний уровень игроков на сегодня выше, чем он был тогда. Сейчас теннисисты подготовлены лучше. Те парни, которые входят в первую четвёрку, одинаково хорошо играют на любом покрытии, будь то хард, грунт или трава. 15 лет назад такого не было.

У нас были специалисты по харду, специалисты по траве и специалисты по глине. Теперь же такого разделения практически нет. И я думаю, что это происходит из-за того, что корты стали намного медленнее. В таких условиях лишь несколько игроков имеют действительно убойную подачу или удар. На прежних покрытиях их было значительно больше.

— Вы думаете, что стиль современного тенниса, диктуемый более медленными кортами и более долгими и тяжёлыми розыгрышами, предъявляет другие требования к физической составляющей игроков?
— Да, думаю, что это так. Сейчас теннисисты среднего уровня играют значительно лучше и создают топовым игрокам немало проблем. Я имею в виду, что все лидеры и фавориты всё равно добираются до последних раундов на турнирах, но при этом с самого первого круга им приходится прилагать массу усилий, чтобы добиться этого. А 15-20 лет назад серьёзное сопротивление начиналось лишь на стадии третьего или четвёртого раунда. Только тогда лучшим игрокам приходилось по-настоящему напрягаться. Ну и, конечно, гораздо более длительные геймы играют свою роль. Поверхности стали медленнее, количество ударов в розыгрыше существенно увеличилось. Таким образом, здесь имеют значение сразу несколько факторов.

— Скажите, у вас есть желание продолжить свою работу в теннисе? И если это так, то в чём бы вы хотели себя проявить?
— Мне действительно хотелось бы остаться в теннисе, но я не знаю, в какой части смогу найти себе применение. Конечно, если это и произойдёт, то не сразу. Несколько месяцев назад у меня родился ребёнок, а с учётом того, что предыдущие 15 лет активного соревновательного графика просто выпали из моей обычной жизни, я не стремлюсь сразу же вернуться в тот же ритм. Я хотел бы в будущем играть выставочные матчи, возможно, участвовать в ветеранском туре. Я думаю, что здоровье позволит мне сделать это. Но с уверенностью сказать, что именно так и будет, я не могу. Не знаю, всё может измениться. Вот сейчас я вам говорю, что хочу ещё поиграть, но через год могу передумать. Как я могу предугадать, что произойдёт в будущем?