Ровно 40 лет назад Билли-Джин Кинг стала первой женщиной в истории тенниса, которой удалось пересечь отметку в $ 100 тыс. призовых, заработанных за сезон. Эта сумма примерно в 10 раз превышала средний годовой доход граждан США в том году и в 4 раза стоимость нового дома. Эта веха была преодолена на турнире Virginia Slims Thunderbird Classic в Финиксе, где в финале Кинг одолела Рози Касалс и получила чек на $ 4000. В первой части интервью, данного официальному сайту WTA, Билли Джин вспоминает те пьянящие дни.
Я в течение двух лет пыталась уговорить их сделать для нас свой тур. Я сообщила ему: «Вы не хотите ничего предпринимать, я понимаю, но я также не хочу, чтобы вы узнали обо всём из завтрашних газет». Он продолжал твердить мне, что это против правил, и уговаривал меня не делать этого. Тогда я вернулась в нашу группу и сказала: «Давайте, девочки, покончим с этим».
— Теннис вступил в Открытую эру, но не всё было так гладко. Расскажите о том времени.
— Примерно в те годы – 1968-м или 1969-м – всё больше и больше турниров собирались только для проведения мужских матчей. Получалось так, что женщинам практически негде было играть. Мужчины контролировали всё – промоутеры и теннисисты – они не хотели, чтобы мы выступали больше, потому что в этом случае им бы пришлось делиться призовым фондом. Я хотела, чтобы все мы были вместе. Они смотрели на меня с усмешкой, а кто-то даже говорил – «Никто не станет платить и цента за то, чтобы смотреть, как играют женщины». В общем, были непростые времена.
— Вспомните о том знаковом моменте, когда девять из вас в Хьюстоне подписали символический контракт с Глэдис Хелдман на сумму $ 1.
— Нам пришлось всё брать в свои руки, но я хотела сделать это наиболее дипломатическим и надлежащим способом. Именно поэтому я обратилась с призывом к президенту USLTA Аластеру Мартину и сказала, что мы собираемся делать. Я в течение двух лет пыталась уговорить их сделать для нас свой тур. Я сообщила ему: «Вы не хотите ничего предпринимать, понимаю, но я также не хочу, чтобы вы узнали обо всём из завтрашних газет». Он продолжал твердить мне, что это против правил, и уговаривал меня не делать этого. Тогда я вернулась в нашу группу и сказала: «Давайте, девочки, покончим с этим». Это было непросто. Нам было очень страшно… Мы не знали, что из всего этого получится, у нас просто была мечта. Мы лишь хотели, чтобы любая маленькая девочка в мире имела возможность играть в теннис, чтобы если ты действительно хороша, то могла зарабатывать себе на жизнь этим. Это то, о чём мы думали, когда подписали контракт на $ 1.
— Как вы себя чувствовали, когда завершился первый Houston Invitational?
— Это было небольшое событие – всего восемь игроков, но за эту неделю произошло множество важных дискуссий. После матчей мы шли домой к Глэдис, садились у неё в спальне большим полукругом и разговаривали – пытались выяснить, каким будет наше будущее. Мы понимали, что нам нужен свой тур или хотя бы серия турниров. Мой бывший муж Ларри и Деннис ван дер Мир были готовы помочь нам с организацией. Девушки провели голосование между ними и Глэдис и решили пойти за Глэдис. Впрочем, по сути, именно Ларри убедил меня и Рози обратиться к Глэдис ещё до события в Хьюстоне. Он увидел в ней человека, который может нам оказать большую помощь, так как она тогда была издателем журнала «Мировой теннис».
Когда Глэдис сказала мне, что она заручилась поддержкой табачной компании, я подумала: «О боже, какой кошмар». Я не курю и не понимаю этого. Но фирма «Филип Моррис» выпустила новые сигареты – Virginia Slims, и им нужно было их как-то рекламировать. Для них это был способ грамотно потратить деньги, а для нас приобрести их. И знаете что? Их люди оказались удивительными. Они многому нас научили. Мы дружим и по сей день.
— Как скоро после событий в Хьюстоне вы поняли, что идея будет работать?
— Глэдис уверила нас в этом ещё даже перед турниром. Мы стартовали в январе, и у нас было ещё три месяца для того, чтобы уладить все дела. Это нам удалось сделать благодаря Глэдис и её контактам. Кроме того, Ларри и я устроили ещё два турнира вместе с четырьмя партнёрами. Наш самый первый турнир – Virginia Slims в Сан-Франциско, а второй – Billie Jean King Invitational в Лонг-Бич. Чуть позже мы обзавелись турниром в Чикаго. Мне пришлось быстро разбираться в том, как создавать соревнование с нуля. Ларри сказал, что раз уж мы купили турниры, то они должны приносить доход, а для этого нужна была необходимая инфраструктура. Но у нас возникли с этим сложности, так как не было титульного спонсора.
— Вас не смутило, что пришлось строить схему вокруг табачной компании?
— Когда Глэдис сказала мне, что она заручилась поддержкой табачной компании, я подумала: «О нет, какой кошмар». Я не курю и не понимаю этого. Но фирма «Филип Моррис» выпустила новые сигареты – Virginia Slims, и им нужно было их как-то рекламировать. Для них это был способ грамотно потратить деньги, а для нас – приобрести их. И знаете что? Их люди оказались удивительными. Они многому нас научили. Мы дружим и по сей день.
— Что помимо денег этот спонсор давал вам?
— Они помогли нам с инфраструктурой, с точки зрения обеспечения персоналом. Они отправляли по пять-шесть человек как на турниры, так и для местного промоушена, что означало удвоение нашей численности персонала в сферах связей с общественностью и обслуживания. И ещё одна важная вещь заключается в том, что Тед Тинлинг проектировал и изготавливал для нас теннисные платья. Каждый год у нас были наряды разного цвета и фасона. Он стал делать нам платья потому, что увидел нашу индивидуальность. Со временем это стало одной из главных частей брендинга.
— USLTA довольно быстро отозвали свой иск против вас, однако они создали конкурирующий тур. Что вы чувствовали в тот момент?
— Они разделили игроков, и это было худшим из того, что могло случиться. Для меня следующей целью стало объединение этих организаций. Мы хотели, чтобы лучшие игроки сражались друг с другом каждую неделю. Используя свой опыт и деньги «Филип Моррис», мы сумели остаться впереди них. Я понимала, что если мы будем разделены, то ничего хорошего не получится, потому что мы все останемся ни с чем.
Когда мы использовали мячи цветы фуксии, то их не было видно, а порой и корты находились в ужасном состоянии. Но, конечно, мы должны были говорить: «О боже, корты великолепные, замечательное освещение. Всё прекрасно, и мы очень рады находиться здесь». Я поясняла игрокам, что мы не имеем права говорить ничего плохого об условиях, потому что после того, как мы уедем, людям там оставаться и жить дальше.
— Что было самым невероятным в первый год?
— Мы все выходили на улицы, останавливали машины, умоляли людей придти к нам, раздавая бесплатные билеты. Мы тогда были в Чаттануга и носили шляпы Davy Crockett. Если мы видели детей, то также останавливали их. Каждый из нас делал всё возможное, чтобы заполнить места на трибунах. Помогали абсолютно все.
— Игровые условия не всегда были идеальными, да?
— Когда мы использовали мячи цветы фуксии, то их не было видно, а порой и корты находились в ужасном состоянии. Но, конечно, мы должны были говорить: «О нет, корты великолепные, замечательное освещение. Всё прекрасно, и мы очень рады находиться здесь». Я поясняла игрокам то, что мы не имеем права говорить ничего плохого об условиях, потому что после того, как мы уедем, людям там оставаться и жить дальше. «Просто поймите – это только начало. Всё будет хорошо». И действительно, мы знали, что так будет, хотя зарабатывали примерно $ 14 в день. Кроме этого, у нас была отличная жизнь.
— После того как вы заработали $ 100 тыс. за сезон, вы получили звонок от президента США, верно?
— Да. Президент Никсон вручал мне трофеи на нескольких любительских турнирах. Он следил за моей карьерой. Он был очень горд и взволнован за меня. Я получила от него звонок в офисе «Филип Моррис». Это был для нас большой день в плане пиара и внимания СМИ. Помню, что я предстала перед журналистами с бумажной короной на голове.
Это было очень важное время для всего нашего движения за равные возможности. В 1973 году я провела матч с Бобби Риггзом и получила крупный контракт от CBS.
— Глядя на всё это, вы осознаёте, насколько ситуация изменилась к лучшему, какой импульс к развитию женского спорта вы дали?
— Да. Интерес к женскому теннису был феноменальным, и он продолжал с каждым годом расти в геометрической прогрессии. Впрочем, нам во многом повезло. Давайте посмотрим правде в глаза – все звёзды сошлись воедино: «Филип Моррис», Глэдис, девять теннисисток, готовых сделать первый шаг, а потом и многие другие. Это помогло нам сделать тот вид спорта, который мы имеем. Мы могли всё испортить, но у нас всегда было отличное чувство юмора и мы находили время для того, чтобы посмеяться над неприятностями. Я думаю, что, пройдя через огонь и воду, закалившись, мы сумели остаться все вместе.